***
Всю вакханалию, разразившуюся на борту «Васко де Гама» после триумфального прорыва чуждых технологий в рубку, Бела благополучно пропустил. Хотя настоящим благополучием назвать это было нельзя. Многочисленные переломы ребер и пальцев, выбитые позвонки, трещина в тазовой кости, разрывы внутренних органов, сотрясение, вывихнутые суставы, лопнувшие сухожилия и, наконец, мощнейшая интоксикация, вызванная инъекцией чужеродного стимулятора, которую костюм умудрился загнать во временного хозяина, – весь этот перечень травм с каким-то религиозным восхищением озвучил лечащий врач, едва только механик Шербан выкарабкался из коматоза. Использование яутского вооружения даром не прошло. – У нас множество сложных случаев бывало, – закончил врач, – но вы переплюнули всех моих пациентов за последние три года, чабито! – А-а... Кх... А что было до этого? – через силу поинтересовался Бела. – И где я вообще? – Взрыв на прибрежной станции был, – невозмутимо сказал врач. – Вы, чабито, у нас в отделении реаниматологии при институте хирургии имени Нгие Камга Джозефа. Бела опустился обратно на подушку. – Агхх... гхде все остальные? Много пострадавших? С ат-томох-хода? Врач открыл экранчик и быстро пролистнул несколько специфически выглядящих файлов. – Как я и говорил, таких выдающихся случаев нет... Вот, поступил с атомохода «Васко де Гама» пациент Конрад Нвачуку, сорок лет, термическое проникающее ранение в область... – Он живой? – перебил Бела. – Живой, конечно, чабито, – удивленно посмотрел на него врач. – Кто же от такого умирает. Стандартная операция, один день стационара и выписка. Акуна, как говорится, матата. – А-ха... – Бела закашлялся, и сверху тут же спустилась прозрачная маска с маркировкой кислородной подачи. Бела схватился за нее и подышал. Сразу стало легче. – А еще кто? – наконец смог сказать он. Врач быстро пролистал дальше. – Нет, в добрые руки наших жрецов больше никто не попал, чабито. Хотя, стоп, вижу еще одного, – врач описал пальцем несколько кругов. – Ну, это не в нашем отделении лечили, это специализированное межвидовое. – Чираута? – снова выхаркнул Бела. – И второй с ним, Хиюмарр? – Второй отмечен, как ребенок, без имени, – пожал плечами врач. – Да, в отделении межвидовой реанимации. Бвана Чираута, почти как вы, чабито, пару дней побыл в сборке, ребенок указан как по-прежнему находящийся на лечении. – А их... можно увидеть? Врач внимательно на него посмотрел, а потом, придя к некому умозаключению, кивнул. – Вполне. Но я прошу вас сначала разобраться со своим самочувствием. Бела вдохнул побольше живительного кислорода, напрягся и сел. Развернулся к краю постели, столкнул ноги и зашипел, когда по ним быстро побежали иголочки. Врач наблюдал с доброжелательным интересом. Не слыша запретов и призывов поберечь себя, Бела оттолкнулся обеими руками и встал. Пошатнулся, но удержался на ногах. Чувство было такое, что он проспал часов двадцать пять, и теперь с пересыпу его штормит, руки-ноги вялые, а вестибулярный аппарат слабо возмущается происходящему. За широким окном шелестели на ветру длинные бирюзовые листья, усиливая головокружение. Бела выпятил челюсть и прищурился. Вестибулярный аппарат усовестился и притормозил. – И долго я тут у вас... собирался по кусочкам? – Четыре дня, чабито, – с гордостью за свое отделение сказал врач. – Ага... И точно мне... ходить и бегать уже можно? – Бегать это вряд ли, – по-прежнему благодушно сказал врач. – Ходить – вполне. Еще не рекомендую сейчас пытаться жать штангу или чем вы там, чабито, еще у себя занимались, пока к нам не попали. Эге? Бела почти растерянно оглядел себя. В просторной больничной пижаме ничего не было понятно. Он задрал подол свободной туники и хрипло присвистнул. Отощал механик Шербан так, как не худел даже на Бирюзе, где порой скидывали килограмм по десять. Все, честно наеденное и нагулянное на «Васко де Гама», исчезло в никуда. – Эге, – повторил он. – Кушайте хорошо, чабито, – сочувствующе сказал врач. – И постепенно наращивайте физические нагрузки. А я вам еще физиотерапию пропишу, уже на воле, так сказать, а вы обязательно найдите время на прохождение курса. – Да-а, – протянул Бела. – Найду, я все равно в отпуск на три месяца минимум. Устал, эйш. – Вот и прекрасно, – обрадовался врач, поднимаясь. На груди у него блеснула голографическая вязь, и Бела наконец разглядел надпись: доктор Намарре Шолчуку. – Давайте устроим небольшую экскурсию, вот, держите. Он протянул тонкий лист планшета. Бела взял его и увидел интерактивную карту, отметившую присутствие самого Белы зеленым огоньком. Бела поежился. Зеленый его теперь слегка нервировал. Экскурсия и впрямь оказалась небольшой. Можно было обойтись и без нее, потому что выписывали Белу через несколько дней, но доктору Намарре, наверное, хотелось ненавязчиво убедиться, что механик Шербан действительно может ходить сам и не скопытится где-нибудь под банановым кустом в холле для приема посетителей. Бела успешно прошел тест-драйв заново собранного тела, только жрать захотелось с неимоверной силищей. Доктор предложил на выбор доставку еды в палату или стандартный обед на вынос с местной кухни. Бела решительно выбрал второе, и они галантно распрощались. Кухонька у местных была небольшая, почти полностью автоматизированная, а сидящая за стойкой девушка в наушниках, наверное, работала исключительно ради создания благоприятного психологического климата для реабилитации пациентов. Бела сразу же почувствовал себя реабилитированным лет на пять-десять, аж в груди все взбурлило. Получив поднос с десятком маленьких судочков и потерпев неудачу в попытке бровями передать намерение познакомиться, Бела выбрался на террасу, опоясывающую внутренний двор института. Уселся в тень, вскрыл первый судочек и начал уничтожать бледно-желтую кашу с тонким фруктовым запахом. Заглушив голод, вскрыл второй судочек и накинулся на острый эмпуло, уже чувствуя, как голод постепенно сменяется другим, стремительно нарастающим чувством. Тоже сродни голоду, но не физическому. Бела проглотил еще несколько ложек, все еще держа себя в руках, хлебнул травяного настоя – и терпение кончилось. Чуть не выкинув ложку через перила, Бела резко отодвинул поднос, выхватил из кармана пижамы планшетку и вызвал объемный экран в максимальном разрешении. Залогинился, и на экране тут же вспыхнули сотни мигающих пиктограмм. Соцсети, чаты, почтовые каналы, облачные кластеры – все это отчаянно сигналило о себе, сообщая, что у них есть много, очень много суперважных невероятно срочных сообщений для Белы Шербана, механика двадцати шести лет, вернувшегося со станции Бирюза и попутно спасшего тридцать четвертую Кругосветную Экспедицию. Как всегда в такие моменты накатила испуганная прокрастинация, захотелось трусливо все свернуть, но Бела справился. Страх схлынул, и остро захотелось тут же написать на экспедиционную борду, уведомив всех о своем воскрешении. Однако это породило бы фонтан сообщений, игнорировать которые порядочный человек не имеет права, а Бела еще не чувствовал себя готовым к социальной жизни. Поэтому первым делом он нашел письмо от Хиюмского Института, где подтверждалось завершение контракта, отсылался линк финальной оплаты и еще немножко отсыпали сверху на больничный. Бела тут же сочинил полагающийся ответ и выразил вежливую надежду как-нибудь повторить плодотворное сотрудничество. Оставалось вернуть набор экспериментальных инструментов, выданных перед зимовкой на сборах в Институте. Он так и не упаковал их в багаж, ревностно таская с собой. Потом Бела избавился от спама, умудрившегося просочиться сквозь тройную стену платных фильтров. Потом отправил в просмотренные уведомления из Йорпика – там он почти никому не отвечал, поскольку раскланиваться с сотней-другой комментаторов под каждым загруженным изображением было выше человеческих сил. Локальная нейросеть сама выбирала наиболее ценные комментарии и присылала лентой раз в сутки. Эти ленты Бела отложил на вечер. С обычными чатами тоже удалось расправиться относительно быстро – в них за четыре дня скопилась масса интересной, но не важной информации. Бела развернулся, устроился поудобнее на фоне цветущего куста, сделал снимок и закинул в Йорпик и Коннект, сопроводив быстрой припиской: «Хорошо на Большой земле!» Тут же появилась пара лайков, и в Йорпике отписался Тамбия, вопрошая, где же пропадает его закадычный приятель, ведь они собираются в Акихабу уже на этих выходных. Следом, прервав девятимесячный обет молчания, тетушка Вайлума поинтересовалась, почему племянник до сих пор не прибыл в Улдиш и не навещает любимую тетушку и ее любимую газонокосилку. «Задержались в Майдугури, буду через несколько дней, люблю, целую», – коротко ответил Бела в приватный чат. «Привет, извините, что молчал, приболел, скоро выдвигаюсь», – так же коротко написал в чат с родителями. Вообще Бела был противником постоянной связи с родственниками. Чем крепче все эти нити, тем труднее тебя отпускают, тем больше якорей привязывают к одному месту. Все эти видеозвонки, ежедневная болтовня, рассказы о мелких подробностях своей отдельной взрослой жизни – этого Бела не понимал. Его даже в школе ругали из-за того, что родителям приходится узнавать какие-то важные вещи у преподавателей, а не от самого ученика. Поэтому сейчас у семьи Шербанов был ровно один общий чат, куда Бела писал строго не чаще раза в неделю. Очень удобно, если тебя как раз несколько дней собирали по кусочкам. Потом он перескочил на новости. Старательно пролистал все на пять дней назад, но на государственных каналах по поводу произошедшего царило гробовое молчание. В соленой прессе тоже перетирали что угодно, включая подвиги вулканолога с мировым именем в Эферитских пустынях, но только не террористический захват атомохода. Отсюда напрашивался вывод, что дело уже взяла в крепкие руки госбеза. Бела сунулся на тематические форумы, где очень любили подудеть за заговор, вытаскивали и рассматривали под лупой различные происшествия – но и там важнейшей темой являлась акция протеста в Нангерии, где налетчики попытались занять центр управления банковской системой, и были сняты автоматической вертушкой охраны. Написать на борду экспедиции захотелось еще острее. Бела вздохнул и свернул экран. На стол упала тень. Бела сам не понял, как у него в руке оказалась вилка, угрожающе направленная вперед, а он вместе со стулом сдвинулся на метр, прикрывая свободной рукой печень. – Ну здравствуй, беспокойный элемент, – усмехнулся Конрад. – Бвана Нвачуку! – выдохнул Бела. – Вашу ж гиену, что вы так подкрадываетесь?! – Все зло от сетевой зависимости, – ухмыльнулся Конрад и протянул руку. – Только слез с койки и уже снимки выкладываешь? Конспиратор из тебя, как из гиены академик. Бела потемнел, осознавая глупость поступка, но руку с чувством потряс. И, словно от этого движения, желудок опомнился и негодующе взвыл, требуя законных белков и жиров с углеводами в совокупности. Бела вновь схватился за ложку, указал Конраду на свободное кресло и принялся в бешеном темпе поглощать содержимое остальных судочков. Закончив, он почувствовал себя раздутым и сытым, как вирухай летом. – Бвана Конрад, не молчите, – сказал он. – Вы ж наверняка больше меня знаете. Давайте сразу: когда ко мне придут вежливые ребята из госбеза, э? – Думаю, сегодня и придут, – охотно сказал Конрад. – Но я настоятельно просил сначала уведомить меня и только потом – их. И, как видишь, успел раньше, чем ты оповестил весь мир о своем присутствии на материке. – Так вас и послушались, эйш, – пробурчал Бела, разглядывая ложку. – Ну да, сглупил... – Так все равно бы попался, – жизнерадостно сказал Конрад. – Что это было? – Бела поднял взгляд. – Кто? Насчет «зачем» я уже знаю, но не понимаю, почему так... С таким размахом, эйш! Зачем им была эта штука? Вы же слышали, бвана, он думал, что это я внутри нее, он в меня тыкал стрелялкой своей! Голос сам собой опасно поднялся, и Бела хлопнул себя ложкой по губам. Запах цветов, плывущий над террасой, на секунду сменился на запах химической гари. Конрад потянулся и вытащил ложку из пальцев механика. Положил на стол и вздохнул. – На Хиюме вы откопали, назовем его так, объект, – без хождений вокруг да около сказал он и достал из кармана цепочку магнитных шариков. Крутанул между пальцев. – Он мне сразу не понравился. С руководством я посоветовался, и его решили не выпячивать, доставить как обычную технику. Однако... Бела закрыл лицо собранными в кулаки косицами. Однако кое-кто перетащил контейнеры из октобуса в октоплан, и все пошло к гиенам огненным. – А когда в Куван-тики Андора начали потрошить, мне это не понравилось еще больше, – продолжил Конрад, милосердно обойдя момент с контейнерами молчанием. – Связался кое с кем на Большой земле, уточнил диспозицию. Мне там пообещали разобраться и велели насчет груза помалкивать, вроде, не брали ничего на борт. В общем, удачно ты, бвана Шербан, рокировку сделал. Но кто ж мог знать, что следом к нам такой десант нагрянет. Последнюю фразу Конрад почти выплюнул. – А кто это были, не знаем? – не убирая рук, спросил Бела. – Кто б мне сказал, – вздохнул Конрад. Магнитные шарики звякали, крутясь в бесконечной цепочке. Бела тоже вздохнул и откинул косицы за спину. Свободной рукой Конрад придерживался за бок, и на лице у него лежала тень воспоминания о боли. Совсем легкая, но Беле опять сделалось невыносимо стыдно. Хотя теперь вроде выходило, что он почти герой. – И дальше что? – хрипло спросил он. – Ну, когда я там... вырубился совсем? Вы ж в рубке были, да? – Были, были, но сам почти в обмороке, – проворчал Конрад. – Дальше судовой врач вкачивал в тебя литры плазмы, параллельно заливая меня клеем, а капитан Шанге гнал к материку так, что бедняга «Васко де Гама» едва не развалился, – Конрад свернул цепочку в хитрый гексаэдр. – Завидев береговую охрану, как мне рассказали мои добрые коллеги, капитан принял их катер за террористов и едва не пошел на таран. – Айоба, – простонал Бела, противоестественно начиная жалеть, что не видел этого зрелища. – Представь шок охраны, э, – Конрад чуть улыбнулся. – Горящий атомоход на полном ходу приближается к порту назначения. Океан кипит, выброс в атмосферу идет такой, что молнии даже я в медотсеке вижу. Там, похоже, сами чуть стрелять не начали с перепугу. – И много на нем сгорело? – уже со страхом уточнил Бела, представляя, какой за это может быть выкачен счет и кого признают виноватым. Уж точно не представителя иной цивилизации. Сожранная еда застыла в желудке ледяным комом. – Сколько бы ни сгорело, не наша беда, – снова улыбнулся Конрад. – Мы все свидетельствовали, что Хиюмарр сбежал, влез в автономный костюм, и тот принялся буйствовать. Ледяной ком стал чуть-чуть полегче. – А то меня на камерах не видно было, – скорчил рожу Бела. – А ты – пострадавший, – жестко сказал Конрад. – Пытался спасти ребенка, попал в ловушку, и в этом костюме тебя размолотило, как в мясорубке. Понял? – Еще бы, эйш, – сипло сказал Бела. Ледяной комок начал тихонечко оттаивать. – Нзури-нзури. Бвана Чираута тем более согласен, что великий наследник, – Конрад узнаваемо передразнил жуткий акцент яута, и Бела слегка ухмыльнулся, – настолько велик, что уже в своем возрасте смог справиться с оружием воина. А тем, кто смеет усомниться, грозился оторвать бошки. Бела тут же вспомнил расколотую голову террориста в рубке и нервно прислушался к себе, ожидая немедленного блева. Но организм сыто молчал. Похоже, кошмаров по ночам можно было не бояться. – К тому же, свидетелей не особо, – продолжил Конрад, потянулся и отхлебнул травяного настоя. Бела из жадности взял три стакана, но справился только с полутора. – Качка отвратная, две третьих пассажиров таблетками закинулись и дрыхли без задних ног. Остальные, как обычно наш брат делает, занимались важными исследованиями, во время которых хоть Хиюма трескайся – не заметят. Бела против воли закивал, вспоминая собственные опасения насчет бурений Андора. – Ну погасло все, переборки опустились, – продолжил Конрад, болтая остатки настоя в стакане. – Возмущались лишь тем, что нельзя связаться с капитаном и наорать на него за воспрепятствование научному прогрессу путем отключения электричества и связи. Потом, говорят, забеспокоились, когда сначала страйкер разлетелся, а следом мы на пятьдесят узлов перешли. Гайя рассказывал, как океанологи дружно блевали в свой бассейн. Бела ухмыльнулся уже более искренне. – А в новостях этого не видать, потому что тайна? – А? – Конрад высунул нос из стакана. – Нет, кое-что просочилось. Неизвестные напали на мирное исследовательское судно, куда смотрят органы, и так далее. Но потом очень удачно выяснилось, что статейки задевают чувства верующих в демократию и защищенность. И поскольку демократические ценности святы, то все просочившееся живо всосалось обратно. Остатки содержимого стакана он проглотил двумя большими глотками. – Потрясающе. А парни сейчас где? – перешел к более безопасным темам Бела. Почти все встало на свои места, и грызущая тревога медленно отступала. – Разлетелись уже, куда им деваться, – Конрад снова принялся играть с цепочкой. – Им стационар никто оплачивать не будет, билеты куплены, сгорят и дальше за свои полетишь. Сделали тебе облачко, куда посливали все приветы, сейчас линк кину... А, нет, к тебе гости. Бела резко обернулся. По террасе шли трое. Несмотря на жару, все были облачены в строгие брючные костюмы. Наверное, со встроенным охлаждением. Бела всмотрелся в одинаково красивые лица, пытаясь угадать, женщины это или мужчины, но потерпел неудачу. В последнее время модно было устраивать себе вот такую нейтральную внешность, чтобы потенциальные партнеры напрягались, перебарывая стереотипы. Троица остановилась в двух шагах. – Бела Шербан? – осведомился стоявший чуть впереди. Или осведомилась. – Ну не яут же, эйш, – очень храбро сказал Бела, стараясь незаметно вытереть вспотевшие руки о пижаму. В ней, безразмерной и легкомысленно голубенькой с полосочками, он почувствовал себя крайне уязвимым. Женщина – Бела все-таки решил считать, что этот человек женского пола – перевела взгляд на Конрада. Начальник Бирюзы показательно вздохнул, завозился и поднялся из кресла. – Спасибо, – сказала женщина. – Специальный служащий Квебе Мачесуку. Имя-фамилия тоже были нейтральные. Протянутая рука – твердой, с коротко остриженными ногтями. Бела попробовал всмотреться в очертания фигуры или поискать кадык, но все трое обогнули стол, и предполагаемая женщина села в кресло, оказавшись против солнца, а двое встали по бокам. Тут же всякое желание проводить исследования отпало. – Итак, – сказала специальный служащий. – Поздравляем вас с благополучным исходом лечения. – Спасибо, – бормотнул Бела. – Теперь к делу. Расскажите нам подробно, что произошло на судне «Васко де Гама». Бела вздохнул и чуть прикрыл глаза, чтобы не выдать себя взглядом в сторону Конрада. Начальник Бирюзы отошел к перилам и повернулся спиной. – Ну, мы хотели посмотреть на каламохи... Рассказ неожиданно вышел долгим. Чтобы красиво врать, нужно говорить много правды, и Бела внезапно даже для себя удалился в едва не слезливое повествование о том, как на них напали, как требовали показать неведомый груз, наконец, как он попал в объятия яутского костюма, и как там его чуть не убило нахер. На этом Бела остановился в затребованных специальным сотрудником подробностях. Честно рассказывая, что он успевал заметить на экране, Бела особо напирал на действия Хиюмарра, тыкал себя в грудь, хватался за все пострадавшие места, отдельно много времени уделил пальцам, напомнив всем, что он механик, а значит должен работать руками, потом так же честно поведал, что Чираута забрал костюм себе и, окончательно выдохшись, все-таки закруглился. – А потом я отрубился, и дальше уже помню только как здесь очнулся. – Значит, до груза ваши незваные гости не добрались? – уточнила Квебе. – Ну вам же лучше знать, э! – возмутился Бела. – Вы ж его уже наверное куда-то к себе забрали, эйш! – А хотите узнать, что это за груз? – неожиданно улыбнулась женщина. Бела откинулся назад, так что кресло скрипнуло по плиточному полу, и яростно замотал головой. Трупная вонь государственной тайны просачивалась в ноздри и пыталась отравить его существование. Он не хотел, чтобы это случилось. Ему только двадцать шесть, еще сто лет жизни впереди, а гнусные секреты могли сократить ее лет на пятьдесят. – Мудрый поступок, – обронил Конрад со своего места. Женщина даже не повернулась. – Неужели нисколько не любопытно? – Зачем вы мне это говорите? – в отчаянии спросил Бела. – Ну откопали мы какой-то артефакт во льдах, я уже понял, что он до гиен опасный, и все, не надо мне больше ничего, эйш! Где подписаться о вечном молчании? – И все-таки, бвана Шербан. У каждого есть своя мера ответственности. – Это, типа, нзури-нзури все, но меня еще и посадят? – с вызовом спросил Бела. Все внутри обмерзло льдом по новой. Хотелось то ли выть, то ли материться, то ли кинуться на этих невозмутимых специальных сотрудников и перегрызть им глотки, пока всё не станет черным. Бела моргнул. Дыхание прервалось, в глазах слегка поплыло. – Вовсе нет, – женщина снова улыбнулась. Улыбка у нее была удивительно теплая и симпатичная. – Достаточно, что вы будете нести груз этого знания. Это – ваша ответственность. Если вы почувствуете, что груз слишком велик, и вам есть о чем поговорить – обязательно приходите. – Я все сказал, что знал, – Бела прижал руки к груди. Сердце под пальцами грохотало, как неисправная буровая на Бирюзе. – Больше нечего! – Значит, вам не о чем беспокоиться, – ласково сказала Квебе. – Тогда слушайте. Бела подавил детское желание заткнуть уши. – Вы нашли одного из немногих известных нам Пожирателей. – Э, чего? – глупо спросил Бела. – Старое название, – махнула рукой женщина. – Таких названий использовалось много. «Мертвая рука», меч последнего возмездия, ангельский эмбрион, как только не изощрялись. Автономное оружие потрясающей мощи. Бела почувствовал, как по спине неприятно бежит струйка холодного пота. – Многие технологии переходного периода утрачены, – журчал ровный голос, принадлежащий то ли мужчине, то ли женщине. – Некоторые из них – как ненужные, некоторые – как слишком опасные. Кое-кто еще помнит, как мы собирались воевать с хозяевами Иринги, поставив на карту даже ее саму. Эта «мертвая рука», что попалась вам, могла бы расколоть Хиюму пополам. И тогда, вы понимаете... Пот мгновенно испарился в нахлынувшей волне жара. При этом по спине побежали мурашки, яростно зазнобило, и Бела почти со всхлипом втянул воздух. Он неожиданно с потрясающей ясностью вспомнил, как найденный псевдокостюм словно бы послал какой-то сигнал, забив спутниковый канал на несколько мгновений. Теперь даже думать не хотелось, кому этот сигнал мог попасться. Готовность к чему он мог означать. – Мы забрали Пожирателя, – глухо, словно из-за стекла, сказала Квебе. – Но если вы вспомните еще что-то существенное... Бела вновь неистово замотал головой. В ушах звенело. – В этом случае, – специальный сотрудник поднялась, – не смеем вас задерживать. Вы что-то хотите сказать? Конрад обернулся. Бела сглотнул и пошевелил языком. Лучше было промолчать, но настойчивая заноза буравила его память, и он ничего не мог сделать. – А вы знаете... – он кашлянул. – Может, вы знаете, почему эти... террористы, которые на нас напали, почему они думали, что я... Я в этом Пожирателе? Ведь я был в костюме яутском, неужели они не знают, как он выглядит? Квебе мгновение оставалась абсолютно неподвижной, а затем аккуратно двумя пальцами извлекла стик транслятора. Положила его на стол и коснулась пальцем. Над стиком медленно проступила неподвижная светограмма, специальный сотрудник ткнула в нее, и непонятное месиво красок обрело формы. Бела впился в нее взглядом. Светограмма, как и всегда, не передавала звуков, но он мог слышать их в глубине своей головы. Там, в затянутой дымом рубке, металось страшное, деформированное, уродливое создание с гротескно мощными, словно раздутыми, руками и ногами. Несусветно длинные лезвия мелькали над непропорционально маленькими ладонями. Из плеч диковинными обломками костей торчали трубки огнестрелов. Голова разъехалась по плечам оплывшим наростом, маска вспыхивала зеленью глазниц, торс бугрился выпяченной грудью, переходящей в такой же неестественный, вспученный живот. – Да, – механически сказал Бела. – Теперь я вижу. Точно некий эмбрион, что мутировал и умер, не в силах противостоять страшной деформации, теперь поднялся, ведомый яростной жаждой сделать всё... Бела судорожно мотнул головой. – Извините, – сквозь зубы сказал он. – Мне плохо. Женщина невозмутимо кивнула и остановила воспроизведение. – Благодарим за предоставленную информацию и всего хорошего. Бела автоматически пожал протянутую руку, его взгляд скользнул по костюму и уперся в открытое горло. На горле обнаружился кадык. «Все-таки парень, – почти отстраненно проплыла мысль. – Опять не повезло». Специальные сотрудники удалились так же стремительно, как и появились. Бела попробовал встать из кресла, но колени внезапно ослабели, и пришлось отложить физкультурные упражнения на потом. Конрад отклеился от перил, подошел к столу и присел на край. Его тень закрыла солнце, и Бела благодарно кивнул. – Ну как, живой, бойки? – поинтересовался Конрад. – Что ж они страшные такие? – выдохнул Бела. – По мне словно Бирюза траками проехалась... До сих пор живот крутит, эйш. – Психотехники, наверное, – сказал Конрад. – Я вот как отошел от них в сторону, сразу легче стало. Меня тоже ковырнуть пытались, едва из-под наркоза вышел. А я им что рассказывать буду? Как в накладной расписывался и как дырку в бок получил? Тьфу, гиеньи какашки. Ноги наконец отпустило. Бела собрался с силами и поднялся. – Конрад, скажите, а вы тоже думаете, что эта хрень... То есть, когда я себя увидел, я подумал, неужели сто лет назад мы украли у них техно... Конрад резко прижал палец к губам и покачал головой. Бела прикусил губу и опустил взгляд на опустевший стакан. Пожалуй, кое о чем стоило заткнуться. – Ну тогда... А вы когда улетаете? Он поднял взгляд. Конрад убрал палец и улыбнулся. В кустах кто-то яростно и ликующе зачирикал, и встревоженные листья зашуршали. – Вечером сегодня. Скучать будешь, э? – Можно я с вами? Не хочу здесь оставаться. Чириканье сделалось обиженным. – Ну... – Конрад с сомнением оглядел его. – Ты врача спроси. Билеты-то достать не проблема, Институт платит. Врач конечно же не разрешил. Через два, а лучше через три дня – пожалуйста, а сейчас пациент должен находиться под ненавязчивым наблюдением. Бела негодовал. Обращался к чести, совести и оплаченному отпуску. Призывал Конрада в свидетели. Показывал комментарий от тетушки. Угрожал сбежать в одной пижаме и назло доктору Намарре попасть под монорельс. На последнюю угрозу доктор Намарре сообщил, что такие случаи страховка не покрывает, и оплачивать лечение бвана Шербан будет сам. Конрад развел руками. Ждать он не мог, Институт требовал скорейшего личного присутствия и двадцати тысяч выступлений с докладами. Надувшись, как лягушка на кочке, Бела смирился. Проводил начальника Бирюзы, получил от него линк на облачко с приветами и засел их пересматривать. В основном там были пожелания скорейшего выздоровления и некоторое количество более длинных записей. Например, завистливые похвалы от Дженго и Ирдже, страшно сожалевших, что в костедробильный костюм попали не они с их великолепными атлетическими возможностями, а то бы они показали всему миру... Гайя в своей записи ябедничал, что при разгрузке пострадавшего «Васко де Гама» Нганга, будучи ответственным за технический багаж вместо Белы, не вымел после себя мусор из трюма. Он заявил, что выметание мусора мешает ему сосредоточиться на ждущих своего решения проблемах науки. Поэтому Гайя пространно рассуждал, как скажет журналистам, чтобы они в очерках о славном трудовом подвиге хиюмовцев, писали с Нганги отрицательного типа. Метеорологи выступали вместе, делясь воспоминаниями, как переборкой их едва не прихлопнуло на камбузе, куда они заскочили перекусить. – И от волнения мы там съели весь суп, – весело рассказывал Лугану. – Обычно суп я запиваю помбе, если, конечно, Хайле, как чемпион и рекордсмен мира по этому продукту, не успевает выдуть его до завтрака... – Преувеличение. Я всегда оставляю немного товарищам по профилю, – скромно уточнил Хайле, влезая в кадр. – …запиваю чайной ложкой помбе, великодушно оставленного Хайле, – поправился Лугану. – Но в этот раз на нервной почве мой коллега помбе вкушать не мог, поэтому его выпил я, и, как ты понимаешь, не без последствий. – Время шло, помбе просился наружу, – поддакнул Хайле. – И в итоге пришлось принимать критические меры! – Только покойник не ссыт в рукомойник, – с еще большей скромностью пояснил Хайле. На сем метеорологи радостно заржали, пожелали Беле стабильного давления в ртутном столбе, наличия кислорода в легких и осадков в носу, с чем и распрощались. Далее Лимба в восторге рассказывал, как к лежащему в медчасти атомохода Беле пытался прорваться доктор Кечавай, чтобы вырезать аппендикс, и чрезвычайно огорчился, когда судовой медик показал ему результаты УЗИ, где аппендикса не имелось. Затем док с полчаса изучал бессознательный организм механика, подыскивая, что бы можно было из него еще вырезать и даже пытался подкупить коллегу, склоняя его к научным исследованиям некоторых механиков, умудрившихся сломаться об инопланетные технологии. В свою очередь послание от дока содержало эпической длины наставление о том, как больному в восстановительный период следует мыть руки, пить витамины, посещать врача ухогорлоносика и принимать солнечные ванны. В конце доктор Кечавай выразил искреннюю надежду еще как-нибудь пересечься с Белой и все-таки что-нибудь из него наковырять. Не остались без внимания и другие события, произошедшие в то время, пока Бела сторонился коллектива, нырнув в глубины медикаментозной комы. Нганга поделился бесценным опытом восхождения на скалу Кейянджаро в составе экспедиции из себя, Кьяги и Лимбы. Пользуясь некоторой суматохой, образовавшейся после прибытия «Васко де Гама» в порт, трио твердо решило ознакомиться с местными достопримечательностями, пока решается судьба всей их экспедиции в целом. Высота скалы составляла жалких сто сорок метров, и, подбадривая друг друга, а также давая множество ценных советов, как, например, падать лицом вниз, чтобы сберечь ценные приборы в рюкзаках, будущие мировые рекордсмены тронулись в путь. Однако, рассказывал Нганга, в силу форс-мажорных погодных обстоятельств, ответственность за которые, конечно же, несли бездельники и разгильдяи, лишь по ошибке награжденные гордым званием метеорологов, когда до верхушки оставалось каких-то сто двадцать с хвостиком метров, покорители вершин были вынуждены повернуть назад. И теперь они прекрасно понимают чувства альпинистов, сдавшихся на последней сотне метров. Она самая трудная. Последняя запись висела от Тонги. Механик тоже рассыпался в пожеланиях здоровья, делал несколько булавочных выпадов в сторону лиц, не желающих разгружать барахло с атомохода под прикрытием многочисленных травм, а потом перешел к сокровенному. – Представляешь, э, – с горящими глазами говорил он, – как это с моей стороны выглядело? Труп наверху, эйш! Конрад ранен, террористы на борту, тащат нас вниз, я думал – там же и шлепнут, как пить дать, потому что хрен знает, что им надо! Это я потом узнал, что они за этой штукой охотились, ну которую мы потеряли, в смысле, откопали, когда Бирюза переползала. Когда еле живой Конрад мне велел этот сраный контейнер охранять всем наличным оружием и еще матом обругал, эйш. И вот! Идем мы, ты там заколупался, как больной, я за тебя с советами дурацкими лезу, Хиюмарр вопит как резаный, и вдруг – хрясь, эйш, взрыв, пар ледяной, аж щеку подморозило, эти которые в шлемах орать начали, с внутренней на внешнюю связь перескочили... Тут механик отвлекся, помахал кому-то, крикнул: «Уже бегу!» – и повернулся обратно. – И вот стою я, взгляд прикован к инопланетному гробу, и секунды кажутся вечностью, и я перед чудовищным выбором – обосраться как гиена прямо сейчас или же чуть-чуть попозже. А потом оно снова как бахнет, эйш! И вылетаешь ты... ну то есть это потом стало ясно, что ты, а так – вылетает жуткая илимба, вся словно жидкое зеркало, и броня на ней такая узнаваемая очень, в национальном яутском стиле «убивай и потроши». Бела, не выдержав, заулыбался. – Чем она, броня то есть, и занялась, эйш, – Тонга перевел дух и наклонился ближе к экрану. – Я тебе так скажу, друг, если ты там и болтался, как муха в стакане, то тебе и лучше. Когда бошки во все стороны полетели, я не знаю как в обморок не рухнул. Тем более, что этот ублюдок меня в сторону отшвырнул, как кутенка, я об контейнер с запасными гусеницами едва не расплющился, эйш. Но потом невероятным усилием сжал жопу в горсть, взял в руки себя и что там еще подвернулось и приготовился сдохнуть прямо в трюме среди кишок и антисанитарии. Ну это я сейчас так художественно выражаюсь, а там я кричал, звал маму и дока Кечавая, сам не пойму зачем, кстати. Наверное, чтобы он как-то повлиял на потрошившую живых людей херню, клизмой, допустим, пригрозил. А когда ты... – он запнулся, и Бела понял, что Тонга пытается придержать язык за зубами, скрыв факт их общения. – Короче, когда твое тельце в этой илимбе умчало оттуда, эйш, я все-таки от облегчения за угол заскочил и штаны приспустил. Теперь, разделив со мной эту страшную тайну, друг, ты обязан выздороветь и молчать вечно. Понял? Ну, бывай, йоу! Тонга ослепительно улыбнулся, запись остановилась, и на экране зажглась пиктограмма, предлагавшая начать просмотр роликов с самого начала. Бела выдохнул и откинулся на подушку. В окно просительно скреблись длинные листья. По карнизу прыгала мелкая пичуга, окрашенная в цвета радуги, и, похоже, на кого-то охотилась. Над механиком Шербаном предупредительно болталась кислородная маска, но он ее гордо игнорировал. Оставалось расспросить еще одного участника событий, но почему-то сделать это было так сложно... Страшно и невесть почему стыдно. Совесть подсказывала, что стыдно должно быть за дважды раздавленного яутеныша и за использование его в качестве щита. «Но я не просил затаскивать меня в этот костюм, – возразил сам себе Бела. – Я не собирался скакать там и отрывать головы. Я оказался там случайно». Вздохнув, он развернул карту института и принялся искать отделение межвидовой хирургии и реанимации. Добраться до отделения было несложно, а заставить себя войти – почти невозможно. Бела десять минут валандался возле входа, мучительно перекладывая из руки в руку «Книгу о полезной и здоровой пище», обходительно доставленную дроидом доставки спустя час после покупки. Книга, отпечатанная на шероховатом, приятном на ощупь пластике, была достаточно тяжелой, чтобы производить солидное впечатление. В конце концов над входом зажглась желтая лампочка, и Белу строго спросили, к кому он и зачем топчет регулярно обмываемое антисептиком крыльцо. – Мне к бване Чирауте! – выпалил Бела. – Я друг семьи! Лампочка погасла, двери распахнулись, а на полу замерцали зеленые стрелки. Привычный человеческому глазу цвет опять показался слишком светящимся, но Бела решительно поборол это дурацкое впечатление. Стрелки провели его по спокойным нежно-бежевым коридорам, загнали на эскалатор и вывели в художественно оформленный холл. На полу хороводило множество пиктограмм, которые по мере приближения Белы удирали в разные стороны. Стрелка провела еще дальше, остановилась перед дверью и превратилась в восклицательный знак. – Ага, спасибо, – сказал Бела неизвестно кому и приложил ладонь к пластине. Мелодичное пиликанье деликатно стихло, и дверь осталась недвижимой. Бела досадливо нахмурился. Возможно, надо было просто раздобыть идентификатор Чирауты и послать ему видеозапись... Дверь скользнула в сторону, мембрана за ней приветливо колыхнулась. Бела выдохнул и шагнул сквозь нее. В палате было светло и солнечно. Бела огляделся и сразу увидел округлый бокс реанимации, переливающийся янтарными волнами. Чираута стоял рядом и уже повернул голову к посетителю. На нем был этот хренов костюм. Только маска оказалась поднята, накрывая его череп сверху, точно смехотворная шляпка. И пушки на плечах были опущены. – Джамбо, йоу, – сказал Бела, пряча книгу за спину и маша свободной рукой. – Как дела? – Здравствуй, Белья, – зарокотал Чираута. – Как быть твое тело и дух? – Нзури-нзури, – сказал Бела, подходя ближе. – Собрали по кусочкам. – Замерз – нет? – Не-а, – Бела улыбнулся, вспоминая этот вопрос, три недели подряд звучавший над его головой по утрам. – Что сегодня ремонт? – осклабился Чираута. – Жизнь целиком. А что на завтрак? – Ско-орбное дерьмище, – протянул яут. – Но твой тощий зад не спасать никакие скорби еды. И заклекотал. Бела тоже усмехнулся и подошел еще ближе. Остановился в полушаге от бокса, помялся и все-таки заглянул внутрь. Хиюмарр лежал на мягкой подстилке, поджав руки и ноги, как умеют только маленькие дети. В сгибы локтей уходили прозрачные трубки, голова была облеплена датчиками, ноги перебинтованы чем-то плотным и скользким даже на вид. – Великий малый воин сражаться достойно, – сказал Чираута. – Ага, – почти завороженно сказал Бела. – Ты там... извини, друг, что так вышло. Я не хотел его в это втаскивать. – О чем ты говорить, Белья? – Чираута снова глянул на него. – Ты помогать великий наследник совершать первый в жизни подвиг. Сражать врагов! – Да я на него дважды упал, эйш! – с внезапно обрушившимся отчаянием сказал Бела. – И когда в нас стреляли, он был спереди, я его закрыть не мог! Он же совсем маленький, эйш! Чираута пожал плечами, простер руку и шлепнул Белу по макушке. Открытая ладонь, не затянутая в металл, опустилась тяжело, но не больно. – Хишку учиться выживать с младенчество. Раньше начинать – раньше укрепляться, – яут сжал пальцы, собирая косицы Белы в кулак. – Я уже сказать, ты помогать ему, – он наклонился так, что его морда оказалась напротив лица Белы. Пасть приоткрылась, обнажая хрящеватые внутренности горлового прохода. – А теперь ты сказать мне, Белья. Что ты видеть там, изнутри доспеха смерти? Убийственной мощи в Чирауте было поболее, чем во всех трех специальных сотрудниках. Но почему-то Белу вовсе не пугала ни эта пасть, ни сжавшиеся в волосах когтистые пальцы. Наоборот, его окутало странное чувство почти... защиты. – Чего я там только не насмотрелся, – вздохнул он. – На, вот, возьми. Он просунул между собой и пастью книгу. Чираута чуть отодвинулся, пару секунд изучал обложку, а потом вытащил у него из пальцев. – Что здесь писать? Приготовление искусство? – Да, – Бела улыбнулся. – Кулинарные рецепты. – Хорошо-о, – заворчал Чираута, щурясь, и отпустил его голову. – Я читать попозже. Исследовать мир насыщений. Садиться, Белья, – он жестом указал на длинную низкую кушетку. – И все говорить. Рассказывать пришлось долго. Чираута постоянно перебивал, задавая уточняющие вопросы. Пару раз Беле пришлось вызывать визуальный редактор и пытаться там рисовать. Пригодились и записи с анализами, в которых подробно разбирался состав стимулятора, произведенного костюмом. Чираута слушал, кивал, задумчиво водил когтем по обложке «Кулинарных рецептов» и многозначительно клацал зубами. – Ясное быть, – изрек он после финального: «Вот и все», – выдохнутого Белой. – Ты быть близок великий наследник, быть близок мне и потому слегка подходить для близость с мой костюм. – А на кой ты его вообще с собой тащил на Хиюму, э? – Бела предпочел проигнорировать скользкие намеки на близость. – Боевой костюм, эйш! В контейнере! – Многое случаться порой, – туманно ответил Чираута. – Старая память частенько шептать. «А про Пожирателя она не шептать?» – едва не ляпнул Бела. Но красивое, то ли мужское, то ли женское лицо встало перед глазами, и ему будто заморозили язык. Хотя, может, и вправду заморозили. Психотехниками какими-нибудь. – Ну а здесь тебе что она шепчет? От кого бережешься, э? – Здесь, глупая жопа, я носить его как поддержку жизни. – О-о... – Что планировать дальше? – поинтересовался яут, вновь поглаживая обложку. Кажется, материал ему понравился, и Бела невольно возгордился своим талантом подбирать достойные подарки. – Домой, – почти сладострастно сказал он. – Ох жду не дождусь, эйш! Все забыть, льды эти злосчастные, всякие костюмы и... все остальное, в общем, тоже! А ты? – Сдавать великий наследник в дрессировку, лететь на материк, искать себе дело, – опять пожал плечами яут. – Не сидеть на месте. Сидение фу. – Угу... А тебе самому больничный не нужен, э? Будешь в костюме рассекать? – Дырка в печенка и только, – усмехнулся яут. – Ничего, заживать. Бела подумал пару секунд и все-таки почти застенчиво потыкал в яутскую тушу под ребром. Палец уперся в прохладный металл, удивительно податливо прогнувшийся. Чираута покосился на него сверху вниз, и Бела быстренько убрал палец. – Друг, я вот еще что не понял, – сказал он. – Если ты говоришь, что Хиюмарр еще ничего не соображает, то как он с костюмом-то управился? – С твоя помощь, – торжественно прорычал Чираута. – Он же великий воин! Чувствовать желание битвы! Сражаться! – То есть это не только он бесновался, но и я тоже? – с сомнением протянул Бела. – Хорошее чувство, – осклабился Чираута. – Горячить кровь. – Ойе! Не надо при мне о крови... Бела передернулся. Чираута отложил книгу и одним резким движением обхватил Белу за плечи и рванул к себе. – Айна! Звякнули пластины костюма, и Бела оказался почти расплющен по ним. – Ыу! Чира... уй! – Глупый Белья, – Чираута взъерошил ему косицы. – Мирный, ласковый Белья, никогда не бывать в битва. Конечно бояться, даже сейчас бояться, что мочь убивать в ярость. Правда? – Правда, – выдохнул Бела. Говорить эту самую правду в глухую броню было легко. – Очень. Я ж максимум на рыбалку ходил. Даже не охотился никогда. Чираута снова потрепал его по голове и таким же легким жестом отстранил. Бела встряхнулся, машинально собрал косицы в жгут и пересыпал за спину. На щеках тлело тепло, но он собрался с духом и взглянул в желтые глаза. – Когда улетаешь? – Завтрашний день приезжать смотритель для Хиюмарр. День после, к вечер – покидать госпиталь. Хочешь провожать? – А я тоже послезавтра вечером улетаю, – сказал Бела и радостно улыбнулся. Почему-то это совпадение казалось предвестником удачи. – Вы в какую сторону? – Кх-хабас-слен, – Чираута с трудом выговорил название города, носившего звание деловой столицы республики. – Там есть местный центр дрессировка. – Прямо здесь, на Иринге, э? – искренне удивился Бела. – Я... Я что-то думал ты тут один такой... размножился. – Нет, всякие есть, – усмехнулся Чираута. – Хочешь великая тайна, Белья? – Эм-м... не уверен. – А я все равно сказать, – Чираута вытаращил глаза, приобретя при этом такой комичный вид, что Бела фыркнул. – Мы подумать и решить, что можно смотреть, как меняться мир, если дрессировка начинать среди хуманий. – Ничего себе план, – покачал головой Бела. – Ну лет через десять посмотрим, что выйдет. А я в Рухенгери. И оттуда уже домой. – И не ходить на работа? – Так контракт четыре дня назад закончился, э, – улыбнулся Бела. – Через десять лет приезжать в гости, – важно сказал Чираута. – Я разрешать, ты видеться с Хиюмарр как не кровный родитель. Но ты быть почтителен! – А то какалка на голова натянуть? – поддел Бела. – Конечно! Бела фыркнул. Чираута тоже фыркнул, щеря клыки в улыбке. – Я подумаю, – подражая яуту изрек Бела. Поднялся и встряхнулся. Руки-ноги все еще быстро немели, но он твердо намеревался вернуться к прежнему состоянию прямо завтра. Чтобы послезавтра вечером утереть нос доктору, покинуть больницу и наконец-то устремиться домой. – Так, насчет отлета, – он задумчиво потер подбородок. – Вы когда выходите? Не, стоп... Сюда к тебе можно будет заранее прийти? Чтоб потом не искать друг друга. Типа, вместе выдвинемся. – Приходить, Белья. Чистить зубы и выглядеть достойно. Я знакомить тебя с дрессировщик. Фигура яута, отсверкивающая серебром под белым солнцем, притягивала взгляд. Бела рассеянно кивнул и внезапно вспомнил одну вещь, которая совершенно не имела значения, но он знал, что если не спросит, то потом изведет себя попытками угадать. – Слушай, друг. А вот у тебя здесь много всяких... холодного оружия много, так? Чираута кивнул. – А как они броники рубят? – Бела даже сделал шаг поближе. – Там на этих уродах вроде была хорошая броня, они, банан им в жопы, подготовленные были. А их там... ну это... вилкой почти. Э? – Вилка? – фыркнул Чираута. – Белья, ты уважение не, фу, Белья. Прежде чем Бела начал протестовать и оправдываться, Чираута тряхнул рукой, и из-под наруча выскочил знакомый зубчатый диск. Поймав его в воздухе, Чираута сдавил выпуклую серединку. Зубцы мгновенно удлинились в полтора раза. Чираута сжал еще раз, и в воздухе поплыл тонкий звон, от которого слегка заболели уши. Лезвия мгновенно окутались дымкой. Бела присмотрелся и уважительно поднял брови. Лезвия вибрировали. Неизвестно как – моторчик запихать в солнышко было просто невозможно. От обычной батарейки не хватило бы мощности. Но факт – оружие было не холодным, а холодно-разрывным. – Ясно, – сказал он. – Ну вы даете, эйш. – Понимать, теперь, почему я такой великий приготовитель яств? – осклабился Чираута.Глава 9. Пожиратель
21 мая 2019 г. в 23:06
Гнев Хиюмарра переполнял внутренности костюма, как расплавленное стекло. Дышать им было больно – но больше нечем. Шести силуэтов, превратившихся из ярко-оранжевых в навеки черные, было мало. Он... они желали, чтобы черным стало всё.
Там наверху стояла летающая тварь, из которой высыпались паразиты, и они убили, убили, убили...
Бела захрипел от ненависти. Грудь жгло, сердце колотилось так, словно вот-вот собиралось выпрыгнуть через раны, оставленные яутским детенышем. Сам он, тяжелый и раскаленный, развернулся и теперь хватался за жесткую пластину корпусной брони, вытягивал шею и то и дело ударял Белу в подбородок твердой костяной башкой. Бела уже несколько раз прикусил язык, но вкус крови во рту вовсе не казался противным. Скорее, так и надо было, потому что они бежали, чтобы сделать всё черным.
Перед глазами опять замигала какая-то надпись, и тонкие лиловые контуры быстро начали высветляться. Восьмым чувством Бела понял, что это означает приближение к выходу. Даже не глядя по сторонам, он умудрился не заблудиться, смог выбрать дорогу, которая...
внезапно закончилась. Впереди все вспыхнуло, Бела инстинктивно загородился руками и со всей дури врезался в стену.
– Э-эйш!
Злой рев повторил его выкрик. Выход на палубу оказался закрыт сплошной плитой. Он разглядел ее контур, ударил кулаком, и в памяти тут же услужливо отозвалась фраза про переборку, под которую грозились пустить Конрада. Бела зарычал. «Васко де Гама» разделялся на сектора такими переборками в случае ЧП. Приказ могли отдать только из рубки. И если по дороге в трюм переборок еще не было, а на обратном пути успели опустить одну, значит, шестеро стервятников смогли что-то передать.
Хиюмарр попытался рвануть вперед, и Бела аж взвыл, изо всех сил притормаживая движения костюма. Окружности-прицелы на экране заметались, выскочила какая-то надпись, бешено замигала и исчезла, а потом разрозненные прицелы слились воедино. Справа и слева опять замигали одинаковые изображения. На этот раз – какие-то тубусы, похожие на хрящевые стрелятельные трубки перушиков. Сначала они окрасились зеленым, потом красным, и Бела страстно и яростно подумал – да, давай, что бы там у тебя ни было в арсенале, нам это нужно!
Захрипел яутеныш, бешено извиваясь, снова разрывая раны на груди. На плечах костюма что-то страшно заскрежетало, какие-то части явно сдвинулись, и прицелы стремительно замигали, ослепляя радужку. Бела в отчаянии дернул руками, и Хиюмарр коротко взвизгнул. Пульсирующее мигание слилось в бешеную световую вибрацию. На плечах тяжело ухнуло, Бела понял, что сейчас произойдет нечто страшное и, повинуясь инстинкту, отставил левую ногу, упираясь в пол изо всех сил.
Его плечи словно отделились от тела. Невероятный удар сотряс кости и размолол их в муку. Бела отчаянно вскрикнул. Черно-сиреневый монолит перед ним расцвел огненным бутоном. Опять, точно выхваченное этой вспышкой, выскочило воспоминание о других бутонах: ярко-зеленых, расцветающих на спине Чирауты струями живого огня.
Цвета сияющей яутской крови.
Бутон погас, оставив мерцающую полосу. Экран наконец-то высветлил рисунок почти для человеческого зрения. Впереди виднелось бледно-зеленое небо, искореженные части коридора и остатки лесенки, ведущей на палубу.
«Быстрее! – снова подхлестнул его страх. – Прежде, чем они опомнятся!»
Бела оттолкнулся от пола, и костюм швырнул их вперед.
Прыжок, прыжок, конструкции, сломанные ступени, раскаленный край, еще прыжок...
Он вылетел на палубу. Хиюмарр мотнул головой, костюм повторил так резко, что у Белы хрустнуло в шее и прострелило мучительной болью в левое плечо. Он взвыл. Эхо его голоса загрохотало снаружи.
Но окружности прицелов успели выхватить нужное. На палубе обнаружился всего один падальщик. Увидев его, Бела почувствовал, как в голове вспыхивает гнев. И не только он – Хиюмарр пронзительно заскрежетал.
Бела понял, что не успевает не то что взять контроль на себя – он даже придумать что-нибудь не успевает.
Четкий силуэт, вычерченный бледно-лиловыми линиями на фоне такого же бледного неба вскинул оружие. Бела и Хиюмарр прыгнули с места. Бела выбросил вперед руки, скрещивая их перед грудью. Они тоже выглядели всего лишь силуэтом, но теперь он хотя бы мог оценить невероятную толщину брони: предплечья в обхвате выглядели втрое толще его собственных. Знакомые изображения двузубых вилок замигали на экране, Хиюмарр сипло рявкнул, и Бела наконец увидел, как это происходит: длинные сдвоенные лезвия сами собой выскакивают из толстых наручей. Раз – сантиметров на двадцать, два – еще на столько же. И экран окрашивает их в красный.
Глухое рявканье, в которое костюм превращал выстрелы, прошло мимо сознания, как ничего не значащая мелочь. Один, второй, третий – Бела прыгнул снова, – и на четвертый раз выстрел все-таки достал его. Вскрикнув от боли, ударившей уже в правое бедро, Бела инстинктивно взмахнул рукой, и красные двузубцы перечеркнули силуэт падальщика прямо над плечами. Движение получилось удивительно мягким, словно он рассек пакет с бататовым пюре. А потом он врезался в падальщика всем телом, сбил с ног, рухнул сверху и прокатился на нем по полу.
Несчастный Хиюмарр сдавленно заверещал. Бела в панике уперся руками в палубу, лезвия клацнули и мгновенно защелкнулись обратно. Оттолкнувшись, он вскочил. Детеныш пронзительно скулил на одной ноте. Силуэт на палубе стремительно почернел. Удовлетворение вспыхнуло в разорванной груди. К скулежу присоединилось малиновое свечение, вспыхнувшее на экране слева. Бела резко крутанулся туда. Страйкер расцветился красным. Концентрические прицелы бешено заплясали на экране и поймали два горячих конуса, расположившихся под скошенными крыльями.
– Оружие! – простонал Бела вслух. – Эйш, дай мне его!
Хиюмарр скулил, время уходило, и тогда Бела рухнул на колени, пытаясь хоть так уйти из-под обстрела, и обхватил себя руками снова. Согнулся, изо всех сил попытался прямо внутри костюма дотянуться хоть подбородком до маленькой костяной макушки.
– Ну же, помоги мне, мзунгу! И я нам помогу!
Хиюмарр перестал скулить. Резко дернул головой, чуть не снеся Беле челюсть. Запрокинул ее так, что стали видны крошечные оранжевые глаза. Малиновое сияние стремительно разгоралось.
– Помоги! – сказал оскаленной мордочке Бела. – Помогать Белья!
Хиюмарр сипло мяукнул. На экране вспыхнуло лиловым. Бешено замерцало, ослепляя. Бела вскинул глаза и увидел горящие неистовым сиянием прицельные окружности. Изображение двузубцев сменилось на толстые цилиндры. Плечи дернуло. Бела стремительно разжал руки, уперся ими в палубу, и чуть ниже изображения пушек мелькнуло что-то несуразное, а потом его словно рвануло за пальцы. Металлические когти вошли в палубу, как в грязь. Костюм пробил четыре сантиметра пластокса. Того самого, на который прямо при Беле роняли контейнер с грузом без всяких последствий для матовых шестиугольников.
Подкрыльные конусы разразились грохотом. На палубе взлетели огненные фонтанчики, вытянувшись двумя сходящимися к Беле дорожками.
Наплечные пушки выплюнули ответный залп.
Отдача ударила так, что Беле показалось, будто теперь у него оторвало запястья. Из-под колен выбило палубу, и тут грохнул еще один взрыв – оглушительный, исторгший волну раскаленного воздуха, ударившего с таранной мощью разогнавшегося грузовоза.
Если бы не костюм, снесло бы к гиенам, но невероятная техника, впившаяся в палубу, устояла. Страйкер на экране превратился в огненный шар. Секунду сине-зеленый плазменный клубок держал форму, а затем расплескался косматыми протуберанцами. Вытянувшиеся языки огня с ревом пронеслись над головой.
Все еще недостаточно.
Бела отчаянно хрипел, и хрипел под ним Хиюмарр, вновь чуть не раздавленный о корпусные пластины. Бела заелозил, стараясь подняться на колени. В руках милосердно щелкнуло, и он почувствовал, что может двигать пальцами. Уже на одном упрямстве он оттолкнулся от палубы, и костюм помог ему – выпрямил хозяина, точно марионетку, чуть не сломав при этом колени. Хиюмарр бессильно сполз вниз. Бела инстинктивно вновь обхватил себя, пытаясь поддержать детеныша, но не помогло. Пальцы ломило от боли.
Чувствуя, как сознание мерцает и норовит вот-вот погаснуть совсем, Бела заторможено огляделся. Центральные перила вырвало с корнем и вмазало в надстройку. Погнулись какие-то стойки, чье название он тщетно пытался запомнить каждый год, но терпел неудачу. Еще какая-то надстройка, кажется, принадлежащая океанографам, горела густым лиловым пламенем, порождая клубы дыма. Чирауту оттащило по палубе и ударило о чуть покосившуюся колонну спутниковой опоры. Бела застонал. На экране могучая шеф-поварская фигура была черной.
Он поднял голову. Экран перестроился снова, сделался почти прозрачным, подлаживаясь под человеческое зрение. Рубка по-прежнему безмятежно сияла отраженным от окон солнечным светом.
Экран мигнул, и костюм с безжалостностью механизма рванул Белу, поворачивая всем корпусом. Красок на экране сделалось чуть больше, поэтому фигуру, вылезающую из пробоины в надпалубной постройке, Бела узнал сразу. Тонга перелез через оплавленный край, выпрямился и огляделся. Лица его Бела не различал, но изумление, граничащее с ужасом, чувствовал прекрасно. Костюм напрягся, но Бела смог удержать его. Он не понимал как, может, какой-то хреновой телепатией, может, силой воли или... что там еще могло быть у яутов в секрете? Но он держался. Хиюмарр сдавленно сипел, пытаясь приподняться.
– Бела-а?
Хриплый голос внезапно отдался во всем теле. Бела заморгал, присел, пытаясь понять, что еще за проклятье происходит с этим судном. Тонга тоже присел, расставляя руки. У него на плечах болтались сразу три ствола.
Гул не стихал, судно качнулось, и неожиданно Бела прозрел. Заработали генераторы. Мертвый левиафан оживал.
– Тонга, – позвал он. – Не выходи! Тут... я не знаю, сколько их всего. Проверь связь!
Тонга яростно захлопал себя по карманам.
– Так у меня нету, эйш!
– Туда! – Бела махнул в сторону дыры. – Глушилка сгорела! Найди терминал! Вызови береговую охрану, харака-харака!
Тонга на секунду застыл, а потом резко крутанулся на месте и кинулся обратно.
Стараясь не задохнуться от боли в груди, Бела снова повернулся к рубке. Как минимум пятеро стервятников должны были находиться там. Трое, ушедших сразу, еще двое – с Конрадом и Лимбой в заложниках.
С вновь умолкшим Хиюмаром было с одной стороны проще, но с другой – костюм так тяжко слушался... Тащить себя по ступенькам приходилось с усилием, а встав перед закрытой дверью, Бела собирался долгих несколько секунд. Потом стиснул кулак и ударил по толстому металлу аварийной переборки. Ничего. Он ударил снова. На экране раздраженно замигала надпись, и в запястье произошло движение. Бела поднес руку к глазам. Поднялась какая-то панель, и явно выдвинулась из пазов. Он вытащил ее быстро немеющими пальцами. Закованные в перчатку, до одури напоминающую яутскую лапу, они еле гнулись.
На вытащенном предмете тут же замигали еще какие-то надписи. Бела смотрел на них, пока не увидел, что количество палочек сокращается. Догадка перехватила горло. Он уже хотел швырнуть брусок куда подальше, но удержался в последний момент. Сунул под ручку запорного колеса, отбежал за выпуклую, старательно проклепанную оболочку подъемника и присел на корточки. Теперь понятно было, почему никто не стрелял – рубка полностью загерметизировалась. Если он туда не прорвется, кто знает, что выкинут падальщики. Они могут...
Просто всё должно стать черным.
Секунды утекали одна за другой, он считал, пытаясь примерно перевести в секунды скорость исчезания каждой палочки, и когда досчитал до тридцати, оно рвануло.
Жахнуло громко: закричало рвущееся железо, водопадом брызнули осколки стекол, и Бела оттолкнулся от палубы. Адреналин хлынул из позвоночника, заставил расправить выбитые плечи и сжать в кулаки переломанные пальцы.
Костюм услышал его. Экран залило тонкой бирюзовой вуалью, в ней проступили ярко-желтые прицелы и завертелись, считывая какие-то свои показатели. Из двери и окон валил ядовито-зеленый дым. На экране тревожно мигнуло оранжевым, Бела пригнулся, и у него над головой хлестанула очередь. Термическое оружие выплевывало снаряды с коротким злым свистом. Снаряды ушли ему за спину и с грохотом сдетонировали еще обо что-то, что не успело развалиться после взрыва страйкера.
На экране вспыхнули изображения двузубцев, и Бела нырнул в изумрудную мглу.
Они стреляли со всех сторон. В зеленой дымке почти не было видно, что вообще происходит в рубке, но прицелы сразу уцепились за размытые фигуры и очертили их желтым. Уклоняться Бела не успевал, и будь он в обычном бронежилете, его изрешетили бы насквозь. Но в яутском костюме его лишь отшвыривало ударами, и ярость, помноженная на живучесть металлической шкуры, не угасала.
Сначала он достал одного. Не дотянулся до горла, но поймал на лезвия чужую руку. Рванул – и все, что ниже локтя, оказалось на полу. На излете двойное лезвие с пугающей легкостью вспороло бок, выломав куски ребер. Падальщик завопил, опрокинулся на спину и покатился по полу, зажимая обрубок.
Во второго Бела удачно метнул что-то, что было в арсенале костюма – зазубренную звездочку-солнышко, безобидную с виду, но взвизгнувшую дисковой пилой при ударе. Сверкающие зубцы вырвали кровавый фонтан, проходя сквозь препятствие, и лаково-красное солнышко врезалось в какой-то блок, опутанный проводами.
Третий – костюм выбросил двузубец, чем-то похожий на вилку.
Четвертый – короткий гарпун, пробивший зеркальный шлем насквозь.
По рубке поползло еще больше дыма. Секунды растянулись в болезненную вечность. Блок, разбитый звездочкой, чадил. Перестал голосить обезрученный падальщик.
А потом Беле выстрелили в спину, и он упал в обломки хорошего голографического стола, стоившего, наверное, как половина оборудования Изумруда или Агата.
На последнем издыхании, дурея от боли, охватившей всю верхнюю половину тела, Бела извернулся набок, инстинктивно пытаясь защитить существо внутри своего костюма, хотя, наверное, там нечего было уже защищать...
Экран все еще показывал четко. Бела увидел, как последний, пятый нападавший, подходит ближе. Останавливается в паре шагов, вскинув оружие.
«Я больше не могу – подумал Бела. – Я сделал все что мог. Я просто больше не могу».
– Охренеть, эйш! – весело и зло сказал падальщик. – Так вот какую штуку вы там нарыли, ойе? Вот это мощь!
Бела очень медленно моргнул, силясь понять, о чем он. Падальщик подошел ближе и пнул его в бедро. Нога внутри костюма дернулась, но сам костюм уже не пошевелился. Падальщик сделал еще шаг, пнул в плечо и наступил, стараясь перевернуть костюм. В своей тяжелой раковине, Бела опрокинулся на спину, точно моллюск на песке после отлива.
– Эй, ты там как, не сдох? – падальщик попинал его снова. – А ну вылезай отсюда, говно гиенье, чтоб мне не выковыривать тебя по частям.
Бела до сих пор не мог понять, почему костюм яута называют «той штукой», которую на Хиюме «нарыли». Это же обычный костюм, хоть и яутский... Это вовсе не то...
Не то, что они вытащили из трещины.
– Н-не, – прохрипел Бела, чувствуя, что истеричное веселье возвращается к нему снова.
– Что?
– Н-не тот... груз...
– Бля, что ты там лепечешь?
Падальщик ткнул его дулом под нижний край маски. Надавил, пытаясь оттянуть ее вверх, но костюм не поддался. Бела пошарил взглядом по рубке. Сквозь дым он видел силуэты людей, сидящих возле стен. Он очень надеялся, что они все-таки живые. Если были бы мертвые, наверное, как-нибудь завалились бы набок... Вон как тот силуэт... И вон тот тоже...
Подкатывающий к горлу смех превратился в рыдания.
– Я говорю, не тот груз! – выкрикнул Бела, захлебываясь слюной. – Не тот, что мы откопали! Это просто броня, эйш! Дебил, мзунгу!
– Чего-о?
Дуло нажало еще сильнее, и на этот раз в районе горла раздался громкий треск. К нему присоединился не менее громкий треск аппаратуры, пострадавшей от метательного оружия. Техника начала гореть всерьез. Щелчки звучали как выстрелы, и Бела инстинктивно дергался каждый раз.
– А ну! – падальщик поднажал.
Гортань передавило, и Бела почти взвизгнул. Попробовал поднять руки, однако на экране зажглась очередная надпись, видимо, предупреждавшая о чем-то. Бела захрипел, упрямо пытаясь снова и снова. Слюна во рту пахла кровью. Детеныш лежал на груди мертвым грузом, и Бела не мог позволить какому-то сраному падальщику вытащить его и убить последнее, что оставалось напоминанием о шеф-поваре Бирюзы.
Бесцельно плавающие по экрану тонкие линии прицелов вдруг ожили. Ярко засветились. Метнулись в сторону и защелкнулись на высокой фигуре, выросшей за спиной у падальщика. Тревожно замигали желтым цветом и начали показывать какие-то маркеры.
Яутеныш содрогнулся. Голова дернулась, и острые шипики вонзились в раскроенную до костей грудь. Бела не смог удержаться от вскрика, и костюм неожиданно превратил этот вскрик в протяжный скрежещущий звук, терзающий уши. Падальщик отшатнулся, дуло соскользнуло, и давление на горло сделалось чуть меньше. Бела судорожно втянул пропитанный химической гарью воздух.
Фигура взмахнула руками, раскрывая их в объятии. Зеленая фосфоресцирующая кровь прочертила в воздухе трассирующие следы. Хиюмарр завизжал и ударил когтистой лапой. Костюм ударил тоже, сбивая дуло в сторону. Руки сомкнулись с громким хлопком. Грянул выстрел, и рубка осветилась ярко-голубой вспышкой. Бела не успел зажмуриться, просто не смог – словно подчиненные чьей-то воле, веки не опускались.
Снова, как под брюхом Бирюзы, скользящей в ледяные торосы, Бела увидел происходящее невероятно четко. Ладони сомкнулись на голове падальщика, и зеркальный шлем треснул, будто перезрелый ананас. Крошечные сверкающие осколки вспорхнули испуганными светлячками. Пальцы скрючились, когти нырнули в трещину, и Чираута рванул падальщика на себя.
Бела услышал страшный крик, оружие взлетело в воздух, снова грянул выстрел, и на этот раз Бела уже среагировал сам. Отчаянно пнул вверх, прицелы метнулись вместе с движением ноги, колено дернулось чуть в сторону, и удар пришелся точно в подствольник, вышибая огнестрел из рук падальщика. Чираута вонзил когти еще глубже, крик оборвался, и яут рванул снова – но теперь в разные стороны.
Ананас разломился на половинки. Брызнул красным, оголился желтоватой костью, а потом лопнула и она, и из нее вывалилась бело-серая сердцевина, опутанная сосудами, трепещущая и...
И Бела почти без удивления ощутил, как у него по ногам горячо потекло.
Чираута убрал руки. Тело стояло еще пару секунд, медленно оседая на бок, как тающий снеговой дух, а потом завалилось в сторону. Грохнул об пол огнестрел.
Чираута наклонился вперед, и страшная морда, залитая багрянцем, оказалась близко-близко. С клыков капало.
И черное станет красным...
– Хорошая работа, Белья, – сказал Чираута. – А теперь вернуть доспех смерти мне.
– Я не могу, – выдохнул Бела больше для себя, чем для яута. – Я не умею.
Чираута всклекотнул, выплюнул зелень в сторону, протянул руку и положил Беле на грудь.
Взвились сверкающие ленты, жидкий металл хлынул потоком, на мгновение соединив человека и яута ртутным мостиком. Тяжелые пластины воспарили на этой хрупкой реке. Еще мгновение спустя Бела приземлился на обломки стола болящей спиной. Хиюмарр жалобно заклекотал. Живой металл обтекал фигуру яута с ног до головы, избегая дредлоков и физиономии, и застывал в новых формах, закрепляя детали брони на привычном хозяине. Пластины словно ползали по яуту, быстро вставая на места. Грудь, спина, бока, руки, ноги... Последней прилипла к морде глухая маска, и мгновение спустя линзы в ней вспыхнули красным. Те штуки на плечах, которые едва не оставили Белу инвалидом и отправили на тот свет целый страйкер с экипажем, угрожающе покрутились и заняли позицию «строго вперед». Чираута вскинул кулак.
– Почет великий малый воин, – сказал он. – И ты тоже.
– Ты же только что восстал из мертвых, мафута! – в отчаянии сказал Бела. – Убьешься же, эйш!
Чираута снова чуть наклонился.
– Ну тогда, Белья, у моего наследника хотя бы быть приличный приемный родитель.
– А кто? – автоматически спросил Бела.
Яут заклекотал и поперхнулся.
– Ты, конечно.
Бела открыл рот, но Чираута уже развернулся и стремительно двинулся на выход. Костюм словно нес его, и в этих жутковатых угловатых движениях виделось колдовство жрецов вуду.
– Дебил! – сказал Бела в пустоту. – Только попробуй сдохнуть, мзунгу!
Слезы опять покатились по щекам, размывая пот, грязь и кровь. Мокрые штаны усугубляли позорное состояние. Грудь пекло, боль пронзала каждую клеточку тела, но Бела все-таки заворочался. Медленно поднял руки, обхватывая вновь притихшего яутеныша и попробовал сесть. Серый дым мешал смотреть по сторонам. Где-то в отдалении знакомо рявкнуло, и грохнул взрыв. Чираута вышел на охоту.
– Люди, – позвал Бела. – Вы здесь?
– Угум-м! – откликнулись откуда-то из дыма.
– Хорошо, – сказал Бела. – Сейчас...
По лестнице затопали. Бела вскинул голову, кривясь от боли, и с облегчением опустил плечи, увидев знакомую фигуру. Помощь была очень кстати. Хиюмарр тяжко дышал, и Бела очень боялся, что вот-вот это дыхание оборвется.
– Бела! Бела!
– Здесь! – каркнул Бела.
– А-а! – Тонга метнулся к нему, плюхнулся на колени и окинул безумным взглядом. – Вулу уберег, живой, друг! А где?..
– Чираута забрал, – выдохнул Бела. – Пошел... добивать... Ты вызвал?..
– Вызвал! Уже летят!
– Тогда... помоги им... – снова выдохнул Бела, откидываясь обратно. – Я уставать сильно. Взять... Хиюмарр...
– Бела?!
– Тут еще полудохлые валяются... – через силу вымолвил Бела. – Найдите и сделайте с ними что-нибудь... И еще Конрад... Он же ранен... И переборки надо поднять...