***
-Что? – гости недоумённо застывают на пороге, и этот очевидный вопрос слетает с губ Стива непроизвольно. Им всем хотелось бы сейчас переспросить, узнать, что всё это значит, но в этой воцарившейся ненадолго тишине, никто больше не смеет издать ни звука, так что право на это вполне очевидное требование ответов в первую очередь выпадает на него. Он глупо моргает, удивлённо глядя на эту странную кудрявую, всегда необычайно воинственную девочку, что уставилась на них широко распахнутыми глазами. Она не спешила пояснять причины своего неординарного приветствия, как и все присутствующие не спешили в просьбах объяснений. И на какое-то мгновение, даже стало казаться, что её восклицание ему просто послышалось, но нет. Одиннадцать продолжала пялиться конкретно на его спутницу с таким видом, будто видела, как минимум, Демогоргана. Не то, чтобы Коулман была приятнее монстра, с которым ему доводилось сражаться, но голова её не походила на зубастый раскрывающийся цветок, чтобы смотреть на неё так удивлённо. Он бы точно заметил. Что значит – «это она»? Кто – «она»? Они знакомы? Эта, несомненно, необычная девочка – телекинетик знает её? Проследив за реакцией стоящей рядом Келли, с не меньшим недоумением на лице, без проблем читает между строк – она видит Дину впервые, поэтому предположение отпадает само по себе. -Что ты имеешь в виду? – наконец голос из кресла подаёт Лукас, и звучит он не иначе, как после удара сковородкой по голове. Стив почти благодарен ему за этот вопрос, потому что вместе с ним стали отмирать и остальные, с интересом готовые подхватить беседу. -Я кажется знаю, - Майк оказывается рядом с Одиннадцать моментально, вопросительно заглядывая ей в глаза, будто бы спрашивая: «Это то, о чём я думаю?» Возможно, им стоит задумать над тем, как давно они начали понимать друг друга без слов, потому что девочка отвечает на этот взгляд согласным кивком. -Не просветишь? – язвительно интересуется Харрингтон, на чьё фырканье никто не обратил внимания, потому что Уиллер продолжил: -Видите ли, недавно Дина кое-что видела, - его голос звучит неуверенно, как если бы сам он сомневался в их правильности, хотя вразрез этой неуверенности выше упомянутая вновь твёрдо согласно кивает, словно непоколебимой истине. Нэнси, замершая в проходе на кухню, и не смеющая двинуться с места, перехватывает чашку с чаем двумя руками, чтобы как-то справиться со своим волнением. Честно говоря, её пугает тот факт, что их мистической подруге что-то вновь привиделось, хоть и мнение о том, что причина «общего сбора», не серьёзнее, чем разыгравшееся воображение подростков, основанное на обострённой после всего мнительности, всё ещё не покидало её с того момента, как Дастин настоял об их с Джонатоном присутствии, сбивчиво объясняя, что к чему. -Кое-что? – переспросила она. -Скорее кое-кого, - Майк многозначительно промолчал и выразительно уставился на выделяющуюся, словно грязным пятном на картине, Келли, совершенно не подходящую ей. Она и сама понимала, что была лишней в этой обстановке, но что ей оставалось делать, если Харрингтон притащил её сюда? Все поняли откровенно неприкрытый намёк, и Келли едва ли могла помыслить, что её присутствию здесь рады. Недовольства не показывал разве что Хендерсон, но девушка вообще сомневалась, способен ли он на него. Стоя там, на пороге, прожигаемая столькими взглядами, и таким пристальным вниманием, она, мягко говоря, чувствовала себя неуютно. Слово «неуютно» не описывало даже вполовину всю глобальность того, что ей приходилось ощущать. Непривыкшая к такому, она едва ли знала, как себя вести, неловко переступая с ноги на ногу. Впору было бы снова бежать, но тот факт, что ей нужна помощь, и то, что она становится опасной, ощутимо держали в тисках её ступни, приросшие к полу. Ладони заметно вспотели. -Не понимаю о чём вы, - и не смотря на то, что прозвучало это, как жалкое оправдание, это было чистейшей правдой. Тем не менее, словно пропустив слова гостьи, мимо ушей, Одиннадцать продолжила объяснения за Майка, в подробностях рассказывая про то, что видела, кого, и то, что это была именно Келли так подробно, как рассказывала не так давно ему. Часть про просьбу о спасении у Харрингтона, особенно удивила, как его, так и участницу тех самых действий, в которых, девушка была уверена, она ни разу не участвовала. По крайней мере, она не забыла бы такое. Не совсем же она выжила из ума! Или совсем? -Какой бред, - бубнила она себе под нос время от времени, забившись в угол старого диванчика, побитого временем, вцепившись в его подлокотник так, словно он был единственным её другом здесь. Хотя, скорее всего так и было. По крайней мере, она так думала. Тем временем повествование вызвало в компании разные эмоции. Можно сказать весь спектр, от сочувствия до негодования, ярым воплощением которого был, как всегда, Лукас: -Я ей не верю! Она сразу вызвала у меня подозрение, - эмоционально возмущался он, враждебно поглядывая на (по его мнению) самозванку, - Она не та за кого себя выдаёт! – Нэнси, активно следившая за диалогом, как-то слишком согласно поджала губы, но в отличие от мальчишки, тактично промолчала. -Сколько можно говорить? Я понятия не имею, почему она увидела меня! Лично я ни у кого помощи не просила, - «у Харрингтона и в здравом уме никогда уж точно» - мысленно пронеслось у неё в голове, но вслух она этого не озвучила. Категоричности такого суждения она не понимала и сама. -Может просто пока ещё не просила? – со знанием дела предположил Дастин. Его беззубая-«я всё знаю»-улыбка просто светилась всей важностью, которую он хотел из себя показать. Казалось, только его воодушевляли замаячившие на горизонте приключения, - Там, где Дина видит все свои видения, необязательно должно быть только настоящее время. Это же тоже своеобразный другой мир. Что, если там она может видеть и будущее? Что, если она увидела твоё? – его загоревшиеся глаза уставились на Келли так, будто только что он открыл новый закон в науке, не иначе. -Я не думаю, что это работает так, Дастин, - Джонатан отрицательно машет головой, не очень довольный тем, как подросток недовольно уставился на него так, будто он только что его предал, - Тогда она могла бы видеть будущее и Изнанки. Ещё ни разу такого не было. -Но мы ничего не знаем о том мире, - возмутился Хендерсон, захлёбываясь своей воодушевлённостью, - Как и не знаем, на что ещё Дина способна. Кто сказал, что её способности заканчиваются только на том, что нам известно? -Эта теория маловероятна, - упрямо поддержала парня Нэнси, но виновато улыбнулась. Голос её прозвучал извиняющееся. -Да, но… -Всё равно это не объясняет того, что она, кажется, была на обратной стороне, - напомнил Майк, вернувшись к первоначальной проблеме, из-за которой, в общем-то, все и собрались. Дастин, оборванный на полуслове, недовольно сложил руки на груди, а Синклер, тем временем, поставил уже заезженную пластинку: -Почему вы все в этом так уверены? Почему она не может быть обычной сумасшедшей? Келли обиженно насупилась. -Может быть поэтому? – недовольно она сжимает губы, не в силах больше терпеть этого вздорного мальчишку, и раздражённо дергает привычным, за последнее время, движением рукав. Сколько раз она уже показывала? Царапины выглядели менее воспалёнными, чем в прошлый раз, и даже покрылись корочкой из запёкшейся крови, но они всё ещё вызывали не меньший ажиотаж у новых зрителей, отсутствующих тогда. Мисс Уиллер не сдерживается от поражённого вздоха и сочувствующего взгляда, в совокупности с глупым вопросом: -Так это правда? «Кривда», - хочется ответить ей, но Келли предусмотрительно прикусывает язык. Не то, чтобы в ней была черта недолюбливать кого-то с первого взгляда, но девушка, так удивившаяся боевым ранениям, не вызывала симпатии от слова совсем. И объяснения этому не было. Впрочем, чувство это, кажется, было взаимным. Лукас закатил глаза. Ладно, против этого у него аргументов всё ещё не было. -А что, если она одержима, как я в прошлый раз? – неожиданно робко подал голос Уилл. Он выглядел бледным и испуганным приближением новых проблем, и вид его заставил обеспокоиться Джонатана. Ему не хотелось быть согласным с братом, но его предположение звучало логично, о чём задумались и остальные, замолчав. -Эй, ничем я не одержима! -Подумайте сами. Как ещё объяснить её посещение Изнанки? К тому же это объяснило бы и ведение Оди. Она вполне вероятно могла видеть душу Келли, заточённую сейчас где-то в её теле Истязателем Разума, - волнительно он облизал пересохшие губы, - Что, если ей действительно нужна сейчас наша помощь? На мгновения комната погрузилась в тишину, и не было в ней сейчас человека, не смотревшего на девушку-отщепенца образовавшейся компании. Это были разные взгляды – в основном задумчивые, и она практически могла слышать, как шестерёнки усиленно крутились в их головах. Очевидность – теория была очень вероятной, с чем сама она была не согласна совершенно. -Так, стоп! – возмутилась она, даже вскочив с насиженного места, в своём негодовании, - Я – Келли. Настоящая Келли Коулман, а ни какой, чёрт его дери, не Истязатель Разума! Что за чушь?! Для полной уверенности оставалось только топнуть ногой, и это стало бы её единственным аргументом, потому что других не было. От того даже Дастин, уверенно продвигающий свою теорию, подозрительно сощурился: -Истязатель Разума бы тоже так сказал… -Я не Истязатель Разума, ясно? И точка! – отрицательная частичка вывалилась изо рта практически по слогам, - И даже не смотрите на меня так! -Чего это ты так распереживалась? – Максин, не решающаяся до этого встревать в разговор, тоже нахмурилась, переглядываясь сразу с несколькими друзьями, подозрение на лицах которых было идентично её. Если раньше она и считалась сумасшедшей, то только наедине с собой и в собственных мыслях. Сейчас же так думали, наверное, все. -Потому что вы чёртовы чудики, от которых я не знаю, чего ожидать, - и это было правдой. Келли не была уверена, что сейчас вся эта чокнутая на голову компания не устроит ей инквизицию, как ведьме, на заднем дворе. Безлюдность территории домика в лесу этому способствовала. И всё. Прощай, Келли Коулман. Поминай, как звали. -Слушай, не будь так категорична, - поддержал общую браваду Джонатан. Он вытянул руки, как бы в успокаивающем жесте, как если бы она была неразумным диким животным, способным вцепиться ему в лицо (к чему Келли, между прочим, была близка, как никогда), - Ты не можешь знать о своей одержимости. Уилл долгое время даже не подозревал. -Ко всему прочему одержимость можно проверить, - дополнила Нэнси, и со знанием дела переглянулась со старшим Байерсем. Её уверенности он не особо разделял, но согласен был абсолютно точно. -Как это? – недоверчиво нахмурилась девушка. Эта уверенность в словах не дарила ей успокоения ни на йоту, и самое время бы начать пятиться к выходу. Большинство глаз озарились пониманием прежде, чем Уиллер внесла ясности. -Он боится тепла. Ненавидит его, потому что оно причиняет ему боль. -И в прошлый раз только так удалось его изгнать – буквально выжечь из тела Уилла, - заключил Джонатан, и переглядывание их стало каким-то сожалеющим. Неприятные воспоминания практически пыток бедного мальчика, его криков и метающегося в агонии худого тела, навсегда были отпечатаны в их сознаниях, мучая старшего брата ещё и в кошмарах. Келли поражённо замерла. Отлично. Вариант с инквизицией всё-таки имел место быть. Эти сумасшедшие и из неё тоже душу выжгут. Вместе с несуществующим Повелителем Разума и всеми её тараканами. -Что? – всё, что смогло вырваться из горла. Так сдавленно и жалобно, что всем им стало её практически жалко. -Не совсем буквально, - поспешил поправить Майк, понявший, к чему устремились мысли девушки, всем своим видом показывавшей загнанного в ловушку зверька. Остальные подростки в подтверждение закивали, а взгляд его укоризненно метнулся к старшей парочке, не правильно выразившейся, - Мы выжигали его теплом и жаром. Не огнём. Уилла никто не сжигал на костре, и тебя мы тоже не собираемся. Мы предлагаем просто для верности… попариться. -Тебе же спокойнее будет, - поддакнул Дастин, - Зато ты точно будешь знать, что в тебе нет никого из Изнанки. -Попариться? Вы приглашаете меня в баню что ли? – смешок получается нервным, а шутка неудачной, от того никем не воспринятой. -У нас бани нет, - сокрушённо пояснил Хендерсон, но тут же добавил, как бы для успокоения, - Но если бы была, мы бы тебя обязательно позвали, - так серьёзно, что не понимаешь – смеяться или плакать от этого. Неестественная ядовитая улыбка отравляет губы, что Келли совсем не свойственно, но в виду последних событий становится неотъемлемой её частью. -О-о, - протягивает саркастично, но Дастин даже и не думает на это реагировать, будто и не слыша иронии, - Спасибо огромное. -Всегда пожалуйста, - его беззубая улыбка, озаряющая лицо, получается до того искренней и детской, такой невинной, какая бывает только у него, что Келли кривится от этой искренности, как от самого кислого на свете лимона. -Мы сделаем баню здесь, - уверенно кивает Уилл, и на лице его, тенью проскальзывает страх испытанных на собственной шкуре воспоминаний, - Принесём обогревателей, включим газ, закутаем её в одеяла. Надеюсь, она права, и мы действительно ошибаемся. Майк кивает: -Но будет не лишним перестраховаться. Келли снова насупливается: -А меня никто не хочет спросить? – взгляды школьников становятся до того задумчивыми, будто и действительно размышляющими над риторическим вопросом, и она замечает, что даже Харрингтон, сидящий рядом на диване, и молчавший всё это время, закатил глаза. У него так и написано на лбу, как его раздражает тот факт, что она девушка донельзя проблемная, не отказывающаяся поспорить, хоть своего личного мнения на все эти теории так и не высказал. Она даже не была уверенна, с кем именно он был в итоге согласен, одно только понятно – явно не с ней. И это, между прочим, тоже раздражало. Ничуть не меньше, чем она его. -Подумай сама, ты ничего не теряешь, если ты не одержима, - терпеливо уговаривает Нэнси, - Если хочешь доказать нам, так сделай это. -Почему я должна что-то доказывать? -Ты дура, Коулман? – Стив не выдерживает и взрывается своим раздражением буквально сразу же, как ловит её взгляд. Его напрягает, что она смотрит на него так, будто он конкретно виноват во всех её бедах и сумасшествиях. Его откровенно бесит, что им всем приходится прыгать перед ней и уговаривать на собственную помощь. Что в первый раз, что сейчас. Уговаривать, успокаивать и настаивать на том, что всё, что она всерьёз никак не воспринимает, чёрт возьми, опасно, - Из всех присутствующих, в первую очередь тебе нужно разобраться в происходящем, потому что это происходит с тобой. Ни с кем-либо из нас, - ему кажется, что это раздражение, заполнившее его, какое-то животное, больше подходящее монстром с той стороны, но ничего уже не может с этим поделать. Где, мать его, справедливость? – Мы предлагаем варианты, ты воротишь нос. Если так хочется, чтобы однажды твой реальный кошмар откусил тебе голову, пожалуйста! Не нужна помощь, катись к чёрту, - он ощущает себя таким злым, каким не ощущал себя давно. Даже Уиллер смотрит на него, будто видит впервые. Будто он снова тот самый Стив Харрингтон, который давит своим авторитетом и циничностью, будто он снова тот, кто разбил Джонатану фотоаппарат, тот который мудак, тот, который Король Стив. Это немного остужает его пыл, и он с прискорбием понимает, что тирада, которую он заготовил для убеждения, воспринялась всеми не иначе, как с осуждением, которое пока никто не высказывал. Поэтому, немного переведя дыхание, дополнил уже более спокойно: -Но если в твоей голове, есть хоть капля здравого смысла, ты должна попробовать. Или помощь тебе всё-таки не нужна? Что эта девчонка с ним делает? Он, чёрт возьми, вернётся с ней такими темпами к истокам! Она долгое время молчит, буравя задумчивым взглядом пол под ногами. То ли обижается, то ли правда думает над его словами. Возможно, он даже попросту переборщил. Плевать. Она не Нэнси, чтобы с ней осторожничать. Просто не Нэнси. Может, это то его в ней и бесит. Келли противно, ей не приятно, но она правда не обижается, потому что это то, что свойственно только по отношению к близким, не безразличным людям. На незнакомцев не обижаются, потому что на них всё равно. Можно затаить злобу, негодовать или испортить первое впечатление. Разочароваться в нём даже можно, но не обидеться. Келли тихая и непримечательная, проглатывающая тернии ради собственного комфорта, потому что не принципиально, но у неё есть гордость. Не такая раздутая, как у Харрингтона, но есть. Задетая им же, возмущённая, бунтующая, клокочущая в своей ярости в висках. Кто он такой, правда, чтобы отчитывать её, как нашкодившего щенка? -Хорошо, - он буквально может видеть, как сжимаются её челюсти, чтобы не ляпнуть лишнего, - Я готова провериться. А ещё у неё есть мама. Отец, семья, любящие родные люди, для которых с некоторых пор она стала опасной. Которых может зарезать в очередном припадке, и это немного приводит её в чувство, заставляя гордость проглотить, выставив себя слабачкой. У неё даже возникает желание намылить язык мылом от того, как отдают её слова покорностью, и Харрингтон даже сам удивляется этому, но предпочитает промолчать. Плевать. Ради родных людей она готова стерпеть многое. И на Харрингтона с его раздутым самомнением тоже плевать. Просто помогите ей уже, и всё. Без разницы как. -Отлично, - он облизывает губы, и ощущает некую неловкость. Возможно даже сожаление совсем чуть-чуть, - Тогда мы должны всё подготовить. И скрывается за дверью дома прежде, чем кто-либо успевает отойти от разразившегося на авансцене спектакля.***
Громче всех возмущается Дастин, когда старшие не очень любезно требуют их уйти в другую комнату. Спокойствие гостиной этого маленького домика стремительно рушится с каждой минутой, когда к его голосу прибавляются ещё несколько, наперебой протестующих вынужденной дискриминации. Майк кричит что-то о том, что это не честно, и что они в этом с самого начала, Лукас его активно поддерживает, а Дастин, непрерывно скандирует на тему того, что они давно уже доказали, что от них тоже есть толк, вставляя ругательства через слово. У Нэнси уши вянут от его оригинальности в выражениях, и она думает только о том, где парень, выросший практически у неё на глазах, успел этому нахвататься. Нэнси не справляется с толпой орущих детей. Её уговоров даже не слышно за гомоном и шумом, устроенным подростками. Не возмущается только Уилл, явно благодарный такому решению, что им, оставаясь в центе событий, может грозить опасность. Ему не хочется переживать нечто подобное снова. Хендерсон успокаивается только тогда, когда Стив – его негласный авторитет – приходит на помощь бывшей девушке, урезонивая пятерых гневно настроенных ребят, парой не терпящих возражения восклицаний, используя в своей, не иначе, как родительской строгой речи, такие слова, как: «сопляки»; «мелкие засранцы» и «мудаки». Не смотря на явное недовольство и осуждение в глазах, крики прекращаются, сменяясь прожигающими взглядами и обиженными насупливаниями. Почему-то с ним спорить они не продолжают, почти беспрекословно отправляясь в соседнюю комнату (если не считать в сердцах брошенного Дастином - «предатель»), и даже Джонатан удивляется тому, как ловко Харрингтону удаётся быть нянькой, потому что будь он на его месте, Джонатан уверен, у него не просто не получилось бы их уговорить, эти детишки послали бы его со своими наставлениями куда подальше. Со Стивом же засранцы считались. Байерс беззвучно хмыкает, когда дверь соседней комнаты закрывается за не стихающими возмущёнными речами подростков, обиженных до глубины души. Без слов он подкидывает в камин дров, отправляя за поленьями зажжённую спичку. Подобно прошлому разу они вспыхивают, словно бумага, поднесённая к огню, и пламя, жадно обхватывает их со всех сторон, пожирая с соответствующим потрескиванием. Украдкой он смотрит на Келли, притихшую и снова зажавшуюся в ожидании. Её плечи напряжены, а спина устало сгорблена, и ему непроизвольно становится её жалко. Ему было понятно, как дважды два, что девушка не понимала того, что стало происходить вокруг, ровно как и все они не понимали ещё год назад, что творилось в их некогда спокойном маленьком городке. Ведь для неё вся эта сверхъестественная чепуха свалилась на голову неожиданно и в один момент, разрушая некогда спокойную жизнь. И если с существованием всего того, о чём они ей рассказывали, ещё можно было как-то смириться, то от такого прямого втягивания её в эту историю, состоящего из видений, внезапных переносов на Изнанку и нападений иноземных монстров, должна была уже поехать крыша. Ко всему прочему, вместо того, чтобы помогать ей освоиться, все только обвиняли её в чём-то, кричали, требовали каких-то проверок, и совершенно не проявляли никаких намёков на то, что хотят принять её в свой круг, всеми способами давая понять, что здесь она лишняя. -Ты как? – спрашивает Джонатан у неё непроизвольно и невесомо касается плеча, чтобы обратить на себя внимание. Она вздрагивает и удивлённо поднимает на него свой вопросительный взгляд. Она недоумевает от того, что кто-то уделяет ей время в этой общей суматохе и приготовлениях, интересуясь её состоянием. И ей приятно, что он делает это вместо того, чтобы нести ей тёплые одеяла и помогать Нэнси и Стиву расставлять обогреватели. -Могло быть и лучше, - Келли улыбается неестественно и вымученно. Только уголками губ, словно на полноценную улыбку сил ей может не хватить. Джонатану этого практически достаточно. Всё лучше, чем сидеть с похоронным лицом, ожидающим своей участи. Ему правда жаль, потому что по его мнению это чертовски несправедливо – всё происходящее с ней. Несправедливо, что попадать на Изнанку она может в любой момент, умереть там тоже, и то, что сейчас она либо зря проварится в том аду, что они тут устроят, либо испытает адскую боль паразита, находящегося внутри неё и очень восприимчивого к теплу. Никто такого не заслуживает. -У нас всё готово, осталось её только привязать, - Стив оценивающим взглядом осматривает свою работу, и когда взор его останавливается на Келли, демонстрирует зажатые в руке два тугих ремня, наблюдая за тем, как стремительно округляются её глаза. Он уверен, она уже сожалеет о том, что согласилась на это, и тут же меняет направление своего внимания на Байерса, как на единственного человека, обратившегося к ней здесь наиболее участливо. Его выражение лица извиняющееся, и она сокрушённо осознаёт, что помогать он ей не будет. Чёрт. -Это нужно, чтобы ты не принесла вреда ни себе, ни нам, - поясняет Джонатан, но ей уже плевать на его логичные или не очень объяснения, потому что привязывать будут, чёрт возьми, не его. Всё это начинает походить на бред сумасшедшего, но она почему-то неуверенно кивает, находя себя, не иначе, как мазохистской, соглашаясь на это. Харрингтон привязывает её к батарее не слишком ласково, вовсе не заботясь о комфорте. Его движения не грубые, да и отчасти аккуратные, но это не отменяет того, как сильно кожа ремней впивается в её кожу, туго сдавливая. Теперь Келли точно знает, как чувствовала себя та женщина из её снов, и мысленно она ей сочувствует. И себе заодно тоже, потому что руки затекают в первые пять минут, из-за невозможности даже двинуться. -Это надолго? – спрашивает она, когда её мучители рассаживаются по комнате. Начинает заметно теплеть, и ей точно нужно знать, сколько ещё по времени нужно всё это терпеть. -Не думаю, - уклончиво отвечает ей Нэнси, - В зависимости от того, как ты будешь реагировать. Келли не сдерживается от закатывания глаз, кляня себя всеми известными ругательствами за то, что ввязалась в это. Тем временем изменения температуры не остаются не замеченными и для остальных присутствующих. Комната быстро отапливается, нагревая воздух, и испарина выступает не только на её лбу. Комфорт постепенно покидает помещение, и троица, не сговариваясь, друг за другом начинает сдирать с себя верхние одежды, чтобы как-то облегчить свою участь. Коулман завидует им так, как не завидовала никогда и никому, потому что в отличии от них, жар от камина нещадно обжигает ей спину, освободить которую от тисков плотной водолазки она не может. Ткань противно липнет к коже, заставляя её чесаться, и раздражаться, но даже если очень постараться и извернуться ужом, возможности хоть как-то оттянуть её, нет совершенно. В какой-то момент желание это становится настолько нестерпимым, что в голове возникают назойливые картинки возможного освобождения, в виде отгрызания рук и поломки, кстати, довольно старой батареи. Вместо этого она только кидает очередной недовольный взгляд на Стива, который даже не смотрит на неё, будто это он один виноват в её истязаниях, гипнотизируя его профиль исключительно исподлобья, и шевелит пальцами на затёкших конечностях, время от времени по-больнее впиваясь ногтями в нежную кожу ладони, чтобы хоть как-то разогнать напряжение и переключить внимание от зуда на коже спины. Время течёт непростительно медленно. И хоть в действительности счёт идёт на минуты, Келли кажется, что проходят часы, напряжение которых фактически можно было бы пощупать - таким осязаемым оно казалось. И напряжение это не нарушается ничем, кроме растущего дискомфорта и раздражения, проходящего по телу волнами. Никто не смеет нарушить вязкую тишину ни звуком, будто вмиг все они стали глухо-немыми. Никто не произносит ни слова, и даже реплики поддержки, зародившиеся было у Джонатана мгновениями назад, застревают у того на языке. И к тому моменту, когда проходят следующие пять минут, Коулман хочется сбежать из этого помещения не столько из-за того, что жар становится нестерпимым, сколько из-за опустившейся на плечи неловкости, придавливающей к полу и создающей ощущение, что все они - эти четыре человека - не должны находиться вместе в одной комнате, не должны дышать этим спёртым раскалённым воздухом, разделяя вместе что-то общее. Находя их совместное присутствие здесь чем-то неправильным, неестественным, странным. И от неловкости этой нет сил даже двинуться, вдохнуть лишний раз, не то, что разговаривать. -Сколько ещё ждать? А дышать действительно становится труднее. Складывается ощущение, что вместе с этим пеклом, устроенным несколькими обогревателями и горящим камином, из комнаты уходит весь кислород. Он испаряется, и лёгкие из-за его недостатка болезненно сжимаются где-то внутри, или ей это так только кажется, но терпеть это становится невозможным. -Может уже хватит? – этот вопрос принадлежит виноватой Нэнси, адресованный сразу обоим своим напарникам. Келли чувствует себя мокрой курицей, потому что обливается потом семью его ручьями. Он выступает на лице крупными каплями, стекает по нему и щиплет глаза, попадая в них, и из-за этого приходится постоянно смаргивать влагу. Это мерзко. Это противно. Тяжело морально, потому что кажется по запаху это не лучше, чем по ощущениям. Потому что никогда в жизни ей ещё не приходилось так потеть, тем более в присутствии кого-то. Поднимает на неё взгляд, удостоверяясь, что Нэнси выглядит не лучше. Прослеживает за реакцией её компаньонов. Все они переглядываются с таким недоумённым видом, будто спрашивая друг у друга что делать, и даже Келли, не посвящённой во все тонкости этой процедуры, становится понятно, что одержимые, в терпеливом ожидании такую жару не переносят. Посвящать её в то, что подтвердись их общая теория, она не выдержала бы и минуты, сатанея при этом так, будто из старого фильма про изгнание дьявола, никто не то, что не спешил – даже не собирался. -Эй, долго мне ещё здесь сидеть? – Коулман не выдерживает и от раздражения, зародившегося из-за отсутствия действий и нелепости данной ситуации, дёргает связанными руками так сильно, что ремни впиваются в запястья так болезненно, что ни зашипеть не получается. В голове всё чётче складывается мнение о том, что все эти их обсуждения на полном серьёзе про всяких монстров, паразитов, одержимости – настоящий бред сумасшедшего, среди которых она и находилась. И вместо того, чтобы посоветовать всем им номер приличного психиатра и спасаться бегством, она не то что не сбежала, а поучаствовала в их нездоровых экспериментах. Ну не дура ли? А если бы все они предложили бы перерезать ей глотку, чтобы помочь, она бы тоже согласилась? Мысли калейдоскопом закружились в голове и стремительно стали формироваться в укоренившемся мнении, что единственное, чем эта кучка могла ей помочь, так это не иначе, как окончательно сойти с ума, что у них самих, очевидно, получалось блестяще. -Ну что? – дверь открывается и из соседней комнаты выглядывает кудрявая нетерпеливая голова Дастина. Глупо было ожидать, что все они спокойно просидят где-то вдалеке от центра событий до тех пор, пока их не позовут, но и то, что они продержались от 10 до 15 минут, становится настоящим чудом, если не личным рекордом. Если по озлобленному за последнюю минуту лицу Келли ещё можно было подумать, что изгнание идёт полным ходом, то вставший со своего места вместо ответа Харрингтон, сказал своими действиями всё без слов, освобождая пленницу парой ловких движений. -Она не под воздействием Истязателя Разума? – в образовавшейся щели появляется вторая любопытная голова теперь Лукаса, но и его вопрос остаётся без ответа, как и множество остальных, заданных и повисших в этой комнате. Коулман выдирает свою освободившуюся руку при возможности так, словно бы это он лично держал её в неудобном положении такое непростительно долгое, по её меркам, время. Смотрит с таким укором, что от этого взгляда он кривится, но продолжает упорно молчать, словно не замечая алых следов на её запястьях. Она уверена, они останутся надолго. -Вы все чёртовы психи, - заключает девушка наконец, спустя некоторое время, поднимаясь с пола, и демонстративно отказываясь от предложенной руки Харрингтона. -Не больше, чем ты сама, - слышится ответом ей, но она даже не обращает внимания, стремительно направляясь к выходу. Он почти беззвучно цокает. Опять эта девчонка создаёт проблемы. Опять заставляет с собой возиться. -Стой, ты куда?! – возмущённо восклицает Майк, когда они всей толпой вываливаются из комнаты. Келли не ведёт плечом, не останавливается, а оборачивается только в последний момент, когда подхватывает с вешалки куртку, так и не надевая её. -Подальше отсюда, - коротко и исчерпывающе, намеренно сильнее нужного хлопая дверью. Чтобы хоть как-то выразить своё негодование. Чтобы поставить точку. Господи, как же ей всё надоело. -Но нельзя же, - протягивает Дастин, переведя внимание на Стива, пока все продолжают таращиться на выход так, как если бы беглянка могла сию же секунду вернуться, в чём Харрингтон не сомневался, не уверенный только в том сроке, на который она продержится в этот раз. Как скоро она вновь поймёт, что они ей нужны? – Её продует. Она же заболеет! -Ну и чёрт с ней, - служит ответом ему.***
В это время суток, местное кафе, как нельзя на руку, не блещет посетителями. Их немного. От силы несколько человек, вырвавшиеся с работы на ланч в свой обеденный перерыв, и им уж точно нет дело до других таких же редких обывателей этого места, потому что всё, что заботит каждого здесь находящегося – свои проблемы, рабочие задачи, так и не выкинутые из головы даже в перерыв, и, конечно же, еда, аппетитно ждущая, когда к ней приступят. У шерифа обеда не было, хотя бы, потому что сегодня у него вообще был выходной, а дело, по которому он явился в знакомую забегаловку, и вовсе стояло далеко от беззаботного ужина. Небезызвестная фигура уже терпеливо ожидала его за излюбленным столиком, и даже заметив её будучи со спины, Джим без особого труда мог узнать в ней того самого человека, на чью помощь искренне уповал. -Доктор Оуэнс, - приветственно начинает он, и фигура незамедлительно поворачивается к нему с, не иначе, как дружелюбным рукопожатием. Взгляд учёного цепкий и испытующий, анализирующий, будто бы в попытке узнать всё и сразу одним прикосновением глазами, но Хоппера это ничуть не смущает. Он садится напротив, подзывает официанта, делает заказ, по привычке прося принести бутылку пива, и даже стоически выдерживает паузу, прежде чем начать, пока ждёт, когда заказ ему принесут. -Что-то случилось с Джейн? – осторожно предполагает учёный. Ему не нравится молчание шерифа и его нервный вид, так и говорящий о том, что встреча их далеко не дружеские посиделки. Постепенно нервозность эта передаётся и ему, и он уже не может больше спокойно и выжидающе сидеть, - Снова нужна помощь с документами? Ему очень хочется, чтобы его предположение оказалось верным, но напряжённая поза Хоппера, и взгляд его, похожий на взгляд бродячий дворняги, опровергают надежды у самого их зарождения. -Если бы. Джим вздыхает устало, и потирает лоб, словно бы не зная, как сказать, но позже решительно начинает, быстрым движением открывая бутылку лёгкого спиртного. -В Хоукинсе что-то происходит. Опять, - его широкая ладонь опускается на карман куртки, из которого призывно торчит какой-то бумажный свёрток, и он кидает его на стол, оказавшийся местной газетой. Долго всматриваться не приходится. Нужные строчки сами попадаются на глаза, мрачнеющие с каждым новым словом. -Хотите сказать, это как-то связано с той стороной? -Не хочу, а так и говорю, - лицо Хоппера приобретает самое серьёзное выражение, как и всегда, когда дело касалось чего-то сверхъестественного. Пальцы на автомате находят переносицу и устало сжимают её, - С некоторых пор я перестал верить в нападения животных. -И Вы решили, что я могу что-то знать об этом? – не смотря на то, что предположение Оуэнса изначально должно было прозвучать как вопрос, было оно чистой воды утверждением, и Джим, посчитав его скорее риторическим, даже не стал отвечать, лишь согласно кивнув головой, - Спешу Вас разочаровать, но я понятия не имею, что происходит в этом городе. Я знаю только тоже, что и вы – портал благополучно закрыт, и ничего оттуда больше не может проникнуть в этот мир. -Но оно проникло. -Этого не могло случиться, - упрямо заверил учёный. Ему совершенно не нравилось с какой каменной серьёзностью сидел человек напротив, но даже не смотря на суровость выражения его лица, он наклонился чуть ближе к нему, будто собирался сказать какую-то неизвестную доселе тайну, - Вы сами видели – Джейн закрыла его. Всё закончилось. Так живите же спокойно. -Почему Вы не допускаете мысли, что что-то упустили? – не унимался шериф. В очередной раз за встречу он нахмурился, не в силах смириться с категоричностью доктора, но тот даже и бровью не повёл. -Потому что те серьёзные люди, занимающиеся устранением проблем, ничего не упускают, - отрезал Сэм. Всем своим видом и интонаций, не терпящей возражения, он показывал насколько были выше эти самые «серьёзные люди» его самого, занимающиеся тогда закрытием вопроса, но это ни капельки не впечатлило Хоппера. Ему было плевать, насколько крутыми были эти устранители проблем, потому что оставался уверенным на все сто процентов - нихрена не закончилось. -У меня всё ещё есть изуродованные трупы, Док, и либо Вы мне поможете, либо… -Либо что? – мужчина не терпеливо перебил его, не давая более вставить и слова в ответ, - Я не могу помочь Вам. Организацию прикрыли, вашими стараниями, её больше нет. -Я ни за что не поверю, что Вам не с кем связаться, чтобы сюда приехал отряд ваших людей и проверил тут местность на наличие паранормального. В своей суровости Джим походил на недовольного медведя, рычащего и готового повалить противника одним взмахом своей большой лапы. И честно говоря, отчасти доктор боялся с ним спорить, но ни серьёзность его слов, ни действий, ни даже упрекательно направленный на него указательный палец, не могли поменять его решения. -У Вас нет неопровержимых доказательств. Без них помогать Вам никто не будет, даже если я позвоню, куда следует. -То есть Вы предлагаете оставить всё, как есть, позволяя гибнуть людям? – ноздри шерифа широко раздувались в своём праведном гневе, и Сэм благополучно заключил, что пора заканчивать этот бессмысленный разговор, - Или может оставить разбираться в этом нас одних? Снова. Меня, и без того нервную, мать одиночку и кучку подростков? -Выходит что так, - Оуэнс нервно сглотнул, опасаясь получить в морду от злого шерифа, и даже не пытаясь сохранить лицо, испуганно поднялся со своего места, когда кулаки мужчины разгневанно сжались. Не теряя времени, быстрым движением он кинул на стол пару купюр, с лихвой оплачивающих одно единственное заказанное Хоппером пиво, чтобы поскорее без последствий ретироваться, - Мне жаль Джим, но сейчас я не могу Вам помочь. Это было последнее, что он сказал, прежде чем направится к выходу. Взгляд исподлобья - было красноречивым ответом ему. Ну и что им всем теперь делать?***
Извиниться или не стоит? Звонок с урока звенит громко и безотлагательно, врываясь в успокоенное, занятое размышлениями и насущными проблемами, сознание резко и внезапно, заставляя дёрнуться от неожиданности. Мысли давно покинули произведения Шекспира, идущие по программе английской литературы, сидеть на которой каждый раз становилось до того скучно, что сознание покидало её всякий раз, уплывая в дальние дали, в которых нужно было принимать какие-либо решения. А может смертная тоска унылых рассказов учителя были вовсе не причём, сдаваясь под натиском навалившихся в последнее время забот. Это уже было не важно, потому что факт оставался фактом - монстры из параллельной реальности плохо сказывались на её успеваемости. Келли пару раз сосредоточенно моргнула, вглядываясь не видящим взглядом в одну и ту же строчку, на которую смотрела последние двадцать минут, прежде чем захлопнуть книгу, повинуясь порыву быстрее собрать свои вещи и убраться из класса вслед за своими одноклассниками. Однако, у миссис Батлер на неё, видимо, были совершенно другие планы. -Милая, задержись ненадолго, пожалуйста. Реплика благополучно проскальзывает мимо ушей, потому что Коулман кажется, что обращаются совершенно точно не к ней, но когда тетради и остальные принадлежности оказываются в сумке, и она поднимает голову, то понимает абсолютно ясно, что в кабинете нет больше никого, кроме неё и преподавательницы. Это была невзрачная женщина средних лет, одна из тех, что обычно незаметна в толпе, красоту которой разглядеть можно было лишь под детальным рассмотрением. Черты её лица действительно отдавали бы неким очарованием, если бы прямоугольные очки в тонкой оправе, волосы, всегда собранные в хвост или пучок на затылке, и серость одежды, не портили картину, делая её на пару лет старше. Даже то, как она вела урок - монотонно и безынтересно - делало её самой по себе скучной, хотя злой или стервозной эта женщина вовсе не была, не вызывая собой ничего, кроме положительных эмоций. -У меня какие-то проблемы? - вопрос срывается на автомате, совсем не из-за того, что ей, Келли, действительно было интересно. Честно говоря успеваемость её со всем тем, что творилось в этом городке, волновала в последнюю очередь, но Джоан ответила ей так, как если бы в глазах увидела искреннюю участливость: -Нет, что ты, - дружелюбно отозвалась она, разбирая на столе собственные папки, которые вечно носила с собой, - Хоть ты сегодня и витала в облаках весь урок, я хотела обсудить с тобой только программу, которую тебе неплохо было бы догнать в кратчайшие сроки. Коулман вздыхает так обречённо, что даже миссис Батлер за своим столом это слышит, едва дёрнув уголками губ в улыбке. Ей вовсе невдомек, что Келли боится этот учебный год в итоге не пережить, а английскую литературу считает, как предмет совсем для себя не важной. Всё, что её волнует в данный момент, это разве что то, не переборщила ли она вчера со своими эмоциями, и не аукнется ли ей это в будущем. Келли вообще не знает, что с ней в последнее время происходит, начиная от самопроизвольных видений, заканчивая внезапными приступами небывалой дерзости, однако она со всем своим усердием поджимает губы и кивает, чтобы в следующий момент выслушать все наставления и получить задание, в гонке за этой пресловутой школьной программой. -У меня совсем нет для тебя оценок, поэтому тебе придётся немного потрудиться, - коротко брошенный взгляд учительницы почти виноватый. Она внимательно перекладывает с места на место какие-то листы, то убирает их с поля своего зрения, то снова притягивает, бормоча себе что-то под нос, и Коулман даже начинает нервничать на счёт того, чтобы её не загрузили всеми этими докладами и рефератами, или что там ещё ей собирались навязать, но но два листа, вырванных, очевидно, из одной из её папок, не выглядят так угрожающе, как могло бы показаться на первый взгляд. -Было бы неплохо, если бы ты сделала хотя бы половину к четвергу, - заключает она, наконец, с улыбкой, поправляя на носу свои, несомненно неудобные, очки. Келли кивает, принимая задание из рук преподавательницы, когда вдруг замечает, что бумагу начинает потряхивать из-за затрясшихся внезапно, держащих их пальцев. И Келли бы могла подумать, что трясутся её собственные руки, если бы к протянутым листам и вовсе не успела бы прикоснуться. -С Вами всё хорошо? - вместо ответа Джон повело, и она, чтобы не упасть поскорее опёрлась на собственный стол, сморщившись, и схватившись за лоб, - Миссис Батлер? -Голова что-то разболелась, - сдавленно произнесла женщина, на ощупь разыскивая свободной рукой сумку, но вместо того, чтобы найти в её толщах, очевидно, какую-нибудь таблетку, только уронила её. Вместе с ней на пол полетело несколько папок, и грохот от их падения, заставил Келли отойти от своего оцепенения. Никогда прежде ей не приходилось сталкиваться с чем-то подобным, от того паника в мгновенье завладела ей, заставляя суетливо кинуться за упавшими вещами, чтобы уже потом помочь миссис Батлер сесть за своё учительское место. -Грудь... как-то... сдавило, - её голос показался Келли вымученным, и в незнании что делать, она могла только огромными глазами наблюдать за тем, как её ладонь взметнулась и судорожно легла на проблемное место, словно одно это движение могло облегчить эти страдания, - Возможно... сердце. До боли девушка закусила губу, так сильно, пока не почувствовала металлический вкус во рту. Она определённо чувствовала себя не иначе, как беспомощной, наблюдая за тем, как у человека напротив в данную минуту возможно случался сердечный приступ или ещё что похуже. В голову даже закралась шальная мысль о связи её ведений с этим, но она быстро отмела её, заключив, что не всё в этом городе вращается вокруг Изнанки и её монстров. Она даже не сразу заметила, что стояла перед учительницей практически на коленях, чтобы смотреть на неё снизу вверх. -Может воды? - тем временем женщине становилось только хуже. Она плотно сомкнула веки, позволяя глубоким морщинам исказить уголки её глаз, а очки и вовсе быстрым движением смахнула с лица, будто они были причиной того, что ей было плохо. Её голова металась из стороны в сторону, словно в попытке стряхнуть наваждение, и вопроса Коулман она попросту не услышала, мыча себе болезненно что-то под нос, - Я сейчас! Я позову на помощь! Келли подпрыгнула со своего места, будто ошпарилась, широкими быстрыми шагами стремясь к двери, чтобы сделать хоть что-нибудь. Хоть прокричать свой отчаянный зов на весь коридор, чтобы не оставлять женщину надолго одной, хоть распахнуть её и высунуться, чтобы по крайней мере отдышаться самой, потому что из-за страха и паники, задыхаться начинала и сама. Однако она не успела даже коснуться ручки двери, когда мычания миссис Батлер внезапно прекратились, и из-за спины послышался гулкий звук, отчаянно напоминающий лопнувший шарик с водой, потому что следом за ним, Келли могла поклясться, что-то смутно напоминающее жидкость, окропило пол, попадая одинокими каплями даже ей на оголённые щиколотки. Не-ет, ей не могло это показаться, потому что эти тёплые капли она чувствовала так остро, что в какой-то момент показалось, они жгут ей ноги. Медленно, и не чувствуя себя от страха, она повернулась, округляя глаза от ужаса, чтобы сию же секунду отчаянно и не своим голос завизжать, испугавшись своего собственного крика, вырвавшегося в первый раз таким образом. Никогда в жизни Келли не визжала. Тем более так. Хотя не визжать было невозможно, увидев такое шокирующее зрелище, несомненно надолго преследующее её после в ужасных кошмарах. Оледенелыми ладонями пришлось закрыть себе рот, чтобы не привлекать внимание к себе ещё больше. Лопнувшим шариком была бедная миссис Батлер, с отвратительно раскрытыми на распашку рёбрами. Её лица не было видно из-за откинутой назад головы, а грудь представляла собой кровавое месиво, расплескавшееся повсюду от парт, стен и потолка к самой двери густыми ошмётками, будто разделанный сочный и спетый арбус, истекающий своими соками. От такого сравнения и зрелища замутило, а в нос ударил запах сырой плоти, каким обычно пахнет в мясных лавках от свежих, едва зарезанных свиных тушек, хотя Келли не была уверена было ли это на самом деле, или ей это только казалось. В стремительном порыве желудок её болезненно сжался, выворачивая наружу всё своё содержимое, и она не знала, что было хуже в данный момент - то, что она заблевала себе свои ботинки, внезапно разорвавшаяся насмерть учительница английской литературы, или знакомый своей внешностью монстр, "нечто", сидящее на учительском столе, такое же кровавое, как стены и пол, покрытое красным отливом, вместо слизи, такое же отвратительное, как и в прошлый раз, разве что более омерзительное, с интересом дёргающее ноздрями, принюхиваясь. Господи, неужели это её расплата? Неужели видения теперь заимели побочный эффект, очевидно становясь всё хуже и хуже с каждым новым разом? Если это так, то пусть так и будет. Пусть будет просто видением, просто плодом её воображения! Однако, как бы не хотелось этого признавать, признаков, присущих Изнанке не было от слова совсем. Мир оставался таким же чётким и солнечным, как и всегда, разве что мёртвая миссис Батлер и "оно", грязное и противное, чуть меньше, чем в прошлый раз и будто бы новорождённое, не вписывались в эту картину. А потом он её почувствовал. Оскалился и зычно зарычал, чтобы подняться на четвереньки, стряхивая со своих лап густую кровь, будто они были испачканы в грязи. А потом заревел. Оглушительно и противно, с нотками скрежетания в этом рёве, будто голос его ещё не созрел до будоражащих кровь басистых раскатов. Несмотря на это, ноги подогнулись так же, как и тогда, и даже то, что она ещё не отошла от рвоты, а мышцы живота всё ещё болезненно сокращались, с места Келли подорвалась не замедляясь не на секунду. В этот раз у неё не было права на шок. В этот раз она была готова в попытке сражаться за свою жизнь. В этот раз из класса она выскочила без единого промедления, слыша за собой гулкие раскаты лап монстра от его прыжка с парты, оглушительное громыхание и лязганье роняемых его тушей стульев, но задумываться об этом она больше не собиралась. У неё была только одна цель - спастись.