Любовь короля

      Ночь опустилась на город и даже шумный Сеул чуть притих, хотя и не заснул полностью. Все реже проезжали машины рядом с берегом могучей реки Хан и ничто не тревожило ее покой, лишь одинокая фигура нарушала идиллическую картину. Впрочем, закутанная в черное, она все больше растворялась во тьме сумерек, сливаясь с окружающим пейзажем.       Внезапно, взвизгнули шины одной из проезжающих машин, тормозя движение. Следом раздались несколько хлопков от дверей авто и глухой стук каблуков мужских туфель об асфальт.       — Ты опять здесь? — раздался голос, что разрушил очарование мгновения. К человеку в черном подошел его знакомый. Стоя около самого ограждения, двое смотрели не на друг друга, а вдаль, на бескрайние разливы реки.       — Кажется, это риторический вопрос, — ответил собеседник. В его голосе сквозило легкое раздражение — он не хотел быть найденным и уж тем более не нуждался в компании на сегодняшний вечер.       — Я просто не могу понять тебя, Юнги. Твой муж в больнице больше месяца, а ты его ни разу не навестил и похоже не планируешь этого делать. Что с тобой не так? — Чонгук повернулся к брату, пытаясь заглянуть тому в глаза.       — Ты прав, — произнес старший и снова замолчал, не желая говорить на неприятную ему тему. В конце концов, сколько раз можно повторять одно и то же?       — В чем прав, Юнги? Чимина оправдали, Ли Суман под следствием и от тюремного срока его не спасет даже чудо. У тебя нет никаких препятствий для того, чтобы прийти к мужу. Но вместо того, чтобы быть с ним, поддерживать, ты каждый вечер приезжаешь сюда, и проводишь тут по несколько часов, просто смотря на реку. Она от тебя никуда не денется, в отличие от Чимина, — развернувшись и оперевшись спиной об ограду, Чонгук достал из кармана пальто пачку с сигаретами. Вытащив одну зубами, он поджег ее, прикрывая рукой от сильного холодного ветра. С присвистом втянув в себя терпкий дым, парень спросил на выдохе: — Что тебе мешает? Я не верю, что Чимин стал тебе безразличен.       Тяжело вздохнув и прикрыв глаза, Юнги почти неслышно ответил:       — Я просто боюсь.       — Боишься? — недоумение сквозило в голосе младшего. — Чего?       — Да, боюсь. Боюсь того, что он мне скажет, когда я приду к нему. Боюсь его взгляда, боюсь, что в нем будет лишь ненависть и презрение. Я боюсь узнать, что потерял его навсегда, — и хотя лицо короля оставалось бесстрастным, голос дрожал от едва сдерживаемых чувств. — У нас только начало что-то налаживаться… — не выдержав, мужчина спрятал лицо в ладонях, не желая показывать свою слабость.       Сделав несколько затяжек в тишине, Чонгук пожал плечами:       — Тогда почему ты просто не послал всех и вся, не встав на сторону мужа изначально?       Отняв руки от лица и повернувшись, Юнги посмотрел брату в глаза и с раздражением в голосе задал вопрос:       — Как думаешь, сколько попыток государственного переворота было с начала моего правления? — дождавшись вопросительно поднятых бровей, он сам же и ответил: — Уже три. Если ты хорошо учил историю, то должен знать, что при переворотах правящую семью чаще всего вырезают до последнего представителя, — глаза короля разгорались от гнева и ярости, пока голос повышался. — Я не имею права проявить слабость, показать свою привязанность, потому что этим обязательно воспользуются. Я должен всегда продумывать свои действия на двадцать шагов вперед, должен принимать непопулярные решения, которые мало кто может понять. Я король, черт побери! — последние слова Юнги уже прокричал, лицо было искажено отчаянием и злостью. Этот всплеск стоил ему остатка сил. Сгорбившись, он опустился на корточки, прислонившись спиной к холодным прутьям ограды и устало выдыхая. — Я делал все возможное, чтобы защитить Чимина и Тэмина. И иногда я тоже ошибаюсь…       — Поезжай к Чимину, — затушив сигарету, произнес Чонгук и, поежившись от холода, поднял ворот пальто. — Тебе это все не мне рассказывать нужно было, а мужу своему, глядишь и простил бы, — и потоптавшись на месте пару минут, так и не получив реакции на свои слова, вздохнул: — Ладно, я поехал домой, а ты сам решай, что тебе делать. — Развернувшись на каблуках, он пошел в сторону горящих фар — в сгустившихся сумерках только они и были ориентиром.       — Спасибо, — тихо произнес Юнги, но брат его уже не услышал, отойдя достаточно далеко.       Когда он наконец принял решение, машина Чонгука уже полчаса как скрылась из глаз, а все кости казалось промерзли до основания. С трудом встав на ноги, король кое-как добрался до своего авто. Забравшись в теплое нутро салона, он скомандовал водителю везти его в больницу. И без разницы, что на дворе уже час ночи.       Конечно же, Его Величество пустили в палату, не смотря на время, правда с условием, что будить пациента никто не будет. Юнги подобного и не планировал: тихонько притворив за собой дверь, он еще несколько минут стоял на месте, просто даже не решаясь подойти ближе. Крадучись, чтобы точно не разбудить омегу, мужчина подошел к кровати, вглядываясь в родные черты лица, радуясь встрече и одновременно ужасаясь увиденному. Лунный свет пусть и был слабым, но его было достаточно, чтобы заметить темные круги синяков под глазами Чимина, потрескавшиеся до крови губы и то, что лишь недавно вновь появившиеся щечки бесследно пропали, оголив острые скулы. Муж выглядел изрядно похудевшим, больным и совершенно измученным.       Придвинув к кровати одно из кресел, Юнги сел рядом и аккуратно, стараясь не разбудить, взял руку Чимина в свою, пальцами слегка задевая бинты на тонком запястье. Он знал обо всем, что происходило в больнице, знал, что омега пытался покончить с жизнью и от этого сердце сжимало до боли. А мысль о том, что это все его вина, сводила его с ума. По правде говоря, Юнги не приходил не только потому, что боялся реакции мужа, но и потому, что ему было стыдно. Стыдно за то, что не смог защитить, стыдно, что из-за его ошибок пострадал самый дорогой человек. Что он за альфа такой, раз стал причиной гибели своего еще не рожденного ребенка? Но, конечно, он никому бы не признался в таких мыслях.       Погруженный в свои безрадостные мысли, король так и заснул, сидя на кресле и сжимая в руках маленькую ладошку мужа.       Чтобы проснуться от сверлящего его взгляда.       — Меня выписывают? — холодно спросил омега, пока Юнги пытался прийти в себя и протирал со сна глаза.       — Не знаю, — недоуменно ответил король. Он чувствовал себя абсолютно потерянным во времени и пространстве — сказывался тотальный недосып да постоянный стресс. И кажется у него поднялась температура, последствие вчерашних бдений. — А должны?       — Зачем тебе сюда приезжать, кроме как на выписку? — выразительно выгнул бровь Чимин.       — Тебя увидеть, поговорить…       — Уходи, — тихо, но предупреждающе произнес омега, перебивая его на полуслове.       — Чимин, послушай…       — Уходи! — повысил тон Чимин, после чего вырвал свою руку, которую все еще держал Юнги. — Месяц не было и вдруг решил заявиться? Что, дворцовые шлюхи перестали удовлетворять твои потребности и решил заявиться ко мне?       — Зачем ты так? — на короля было больно смотреть, настолько жалко он сейчас выглядел — казалось, его худший кошмар все-таки воплотился в реальности.       — Как "так"? А как ты поступил со мной? — в уголках глаз омеги выступили злые слезы, маленькие ладошки сжались в кулаки. — Ты поверил другим, а не мне, поверил, что я тебе изменил. Поверил, что я предал тебя! А теперь ты вдруг пришел? Убирайся! Видеть тебя не хочу!       Несмотря на то, как сильно сейчас Юнги хотелось просто подойти и сжать в объятиях своего мужа, он не посмел этого сделать. Ссутулившись больше чем обычно, король, повинуясь его воле, вышел из палаты, прислонившись к двери с обратной стороны. Ему было слышно, как заплакал Чимин, что не позволил себе проронить и слезы в его присутствии, и от каждого всхлипа становилось почти физически больно. Вина душила короля и разрывала душу на куски, а он лишь позволял ей сжирать его заживо.       Мин не знал этого, но прогоняя мужа из палаты, омега на самом деле страстно желал, чтобы тот не уходил, чтобы настоял на своем, обнял и долго шептал банальное «Прости». Но это было не в его характере.       Осторожность — хорошая черта для короля и никудышняя для отношений. А Юнги был чертовски хорошим королем.