Побег из лечебного учреждения едва не потерпел крах, потому что уже на выходе Белу изловил доктор Намарре и пожелал сделать еще несколько проверок. Бела отбивался с помощью билета, док настаивал, указывая на время, согласно которому на территории института царил полдень, и до вечера механик Шербан спокойно мог отдать себя в жертву науке. Бела решительно уперся. Он потратил полтора дня, чтобы попереписываться с работодателем, многословно расцеловаться со всеми на экспедиционной борде, разослать приветственные видеоролики, прокомментировать интересующие его записи в соцсетях, ответить на подборку комментов в Йорпике, еще раз обыскать глобальную сетку на предмет трагедии «Васко де Гама» – и более задерживаться в уютной палате не собирался.
Кое-как, со скандалом и взаимными угрозами, сошлись на том, что Бела прямо сейчас жертвует немного телесных жидкостей и на десять минут погружается в сканер.
Насчет десяти минут док обманул – продержал там все двадцать.
Обколотый со всех сторон, злой и взъерошенный – от излучения сканера все незаплетенные волоски встали дыбом – Бела явился в межвидовое отделение, яростно бряцая сумкой с инструментами. За плечами болтался верный походный рюкзак. Краснофиниковые пальмы умиротворяюще шелестели, в цветочных горшках кивали пушистыми головками какие-то цветы, между делом выхватывая из воздуха мелких насекомых, и Бела с досадой подумал: вот бы кто-нибудь так выхватил дока Намарре, пока тот жужжал вокруг Белы и пытался извлечь из него побольше анализов.
– Гнус паршивый, – пробормотал Бела себе под нос.
– Цель вашего посещения? – осведомилась система контроля.
– Друг семьи, – проворчал Бела. – По приглашению бваны Чирауты.
Дверь не открывалась.
– И? – с ледяным спокойствием уточнил Бела.
– Сожалею, но у вас имеются пачкающие грузы, с которыми посещение недопустимо, – наконец ответила система. – Превышена допустимая концентрация загрязняющих веществ.
– Так давайте я их сдам, эйш! – потеряв терпение, Бела пнул жесткую мембрану. – В какой-нибудь ваш гардероб! И сам помоюсь! Что еще? Анализы сдать, э?
– Оставьте пачкающие грузы в камере хранения на первом этаже, – милостиво согласилась система, проигнорировав остальные предложения.
Выругавшись, Бела ринулся на приступ.
В итоге в нужную палату он влетел безо всякой почтительности, опрятности и достоинства.
– Охренеть! – поприветствовал он присутствующих. – Чуть на молекулы не разобрали, гиенья рвота! Мамбо-джамбо, хола, бвана!
Чираута по-прежнему был в костюме. Кулинарная книга висела на широком поясе, заботливо оплетенная шнуром по последней первобытно-общинной моде. На морде у великого шеф-повара проступило выражение, которое обычно предшествовало прицельному броску половником. Второй яут, склонившийся над раскрытым боксом, выпрямился и обернулся. Рожа у него была противная, вся какая-то белесая. Янтарные отблески из бокса отбрасывали на эту рожу блики, превращая ее в посмертную маску. Бела нервно облизнулся, пригладил волосы и попробовал отряхнуться.
– Бела Шербан, – представился он. – Очень рад.
– Я о нем говорить, – сказал Чираута. – Не кровный родитель.
– Раджвата, – щелкнул второй яут. – Дрессировочный центр Кх-хабасслен.
В раскрытом боксе вопили и скрежетали с таким энтузиазмом, что сразу сделалось ясно – великий наследник полон сил и намерений вырваться на волю. Бела вспомнил, как этот сгусток ярости раздирал его грудь и непроизвольно вздрогнул.
Раджвата изучающе скользил по нему взглядом, и, кажется, это была проверка, которую Бела Шербан не выдержал.
– Немыслимо, – снова щелкнул яут. – Быть возможно не, чтобы малый рожденный признавать хуманий.
– И тем не менее, – сказал Чираута.
Раджвата осмотрел гостя еще раз. Вопли в боксе сменились на ворчание. Бела выпятил нижнюю челюсть и сложил руки на груди. Яут дрогнул клыками, точно сдерживал усмешку, и плавным движением отступил в сторону. Металлические украшения в его дредлоках звякнули. Он сделал жест рукой.
– Проходить. Показать.
– А что это за смотрины, эйш? – обратился Бела к Чирауте. – У нас межвидовой конкурс на заслуживающую доверия форму носа? Или цвет кожи? Что за гиеньи замашки, э?
– Просто удивлять его, – клекотнул Чираута, тоже чуть отступая.
Бела нахмурился и прошел к боксу. Помедлил, взялся за край и наклонился. Хиюмарр, увлеченно разгрызавший прозрачную трубку капельницы, уставился на него затянутыми пленкой желтыми глазами. Потом моргнул, и пленка сдвинулась. Детеныш отшвырнул трубку, раскрыл пасть и громко завопил. Бела отшатнулся, Хиюмарр требовательно вытянул руки. Бела грозно сдвинул брови и опять наклонился над боксом. Хиюмарр вцепился ему в волосы.
– Айна! – возмутился Бела. – Маленький засранец, я ж облысею!
– Держать язык в узде, – добродушно буркнул Чираута.
Хиюмарр задергал пойманные волосы, взвизгивая и клекоча. Бела повертел головой, пытаясь высвободиться – бесполезно. Рядом наклонился Чираута. Протянул когтистый палец. Хиюмарр злобно щелкнул клыками, потом застыл, шевеля перепонками во рту, и задрал голову, опять подергивая глаза пленкой. Чираута пощекотал его под нижней челюстью. Яутеныш утробно заурчал.
– Взять, – скомандовал Чираута.
– Я буду жаловаться в профсоюз! – засопротивлялся Бела.
– Голова кусать, – мгновенно откликнулся яут.
Ворча и негодуя, Бела сунул руки в бокс и подхватил детеныша. Хиюмарр на больничных харчах явно прибавил несколько килограммов. Да и размеры детеныша увеличились. Видимо, низкое давление было полезно только для внутриутробного развития, а вот расти в постродовом периоде мешало.
А может и нет, кто ж знает этих рептилоидных хренов?
Бела с некоторым трудом выпрямился. Таскать грузы ему доводилось, а живую и потенциально разумную мелочь – нет. Так что движения сами собой сделались скованными и осторожными. Хиюмарр отпустил его волосы, распластался как лягушонок, схватил Белу за плечи и положил морду ему на правое плечо. Бела развернулся, придерживая горячее и слегка влажное тельце. От яутеныша пахло чем-то щекочущим ноздри.
– Ну? – спросил он у Раджваты. – Надо еще что доказывать, банан тебе в задницу?
На морде яута не дрогнула даже щетинка.
– Достаточно, – изрек он. – Тогда можно уходить.
– Что, я вот так и пойду, по-вашему, эйш? Чираута! Забери его!
Чираута без особого энтузиазма попробовал. Хиюмарр громкими воплями изъявил желание продолжить тесный контакт с механиком Шербаном. Бела категорически завозражал, надеясь на понимание хотя бы со стороны Раджваты, но столкнулся с вопиющей твердолобостью.
– Ты брать, ты носить, – объявил дрессировщик. – Все, мы больше не тратить время здесь!
– Тратить время фу, – согласился Чираута.
– Ты его на меня специально повесил, мзунгу проклятый! – зашипел Бела.
Яут повертел пальцами и широко осклабился.
Чувствовал себя Бела невыразимо глупо. Отделение межвидовой хирургии и реанимации сбежалось попрощаться с редкими гостями, и с тяжелым детенышем на руках, дергающим его за волосы и норовящим хватануть пастью за подбородок, Бела вызывал на себя огонь из перекрестных взглядов. Ситуацию усугубляли конвоирующие его яуты.
– Как трогательно, – беспардонно заявил один из понабежавших, высокий и тощий, с выкрашенными в рыжий косицами. – Бвана Чираута, вашему другу идет!
– Э, друг, хотите, я его вам отдам? – щедро предложил Бела.
– Торговать великий наследник не, – предупредил Чираута. – Метелка жопа пороть, да, Белья?
Среди провожающих разнеслись плохо скрываемые смешки.
– Мзунгу, – с достоинством сказал Бела. – Угнетатель!
Он страстно надеялся, что, может быть, хотя бы в чьем-то сознании это выглядит так, будто его все-таки сопровождают яутские женщины, а не два мужика. В конце концов ведь никто не знает, как выглядят их женщины. На самый край он был согласен воображать себя дипломатическим представителем, окруженным верной охраной.
Впрочем, судя по лицам врачебной банды, надеяться было не на что.
– Благодарность всем есть, – сказал Чираута. – Доктор Ш-шар... Шар-ре..
– Шарефья, – выступил из толпы кругленький человек в длиннополом зеленом халате. – Всегда пожалуйста, бвана Чираута, нам приятно было работать с вами. Неоценимый опыт для нашего отделения!
Чираута выбросил вперед руку, точно выстрелил. В толпе даже охнули. Доктор Шарефья пару секунд смотрел на когтистую длань, угрожающе нацеленную ему в переносицу, потом у него на лице проступило понимание, и он, поднявшись на цыпочки, взял эту лапу и крепко потряс. В толпе облегченно захихикали. Раджвата прищелкнул челюстями, но на этот раз закаленные межвидовым общением сотрудники отделения не испугались.
– Я писать благодарственное послание, – величественно сказал Чираута. – Прощание всем!
– Всего хорошего! – взлетели голоса работников отделения. – Джамбо! Счастливого пути! До свиданья! Акуна матата, йоу!
Хиюмарр тоже внес свой вклад, разразившись сиплым рявканьем и скрежетом. Втягивая голову в плечи, Бела подумал, что нет ничего удивительного в сдаче этих кошмарных существ в центр дрессировки. Вот прямо желательно со дня появления на свет.
Топая по дорожке между лиловых и слегка извивающихся под ветерком кустов, Бела мрачно размышлял, что если Хиюмарр вздумает облегчиться, то запасных штанов у механика Шербана не найдется. Чираута небрежно нес его сумку и рюкзак, повесив и то и другое на левую руку, и Бела попытался вспомнить, есть ли в этом скромном багаже хотя бы чистящее средство.
– Э-э, бвана яуты! – не выдержал он. – А этот ваш... – под взглядом Раджваты он слегка поперхнулся и продолжил: – Короче, этот наш великий будущий воин меня не обгадит? Как там у вас с этими делами, э?
Раджвата скорчил такую рожу, будто ему подсунули фекальный микроб с Хиюмы.
– Нет, – ответил Чираута. – Слишком мал для такого, быть рожденный рано. Пожирать все что получать, каждый молекула пускать в дело. Отходы не.
Бела с облегчением вздохнул.
Всю дорогу до экспресса Хиюмарр вертел головой, глухо клекоча, и даже попробовал сорвать рекламный лепесток, когда вся компания проходила под огромной аркой с надписью «Счастливого пути!». Бела уже обрадовался, что сейчас детеныш с него слезет, но лепесток оказался голографическим, и Хиюмарр с разочарованным фырканьем вернулся к своему изначальному объекту обожания. Задумчиво помусолил одну косицу и забухтел, как крошечный моторчик.
Народу в экспрессе было не так уж много, и яутенышем сразу же заинтересовались. Бела мысленно ежился, а внешне делал вид, что ничего удивительного не происходит. Частично промокшая от слюней футболка начала холодить тело там, куда попадали потоки свежего кондиционированного воздуха, и Бела даже покрепче прижал к себе ворчливую защиту. Ко взглядам он уже почти притерпелся, и нервничать начинал только когда сверкание вспышек с планшетов становилось слишком открытым. Впрочем, такие выступления успешно прерывал Раджвата. Грозного взгляда, а иногда взгляда плюс горлового клекота хватало, чтобы любопытствующие тут же делали вид, что им это все очень неинтересно.
Этим яут напомнил Беле врача из прошлогодней комиссии. Величия был мужчина необыкновенного. Взглянет сверху вниз – и пациент уже дрожит и выздоравливает.
Чираута развлекался тем, что тыкал детеныша в морду кончиком когтя и отдергивал палец как раз когда маленькие челюсти щелкали в воздухе.
– Вот дразнишь его ты, а оцарапает он меня, – недовольно сказал Бела. – А мне только-только новую кожу сделали. Хватит!
Чираута ткнул еще раз и с ворчанием сложил руки на груди. Хиюмарр пощелкал клыками, потом опять положил голову Беле на плечо, вцепился в косицы обеими руками и затих. Хрюкнул пару раз и засопел.
Экспресс выехал на солнечный перегон, и снова стало жарко. Живот вспотел с новой силищей, по занятому плечу ощутимо поползла струйка.
– Картина столь идиллия, что возможна стать наш девиз центра, – заметил Раджвата. – Дружба хуманий и хишку с мига рождения. Давать заголовок в пресса.
– Не надо прессы, э, – строго сказал Бела. – У меня деловая репутация.
Раджвата демонстративно достал нечто вроде планшета и сделал снимок.
– Свинья эферитская, – смело определил Бела.
Яут заворчал, приклекатывая, и добродушно похлопал его по голове, от чего голова едва не провалилась в плечи.
Чираута шикнул, Раджвата закатил глаза и убрал планшетку.
Хиюмарр начал стрекотать во сне.
На досмотре в авиагавани пришлось попотеть еще раз, как в буквальном смысле – кондиционер тут еле работал, – так и в переносном. Документально свидетельство на Хиюмарра имелось, но система биосканирования отказалась пропускать человека с яутенышем на руках, выдавая сигнал недопустимого смешения двух разных видов. Бела уже хотел рискнуть здоровьем и отцепить от себя машину для кусания и царапания, но службы гавани сработали быстрее, и с контрольного поста к застрявшей группе выдвинулся служащий, затянутый в чудовищно официозную темно-синюю форму. Даже косицы были убраны в сложную прическу, переплетенную фирменными же синими лентами.
– Добрый день, – улыбнулся служащий. – Это вы пугаете нашу систему?
– Джамбо, я, – тут же во всем сознался Бела. – Он спит, и я очень не хочу его с себя снимать, иначе мне грозит остаться без любимой футболки. Можно что-нибудь с этим сделать, э?
Служащий уставился на яутеныша, словно заметил его только что, и глаза у него слегка остекленели.
Авиагавань была небольшой, и они опять торчали у всех на виду. Пассажиры, идущие редкой, но непрерывной цепочкой через вторую и третью пропускные рамки, косились с удивительно похожими выражениями лиц: изумление и неверие. За досмотровым пунктом располагался опенспейс, пронизанный воздухом и светом, и Бела со смирением подумал, что пялиться будут и там. Возможно, пора было переходить к сбору пожертвований за просмотр. За фотографию издали – пять сентаво. За совместное фото – десять. За укус великим наследником – полный лер.
Служащий встрепенулся и достал планшет.
Яуты возвышались рядом, точно сторожевые башни, и в беседу вступать не спешили. Бела метнул парочку умоляющих взглядов, но понимания снова не нашел. Складывалось впечатление, что обоим интересно, как хуманий будет выкручиваться.
– Пожалуй, можно, – задумчиво сказал служащий, просматривая документы, в которых даже сквозь блюр-эффект Бела разглядел морды яутов: двух больших и одного маленького. – Я настрою параллельный скан и сниму ограничитель. Минуту.
Настройка заняла целых три минуты, и вдобавок пришлось торчать в рамке, пока вздрюченная система вела параллельное считывание. В конце концов кремниевые мозги смилостивились и показали зеленые пиктограммы: все чисто.
Бела вывалился из рамки, словно из октобуса на долгожданный берег. Яуты неспешно прошли следом.
– Доброго пути! – пожелал служащий.
Бела кивнул, не рискуя поднять руку для прощального жеста. Во сне Хиюмарр стал еще тяжелее, и свободно удержать его одной рукой Бела вряд ли бы сумел.
Опенспейс встретил их приятным прохладным ветерком. Бела подумал, что еще три недели назад он мечтал исключительно о жаре, а сейчас предпочтения уже перекосило в обратную сторону. Яутеныш фыркнул сквозь сон и слегка поежился.
– Я думать, этот хуманий быть очень любопытен, – заметил Чираута, неторопливо вышагивая рядом. Костюм едва слышно лязгал. – Иначе не стать бы тратить время на настройка.
– Пошлый, но полезный для нас интерес, – согласился Раджвата. – Идти туда, Белья. И смотреть под ноги.
Бела с облегчением повернул к художественно оформленной зоне отдыха. В основном там доминировали пальмы, также имелось некоторое количество цветущих лиан, явно искусственный газон и даже прудик. И бессчетное количество крошечных, на три-пять посетителей, кафешек, естественно без обслуживающего персонала. Раджвата поднял руку, ткнул перед собой пальцем, поводил им в воздухе и выбрал:
– Сюда.
Выбранное место соответствовало габаритам и весовой категории яутов. Бела с облегчением плюхнулся на массивную скамью. У него устала спина и очень хотелось поссать.
– Вы как хотите, но великого наследника с меня снимайте, – сказал он. – Мне нужно в туалет, и его я туда не понесу, эйш!
– Шьербан, ты склочен, – заметил Раджвата. – Но так и быть.
Он взял Хиюмарра за запястья и неожиданно резко сжал, одновременно поворачивая. Стиснутые кулачки мгновенно раскрылись, точно механизмы. Детеныш всхрапнул, Раджвата поймал его за загривок и опять сжал как-то по особенному. Просунул ладонь под маленькую задницу и снял яутеныша с Белы, как перезрелую банановую гроздь. Хиюмарр даже не дернулся, и Раджвата профессиональным движением уложил его к себе на плечо.
– Что? – Бела почти задохнулся, ощущая, как тут же начинает холодить мокрая футболка. – И ты все время мог так сделать, мзунгу?
– Я же дрессировщик, – осклабился Раджвата. – Но ты меня забавлять.
Оскорбления так и рвались с языка. Бела торжественно встал. Подхватил рюкзак, закинул его на плечо и демонстративным маршем направился в сторону, куда вели по полу стрелочки с пиктограммой санитарного узла. За спиной залязгало, но Бела не стал оглядываться.
Санузел больше напоминал музей. Светлый, отделанный стеклом, зеркалами и хромом. В причудливой бледно-зеленой смальтовой мозаике на стенах угадывались какие-то картины, но глаз не мог за них ухватиться.
Отдав должное универсальным кабинкам, в которых можно было не только справить нужду, но и принять душ при желании, Бела щепетильно вымыл руки и критически осмотрел себя в гигантском зеркале. Благодаря усилиям врачей с него сошли пятна и шрамы, даже цвет кожи принял благородный оттенок, свидетельствующий о регулярном пребывании в умеренных широтах. В глазах больше не было нездоровой желтизны и лопнувших жилок. Остались только едва заметные полоски рубцов на губах. Футболка выглядела как одно гигантское мокрое пятно.
Дверь негромко пиликнула, и в санузел ввалился Чираута. Броня мгновенно подхватила вкрадчивую игру освещения, и когда яут остановился у стенки – превратила его в элемент декора, сверкающую статую в честь дружбы народов. Бела решительно стащил футболку, скрутил в жгут и пихнул в боковой карман рюкзака. Достал взамен толстовку, напялил, встряхнул волосами, высвобождая их из ворота, и уже хотел затянуть рюкзак, но взгляд упал на футляр, заботливо украшенный национальным орнаментом. Бела опять посмотрел на себя, выпятил губу, прищурил глаз и решительно кивнул. Не менее решительно вытащив футляр, он принялся доставать оттуда украшения и аккуратно раскладывать на белоснежном пластике раковины.
Дверь в санузел снова мягко открылась, пропуская нескольких человек.
– Эй, йоу, Лиль, смотри! – завопил молодой парень, взмахивая гривой неоново-розовых косиц. – Глянь, какая болванка!
– Айоба! – радостно завизжала Лиль и выхватила планшетку. – Харака-харака, чомми, сейчас зачекаемся!
Бела хотел было сказать, что это не болванка, но не успел. Отвык за долгие месяцы от таких компаний. От группы словно бил фонтан энергии, они были цветные и веселые, и он им немножко завидовал...
До тех пор, пока Чираута не открыл пасть и не рявкнул.
Визг стоял такой, что можно было крошить стаканы. Бела даже не рискнул предположить, кто орал звонче – парни или девчонки.
Компания вылетела за дверь, словно стайка тропических рыбок из мутного затона с обнаружившимся в нем крокодилом.
– Галдеж фу! – возмущенно заметил Чираута.
Бела дрогнул. Попытался сжать губы в линию. Попробовал помочь себе, закрыв рукой рот. Не выдержал, прыснул, согнулся и захохотал в полный голос.
– Болванка! Туалетолук с болванкой, э! Аха-ха, вот это признание! В Йорпик, срочно в Йорпик! Не могу, эйш!
– Не знать, что есть Йохррп'к, но не одобрять, – сурово сказал яут. – Фу!
Бела, утирая слезы, кое-как сумел восстановить дыхание.
– Это место, куда снимки выкладывают... Аха... в поисках одобрения... Оуф! Айна, моя диафрагма!
– Им следовало спрашивать меня!
– Так они думали, ты статуя, мафута, – опять подавился смешком Бела. – Ох, прямо как Лалачи, принявший вирухая за чучело вирухая, выставленное у павильона биологии... Ха!
Чираута высокомерно задрал челюсти.
То и дело ловя смешинку, раздвигающую губы, Бела вернулся к украшениям. Чираута, перестав изображать оскорбленного инопланетянина, тоже подошел к зеркалу и заворчал, растягивая и сводя клыки, склоняя голову влево и вправо, точно пытался обнаружить, есть ли в нем что-нибудь от болванки, достойной фотографии в санузле авиагавани.
Бела тщательно перебрал подвесы, посмотрел на косицы и решил, что сейчас заниматься их переплетанием не будет. Можно ограничиться ушами и носом. Скромно, без затей. К тому же после многомесячного перерыва сразу вешать на себя весь ассортимент было чревато. Утяжеленные косицы тянули отвыкшую кожу так, что быстро становилось больно.
Бела привычными движениями растянул мочки ушей, вдел серьги и покрутил головой, любуясь кольцами. С носом пришлось повозиться больше, однако и здесь победа осталась за механиком. Собрав все остальное в футляр, он удовлетворенно осмотрел себя снова – и поймал в отражении пристальный взор круглых желтых глаз. Мочки ушей немедленно затлели, и Бела усилием воли списал эти ощущения на кольца.
Убрав футляр, он вскинул рюкзак на плечо, потрогал нос еще раз и уверенно направился к выходу.
– Белья, – окликнул Чираута.
Механик обернулся.
– Ты тоже бояться меня, да, Белья? Не как эти глупые забегавший, а потому что я убивать? Потому что я заставлять
тебя убивать?
Бела вздрогнул, словно его ударили под дых. Чираута сложил руки на груди. Теперь, без огромного пуза, украшенного передником, который на Бирюзе вышивали все, умеющие держать машинку, и без половника, затянутый в живой металл, он выглядел по-настоящему чуждым инопланетным существом. Способным напугать беззаботную молодежь. Верящим, что новорожденные уже могут и должны сражаться. Готовым убивать без колебаний.
Невероятно сожалеющим.
Бела уронил рюкзак себе под ноги и сделал три огромных шага. Остановился, задрав голову, даже приподнялся на цыпочки, чтобы создать хотя бы иллюзию попытки уравняться в росте. Чираута слегка склонил голову. Бела потянулся и ухватил несколько дредлоков, стискивая их в кулаке.
– Я бояться только, что ты умирать прямо на этом гребаном корабле. Понял, мафута?
Желтые глаза расширились, зрачки в них сделались почти вертикальными. Бела приподнялся еще выше, балансируя уже на самых кончиках пальцев, дернул дредлоки, пытаясь удержаться, и Чираута резко наклонился. Бела, как профессиональный триксболист, вытолкнул себя навстречу. Впился губами в плотно сомкнутые чуть влажные клыки и начал уже падать обратно, как Чираута стремительно опустил руки и таким же мгновенным, неуловимым движением обхватил его за ягодицы. Дернул вверх, одновременно запрокидывая голову. Бела охнул, взлетел на добрых полметра и схватился за огромную башку обеими руками. Соскользнул пальцами на мощные выступы челюстных костей, сжал их, не давая Чирауте раскрыть пасть, и рывком наклонился, чтобы поцеловать эти клыки еще раз. Сладковатый тяжелый запах окутал его вместе с сиплым выдохом Чирауты.
– Бояться, э? – повторил Бела, заглядывая в желтые плошки, где в черных зрачках отражалось его лицо. – Я не боюсь тебя, айсберг!
Чираута громогласно фыркнул, Белу почти сдуло потоком воздуха, и яут хрипло заклекотал, давясь и жмурясь. Чуждость лопнула, Бела вскинул руки, яростно задирая на себе толстовку. Чираута зарокотал. Бела сорвал толстовку через голову, едва не выдрав пару косиц и кольцо из уха, швырнул ее не глядя, и снова обхватил башку яута. Сунул пальцы под задранную маску, нащупал там отжимающиеся защелки и вдавил изо всех сил. Маска отстегнулась, и он бросил ее на пол. Он ничего не боялся. Даже того, что сюда кто-нибудь вломится и застанет их, разносящих элегантную белую безупречность. Плевать на всех, он еще никогда не чувствовал себя таким живым. И ему нужно было, чтобы это ощущение дошло до предела.
– Сейчас же, – прорычал он. – Я хочу, чтобы мы трахнулись сейчас же!
Зарычав в ответ, Чираута сделал широкий шаг в сторону, наплечник метко врезался в закрытую пластиком кнопку, пробил пластик, вдавил красный кружок, и над зеркалами вспыхнули желтые надписи на нескольких языках: «Технический перерыв, пятнадцать минут».
Бела стиснул яута ногами и яростно укусил за толстый желтоватый клык. Зубы царапнули по кости, и Чираута дернулся всем телом. Шагнул снова и опустил Белу на широкую столешницу с раковинами. Пискнул сенсор подачи воды, сообщая, что во время технического перерыва работать не будет, и заткнулся.
Чираута выдернул руки из-под задницы Белы, и схватил его за щиколотку. Тут же принялся стаскивать ботинок, так что декоративные клепки затрещали. Бела с такой же лихорадочной поспешностью расстегивал ремень, сдирал с себя штаны вместе с трусами, и когда Чираута добрался до второго ботинка, Бела уже стащил их до колена. Шеф-повар сдернул ботинок, едва не вывихнув Беле щиколотку, и отшвырнул его через плечо. Ботинок врезался в мозаику. Яут ухватился за штанины, рванул, Бела съехал по столешнице, врезался затылком в зеркало и мгновение спустя остался нагишом.
Оба яростно дышали, тяжело глотая воздух. В горле Чирауты рождались клокочущие звуки, на выходе превращавшиеся в почти утробные стоны. Бела подтянулся на руках, обхватил голыми ногами сверкающую броню и почувствовал, какая она теплая и податливая. Чираута ударил себя по плечам, и костюм начал расползаться. Ленты, поддерживающие нагрудную кирасу, обмякли, и пластина съехала до пояса. На мгновение Бела задохнулся. «Дырка в печенке» оказалась гораздо большим. Грудь Чирауты выглядела так, будто в ней взорвалась осколочная граната. Шрамы пропускали зеленоватую сукровицу, длинные латки стягивали толстую кожу, формируя заломы и морщины.
– Не надо, – выдохнул Бела. – Ты себе навредишь. Надень обратно, э!
– Но тогда ты меня чувствовать плохо!
– Нзури-нзури я все чувствовать, – Бела попробовал улыбнуться, но из-за накатившего возбуждения получилась скорее гримаса. – Тебе же член не отстрелили, э?
Чираута вновь хрипло заклекотал. Нажал на плечи, и металлическая поддержка медленно, словно неохотно, поползла обратно, скрывая повреждения. Когда все вернулось на свои места, Беле показалось, что яут даже начал легче дышать. Он оттолкнулся от столешницы, в броске опять поймал в ладони костяные дуги челюстей, и потянул яута на себя. Чираута послушно наклонился. Бела облизнул губы.
– Давай быстрее, – тоже хриплым от возбуждения голосом сказал он. – Время уходит, глупый мзунгу.
Чираута булькнул нечто утвердительное и, не разгибаясь, зазвякал поясом. В этом костюме имелись даже декоративные элементы, например, длинная пластина, имитирующая набедренную повязку. Видимо, от нее Чираута и избавлялся. Бела поджал пальцы на ногах и прижмурился. Голени чувствовали живое металлическое тепло, даже ощущали перекатывание мышц под зеркальной гладью. Под задницей строгим холодком отдавался пластик.
– Рюкзак, – почти неохотно выговорил Бела, – там замазка для морды. Надо взять...
Чираута хрюкнул, перекосился набок и потянулся ногой к рюкзаку. Подтащил, перехватил рукой, грохнул рядом с Белой и жестом предложил начать раскопки. Бела отстегнул крышку, и тут Чираута высунул язык и наклонил голову совсем низко. Сдавленно охнув, Бела запустил обе руки в рюкзак. Серовато-зеленый язык обернулся вокруг его члена и плавно скользнул вверх-вниз. Пот тут же прошиб все тело, даже пластиковая столешница сделалась теплее.
Поскуливая от удовольствия, Бела трясущимися руками пытался найти в рюкзаке круглую банку. Замазку полюсники всегда увозили домой, она много для чего пригождалась. Может быть, кто-то использовал ее и для чего-то подобного...
Чираута пощекотал его когтем под яйцами и заворчал, обдавая пах горячим дыханием. Бела прикусил язык, давя совсем уже несолидный взвизг. Потная ладонь наконец-то нашарила банку. Он рванул – и рюкзак опрокинулся, полетел на пол, рассыпая содержимое. Чираута поднял взгляд. Бела замотал головой так, что косицы хлестнули по зеркалу.
– Потом! Вот!
Он протянул банку. Чираута вздернул надбровные щетинки.
– Что? – Бела почувствовал, что темнеет от жара, прилившего к щекам. Чираута медленно отнял язык и выпрямился.
– Давай ты делать сам, Белья? Ублажать себя пальцами?
– Не-ет, – протянул Бела, сжимая банку и чуть ли не загораживаясь ею.
– Делать, Белья. Делать мне приятно.
Темнеть дальше было просто некуда. Трясущимися пальцами Бела открутил крышку, набрал замазки на пальцы и застыл в неудобном положении. Чираута отнял у него банку, со стуком поставил рядом и схватил Белу за запястье. Потянул его руку, выворачивая назад, приподнял ему бедра, и Бела почти повис в воздухе прижав пальцы к собственному анусу. Чираута придержал его под ягодицу, а свободной рукой нырнул в банку, нагреб замазки и сложил пальцы в щепоть. А потом легким движением, точно срывал томат с веточки, провел этой щепотью снизу вверх по члену, чувствительно придавив головку в последний момент.
– М-м! Айе!
Чираута прищурился и повторил. Бела прикусил губу. Сжал край столешницы и нерешительно погладил себя между ягодиц. Плотно сомкнутый анус точно этого и ждал. Бела почувствовал, что осталось сделать совсем маленькое движение, и... Его палец оказался внутри. Бела охнул. Чираута медленно сжал ладонь вокруг члена. На головке выступила мутная капля. Бела подвигал пальцем, теряясь в ощущениях.
Он делал что-то сумасшедшее настолько, что некогда было оценивать и стесняться. Поэтому он медленно протолкнул палец глубже, а потом так же медленно вытащил. Вулу, до чего было приятно. Особенно, когда Чираута взялся поддрачивать.
Едва скользкая ладонь сделала несколько движений, Бела немедленно почувствовал, что готов к большему – и к первому пальцу присоединился второй. Чираута подался назад всем телом, наклоняя голову и выворачивая шею, явно пытался рассмотреть происходящее. Бела согнул одно колено, отвел в сторону и обхватил свободной рукой. Раскрывшаяся задница приняла два пальца с еще большей легкостью. Он никак не мог сосредоточиться на одном из двух ощущений, какое его больше заводит: скользящие в анусе пальцы и одновременно – теплая пульсирующая полость, сжимающая их.
Огонь возбуждения расплавлял мысли, заставлял задыхаться и вталкивать в себя пальцы с той же энергией, с какой Бела просто подрочил бы. Чираута, наоборот, делал свою работу невыносимо медленно. Бела застонал, притягивая колено еще больше. Мышцы живота напряглись. В паху, прямо под яйцами, требовательно задергалась какая-то жилка. Гладкая, восстановленная добрыми врачами кожа покрылась испариной.
– Хорошо, Белья, – срываясь на пощелкивание проворчал яут. – Еще немного...
– Н-нет!
Бела выдернул пальцы. Почти отшвырнул руку в сторону, краем глаза заметив, как полетели капли разжижившейся замазки.
– Почему нет?
Тяжело дыша, Бела встряхнул пальцами еще раз и подумал, что не потянуть бы их теперь в рот.
– Кончу... сейчас... – тяжело выдохнул он. – О-о... особенно, если ты... не остано-о... О-ох! Айоба-а...
Чираута разжал ладонь. Все существо механика Шербана возопило, содрогаясь в отчаянии. Ему требовалось продолжение.
Чираута подтолкнул его обратно на столешницу и полез к себе в пах. Бела прислонился к зеркалу. Холодная поверхность обожгла спину и лопатки, но почти сразу нагрелась. Чираута удовлетворенно заворчал. Двигался он чуть медленнее обычного, и Бела понимал, что это из-за ранения, но сделать ничего не мог – ни помочь, ни пожертвовать сексом.
Справившись с обмундированием, Чираута фыркнул. Глаза блеснули предвкушением. Бела опять сунул под себя скользкую руку и, дурея от собственной раскованности, двумя пальцами чуть развел ягодицы. Поднажал, заставляя отверстие раскрыться. Чираута щелкнул клыками, и с нижнего левого потянулась ниточка слюны. Бела улыбнулся, наполовину прикрывая глаза. От вожделения веки делались тяжелыми. Чираута взял свой член, очень по-человечески провел большим пальцем по венчику и подхватил Белу под задницу. Прижал венчик переплетений к раздразненному входу. Надавил – и медленно, не останавливаясь, начал вводить член. Бела приоткрыл рот, часто и неглубоко дыша. Продирающее нервы движение достигло пика: венчик уперся в простату, заставив ее вспыхнуть удовольствием. Хрен продолжил вдвигаться еще дальше, а на набухшую железу надавили уже другие переплетения, формирующие удивительный яутский член. Бела от невероятных ощущений высунул язык, точно гиена во время гона, чувствуя, как полыхает уже не только задница и член, а почти все тело.
Чираута навалился на край столешницы. Бела оказался прижат к зеркалу еще больше. Убрав из паха руку, Чираута уперся в стекло. Твердое покрытие скрипнуло под когтями. Бела свел пальцы, касаясь ими невероятного ствола, загнанного в его задницу. Чираута тяжко выдохнул, обдавая его сладковатым ароматом, и медленно подался бедрами назад. Между пальцев заскользило, но куда острее и сильнее были ощущения почти выворачиваемого наизнанку ануса. Бела глухо вскрикнул, хватаясь за собственный член. Ладонь привычно стиснулась, и он почти задрожал, останавливая такое же привычное движение вверх-вниз. Повторяя за Чираутой, легонько чиркнул большим пальцем по головке. Яут качнул бедрами обратно, и Бела захлебнулся на вдохе. Чираута тоже почти булькнул, слюны на клыках повисло еще больше, и широкая пятерня сжалась на ягодице так, что будь Бела мзунгу, ему грозил бы обалденных размеров синяк.
Вздрочнув еще пару раз, Бела с мучительной неохотой разжал руку и, по-прежнему придерживая пальцы по обе стороны ануса, потянулся к свесившимся дредлокам. Ухватился за них, закрыл глаза и открыл рот. По губам тут же скользнул язык, клыки уперлись в лоб и под нижнюю челюсть. Горячий сладковатый воздух наплывал волнами, Бела жадно втягивал его и при каждом толчке входящего в него переплетенного хрена так прижимал своим языком чужой, словно хотел раздавить его о нёбо.
Разгоряченный член требовал внимания, покачиваясь в такт движениям, но Бела знал, что куда лучше будет, если просто сжимать ягодицы, стискивать и расслаблять задний проход, поглаживать припухшие скользкие края и выжидать, пока вспыхивающее в животе удовольствие не сделается самым главным и самым сильным.
Под закрытыми веками уже мерцали красноватые искры, спину пробирало ледяными и одновременно раскаленными мурашками. Он со всей силы сжал яутские бока коленями, напрягся всем телом, пытаясь сконцентрироваться вокруг волшебной точки, разбухшей железы, наполняющей его яйца горячим семенем.
Чираута с хрипов перешел на короткие рявкающие выдохи. Язык выскользнул у Белы изо рта, Чираута вскинул голову, чуть ли не приподняв Белу на дредлоках, и протяжно зарычал. Почти как саванный лев, помечающий территорию. Движения его бедер из длинных и глубоких превратились в короткие быстрые толчки. Бела поймал себя на взвизгах. Захлопнул рот, надрывно застонал, зажмуриваясь, сдавил дредлоки так, что пальцам сделалось больно – и все-таки удержал руку, не позволил себе ухватиться за член.
– О-ох, Чира-а... М-м!
– Белья-а!
Яйца окаменели, подтягиваясь. Тело тряхнуло, пробивая ослепительным и одновременно невероятно медленным разрядом экстатического тока. Дуга удовольствия вспыхнула сначала в том самом месте, где мучимая толчками предстательная железа сокращалась в усердной работе. А потом длинными языками разлилась по телу. Стон превратился в завывание. Член дернулся несколько раз, и Бела ощутил, как выплескивается сперма. Залп, еще залп, тройной салют... Растянутый анус спазматически сокращался, на пальцы подтекало, в переносицу словно воткнули пылающую иголку, стершую любые мысли из содрогающегося в конвульсиях сознания.
Чираута, пристанывая, остановился. Бела, тоже стеная от все еще не стихающего напряжения в теле, все-таки выпустил дредлок и ухватился за член. Прикосновение снова прошибло насквозь.
– О-ох!
Чираута снова сжал его ягодицу и потянул чуть выше, Бела закрыл глаза и самозабвенно принялся надрачивать. Было так хорошо, что почти больно – и пылающий ствол не выдержал такой ласки. Снова судорогой кольнуло под яйцами, сжалась задница, и подергивающийся член выбросил еще несколько капель.
– О-о!
Бела медленно убрал руку. Сил больше не оставалось. Ноги застыли в каменной хватке, мышцы живота вздрагивали от перенапряжения. Косицы пропитались потом, бешено колотилось сердце, исходила жаром кожа. Бела медленно погладил кончиками пальцев загнанный в него ствол. Каменно-твердые переплетения, словно отозвавшись, чуть обмякли.
– Мфр-р!
Чираута дернул башкой и медленно свесил ее набок. Растопыренные нижние клыки придавали ему вид только что ширнувшегося и поймавшего неслабый приход. Все еще тяжко дыша, Бела улыбнулся и провел языком по губам. Зеркало, столешница, металлические пластины – все по-прежнему сохраняло окруживший их жар, щедро возвращая его обратно. Броня яута почти льнула к его коже, словно хотела надеться сразу на двух хозяев. Бела слегка испугано пошевелил ногами, и странное ощущение исчезло.
Ему было так хорошо, что можно было прямо сейчас отрубиться на пару часов, но Бела силой заставил себя поднять чугунные веки. Разомкнул губы.
– Да мы... просто спринтеры...
Чираута мигнул, поднял голову и согласно фыркнул.
– Да, Белья... Сложно удержаться...
Он подался назад, диковинный хрен начал медленно вытягиваться из задницы Белы, и Бела почти с сожалением погладил его кончиками пальцев еще раз. Отчетливый влажный звук сопроводил выскакивание венчика на свободу. Бела коснулся ануса, и почувствовал, как из расслабленного отверстия проливается немного горячей жидкости. Скользкая, она не застывала на пальцах. Не глядя, Бела встряхнул руку и наконец-то потащил ее на свободу. Отдавленное запястье болело.
Чираута потряс головой, обмахнул пасть языком и потянулся к нему обеими руками.
– Э, подожди, ы-ыу… Айна!
Задница отозвалась чувством невероятного протеста. Чираута снова поднял его, растянув ягодицы, и Бела почувствовал, как мокро становится в заднице, как стекает влага по яйцам.
Изо всех сил стиснувшись, Бела строго посмотрел на Чирауту сверху вниз: он опять оказался на голову выше шеф-повара. По мокрой спине ворохом рассыпались косички, а когда он наклонился вперед, таким же ворохом накрыли их обоих. Чираута раскрыл клыки и высунул язык. Бела улыбнулся, тоже высунул и легонько лизнул яута в самый кончик. Чираута зажмурился, втянул язык обратно, и выразил свою улыбку, дергая клыками.
– Поставь, недолеченный индивид, – сказал Бела. – Мне б подмыться, э.
– Сейчас... – Чираута опять посадил его на столешницу. – Еще несколько мигов, и санитарный блок открываться. Вода работать, ты мыться.
– Чего? – Бела кинул взгляд на надписи поверх зеркал. – Эйш!
Оставалось две минуты. Уже неистово елозя ногами и отталкивая Чирауту, Бела успел мысленно подивиться, как молниеносный секс оказался растянут во времени. Чираута заклекотал, чуть отступил, и Бела стремительно плюхнулся на пол.
– Айна! А ну помоги мне! – он лихорадочно собирал раскатившееся из рюкзака. – Ботинок где? Быстрее, мзунгу!
Чираута прищелкнул горлом, развернулся и послушно отправился на поиски ботинка. На полу осталась валяться декоративная часть костюма.
Как в дурном сне, Бела постоянно ронял что-нибудь из рук, не успевая запихать в жерло рюкзака. Чираута разыскал один ботинок и озадаченно вертел башкой, пытаясь высмотреть второй. Сграбастав добро в охапку, Бела на подгибающихся ногах метнулся к кабинке. Пнул дверь, та скользнула в сторону, Бела ввалился внутрь и ударил по рычажку блокировки. Дверь с шорохом встала на место.
– Белья, – укоризненно пророкотал яут снаружи. – Трусость фу.
– Ко мне вернулись мозги! – ответил Бела, одной ногой нажимая на педаль управления комплектацией кабинки, а другой заталкивая рюкзак в водонепроницаемую нишу.
Сунув туда же одежду, он стянул с потолка шланг и под торжественный писк системы разблокировки включил воду.
Стремительная помывка всего механика заняла пятнадцать секунд, а подмывание особо важных частей механика – еще двадцать. Выключив воду, Бела попрыгал, проверяя, не польется ли из него чужой биологический материал, включил сушилку и в том же энергичном темпе завершил гигиенические процедуры.
К моменту натягивания толстовки, в санузле застучали чьи-то шаги. Бела чуть не зашипел. Бросил взгляд на белоснежные носки, на которых отчаянно не хватало ботинок, и услышал, как шаги проходят мимо и сворачивают в дальнюю кабинку. Удача явно ему улыбалась.
Бела выскочил наружу.
– Белья, – поприветствовал яут, вернувший монолитность своего костюма и нахлобучивший маску на голову.
В кабинке что-то дико загрохотало.
– Да, я не есть болванка для фото! – повысил голос яут. – Есть великий воин!
– Извините! – прохрипели оттуда.
Бела подавил желание неприлично загоготать.
– Белья, я находить твою утрату, – продолжил яут. – Держать!
– С-спасибо!
Выхватив из когтистой лапы ботинки, Бела попробовал натянуть один из них в прыжке, но рюкзак перевесил. Чираута заворчал и ухватил рюкзак. Снял его с плеча Белы и с трудом повесил к себе – лямки оказались слишком малы.
– Ага... Ща!
Завязывая второй ботинок, Бела снова услышал шаги. Первый посетитель явно затаился в кабинке надолго, видимо, планируя отсидеться, пока яут не свалит.
Вошедший слегка споткнулся, завидев яута.
– Не болванка, – прорычал Чираута.
– И вам то... э-э... Извините?
– Я есть не скульптура.
– Х-хорошо, нзури-нзури, – кивнул посетитель и отступил к раковинам. Бела затянул ботинок и выпрямился.
– Джамбо, – вежливо сказал он.
– Айтеле, – буркнул посетитель и повернулся к зеркалам. – Кхерц, что за свиньи? Стоило держать клозет закрытым, чтобы так и не почистить! Вы гляньте!
Бела глянул и тут же кошмарно потемнел.
На зеркале остались вопиющие отпечатки плеч, лопаток, и огромной пятерни рядом со смутным контуром головы, явно нарисованным мокрыми косицами.
– Ужас, – выдавил Бела.
Чираута отверз пасть, явно намереваясь высказать некую умную мысль, но Бела рванул его за рюкзак. Мотнув головой, чтобы косички закрыли лицо, он ринулся к выходу, старательно отворачиваясь.
Выскочив с места преступления, Бела промчался в сторону открытой галереи и остановился лишь под сенью какой-то гибридной пальмы. Чираута, двигавшийся куда менее стремительно, неспешно подошел следом.
– Вопиющая гигиеническая безграмотность, – сказал Бела, с силой растирая щеки. – Как говорится, фу.
Чираута ощерился и заклекотал. Бела искоса посмотрел на него, подергал себя за уши, улыбнулся и выдохнул.
– А неплохо было, э?
– Еще бы, – фыркнул Чираута. – С такой страсть, я думать, ты мне откусывать все три запаса.
– М-м? О-о! – Бела осмотрел Чирауту с ног до головы. – А ведь и правда, слушай, ты вроде говорил что-то про женщин, э?
– Говорить, да.
– А как же так, почему детеныши тогда у вас, у мужчин?
– Женщина делать зародыш, мужчина носить, – разъяснил Чираута.
– Погоди, а как вы его, э-э... передаете?
– Женщина рождать, мужчина забирать и прятать в себя, – все еще терпеливо сказал яут.
– А-а...
– Белья!
– Нзури-нзури! – он поднял руки. – Прятать в себя, что тут непонятного.
– Может быть, в следующий раз, – проворковал Чираута, – я показать, как.
Бела откашлялся, убрал косицы за спину и с подозрением посмотрел на пальму. Та невинно шуршала листьями в теплом воздухе, словно вовсе не замечала, как под ней назревает слегка извращенский межвидовой заговор.
***
На ходу его немного шатало, и Чираута не стал отдавать ему рюкзак. Положившись на шеф-повара, Бела почти полностью отключился, переживая позванивающую во всем теле приятную послеоргазменную слабость. Перестало волновать, что яуты притягивают много взглядов, тем более, при наличии великого наследника. Ворчливая гиена Раджвата уже не казался таким раздражающим. Даже врачей из межвидового отделения Бела понял и простил. Только на доктора Намарре эндорфинов не хватило, и ему бы Бела по-прежнему с удовольствием плюнул в помбе.
– Белья, так ты прилетать через десять лет? – неожиданно поинтересовался Чираута.
– Куда? – машинально спросил Бела.
Яут зашипел, и Бела тут же опомнился.
– Ойе! Я? Да я бы конечно прилетать, но кто б меня пригласить?
– Я, – щедро сказал Чираута, отмахиваясь от спикировавшего на них рекламного дрона-колибри. – Даже если Хиюмарр покидать Рангу, то я приглашать следом.
Бела кое-как вспомнил, что Рангу – название, которым яуты наградили Ирингу. По удивительному стечению обстоятельств даже в этом они с колонистами оказались схожи.
– Это куда следом? – на всякий случай уточнил он.
Мозг, утопленный в гормонах, отказывался соображать.
Чираута пожал плечами.
– На другой мир, глупый Белья.
Механик сбился с шага и хватанул воздуха. Колонисты долетели до Иринги, но дальше приютившей их солнечной системы не высовывались. Честно говоря, даже дальше планеты почти не лезли. Слишком мало еще было сделано, слишком многое еще предстояло.
– У нас нет кораблей, – наконец сказал он. – Я не смогу.
Чираута озадаченно пощелкал и смешным жестом, подхваченным у Конрада, потер область воображаемой переносицы.
– Я же уже обещать, – наконец сказал он. – Значит, придумывать.
Бела усмехнулся. Самомнения шеф-повару было не занимать. Солнечные блики плясали на глянцево-синих плитках под ногами, он проследил за ними взглядом и внезапно наткнулся на автономную витрину, в которой аккуратными рядками были выставлены игрушки. Обычное дело для авиагавани, сквозь которую потоком идут пассажиры и большинство из них с детьми. Белу такие витрины никогда не интересовали, но прямо сейчас аж под кожей что-то немедленно зачесалось. Он притормозил, охваченный идеей, даже потер пальцы друг о друга, вызывая линк взаимодействия, и в этот момент его пихнули в поясницу.
– Айна!
Он обернулся. Чираута, растопырив клыки, щурился так, словно только что изготовил одно из тех невероятных блюд, которые порождали у полюсников крики экстаза.
– Ты чего, бвана?
– Мой доспех тебя страждать, – сообщил Чираута. – Дивное. Кто другой брать великий доспех, быть пожран.
– Что-что? – почти умирающим голосом переспросил Бела, чувствуя, как дыбом встает пух на шее.
– Даже сейчас хотеть быть с тобой. Видеть, Белья?
Чираута протянул руку, взял его за локоть, и Бела увидел, как по монолитной с виду броне пробегает живой блик, точно поверхность на полсекунды сделалась жидкой.
– Я польщен... – прохрипел Бела. – Но меня в нем так сломало, что больше не надо!
– Не, не, – усмехнулся Чираута. – Так что ты хотеть?
В голове все еще крутилась жуткая картина, и Бела ответил с трудом:
– Я хотеть... эйш, тьфу, хотел спросить, можно ли великим малым воинам покупать игрушки?
Чираута озадаченно заморгал. Отпустил его, коснулся клыков и неопределенно повел плечом. Бела огляделся. Они торчали посреди галереи, но к счастью никому не мешали. В этом переходе не было активной торговли, и посетители авиагавани явно предпочитали другие места для шумной предполетной активности.
– Знать не. Может, спрашивать дрессировщик?
Сомнения в голосе Чирауты было столько, что Бела чуть не захихикал. Кошмарная тема отошла на задний план.
– Ну смотри, для мальчиков покупаешь реплики техники, для девочек можно конструкторы взять, э?
Шеф-повар запыхтел.
– Глупый Белья, – изрек он. – Я же не знать, кто быть Хиюмарр!
Теперь заморгал Бела. Открыл рот и снова закрыл. Понял, что смотрел на яутеныша, как на диковинную зверушку, и даже не задумывался, какой именно набор половых органов скрывается в складках светлой шкуры.
– Великие всегда решать сами, – назидательно сказал Чираута. – Расти и решать.
Бела обреченно вздохнул и махнул рукой.
– Нзури-нзури. Давай куплю головоломку.
Головоломка оказалась с подвохом, и Бела настолько погрузился в просмотр инструкции, что когда Чираута остановился, не сразу сообразил, что они добрались до нужного места. Хлопал глазами, пока не наткнулся на еще двух яутов. Раджвата поднял взгляд от возящегося у него в ногах детеныша и окинул Белу пристальным взором. Бела почти просветленно улыбнулся ему в ответ.
– Купить себе украшения? – осведомился яут.
– Не, надеть свои, – блаженно сказал Бела. – Хорошо-о... Айоба!
– Я видеть, – согласился Раджвата. – Ты весь разогреваться. От счастье?
Бела смущенно кашлянул. Хиюмарр тоже с интересом пялился на него, быстро и часто моргая. Чираута опустил рюкзак на пол. Они стояли очень близко друг к другу, и поэтому Беле даже не было особо стыдно. Чираута, не касаясь его, незримо поддерживал пошатнувшуюся репутацию механика. И от его брони шло приятное тепло.
– Полный счастье, – согласился Бела.
Раджвата пощелкал клыками и поднялся.
– Пора двигаться, – сообщил он таким тоном, будто отдавал команду боевому крейсеру.
Чираута еле заметно коснулся Белы локтем и отступил на шаг.
– Да, мы уходить. До виденья, отважный Белья.
– До свидания, – поправил Бела. – А я через час отправляюсь. Ну, счастливо, йоу.
Он протянул Чирауте головоломку, яут кивнул и забрал подмигивающий разными цветами кубик. Теперь все было хорошо. Между ними не осталось долгов, недосказанностей и повисших тайн. Если не считать вопрос перепрятывания зародышей в яутское пузо.
Чираута сунул руку под броню и вытащил что-то. Разжал пальцы, и Бела увидел тщательно завернутую в прозрачную пленку булочку-муна.
– Тощая жопа питаться правильно, – щелкнул Чираута.
Бела осторожно принял угощение. Яут улыбнулся ему клыками, развернулся и двинулся прочь. Хиюмарр заклекотал и побежал следом, растопырив руки для равновесия. Как минимум ориентироваться в пространстве этот маленький кусачий хрен уже научился.
– Почтение, не кровный родитель, – с пафосом сказал Раджвата. – До виденье.
На этот раз Бела не стал поправлять. Просто кивнул и придержал ногой вздумавший свалиться рюкзак. Яут устремился за успевшими отойти соплеменниками. Бела смотрел им вслед, ни о чем особо не думая. Приятная легкость все длилась, словно поддерживая его на тонкой паутинке, сплетенной из удовольствия. Булочка грела пальцы, и он почти неосознанно задумался, встретится ли теперь ему еда, достойная стать заменой той, что готовил шеф-повар Бирюзы.
Хиюмарр остановился и оглянулся. Бела помахал. Чираута тоже остановился и развернулся всем телом. Раджвата не замедлил шаг. Бела помахал снова. Чираута поднял руку на уровень плеча и скупо качнул ладонью. Хиюмарр посмотрел на родителя снизу вверх, опять оглянулся и резко, словно пытаясь кого-то ударить, вскинул растопыренную пятерню.
***
С чистой совестью отправив зимовочный контракт в дальний архив Бела погрузился в блаженные пучины повседневности. Миновало лето, осень выдалась особенно теплой, и Бела с удовольствием пахал на окрестные хозяйства, в бешеном темпе снимавшие третий урожай. Работа в полях кипела, и с такой же скоростью поступали заказы на ремонт разной техники. Где-то подточить, где-то разобрать и смазать, где-то заменить полетевшие детали.
Дни текли плавно переливаясь из одного в другой, и прерывался Бела только чтобы смотаться на рыбалку или прокатиться до Рухенгери в выходные, где можно было познакомиться с веселыми приезжими девчонками. Такая сельская жизнь ему всегда нравилась. Хотя, если посвящать ей круглый год, делалось уже не очень здорово. Но пока что Бела твердо намеревался сидеть в родном поселении и копить на новый болотный вездеход. Тамбия клялся и божился, что в пойме Афазонии водятся вот такенные рыбы-шары. И туристочек, обожавших болотные походы, тоже обещался подогнать.
В Йорпике наконец-то иссяк запас картинок с Хиюмы, и Бела начал закидывать туда снимки текущей жизни. Даже свежепостриженный газон тетушки Вайлумы не поленился выставить, за что получил под сотню лайков от знакомых, друзей и знакомых друзей тетушки. Конечно следил за подпиской на всех приятелей с Хиюмы и «Васко де Гама», но ученые – народ занятой, они не то что посты в Коннект кидать забывают, они и едят-то через раз, если не напомнить.
Так и шуршала длинная спокойная осень, постепенно подкрашивая лимонным глянцевитые листья банановых и финиковых пальм, пока однажды это умиротворение не прервал междугородний звонок.
Зная Белу, ему почти никогда не звонили – писали в чат или отправляли сообщение на почтовый канал. Так что повод для звонка должен был быть исключительный. Едва завидев имя, Бела поймал себя на том, что невольно придержал дыхание и закусил губу. Словно ему не хватает воздуха, а взять его негде.
Звонок застал его во время ремонта молотилки, и можно было поставить вызов на паузу, довести до конца дело, а потом уже...
Бела помедлил и все-таки махнул ладонью, разрешая контакт. Экран мигнул и сформировал картинку.
Ирдже Квабата, фотометрист и просто хороший человек, нарисовался в полном блеске.
Забранные в высокий хвост косицы, богато украшенные металлическими плетениями, рассыпались по плечам. В ушах болтались подвесы, общим весом приближавшиеся к килограмму. В случае чего можно было бы их привинтить на потолок вместо люстры. В носу сиял шедевр ювелирки. Даже в нижнюю губу были продеты две сверкающих крошечными кристаллами дужки.
– Джамбо, бвана Шербан! – весело сказал Ирдже. – Йоу, как жизнь, как техника?
– Мамбо. Жизнь у меня нзури-нзури, – сказал Бела, вытирая руки ветошью. – Иду нарасхват, косички переплести некогда.
– Ай-яй-яй, – с фальшивым сочувствием сказал фотометрист. – Кстати, почему у тебя там так темно и грязно, э? Тебя закрыли в подвале и сбрасывают технику на ремонт вместе с едой?
– Сдается мне, это не просто звонок с приглашением на встречу друзей?
– Почему же?! – возмутился Ирдже. – Может, как раз и да! Ты не хочешь увидеть друзей?
– Как знать, – осторожно сказал Бела. – Тут у меня тепло, хорошо... Девушки кругом красивые... И в подвале меня никто не закрывал! Дурак ты, бвана Квабата, банан тебе в задницу.
– Бела, – вкрадчиво сказал фотометрист, – а ты помнишь, друг, как славно ты починил нам спектроуловитель?
– Нэ, – сказал Бела, подражая Нганге. – Нэ помню. Совсем больной тогда был. Мозг пересох.
– А вот мы помним, – со все той же сладкой улыбкой сказал Ирдже. – Нам, Бела, дорогой, очень-очень нужен механик. Понимаешь, техника особая, а значит и подход к ней нужен особый. И человек особый!
– Я в отпуске.
– Бела, – страстно сказал Ирдже. – Мы хотим тебя на Хиюме, Бела!
Заветное слово было произнесено. Притворяться, что это просто беседа с этой секунды стало бессмысленно.
– А вот я не хочу, – зевнул Бела, задавливая неожиданно проснувшуюся возбужденную дрожь в хребте. – Опять, эйш, примораживаться соплями к атмосфере. Фу.
– Фу, говоришь? – заухмылялся Ирдже.
– Ну да, – с подозрением сказал Бела. – А что, э?
– А вот!
Ирдже посторонился. Бела выпучил глаза. На экране отобразилась страшная харя, состоящая из клыков, шипов, щетинок и костяных наростов.
– Привет, тощая жопа, – прорычал шеф-повар. – А ну быстро сопли собрать, документы подготовить и бежать в комиссию!
– А-а? – растерянно проблеял Бела.
Яут хекнул и неожиданно чуть опустился вниз, за границу экрана. Камера тут же изменила фокус, пытаясь вместить говорящего в обзор. Стало видно, что произошло: Ирдже повесился на яута сзади, обхватив его за толстую шею и уперевшись подбородком в жесткий костяной череп. Подвесы легли на кость диковинными украшениями.
– Мешать великому воину фу! – рявкнул яут, но спихнуть хама не попробовал.
Ирдже так прищурился, что даже сквозь экран сделалось неудобно. Мгновенно, против всякой воли, Бела вспомнил и Тонгу в душевой, и запись на прием в яутский камбуз, и горячее ощущение от прикосновения клыков к голой коже.
– Конрад собирает банду, – сказал Ирдже. – Ты в списке, Бела.
Бела поерзал, отстраняясь от вылезших из глубин подсознания приятных фантазий, и срочно сосредоточился на неприятных.
Например, как они высаживались на Хиюму, махнув прямиком из Куван-тики. Подготовленные, получившие с десяток уколов и заряженные витаминами, словно коллайдеры плазмой. Как в салон октобуса ворвалась масса ослепительного света и ледяного стерильного воздуха, тут же уничтожившая все теплые живые запахи. Как снежная пустыня высосала влагу и раскинулась перед ними безбрежным могильным саваном. Он помнил, что там, в этой пустыне сначала казалось, что все в порядке, но потом наступал момент, когда леденящая рука Хиюмы зажимала рот и нос. Судорожные вдохи не накачивали кислород в кровь, и морозная ладонь не отлипала. Тогда очень хотелось содрать УЗОшку, раскрыть ребра и вывернуть легкие наружу. А воздуха все не было.
Бела представил, как его снова будет тошнить, как станет раскалываться голова и ломить суставы, а Марайя будет жаловаться, что вот уже который год он не может раздобыть достойного микроба на этом проклятом континенте. Как будет скрипеть УЗОшка на морозе, а гидрологи или еще какие-нибудь новые специалисты – требовать немедленно все починить и обеспечить, потому что у них план. Как доктор Кечавай будет картинно страдать об отвратительно здоровых аппендиксах окружающих, а сам будет прятать несколько запасных баллонов с кислородом на случай обморожения легких. Как обязательно кто-нибудь станет заходиться ночами в кровавом кашле, упорно скрывая это от остальных.
Еще раз посмотрел на Ирдже – и не скажешь, что этот здоровый, полный жизненных сил человек за одну зимовку дважды чуть не задохнулся во сне, потому что на Хиюме его сердце просто отказалось работать.
Потом потрогал кольцо в носу, которое нельзя будет носить на вечном морозе под угрозой вообще потерять часть носа. Вспомнил продирающую дрожь по утрам и быстро остывающую воду в душевой. Облизнул губы, украшенные почти невидимыми шрамами.
Хиюма не собиралась уступать и открывать свои тайны. И она же – не отпускала. В невероятной ледяной короне, закутанная в мантию вьюг, дышащая смертельным холодом, она приходила по ночам и улыбалась колдовским полюсным сиянием. Прозрачные когти касались сердца, и трепыхающаяся человеческая душа, словно по велению жреца вуду, начинала стенать и рваться за тысячу километров.
– Ну что, все ужасы перебрал? – поинтересовался Ирдже.
Чираута многозначительно щелкнул клыками и грозно насупился.
Бела вздохнул.
– Все. Когда вылетаем?
