Загадочные события: по обе стороны

В комнате было темно, и лишь свет тусклой лампы давал призрачный шанс не ослепнуть. Слишком холодный, безжизненный, даже от части грязный свет. Такой обычно не горит в палатах городских больниц хотя бы мало-мальски приличных уголков Америки, а это была больничная палата – сомнений не было. Скрипучая кровать, относительно чистые простыни, белые стены, окно, скрывающее вид на то, куда бы оно там не выходило, своей железной решёткой. Ещё была лампа где-то с боку, кажется на тумбочке, но теплотой своего света она ни на грамм не отличалась от той, что висела на потолке. Ещё было чьё-то тяжёлое, прерывистое, почти истеричное дыхание, кажется будто собственное, но и чужое одновременно, боль в запястьях и чьи-то руки, привязанные кожаными ремнями к той самой кровати. Картинка перед глазами мутнела время от времени, лампы в комнате вдруг замигали, как было при сбоях в электричестве, но на задворках сознания так же истерично мелькала мысль – дело не в проблемах электрики. А потом, словно гром среди ясного неба послышался душераздирающий крик человека, неспособного более терпеть. Крик дикий и отчаянных, крик боли. Крик собственный, но в то же время не имеющий никакого отношения к ней. Она была там что-то вроде наблюдателя в главной роли. Смотрела, была действующим лицом, но и не имела никакого отношения к происходящему. С этим криком всё переменилось. Воздух, душный воздух этой и без того маленькой комнаты наэлектризовался, стал густым и плотным, что вдруг стало тяжелее дышать, а лампы, и без того мигающие, и вовсе взбесились, так что сомнений больше не было – перебои эти возникают далеко не естественным путём. А ещё эта женщина, а это была точно женщина, от лица которой она была наблюдателем, протяжно завыла, жалобно и тоскливо, словно подыхающая, побитая бездомная собака на улице. В это же мгновенье в палату ворвались сразу несколько человек в белых халатах, из-за медицинских масок которых было невозможно рассмотреть их лица. -Тише дорогуша, - грубо бросила одна из вошедших, подкручивая что-то у капельницы. Она отличалась от остальных только тем, что на ней был надет зелёный хирургический костюм. Вокруг неё тут же началась какая-то суета. Откуда-то прикатили каталку и очевидно собирались её перекладывать на неё. Эта же самая врачиха стала отвязывать ремни от её запястий, не слишком заботясь об аккуратности. Только сейчас она заметила, как у женщины, которой она сейчас была, тряслись руки. Оказалось её всю било мелкой дрожью. -Не вздумай наделать глупостей, как ты это умеешь, - предупреждающе зашипела та, - Чтобы ты не сделала, это будет обращено против него, - она кивком головы указала куда-то. На неё. В область тела главной героини этого фильма, который против воли приходилось смотреть. Проследив за её взглядом, она поняла, о чём говорила врачиха. Эта женщина, беспомощная, слабая женщина, которую собирались везти куда-то – была беременна. Кивок указывал на огромный живот, обтянутый больничной, мокрой от пота, ночнушкой. Возможно это был последний месяц. Новый приступ сотряс комнату. Новый крик, ещё более громкий, чем первый, ещё более неестественный, слетевшая кусками со стен белая плитка, разбившееся неведомой силой окно и свет ламп, становившийся с каждым мгновеньем всё более и более ярким, будто вот-вот должно произойти что-то. Будто эта комната была эпицентром нарастающей бури, накручивающей свои обороты. Это заставило присутствующих в ступоре застыть на мгновенье. Страх липкой холодной рукой схватился за их затылки. -У неё отошли воды, - хрипло проговорил один из тех людей, кто окружал её в данный момент, говоря это явно своей коллеге в хирургическом костюме. Лампы накалились до такой степени, что казалось были готовы взорваться в эту секунду, а свет от них стал таким ярким что, резал глаза и холодной белой простынёй накрыл палату. Врачиха каким-то чудом успела до наступления кризиса, лихорадочно вколов что-то ей в капельницу. Скорее всего это было успокоительное. Последнее что она увидела – это то, как электричество в помещении пришло в норму, сбавляя свои обороты, возвращаясь вновь к холодному тусклому свету. А потом. Только белый потолок и сознание покинуло её. Когда она вновь открыла глаза перед ней уже был потолок её новой спальни, и даже не смотря на то, что он тоже был белым, он был ни капли не похож на тот, что был перед ней секундой назад, но будто бы в другой жизни. Пробуждение было резким, неприятным, похожим на выныривание из-под толщи воды - звуки окружающего мира так же медленно возвращались к ней, и рот жадно хватал воздух, будто и вправду после ныряния. Это вновь был всего лишь сон. Ещё один реалистичный, пугающий, неприятный сон, от которого бегали мурашки по спине. Один из тех, что снились ей каждую ночь с самого переезда. Мама ссылалась на стресс ввиду перемен. Говорила что так организм справляется с переживаниями о новой школе. Если верить её словам, то это должно пройти, как только она найдёт новых друзей. Значит никогда. -Милая, ты уже проснулась? - словно зная, что о ней вспомнили, она без стука заглянула в комнату. Улыбнувшись не понятно чему, она прошагала вглубь помещения, чтобы одёрнуть неприлично яркие оранжевые занавески и впустить утренний свет в спальню. - Умывайся и спускайся к завтраку, - это было последнее, что сказала миссис Коулман, прежде чем поморщится от Hightway To Hell, играющей по радио (насколько давно?) и выйти. Запустив пятерню в тёмные пряди, и откинувшись на подушки, она подумать только о том, что сегодня будет очень и очень трудный день. -Просто будь самой собой, - советовал отец уже будучи за завтраком, с интересом разглядывая свежую газету. Он взглянул на неё поверх бумаги и ласково улыбнулся так, как улыбался всегда - не только губами, но и глазами, так, что его и без того милое круглое морщинистое лицо преобразилось. - Знаешь, они будут настоящими идиотами, если не примут такую клёвую девушку, как ты. Мужчина тихо, почти беззвучно засмеялся над собой и фразочками, которые он в последнее время стал использовать для вхождения в коллектив современного поколения. По крайней мере он искренне считал, что сленг, которого он не понятно где набрался, ему в этом поможет. На недовольный, несколько укоряющий взгляд дочери, он неопределённо пожал плечами: -Что? Вы, молодёжь, все так говорите. -Мне всё равно, - кисло отозвалась она, размазывая ложкой по тарелке свою остывшую кашу, - честно. Кому нужны эти друзья? -Может быть всем? - осторожно предположил мистер Коулман, прежде чем одобряюще сжать плечо девушки, - Детка, я волнуюсь за тебя. Ты ни с кем не общаешься, держишь всё в себе, хмурая ходишь в последнее время. Ещё эти твои кошмары. Как бы там ни было людям нужны люди. И этот переезд отличный шанс для тебя начать всё сначала. Я думаю стоит попробовать. -Пап, ты не понимаешь, - она чуть нервно всплеснула руками, что означало, что на эту тему она имела несколько своё мнение и переубеждать её уже не было смысла. - Подростки злые, предвзятые, лицемерные. Всё современное общество такое. Ты либо подстраиваешься и выживаешь тем, кем ты не являешься, лишь бы угодить каким-то стандартам, либо становишься пушечным мясом. Только потому, что общество решило, что ты не такой. От этой короткой, но эмоциональной тирады она даже немного раскраснелась, но тут же взяла себя в руки, поняв, что отец продолжал ей улыбаться так снисходительно, как взрослые обычно улыбаются детям, которые не понимали сути простых вещей. Он не хотел принимать сказанное ею, как факт, а раз уж разубедить его в этом было так же трудно, как и её саму, да и к тому же это не входило в её утренние планы, она устало закатила глаза, но выдавила из себя так же снисходительно, как и выглядела его улыбка: -Но я, конечно же, попробую. -Вот и отлично, - радостно заключил он, вновь возвращая своё внимание газете, которую не так давно отложил, - Я чувствую, что Хоукинс станет началом чего-то нового.

***

-Майк придёт сегодня, - как бы между прочим заметила Одиннадцать, пережёвывая любимые Eggo. Она не спрашивала. Ставила перед фактом. С этой девочкой никогда не было просто. Тогда, зимой, впуская её в свой дом и в свою жизнь, Хоппер даже не надеялся на это. Не нужно быть слишком умным, чтобы понять, что со сверх ребёнком, обладающим телекинезом и проведшим своё детство в роли лабораторной крысы правительства, быть просто в принципе не может. Он даже не мог точно сказать, что им двигало в тот момент, когда он решил взять на себя такую ответственность. Одиночество? Жалость? Может всё вместе? Так и было. Он просто истосковался по тому времени, когда в его жизни был смысл, был тот, ради кого хотелось возвращаться домой. И правда, что ему было терять? Уже нечего. Поэтому даже сейчас, спустя столько сложностей, скандалов, пересудов с этой непослушной дикой девчонкой, он мог сказать, что всё это того стоило. Стоило того, чтобы дать ребёнку кров, некую часть той нормальной жизни, которая у неё могла быть, безопасность, если это вообще уместно так считать, учитывая какой сильной она была. Стоило даже рисковать собственной жизнью (а он рисковал, ведь сложно идти против собственного правительства, не ставя под удар себя). Она того стоила. На мгновение Джим перестал жевать, смотря на неё долгим непонятным взглядом, но лишь на мгновение. Потом он снова вернулся к еде, будто ничего и не было. Конечно Майк придёт сегодня. И завтра и после завтра, и на следующий день. Как приходил до этого, уже как неделю с того момента, как всё закончилось. Как Одиннадцать закрыла чёртов портал, спасая их задницы, а так же задницы всего мира. Неделю, как Майк Уиллер узнал, что Дина жива. Он кивнул. -Хорошо, только ты знаешь правила, - напомнил он в свою очередь. -Никуда не выходить, - хмуро отозвалась она. Не нужно было быть крутым шерифом, чтобы понять, что ей это не нравилось. Вновь эти правила, которые расшатывают их хрупкий мир снова и снова. Если бы не этот пацан, встречи с которым стали до того регулярными, что он мог бы сверять по нём часы, то и этого хрустального мира бы не было. -Джейн, - позвал Хоппер устало, - ты же знаешь, это для твоей безопасности. Больше никаких ложных надежд. Тебе действительно придётся подождать год, прежде чем выйти в свет. Но нужно потерпеть, - сочувственный вздох, какой обычно вырывался из его груди, когда он сожалел о чём-то, - Я думаю это малая цена за нормальную жизнь. -Хорошо, - ответила она спустя несколько минут, смотря на него не отрываясь, будто бы изучая. Когда она так смотрела, он автоматически испытывал вину перед ней и порой казалось, что она ковырялась в его мозгах, но у неё не было таких способностей. Ведь так? Вместо привычного развития скандала, она вернулась к поеданию вафель. До сих пор ему было так странно. Просто завтракать. Он казалось и забыл уже, как это - завтракать с кем-то, готовить для кого-то, просто правильно и вовремя питаться. -Не задерживайся после работы, - не долго думая попросила она, - мы могли бы посмотреть какой-нибудь фильм вечером. А ещё странно было от того, что дома его ждали. -Хорошо, детка, я постараюсь. Но как же тепло от этого было на душе.

***

Тетради, учебник по истории, ещё один по физике и по географии, большой и скучный доклад по химии, парочка книг по квантовой механике для лёгкого чтения, перцовый баллончик на случай непредвиденных обстоятельств, яблоко на перекус... -Майк! Ты опаздываешь! - донёсся снизу возмущённый голос. -Бегу, мам! Наспех закинув в сумку оставшиеся на столе принадлежности, которые ему сегодня вроде как были нужны, Уиллер выскочил из комнаты, едва не сшибив по дороге отца. Тот недовольно что-то проворчал, как делал это всегда, и продолжил свой путь наверх. -Майк Уиллер! - нетерпеливо позвали с кухни, - Когда ты начнёшь выходить во время?! -У меня всё под контролем! - заверил тем временем он, вихрем проносясь по столовой. Перехватить что-нибудь на завтрак, дожёвывая тост по дороге в школу - сделано! Забрать у мамы свой ланч и поцеловать её на прощание - сделано! Связать шнурки Нэнси перед самым выходом (скорее всего она заметит эту маленькую пакость, но попытаться стоит, ведь так?) - сделано! -Я надеюсь ты готов, Майк, потому что уже через пару минут я буду проезжать твой дом, - голос Лукаса неожиданно вырвался из большой чёрной рации в кармане его куртки, когда он запрыгивал на велосипед, - И клянусь, если ты ещё не собран, то в этот раз я точно проеду мимо. -Да, готов я, готов, - проворчал тот, крутя педали быстрее обычного, - кто ещё кого ждать будет! -Точно не ты! - самодовольно усмехнулся мулат спустя пару минут, поравнявшись на своём велосипеде с Уиллером. Губы его были растянуты в ухмылке, а взгляд так и говорил: "сегодня ты проиграл, парень", но на улице было до того солнечное утро, а в лицо дул до того приятно-прохладный ветер, что вредничать не хотелось. Ответная усмешка вышла сама собой. -Только не подеритесь там, - вклинился по рации Дастин. Голос его был как и прежде чуть шепелявый, но тягучий, как патока, мягкий. Если бы можно было бы сравнивать голос человека с каким-нибудь предметом, то его можно было бы сравнить с плюшевым медведем или горячим ежевичным пирогом - было в его нотках что-то домашнее и наивное, - Если хотите, то оба можете подождать меня. -Конечно подождём, - весело кивнул Синклер, - ведь ты не опаздываешь каждый день. -Вовсе и не каждый день, - ворчливо отозвался Майк, но в ответе его не было намёка на обиду. К этому времени на пути показался дом Макс и словно зная, что о ней вспомнили, рыжая бестия выбежала на крыльцо, держа подмышкой свой излюбленный скейт. Она, щурясь от солнца, помахала им рукой, а когда друзья подъехали к ней, без лишних промедлений запрыгнула на велосипед Лукаса, поприветствовав ребят. И лишь на короткое мгновение, совсем мимолётно, она обернулась назад, перехватывая недовольный взгляд своего сводного брата из окна и почти сразу отвернулась, устремляя своё внимание дороге и бессмысленному лёгкому разговору ни о чём между парнями. -Как на счёт того, чтобы собраться вечером? - предложил спустя время присоединившийся к компании Дастин, когда предыдущая тема для разговора исчерпала себя, - Мы давно не играли. -Да, кстати, - поддержал Синклер, оживлённо закивав, - я мог бы научить Макс. К тому же она ни разу не была у Майка дома. -Что за игра? - заинтересовалась девчонка за его спиной, наклоняясь ближе к ним. В её рыжей головушке уже созрело желание обыграть всех ещё даже непонятно во что, а в груди встрепенулся азарт. -Я потом объясню, - ляпнул Лукас ей и перевёл свой вопросительный взгляд на Майка. Вся троица в принципе уставилась на него так, явно ожидая ответа, потому что своё отношение к этой идее не высказал только он. Ещё правда и Уилл, но почему-то все были уверены, что он тоже будет только за. -Нуу... это конечно хорошая идея... - замямлил он, и мулат невольно закатил глаза. Дастин реагировал более сдержанно, точнее он почти никак не отреагировал, разве что поджал губы, а Макс вообще не понимала, что не так, потому что хоть и была частью команды, так близка со всеми ещё не была, чтобы понимать перепады настроения. -Но? - продолжил за того Синклер недовольно. Уиллер заметно стушевался. -Но я уже договорился с Одиннадцать. -Так в чём проблема? Посидим все вместе! Когда Дастин предложил собраться, он и Дину имел ввиду. Правда, Дастин? - Хендерсон кивнул, хотя ему самому сейчас было неловко едва ли не больше самого Майка. Тем временем они подъехали к школе, слезая со своих велосипедов, и подвозя их к велосипедной парковке. -Хоппер вряд ли отпустит её, ты же знаешь, - напомнил Уиллер. -Хорошо, - несколько несдержанно фыркнул Лукас. Честно сказать он сам не думал, что так заведётся с такого пустяка, просто... Они так отдалились в последнее время друг от друга! - Тогда мы можем придти к ней сами! -Мы... Она... Хоппер... - Майк совершенно точно мямлил и не мог ответить на это заявление ничего стоящего. -Мы не можем просто ввалиться к ней кучей даже не предупредив, - положение спас Дастин, вдруг нашедший, что сказать. Он всегда находил, когда эти двое были на грани ссоры, пусть и не всегда это помогало, - К тому же один день погоду не сделает. Что мешает нам собраться завтра? Я всё равно тут вспомнил... у меня некоторые... планы! Я тоже не смогу! -Ты это специально! Нет у тебя никаких планов! -Лукас! - этот голос подействовал на него гораздо более охлаждающе, чем голос Дастина. Вмешаться решила Макс, - Что тут непонятного? Они хотят побыть наедине! -Но... -Без тебя! - оборвала она, после чего взяла его под руку и целенаправленно увела в здание. Майк благодарно кивнул ей, прежде, чем они скрылись из виду, а она слабо улыбнулась в ответ. Лишь Дастин проводил их, а точнее только её, грустным взглядом. К этому моменту подоспел улыбающийся Уилл, только что подвезённый мамой. -Что я пропустил? - воодушевлённо спросил он. -Ничего, - сокрушённо ответил Майк. -Ничего, - подтвердил Хендерсон, продолжая гипнотизировать их удаляющиеся фигуры долгим, непонятным взглядом.

***

Каждый раз, когда мы делаем что-то в первый раз - это кажется нам сложным. Хотя нет. Не кажется. В первый раз всё действительно сложно. Первые шаги, первые слова, первые отношения, первый доклад, в конце концов, первый переезд, первый день в новой школе - всё это действительно сложно. Всем. Каким бы беззаботным человеком ты не был. Её нельзя было назвать беззаботной, так что шансов на то, что с ней всё будет по другому, не было. Так что да, ей было сложно. Особенно если учесть, что перевелась она далеко не в начале учебного года. И кто из её родителей придумал такую глупость - переехать в начале ноября? Бонусом к этому был тот факт, что она в выпускном классе. И сейчас должна готовится к экзаменам, а не пропускать занятия ввиду переездов, не разбирать вещи и не забивать голову всякой ерундой из разряда "я никого здесь не знаю", "мне ужасно неловко" и "примут ли меня в этой школе вообще?". Глазели абсолютно все. Шептались за спиной и бесстыдно разглядывали, словно прицениваясь. Словно она свиная туша на ярмарке. И ей было отвратительно это чрезмерное внимание. Некоторые подходили знакомиться. В основном такие же ничем не примечательные тихони, как она, и это было единственное, что радовало. Некоторые из них были даже милыми. Даже жаль, что через (максимум) неделю, они в ней разочаруются. Все разочаровываются. Ведь она странная. Скучная, тихая, необщительная. Такие никому не нравятся. Были и те, кто невзлюбили её сразу. Это, как правило, местная школьная шпона, которые, по закону жанра, и выезжают в своей популярности на таких экземплярах. Унижение странных удивительным образом повышает влияние и безнаказанность в школьной иерархии. А когда ты новенькая, а ещё и странная в придачу, то ты автоматически становишься целью номер один в пути по повышению авторитета. Когда ты новенькая, ты в принципе становишься целью номер один для всех. Особенно в школах таких маленьких городов, как Хоукинс. У тебя над головой будто висит окошко с извещением. Мол вот она - главная новость дня. И твоё появление действительно становится новостью дня, ведь ты для всех некая диковинка, от которой не знаешь чего ждать. А всё диковинное интересно для людей. Так что избежать внимания было невозможно, как бы низко она не нагибала голову, скрывая лицо волосами, как бы не пыталась слиться с толпой и показаться незаметной серой массой, смотря себе под ноги и прижимая пару учебников чуть сильнее обычного к груди (ведь так было спокойнее), это грёбанное окошко всё ещё было над ней. Так, не замечая ничего вокруг, полностью углубившись в свои мысли, она на полном ходу врезалась в кого-то, растеряв от неожиданности все свои книги. Они одна за другой посыпались на пол. Возможно виной тому её задумчивость или невнимательность, может быть хроническая рассеянность, а может и то, что тот кое-кто, сам не видел её, секундой назад захлопнув дверцу шкафчика, закрывавшую ему обзор. Она не знала. Знала только то, что всего на секунду влетела в грудь какого-то парня, уткнувшись носом ему в район изгиба шеи, и это было, пожалуй, самое близкое её общение с противоположным полом, так что щёки сами по себе налились румянцем, а смущения было не избежать. У Стива Харрингтона сегодня тоже был не лучший день. У него такие дни в принципе стали регулярными - не лучшие. Сломалась машина - ладно, чёрт с ней, сделает, а один день можно и дойти до школы пешком; получил по биологии F за отсутствие эссе - хорошо, это тоже реально пережить, не в первый раз же; а ещё выговор от миссис Палмен за не самую лучшую исследовательскую работу, пламенная речь директора Хоузмана о его высоких шансах вовсе не сдать экзамены, очередной проигрыш Билли в волейболе и, конечно же, Нэнси, делающая вид, что она вовсе не встречается с Джонатаном, дабы не обидеть его чувства. Последнее было самой горькой каплей в море его неудач. Она улыбалась теперь снисходительно и смотрела виновато, избегала его и пряталась с Байерсом по тёмным коридорам, лишь бы он не видел. Ведь она же, чёрт возьми, не хочет разбить его сердце окончательно. Даже перестала общаться на людях с ним - с Джонатаном. Всё для того, чтобы не бередить раны какого-то бывшего парня. Даже смешно. Будто он не видит, как она выходит каждый раз из нового класса вся раскрасневшаяся, лохматая и, чёрт бы его побрал, счастливая. А следом за ней, через некоторое время вылезает Байерс. Не менее красный и довольный. Он бы даже порадовался за них, не будь сам вмешан в эту Санту-Барбару. Не будь он до сих пор влюблён в Нэнси. А ещё его чуть с ног не сшибли. Прямо по среди учебного дня в одном из школьных коридоров. Будто ему и без того мало проблем. Какая-то совершенно незнакомая, красная и стеснительная на вид девчонка. Совершенно перепуганная, с вытаращенными на него оленьими глазами и разлетевшимися по кафелю учебниками. Замешкавшись, она вновь спряталась от него за своими тёмными волосами, в попытке собрать потерю. Впрочем собирать ей предстояло не только книги, но и тетради, с отдельно вырванными листами, которые она совсем недавно держала в руках, а они уже вот - устилали пол под его ногами. Он даже мысленно закатил глаза от прозаичности данной ситуации. Она стара, как день. Прямо как в истертых дешёвых романах. Ему остаётся только присесть рядом с ней и помочь собрать плод её же неуклюжести, коснуться её руки и понять, что вот она - та единственная. И он действительно неохотно присаживается рядом. Она мямлит тихо извинения. -Новенькая? - догадывается он, вспоминая, что о ней гудела вся школа с самого утра. -Да, - тихо и сухо. -Смотри под ноги, - "советует" не слишком дружелюбно, протягивая ей пару тетрадей и учебник. -Ты тоже, - вырывается у неё непроизвольно. Он хмыкает, а она краснеет, и они поднимаются, оценивающе смотря друг на друга. И он касается её руки, а она его, когда забирает свои принадлежности. Чисто случайно - как и должно быть. И вот тут, в этот самый момент должно что-то произойти. Должно же, ведь так? Но ничего не происходит. Он не чувствует влюблённости, она смущена, но не более. Нет ни тока, ни химии, ни напряжения. Ничего. И он непроизвольно думает, что старые романы - чистое враньё. -Так как тебя там? - спрашивает он больше из вежливости, чем из интереса. -Келли, - тихо бубнит она. Он почти на самом деле не слышит. -Как? -Келли Коулман, - чётче и увереннее. Словно при выступлении с речью на день благодарения. -Хорошо, Келли Коулман, - говорит он, смакуя новое имя на языке. Будто бы пробуя его на вкус, - Стив Харрингтон, - в последний момент сдерживает порыв подать руку. Простая привычка, - Будем знакомы. И он, кивая, как бы на прощание, удаляется, оставив её в том коридоре одну на растерзание публике. Она смотрит ему в след и ей почему-то кажется, что это знакомство не станет для неё очередной формальностью сегодняшнего дня. А он, уйдя ещё не слишком далеко, вдруг подумает, что она совершенно не в его вкусе. Пусть и глаза у неё красивые. Нежно карие, как у лани.