Сомненья сердца моего

− Знаете, я беспокоюсь о Ремусе, − приглушенным голосом поделился Джеймс с ребятами, когда они собирались спать.       Ремуса за обедом увела профессор МакГонагалл, бормоча что-то о семейных трудностях. Джеймс старался говорить как можно тише, чтобы не разбудить Ланса и Фермина. По крайней мере, он надеялся, что даже если они и услышат, то им хватит такта не лезть не в свое дело. − Похоже, он болеет каждый месяц, − продолжил свою мысль Джеймс. – То внезапно случается что-то срочное, то он должен уехать, но возвращается он всегда похожим на собственный труп. − Уверен, что волноваться не о чем, − снисходительно откликнулся Питер, но перестал складывать простыни и уставился на свое отражение в окне. − Как ты можешь так говорить? – зашипел Джеймс, расширившимися глазами глядя на Питера. – Он выглядит ужасно в течение нескольких дней, что, если это что-то серьезное? − Это его дело, говорить нам или нет, − окрысился Питер, поворачиваясь к Джеймсу. − Думаю, Джеймс прав, − задумчиво вставил Сириус, переводя взгляд с одного на другого. – Что-то странное творится, и, думаю, нам надо… выяснить, что именно. Он поймет, что не безразличен нам, что мы обратили внимание, вот и волнуемся. − Или это покажет, что ты обязательно должен влезть в чью-то жизнь, поскольку не испытываешь к ней ни капли уважения, − настаивал на своем Питер. Теперь он выглядел сильно расстроенным. – Вдруг это что-то, связанное с Зевой? Что, если, ну, я не знаю, если он посещает её могилу с родителями или что-то вроде того? Ты не думаешь, что у него есть право принять тот факт, что его сестра умерла. При этом ему нужно, чтобы вы двое не лезли к нему со своим «как ты жутко выглядишь» каждый раз. − Смысл делать из этого тайну и почему он тогда уезжает в будние вечера? – возразил Сириус, пытаясь все обдумать. − Понятия не имею, может, ему нравится полнолуние, мало ли почему, − Питер сразу понял, что сказал слишком много. Это могло стать намеком, который бы все объяснил. Он тут же попытался его замять: − Но какая, собственно, разница? Если ему нужно одиночество, чтобы оплакать её, он имеет на это право. Это не наше дело. − Он всегда уходит в полнолуние, − прошептал Джеймс, глядя на Питера, будто на него снизошло озарение. − Я… я не знаю, никогда не обращал внимания, − тут же стушевался тот. – Это было лишь предположение, что, может, дело в его сестре… − Нет, Питер, ты прав, я в этом уверен, − Джеймс покачал головой, встал и подошел к окну, чтобы удостовериться: на небе сияет полная луна. − Ты же не думаешь, что… ? – Сириус раскрыл рот от изумления, оборачиваясь к другу. − В школе никогда бы такого не допустили, − отозвался Джеймс, пытаясь все осмыслить. – Мы не можем просто спросить его, правда ли это, представляешь, как он отреагирует, если нет? − Но поговорить с ним мы должны, − настоял Сириус.

***

      На другой день Ремусу показалось, что друзья ведут себя очень странно. Он был вымотан после мучительной трансформации, и, хотя мадам Помфри вылечила все раны и порезы, он все еще чувствовал себя разбитым. Сириус, Джеймс и Питер о чем-то шептались весь день, их обычные выходки были отложены по неизвестным причинам. Он подумал, что, видимо, что-то случилось, пока его не было, драка или бессонная ночь, так что не слишком обеспокоился. Но за обедом ему стало не по себе от взглядов, которыми обменивались Джеймс и Сириус, посматривая на него. Питер упорно делал вид, что его здесь нет, сосредоточившись на тарелке с едой.       После обеда они в молчании побрели к гриффиндорской башне, и Ремус не хотел его нарушать, потому он просто чуть улыбнулся Питеру, который выглядел непривычно мрачным. Они поднялись всего на несколько этажей, когда Джеймс и Сириус без предупреждения нырнули в пустой класс. Ремус с любопытством взглянул на Питера, но тот лишь тяжело вздохнул и последовал за ними. Ремус сглотнул, пытаясь убедить себя в том, что им ничего не известно, а значит, он в безопасности, в том, что они его друзья, значит, наверное, они его просто разыгрывают. «Мерлин, пусть это будет всего лишь розыгрыш». Он глубоко вздохнул и шагнул в класс, дверь с глухим стуком захлопнулась.       Джеймс и Сириус стояли у профессорского стола с суровым выражением лица, скрестив руки на груди. Питер за их спинами прислонился к доске, упорно глядя на свои ботинки. − Не делайте этого, − тихо прошептал Питер, и сердце Ремуса пропустило удар. − Ремус, мы знаем, что что-то происходит, − решительно заявил Джеймс.       Он выглядел таким уверенным… Ремусу бы каплю его уверенности. − И, думаем, мы знаем, что именно, − продолжил Сириус, копируя движения Джеймса. – Но мы бы предпочли, чтобы ты сказал нам сам. − Не знаю, о чем вы, − поспешно ответил Ремус, тщетно стараясь скрыть охватившую его панику. − Нет, знаешь, − настаивал Джеймс. – Брось, Ремус, все эти ночи, когда ты якобы болен или тебе необходимо повидаться с семьей. И всегда в полнолуние. Ты что, думал, мы рано или поздно не заметим, что наш лучший друг исчезает раз в месяц? Не думал, что мы догадаемся? − Я надеялся… − тихо ответил Ремус, не смея поднять на них взгляд. – И давно вы знаете? − Значит, это правда, ты оборотень, − у Сириуса отвисла челюсть, от удивления он даже говорить стал тише.       Ремус кивнул, сгорая от стыда. − Мы все поняли прошлой ночью, − объяснил Джеймс, резко пихнув Сириуса.       Питер чуть подвинулся, и это привлекло внимание Ремуса. Он прищурился. − Питер? – тон его голоса был довольно резким. − Я понял под Рождество, − признался Питер, отталкиваясь от стены. – Все как-то не складывалось, потом тебя не было всю ночь… что-то щелкнуло, и я сообразил. Но я никому ничего не говорил, даю слово.       Джеймс и Сириус уставились на Питера, и по выражению их лиц Ремус понял, что Питер говорит правду. Он действительно не рассказывал им ничего о своих подозрениях, они все поняли сами. − И что теперь? − спросил Ремус, шаркая ботинком по полу. − Ты о чем? – непонимающе склонил голову на бок Сириус, а Джеймс с Питером за его спиной оба выглядели одинаково растерянными. − Что вы собираетесь делать? – пояснил Ремус. – Теперь вы все знаете обо мне, но я не могу просить вас сохранить мою тайну. Вы можете рассказать всей школе, и меня вышвырнут. − Конечно, мы не допустим, чтобы тебя выгнали! – воскликнул Сириус. – Да и с какой стати нам это делать? Это только испортит веселье. Или ты уже забыл нашу выходку с матрасами? − Потому, что я… монстр, − просто объяснил Ремус, его плечи поникли, он признал свое поражение.       Монстр, презренный и отвратительный, никто не мог убедить его в обратном. − Ремус, ты не монстр, − Питер протянул руку, чтобы коснуться его, но Ремус отшатнулся. − Я не мягкая игрушка! – рявкнул Ремус, его разозлило, что они, по всей видимости, не отдают отчета в том, насколько он омерзителен. – Я могу убивать людей и не контролирую это! Я могу кого-нибудь укусить, сделать подобным себе… − Не драматизируй, − усмехнулся Джеймс. – Сложи оружие, Ремус. Прости, что не дрожу от страха при виде тебя.       Джеймс взмахнул руками, притворяясь испуганным. Сириус искренне рассмеялся, а Питер улыбнулся, но Ремус застыл в изумлении. − Почему вы меня не боитесь? – заикаясь, спросил он. – Вы не… и… я хочу сказать… я же могу быть действительно опасным! Я правда опасный! − Правда, Ремус, − фыркнул Сириус, − что именно во фразе «сложи оружие» тебе непонятно? Не говоря уже о том, что это не происходит спонтанно. Мы знаем, когда это случается, так что успеем убраться. − Но вы должны презирать меня, − покачал головой Ремус. – Оборотни не слишком популярны. − Мы не презираем тебя, − мягко вмешался Питер, и взгляд его широко распахнутых глаз был искренним. – И никогда бы не смогли. Ты тот же самый Ремус Люпин, каким был всегда… − Даже когда не тот же… − встрял Джеймс, но Питер метнул на него злобный взгляд, намекая, что сейчас не время для шуток. − Это ничего не меняет, − настаивал Питер, а Джеймс и Сириус согласно кивнули. – И тебе не стоит волноваться, что мы кому-то расскажем. − Но… но… − Ремус был не в силах осознать, что это правда. − Ремус, приятель, мы твои лучшие друзья, − Джеймс положил руки ему на плечи и пристально посмотрел в глаза. – Тебе придется приложить побольше усилий, чтобы избавиться от нас, понимаешь?       На лице Ремуса появилась робкая улыбка, он чувствовал, что готов разрыдаться от такого проявления великодушия своих друзей. Он понимал, что это не конец разговора – конечно, им будет любопытно, а он всегда будет сомневаться. Но сейчас уже того, что они хотят, чтобы он остался, достаточно.       Джеймс выглядел жутко довольным собой, словно для него этот разговор все решал. Может, так оно и было. Так частенько бывало, поскольку он видел мир в черно-белых тонах и быстро определялся. По крайней мере, нельзя было сказать по лицу Джеймса, что его что-то тревожит.       А вот Питер и Сириус, похоже, не разделяли его беззаботности. Первый выглядел виноватым, явно волнуясь, не начнет ли Ремус обвинять его. Не брякни он тогда про луну, Джеймс бы ни за что не догадался. Ну, может, когда-нибудь бы и догадался, но точно не этим вечером. Ему следовало держать рот на замке, следовало лучше защищать Ремуса, ведь он его друг. − Все нормально, Питер, − сказал Ремус, подходя ближе. – Спасибо, что не рассказал им. − Но… − начал, было, возражать Питер, однако Ремус лишь покачал головой. − Ты настоящий друг, − продолжил он, ему на глаза навернулись слезы, − я не думаю, что ты когда-нибудь поймешь, как много для меня значит то, что ты просто никому ничего не сказал. Ни мне, ни кому-то еще. И не задал ни единого вопроса. Немногие люди на это способны.       Питер лишь кивнул, чувствуя себя таким же подавленным, как Ремус, и вся значимость момента между ними тут же улетучилась. Он схватил со стола рюкзак и вышел из класса, Джеймс поспешил за ним, чувствуя неловкость, повисшую между Ремусом и Сириусом. Лицо Сириуса было мрачным, словно на него накинули черную вуаль. В серых глазах светилась сталь, а брови сошлись на переносице. − Я знаю, что ты злишься на меня, − начал Ремус, когда они остались наедине. Он схватил Сириуса за рукав, но понял, что делает, и тут же отпустил. – Ты считаешь меня монстром, я понимаю. Я и есть монстр. − Ремус, я не злюсь на тебя. Я же говорил, ты не монстр и я тебя не презираю, − ответил Сириус, хотя сам не мог заставить себя посмотреть ему в глаза. − Именно поэтому ты почти молчал весь вечер и был таким мрачным, − парировал Ремус, натягивая рукава на пальцы и комкая ткань. – Ты даже взглянуть на меня не можешь! − Я не злюсь, − не слишком убедительно повторил Сириус. − Я же знаю, что злишься, − голос Ремуса опасно зазвенел. – Просто скажи уже, что ты меня презираешь! Будь честен! Скажи, что считаешь меня отвратительным. Я это переживу. − Ремус, мне плевать на твою… маленькую пушистую проблему! – выкрикнул в ответ Сириус, приближаясь к нему. – Ладно? Так что брось это. − Тогда… почему ты злишься? – спросил Ремус, стараясь не слишком надеяться на то, что он сказал правду. − Просто… Получается, ты недостаточно мне доверял, чтобы рассказать, − пожал плечами Сириус, глядя в окно. − Сириус, я… − Нет, я понимаю, ты же никому не рассказал, просто я… − Сириус покачал головой, стараясь удержаться от слез. – Просто я думал, что мы ближе. Я думал, между нами нет секретов. − Сириус, − тихо позвал Ремус, сделав шаг навстречу и протянув руку, − есть вещи, которые мы никому не рассказываем. У всех нас есть свои секреты, понимаешь? − Я ничего… − И у тебя тоже, − настаивал Ремус. – И это нормально, я не буду на тебя давить, но обещаю, что, когда ты будешь готов, ты сможешь мне рассказать все, что угодно. А это… я не хотел, чтобы это стало известно потому, что не знал, как вы, ребята, отреагируете. Волшебный мир не слишком радушно принимает… таких, как я.       Сириус отвернулся от Ремуса, стиснув зубы и запустив пальцы в волосы. − Ты должен был довериться нам, − сердился он. − Я не знал, могу ли, − объяснил Ремус, взывая к рассудку Сириуса. − Как ты мог не знать? – рявкнул Сириус, вырвав руку и стремительно зашагав по классу. − Вы с Джеймсом чистокровные, − вздохнул Ремус. – Я знаю, как ваши семьи вас воспитывали. Вспомни, что ты в прошлом году говорил о полукровках. − Я изменился с прошлого года, − прорычал Сириус. − Это трудно просто взять и забыть, − возразил Ремус. – Предубеждения против таких, как я, прочно укоренились, Сириус. − Ты должен был понимать, что в твоем случае все будет иначе, − изменил тактику Сириус. – Ты наш лучший друг, мы бы никогда не стали тебя презирать за это. − А, то есть если бы это был кто-то другой, вы бы решили, что он монстр? – обычно мягкий, теперь Ремус по-настоящему разозлился. – Если бы на моем месте очутился Ланс? Ты его не слишком жалуешь, так что его-то, наверное, ты бы стал презирать, так? − Нет, не стал бы, − упорно настаивал Сириус, стиснув зубы, самолюбие брало верх. − Отлично, − фыркнул Ремус, скрестив руки на груди. − Не будь таким, − раздражение Сириуса нарастало. − Каким? – огрызнулся Ремус. − Злым на меня и весь белый свет, − объяснил Сириус. − Что ж, ты меня и правда злишь! – откликнулся Ремус. − Почему? − Потому, что ты невыносим! – он стукнул кулаком по столу. – Ты, видите ли, не считаешь обор… таких, как я, монстрами лишь потому, что я тебе нравлюсь. Ты должен… ты должен понять, что они и не монстры. Потому, что это ужасно, их на это обрекли, у них нет выбора, и мы бы охотно излечились, если бы это было возможно, но… − Ремус, клянусь, я не считаю оборотней монстрами, − гнул свое Сириус.       Несколько секунд они смотрели друг на друга, каждый пытался прочесть мысли другого. Наконец, Ремус вздохнул и рухнул на стул, его злость рассеялась. − Ладно, − уступил он. – Прости, что я тебе не рассказал. − Прости, что не чувствовал, что можешь нам доверять, − Сириус сел рядом и ткнул его плечом. − Нам пора, − через несколько мгновений тишины произнес Ремус. – Они, небось, гадают, куда мы запропастились. − Или мы можем прокрасться на кухню и стащить немного булочек, − предложил Сириус, приподняв бровь. − Нет, мы же должны написать сочинение Биннсу, − напомнил Ремус. − Зачем? Можно подумать, он их читает, − фыркнул Сириус. − Просто пошли.       Мальчики покинули класс и, очутившись в общей гостиной, направились в гриффиндорскую башню. Джеймс и Питер уже вовсю корпели над книгами, хотя Джеймс рассеянно озирался по сторонам. Сириусу было очень трудно сосредоточиться на невероятно скучном сочинении, которое задал им Биннс, несмотря на увещевания Ремуса каждый раз, когда он отвлекался. В последнее время происходило нечто странное, будто учителя чего-то боялись. Он не знал, чего именно, но, по всей видимости, это имело значение для всего педсостава. Старшекурсники тоже выглядели взволнованными, и дело было не только в подготовке к С.О.В. Что бы ни происходило, это затрагивало всех, и Сириус не желал оставаться в стороне.