Триумф династии

      Каннингем лениво оглянулся на звук дверного замка, пытаясь понять, кто мог к нему пожаловать. Эван свалил обратно в Реддинг к семье, но обещал вернуться на этой неделе. Хемниц сбежал на прошлой, и, учитывая его состояние, он скорее объявит перед разъяренной толпой, что всех их ненавидит и мечтает дружно отправить в центр эвтаназии, чем вернётся обратно. У Карлов есть свой ключ. Остальные убийцы его, Джеймса, внутреннего покоя сейчас сидят на кухне и ради разнообразия — тихо-мирно попивают чаек, даже не поднимая вопрос несправедливого во всех смыслах запрета алкоголя в доме.       В общем, особых идей о личности предполагаемых гостей у Каннингема не было.       Потому, готовясь к чему угодно, он подошёл к входной двери в свою квартиру и, не утруждаясь поглядеть в глазок на загадочную личность за дверью, открыл ее.       …       Ладно, живого Калеба Редгрейва он не ожидал увидеть. Но не сказать, чтобы сильно ему удивился. Судя по ощущениям, за последний месяц Джеймс вообще разучился удивляться.       Как для мертвеца, Калеб выглядел одновременно лучше и хуже чем раньше: под глазами почти исчезли синяки и лицо выглядело явно посвежее по сравнению с тем, что Каннингем запомнил во время их последней встречи, но мятая и грязная одежда на нём сидела криво и выглядела жалко. Вспомнилось, что у Калеба, когда сын съехал после похорон Виолетты и остался жить совсем один, стала работать какая-то старушка-домработница. Видимо, где бы Редгрейв не скрывался со дня своей «смерти», подобные удобства там не предусматривались.       При виде своего старого друга Калеб на мгновение втянул голову в плечи, но быстро выпрямился обратно и хорошо контролируемым голосом начал говорить:       — Добрый вечер, Джеймс. Я знаю, что ты не ожидал увидеть меня живым. Но в той ситуации, которой я оказался, у меня не было другого выбора. К счастью, в связи с тем, что Эван справился с той ношей, что ему досталась, страна наконец-то может вздохнуть свободно, а я могу выйти из своего укрытия без риска подвергнуть опасности своих близких. Я понимаю, у тебя ко мне очень много вопросов: как я выжил после падения с тридцать седьмого этажа? Почему никто из медэкспертов не доложил тебе, что я выжил? Зачем я это сделал? Начну я с последнего вопроса: ты помнишь моих бывших коллег, и ты о многом знаешь, пусть я и не рассказывал всё, чтобы не подставить тебя под удар. И так сложилось, что я, по причине своей необъятной глупости, чуть не дал им доступ к самому страшному инструменту, который когда-либо существовал. Я понимаю, то, что я расскажу дальше, прозвучит невероятно, но пожалуйста, найди в себе силы принять эту непростую правду: я, с помощью наших лучших ученых, создал устройство полного контроля людей. Нет, не говори ничего, это не бред воспаленного сознания уставшего от происходящего человека. Я действительно сделал эту ужасную вещь. Ослепнув в своих фантазиях о лучшем будущем, я решил, что вправе отобрать у человека одну из основополагающих частиц его существа — его свободу. Обманывался тем, что Хеймдаль лишь «мягко поправляет» их, в то время как её волны насаждали, грубо вбивали команды в черепа своих жертв. Когда я осознал что натворил, то было слишком поздно: вся система была доведена практически до совершенства, вышки покрывали практически всю зону Хельмера, а Круг дышал мне в затылок, мечтая дотянуться до пульта управления. И хуже всего то, что они точно использовали бы против меня единственного дорогого человека, который остался на земле: моего сына. Без обид, Джеймс, мы друзья, но защитить страну ценой твоей жизни я смог бы, но не ценой Эвана. Потому у меня оставался единственный вариант действий: передать права управления сыну, удалить себя из администраторов и исчезнуть с концами, чтобы Эвана не могли шантажировать мною. Просто сбежать не удалось бы, Круг сумел бы достать меня где угодно, хоть в самой Борее, но если бы они считали, что я мертв, то у меня был шанс. Поэтому я собрал всех, кто будет иметь непосредственный контакт с моим телом в случае смерти, и за щедрое вознаграждение организовал фальшивые результаты вскрытия. Остальное я подстроил таким образом, будто это сделал сам Круг, после чего выкупил подвал на краю города с запасами на некоторое время и с оплаченными счетами на пару лет вперёд, откуда ни разу не выходил вплоть до того, как по радио объявили о революции. Хотя, после этого я еще просидел там пару недель, во избежание. И только вчера покинул своё убежище и направился к тебе. Да-да, тебя интересует, как же я всё-таки пережил падение с такой высоты? Все дело в одной из разработок Вайнберга, если быть точнее — в силовом поле. Оно не только не пропускает сквозь себя физические объекты, оно замечательно гасит кинетическую энергию. Так что я подумал: падающие люди ведь почему разбиваются? Потому что во время полета они набирают слишком много этой энергии, и во время столкновения с твердым объектом их тела не выдерживают. Потому я дал генератор поля одному из толковых ребят в команде Хеймдаля, и он смог с ним поиграться, поместить в этот небольшой браслет и заставить работать так, чтобы он обеспечивал сохранность своего носителя во время экстренных ситуациях, к примеру — падений с высоты. Заряда, правда, хватает всего на один полет с крыши Министерства, но этого было достаточно. Мне оставалось только приземлиться на заранее подготовленный мешок с пакетами из банка донорской крови, чтобы клякса подо мной была выразительной, и мы получили в итоге невероятную инсценировку моей смерти. Да, я хотел поблагодарить тебя за то, что присмотрел за Эваном. Признаться, я боялся что остальные, несмотря на то, что он — их единственный способ получить доступ к Хеймдалю, не будут возиться и отправят его вслед за мной. Или что он не сможет найти все коды, оглядываясь назад, я некоторые сейфы спрятал слишком хорошо. Или что с ним случится ещё какая-то беда. Но я верил, что мой сын сможет разорвать эту порочную связь, обрушить эту систему, которая держала в своих тисках всех до единого в стране, от бедняков до верхушки Министерства. Которая погубила бесчисленное количество людей, в том числе и моего отца, которого расстреляли, бедную Виолетту… Эван смог положить конец страданиям и миллионы наконец-то имеют возможность взглянуть в светлое будущее, которые больше не скрывают тучи правительственного гнета…       Каннингему это надоело, поэтому он решил прервать своего старого друга хорошо выверенным ударом в лицо.       Редгрейв ошарашено заморгал, хватаясь за саднящую скулу. Перекошенные очки чудом остались висеть на носу, создавая презабавное впечатление, которое еще больше усилило чувство удовлетворение Джеймса.       Которое продлилось недолго, так как Калеб заорал:       — За что?!       — Правильный вопрос: за что тебя не стоит бить. Уже один факт того, что ты заставил меня хоронить лучшего друга стоит хорошей взбучки. За то, что ты творил вместе со своим Кругом, тебя вообще стоит во второй полет отправить!       — Во-первых — я же объяснил, что у меня не было выбора! А во-вторых — я не виноват в тех бесчинствах, которые творил Круг…       — Ты больше заливай, Редгрейв! — раздался крик из кухни. — Напомнить, кто был автором самых маразматических директив?       Калеб с шоком уставился на Фергюсона, который выглянул из кухни. Судя по направлению его взгляда, он поразился не столько наличию здесь своего бывшего коллеги, сколько чашке чая у него в руках.       — Что, действительно Калеб? — вторым на шум выглянул Вайнберг, который, увидев бывшего главу их маленькой банды, на мгновение замер, после чего хлопнул себя ладонью по лицу. — Казалось бы, за тридцать лет я должен был привыкнуть к беспределу, который несут представители фамилии Редгрейв. Но нет! Наивный я думал, что стремиться больше некуда, но каждый раз один из них обязательно сотворит еще большую хрень, чем до этого. Калеб, высота Министерства — сто тридцать шесть метров! Как тебе это удалось?!       — Сказал, что силовое поле в браслете, — окинув взглядом пустую лестничную площадку, Джеймс схватил Калеба за шкирку и затащил в квартиру, после чего закрыл за собой дверь.       — Поле? — ученый на мгновение задумался. — Точно, если слегка изменить настройки стационарной версии, поменять полярность… и ведь надо было до такого додуматься!       — А… вы что тут вообще делаете?! — наконец-то смог оправиться от удивления Редгрейв.       — А что, не видно? Чаи гоняем, — сказал Пит, показательно подняв свою чашку, после чего махнул рукой в сторону Каннингема: — Этот изверг лишил нас алкоголя! Даже кваса нельзя купить!       — Мой дом — мои правила. И вообще, если что-то не нравится — могу запросто обеспечить пожизненное теплое местечко на нарах.       — Да я уже начинаю думать, что это не такая уж и плохая идея. Ну что стоишь, Редгрейв! Так и поселишься в коридоре? Давай, тут все собрались. Разве что Хемниц, крыса такая, слинял, но он не считается.       Проводя гостя на кухню, Джеймс задумался, что Хемниц очень удачно решил сбежать отсюда. Впятером здесь уже становилось до боли тесно, шесть человек было бы однозначно перебором.       На просторной кухне, хорошо освещаемой из большого окна, за столом сидел хмурый Де Сальво, на коленях у которого лежала, свернувшись в клубочек, его мелкая псина. Пока остальные спокойно рассаживались по своим местам, а Вайнберг начал искать дополнительную посуду, он наградил новоприбывшего таким холодным взглядом, что Редгрейв скукожился.       — День добрый, Калеб. Вижу, ты не так сильно расплющился, как мы полагали. Какая жалость.       — И тебя я рад видеть, — сглотнул Редгрейв. — Никак… не ожидал встретить всех вас здесь.       — Да мы сами не ожидали, — Вайнберг достал из буфета дополнительную чашку и поставил ее перед новоприбывшим. — Ты какой чай будешь? Черный, зеленый, ромашку?       — Не стесняйся, этого добра здесь полно, давись не хочу, — проворчал Фергюсон, отпивая из своей чашки.       Калеб обвел взглядом всех присутствующих, пока не остановился на Пите. После чего спросил с недоверием:       — Ты что… отрастил волосы?       — А? — Фергюсон заморгал, после чего осторожно прикоснулся к своей шевелюре, которая едва доставала до плеч. — Да так… никак не доходили руки подстричься.       — Да и похудел тоже, — казалось бы, этому факту Калеб был удивлен больше всего.       — Ха, попробуй тут не похудей, когда кое-кто жлобится покупать нормальную еду!       — Учитывая последние события, мои финансы далеко не резиновые. Чудо, что я успел вовремя подстроить ОВР под происходящее, взяв на себя функции правопорядка после того, как полицейские участки разнесли, иначе и такой зарплаты не было бы.       — Кстати, я до сих пор не могу понять, как у тебя это получилось? В смысле, почему вас тоже не разнесли? — спросил Вайнберг, добавляя себе ложку сахара.       Каннингем бросил на того тяжелый взгляд, но ученый не заметил его, отвлекшись на псину, что решила проснуться в этот момент и, скуля, начала вырываться из рук Альберта, который держал своего питомца мертвой хваткой. После этого Джеймс вздохнул и ответил:       — Провел показательное задержание других министров. Да и Эван немного подсобил, каким-то образом он умудрился создать себе исключительно положительную репутацию у простых сотрудников.       — Естественно она была у него хорошая. Даже без учета того, что он подарил им свободу, мой сын пошел в Виолетту — такой же добрый и сопереживающий. Уверен, что его все полюбили чуть ли не с первого взгляда!       На кухне повисла тишина.       Все уставились на Редгрейва, который, очевидно, не понимал, что он такого сказал. Наконец-то Альберт произнес:       — Калеб? Ты — ужасный отец, — но прежде чем тот начал возмущаться, продолжил: — Ты в курсе, что Эван тайно пробрался в мой подвал и запытал человека? Без меня?       Калеб как открыл рот, так его и закрыл. Фергюсон добавил почти безэмоциональным голосом:       — После моей вечеринки от его вмешательства было шесть трупов. Двух человек буквально сжег.       — Довел коллегу до суицида, еще одного — сдал мафии, — добавил масла в огонь Джеймс. После этого все повернулись к Айзеку, который фыркнул:       — У меня, между прочим, он вел себя практически образцово. Так, повелся на какие-то бредни о путешествиях во времени и довел Карла Зеро до истерики по моей просьбе.       — А еще он решил не сдавать мне всех твоих дружков, в том числе этого культиста, — сказал Каннингем, сложив руки у себя на груди.       — Хватит меня так называть! Мой Канон Клонов не особо отличается от Заповедей Вождя, да и людей, в принципе, не касается!       — И только поэтому я тебя вообще впустил в свой дом.       — Стоп-стоп-стоп, вы что за бред городите? — Калеб замотал головой. — Убийства, пытки? Эван не мог сделать подобное!       — Так же как Альберт не мог, но что мы получили в итоге? — пожал плечами Вайнберг.       — Похоже, ты нормальных людей подле себя в принципе не держишь, Редгрейв, — хмуро проворчал Фергюсон, после чего залил в себя чай, будто заливал крепленую водку.       — Но… Но его растила Виолетта! Она не могла такого допустить!       — Судя по оговоркам Эвана с ней… тоже не все так просто. Но здесь мы решили не уточнять, что именно. Пусть она останется просто неуклюжей барышней, падающей с лестниц.       Непомерное удивление Калеба переросло в ступор. Айзек сунул ему в руку чашку и наконец-то уселся за стол.       Следующие десять минут прошли в молчании. Удивительно, учитывая присутствие Калеба, но факт оказался фактом. Бывший неофициальный правитель страны с сомнениями рассматривал своих коллег, которые дружно начали играть в молчанку. Вайнберг сидел, уткнувшись в чашку чая. Фергюсон с какой-то грустью взирал на свою опустевшую посудину, неосознанно играясь с отросшими волосами. Де Сальво медленно, но агрессивно гладил свою псину, которая сдалась и больше не пыталась выбраться. При этом он старательно старался смотреть на что угодно, но не на присутствующих. И только Каннингем сидел расслаблено, ленивым взглядом наблюдая за редкими прохожими за окном.       Так непривычно видеть их всех, не пытающимися вгрызться друг другу в глотки. И Каннингем в их компании ощущался жутко непривычно. Наконец-то, Редгрейв прервал молчание:       — Так что все-таки произошло?       — Твой отпрыск, что еще, — устало произнес Фергюсон. — Это все ты виноват. Стоит мне только найти кого-то, о ком я, наивный идиот, смею подумать как о друге — он обязательно окажется маньяком.       — Я же говорил, что никогда не использовал бы пытки на тебе, — внезапно подал голос Де Сальво.       — Как будто мне от этого легче.       Калеб моргнул. Он не мог понять что именно, но что-то определенно изменилось с момента их последней встречи. И речь идет не о том, что присутствующие резко потеряли работу и статус, и разве что по стечениям обстоятельств не сидят сейчас за решеткой. Было ощущение… будто их броня, упрямо наращиваемая уже более двадцати лет, дала трещину.       — Вы так спокойно разговариваете друг с другом.       Троица переглянулась, после чего Фергюсон перестал мучить пустую чашку в своих руках и положил ее на стол:       — А ты попробовал бы опять начать жить с ними под одной крышей, но в присутствии Джеймса. Кто бы мог подумать! Оказывается, простак Каннингем отлично умеет так пройтись по твоей жизни, что начинаешь чувствовать себя последним дерьмом! Меня лишил алкоголя и прочих радостей, запретил Альберту его развлечения… Черт, он даже Айзека убедил в том, что эта его затея с религией и геноцидом — полный идиотизм!       Вайнберг в ответ на это сильнее сгорбился, но промолчал, на что хозяин квартиры хмыкнул. Калеб вспомнил уже давно старую историю с сестрой Джеймса и сектой, после которой он убедил его ввести несколько законов с полной нетерпимостью к религии. Да, неудивительно, что он воспринял попытку основания культа так близко к сердцу.       Но все же… Айзек сейчас выглядел слишком побито. И повинуясь внутреннему импульсу, Редгрейв вскочил со стула, привлекая к себе внимание всех находящихся в комнате:       — Джеймс, ну как так можно! Я понимаю, революция на дворе, много дел, все дергают, сделай то, посади этого… но как можно было довести Круг до такого состояния?!       — О чем ты…       — Ты видел вообще, как Пит отощал? — махнул рукой он на Фергюсона. — Знаешь, как вредно сбрасывать столько килограмм за такой короткий срок? Айзек выглядит как восставший мертвец, он страшнее, чем после безвылазной работы в лаборатории! Да даже Альберт- Альберт, где это ты умудрился так поцарапаться?       — Дворовой кот цапнул, — подсказал Вайнберг и ойкнул, когда получил пинок под столом от любителя животных.       — Вот! Все знают, что животные Альберта любят. А еще у них отличный нюх! Значит, коту не понравилось что-то в его запахе, запах изменился из-за смены место жительства, то-есть — из-за этой квартиры. А кто у нас хозяин квартиры? А?       Словоизлияние Калеба прервал смешок Фергюсона. Который быстро перерос в полноценный смех. Чудом, к нему присоединился Вайнберг, и даже губы Де Сальво растянулись в едва заметной улыбке. Каннингем приподнял бровь на подобный наезд. Бывший начальник всего и вся обиделся — он, видите ли, пытается оградить их от тирании Каннингема, а они еще и смеются?       — Знаешь… — Пит остановился, словно сомневаясь, стоит ли говорить то, что пришло в его голову. Он неуверенно оглянулся на присутствующих, которые тоже успокоились, и теперь обратили на него внимание. Вздохнув, он решился: — Хорошо, что ты всё же не умер. Без тебя оно было совсем не так. Больше не так, чем обычно.       Калеб резко сбился со своего настроя, не веря в услышанное. Происходящее стало напоминать вовсе фантастический сон. Но пока он осмыслял сказанное, слово взял Айзек:       — И Эван, хоть и похож на тебя — совершенно не похож!       — Но шороху наводит ничуть ни хуже, — кивнул Альберт. — Кстати, весь этот план, с инсценировкой смерти и революцией, которую устроил твой сын… что ты собирался делать дальше?       Редгрейв задумчиво почесал затылок.       — Да так, ничего особенного, бизнесом думал заняться, корпорацию создать.       — В смысле? — не понял Каннингем.       — Ну смотрите: в стране сейчас наступит что? Правильно — демократия. Любая современная демократия идет нога в ногу с капиталистическим строем. А кто у капиталистов самые крутые? Мультинациональные корпорации! Конечно, в одиночку замутить подобную было бы не просто, но… — тут он неуверенно взглянул на присутствующих.       Пит покачал головой, усмехнулся, и ударил кулаком по столу:       — А чем черт не шутит! Все равно делать мне нечего, все счета арестовали, а от вас, психов, я до самой смерти не избавлюсь. Я в деле!       — В принципе, я смог эвакуировать из Министерства часть оборудования, и у нас есть рабочая сила в виде Карлов. Если взять некоторые мои разработки и приспособить под массовое производство…       — Это… было бы неплохо, — Альберт наконец-то ослабил хватку, от чего его собака спрыгнула на пол и, отряхнувшись, недовольно выбежала из комнаты.       Каннингему оставалось только неверяще смотреть на происходящее.       — Калеб… Ты как вообще уродился такой?       — Ну… династия Редгрейвов имеет очень глубокие корни, уходящие далеко в анналы истории! Правда, я помню только о том, что моя бабка была сертифицированной ведьмой, но это неважно. Важно, что Редгрейвы — крутые шишки!       — Я даже не удивлен.       Тут Альберт задал весьма важный вопрос:       — А Эван будет участвовать?       — Учитывая, что при отъезде он обещал вернуться и продолжает нас мониторить по телефону — не отделаемся, — пожал плечами Айзек. — Но объясняться с сыном будешь сам, Калеб.       — Да будто я не знаю, как с детьми разговаривать. И тем более, ему придется объясниться за свое поведение! Послал, знаете ли, сына спасти страну, а он такое вытворяет…       Джеймс наблюдал за разошедшимся Калебом и Ближним Кругом, понимая, что не видел подобной картины уже много лет. Вспомнилось, с каким успехом эти четверо покоряли Министерство. И что-то ему подсказывало, что эти почти что старики готовы повторить свою дорогу к триумфу. Вместе с Эваном…       …       Блять. Мир этого не переживет.