Потеря

Какой-то раздражающий звук пробивался сквозь дрему, и Олли недовольно застонал. Спать хотелось неимоверно. Он явно выпил лишнего на афтепати (опять), его уже начинал одолевать сушняк, а в висках пульсировала кровь, так что заснуть в данной ситуации было бы лучшим выходом. Но кто-то упорно мешал ему это сделать. Еще спустя пару долгих секунд до него дошло, что это был стук в дверь. Хотелось накрыться одеялом с головой и наплевать на все на свете, но в голове мелькнуло неясное «а вдруг пожар», и он со стоном стащил себя с кровати. Дошел, пошатываясь, до двери, мельком кинув взгляд на часы — было уже четыре часа утра. Идей, кто мог ломиться к нему в столь позднее — или уже раннее? — время, не было никаких, но без всякой задней мысли Олли беспрекословно открыл дверь, хотя наверно стоило хотя бы спросить, кто там… Светлая, но запоздалая мысль. На пороге стоял Марко. Олли недоуменно моргнул: друг свалил в свою каюту сразу после концерта, старательно и даже вполне успешно тихарясь от особенно рьяных фанаток, и Олли думал, что Марко давно спит, но нет — вот он, переминается с ноги на ногу и отводит взгляд, явно выглядя подавленным. А еще жутко уставшим: с опухшими глазами, раздражением на шее от бритвы и кое-как надетой ветровке. — Марко? — голос был осипшим, и Олли поспешил прочистить горло. — Что-то случилось? — даже в таком состоянии у него включился мод заботы. Это иногда удивляло и поражало аж до испуга. Казалось, что даже если он сам будет истекать кровью — важнее все равно будет самочувствие Марко. Просто… Вот сейчас. Друг выглядел таким разбитым, что Олли просто не представлял, как можно отреагировать по-другому! Тем более в четыре утра, когда Марко должен давно отдыхать после весьма удачного и энергозатратного концерта. — Я… — тихо и неразборчиво начал тот. Запнулся, вздохнул, кинул быстрый взгляд исподлобья, а затем вновь принялся изучать шнурки на своих кроссовках, обутых прямо на босую ногу. Значит, подорвался прямиком из кровати, чтобы прийти, и… И что? Олли быстро оглядел коридор, но хихикающих женских стаек на горизонте заметно не было, и можно было вздохнуть чуть свободнее. Улыбнулся, мягко потянул Марко за край футболки в свою каюту и закрыл дверь. От греха подальше. Не стоило всем видеть, как вокалист группы поздней ночью торчит у каюты своего же гитариста. — Прости, я тебя разбудил наверняка, — наконец созрел Марко и неловко улыбнулся. — Я… Я пойду, наверно… — Марко, что произошло? Да, ты меня разбудил, и после такого своего поступка ты надеешься уйти безнаказанным? — вопреки словами тон Олли сделал максимально мягким и добился очередной смущенной улыбки. Его друга явно что-то волновало: он нервничал так, что дрожащие пальцы буквально рвали край футболки и то и дело норовили скользнуть в карманы просторных свободных штанов. По опыту Олли знал, что так Марко делает только тогда, когда чем-то взбудоражен. Так что без всякой задней мысли он схватил друга за ладонь и потащил к кровати — все-таки, спать хотелось жутко, а по опыту он знал, что Марко может мяться еще очень долгое время. — У меня голова болит. Не мог уснуть, и подумал… Ну… — Марко вновь запнулся, вслушиваясь в то, как Олли шуршит чем-то в своем чемодане. Спустя минуту он мог любоваться довольным выражением лица друга, хватающегося блистером таблеток. Сразу же выпив одну, еще одну Олли протянул Марко, подмигивая и отдавая стакан с остатками воды, из которого только что отпил сам. — Не только у тебя одного. Не переживай, я еще не до конца уснул — иначе бы ты меня не разбудил, — Олли зевнул, а затем выжидательно уставился на Марко, выгнув бровь. — Ты ведь знаешь, что можешь остаться здесь? Марко только кивнул и несмело улыбнулся, снимая обувь и ложась на самый край кровати. А затем негромко рассмеялся, пока Олли перелезал через него и укладывался у стеночки — Олли подумал, что это очень приятный звук для его измученного усталостью и алкоголем мозга. Они лежали какое-то время рядом, вслушиваясь в дыхание друг друга и боясь пошевелиться. Точнее, Марко боялся. Олли просто обнял подушку покрепче и с чистой совестью готовился уснуть. Он знал, что Марко просто нужно чужое присутствие — приступы мигреней и острого чувства одиночества не были чем-то непривычным, к сожалению. И они всегда справлялись с этим вместе: Марко это было нужно, а Олли никогда не был против. Звук негромкого, чуть учащенного дыхания Марко убаюкивал его, но Олли держался, ожидая… Наконец, послышалось движение, и он, стараясь скрыть улыбку, послушно перевернулся на спину, позволяя Марко прижаться щекой к своей груди, позволяя привычной тяжести придавить себя к матрасу. Приятно. Правильно. Привычно. Дремота уже неспешно накатывала, и сквозь нее он услышал довольный, расслабленный выдох, когда запустил пальцы в мягкие волосы Марко. Это тоже было чем-то обычным. У него ведь голова болит? И массаж в таком случае — это то, что Марко было нужно. Им обоим нравилось это: Олли — путаться пальцами в растрепанной, мягкой и теплой шевелюре, Марко — ощущать сильные прикосновения к коже головы. Они переплелись ногами, хотя места было достаточно. Обнялись, прижались теснее. Просто так теплее и удобнее. Олли медленно водил пальцами Марко по затылку, разгоняя кровь, возвращаясь иногда к вискам, чтобы покружить у них, а затем вновь провести против роста волос, добиваясь от Марко шумного, довольного сопения. В этом ведь не было ничего такого? Не было… Олли засыпал и ему было все равно. Марко был теплый и спокойный. Наверно, у него и правда жутко болела голова, раз он был таким тихим, и Олли старался двигать пальцами как можно мягче, действовать как можно нежнее, чтобы ни в коем случае не навредить еще больше. Сон забрал его резко. И последнее, что Олли помнил, было то, как Марко чуть пошевелился и потерся о него щекой, расслабленно выдыхая. Это было хорошо. То, что Марко мог позволить себе расслабиться рядом с ним… Мысли путались, и важным было только тепло чужого тела где-то совсем близко. Утро вновь началось с криков. Олли недовольно застонал и поморщился, открывая слипшиеся от долгого сна глаза. Не понимая толком, что делает, скатился с кровати и поспешил открыть дверь, вновь даже не подумав о том, кто там может быть. Просто хотелось прекратить эти шум и крики! Кто-то по ту стороны отчаянно пытался дозваться его, и в чужом голосе отчетливо слышалась самая настоящая паника. — Олли! За дверью оказался всклоченный, запыхавшийся Яни с огромными испуганными глазами. Олли даже невольно напрягся, несмотря на сонливость, пытаясь предугадать, что случилось. — Олли! — вновь нервно произнес Яни. — Хвала небесам, мне удалось разбудить тебя! Ты не представляешь, ты… — Что случилось? — остановил Олли поток ненужных слов, сразу направляя разговор к сути. — Марко пропал! Мы везде смотрели: бар, сцена, закулисье, верхняя палуба, даже к фанаткам осторожно подкатили — его совсем нигде нет! Весь корабль обежали — ниг… Яни запнулся во все глаза, шокировано смотря куда-то Олли за спину, и последний медленно обернулся, кажется, начиная понимать происходящее. В его кровати, укрывшись одеялом по самые уши, лежала пропажа собственной персоной и многозначительно молчала. При этом глаза у Марко были как у перепуганного ночного зверька, совсем рядом с которым замер хищник, а объяснять что-либо он не спешил, пребывая, очевидно, в шоке не меньшем, чем Яни. Даже забавное в каком-то смысле зрелище. Так же медленно Олли отвернулся. Сонный мозг пока слабо осознавал весь смысл происходящего, но по реакции друзей он догадывался, что произошло что-то явно очень необычное. — Э… Э-э-э… Вы бы хоть… Предупреждали… — наконец выдавил Яни и, медленно развернувшись, двинулся куда-то по коридору, на ходу доставая телефон. Олли закрыл дверь, кинул долгий взгляд на Марко, а затем медленно прошлепал обратно к кровати. Вновь перекатился через друга, машинально отмечая тепло чужого тела, и, улегшись, уставился в потолок. Он не знал, что сказать, не знал, как реагировать на то, что только что произошло. Да и стоило ли? Ну проспал Марко всю ночь в его постели — так что в этом такого? Будто в первый раз, что ли… Когда они записывали первый альбом Марко частенько засыпал у него на плече, потому что буквально вырубался от усталости и плохого питания. Их отношения были гораздо глубже и больше, чем просто друзья. Марко мог вести себя с Олли как угодно, делать что угодно — и плевать Олли хотел на чье-то мнение и выводы. — Может, отдашь одеяло? Холодно, — решив, что особых поводов для беспокойства больше нет, он, улыбнувшись, обернулся к все еще укутанному по самое не могу Марко. Но вместо благосклонно предоставленного края одеяла получил резко вскочившего на ноги друга, а затем и громкий хлопок двери — Марко так быстро, как только смог, покинул его каюту даже не обернувшись, и вот это Олли уже напугало и расстроило по-настоящему. Марко бегал от него весь день, и Олли даже не знал, что думать. Он не хотел, чтобы друг расстраивался и чувствовал неловкость, но как это провернуть не представлял. Периодически он замечал на себе многозначительные взгляды коллег, и это, признаться честно, нервировало. Что ощущал Марко Олли не хотел и думать. Но если друг так переживал по поводу произошедшего — в силах Олли было все исправить. По крайней мере, он верил в это и этого же хотел. Они уже сошли с парома и успели погрузиться в автобус, когда он все же решился на разговор. Прошел со своего места к креслу, в котором сидел Яни, и опустился на соседнее сидение, многозначительно и тяжело поглядывая. Яни глаза отводил, но любопытство периодически брало над ним верх, и Олли мог видеть хитрый, понимающий прищур, скользящий по его лицу. — Яни… Ты все не так понял. Между нами ничего не было, — Олли немного помолчал, а затем добавил на всякий случай: — И до этого тоже. Яни хмыкнул, недоверчиво поглядывая в ответ. Отложил ноутбук и уставился на Олли любопытным взглядом. — Ну да, он просто так спал в твоей кровати, — веселясь, проговорил он, и Олли почувствовал, как на них все обернулись. Он просто надеялся, что Марко как обычно сидел в своем углу в наушниках и не слышал этого. Шикнув, Олли нервно облизнулся и посмотрел по сторонам, видя, как остальные участники группы и техники торопливо отводят глаза. Яни, значит, всем уже успел разболтать. В душе медленно принялась закипать злость. Сам он был готов стерпеть что угодно и знал, что сможет стерпеть, а при необходимости и в морду дать, но вот Марко… Марко предпочитал уходить от конфликта так долго, как это только было возможно, и как правило это все выливалось в большие проблемы. — У него голова болела, — сухо произнес он, уже чувствуя в себя силы на то, чтобы разъяснить Яни правила приличного поведения. — Это повод спать в чужой постели? В постели лучшего друга? Интересная какая дружба, — хмыкнул Яни, смотря так внимательно и с хитрой, понимающей ухмылкой, что у Олли отчаянно зачесались костяшки. — Он всегда так делает, — нахмурившись, ответил он, и Яни не замедлил среагировать: — Вот именно, Олли. Вот именно. Ты… — он смерил Олли долгим взглядом, а затем покачал головой и негромко рассмеялся: — Ну ты и дурак, Тукиайнен. У Марко болит голова — он идет к тебе. Бежит к тебе, когда нервничает. Интервью всегда старается с тобой вместе давать, чтобы не сболтнуть чего лишнего. И когда со сцены наебнулся — тоже у тебя на плече носом шмыгал. Ну ты и дурак… И Яни вновь рассмеялся, пока Олли тревожно жевал свою губу и думал…

***

— Олли? Что такое? На тебе лица нет… — Марко непонимающе умолк, когда друг уселся совсем близко, склоняясь к его лицу. Взгляд у Олли был предельно серьезным и внимательным, а губы — сжатыми в тонкую полоску. В целом же он выглядел так, будто собирается сделать шаг в пропасть, пожертвовав собой ради спасения человечества. Марко, признаться, даже не знал, что и думать. — Т-ш-ш… Не против, если я кое-что проверю? И опять этот внимательный, вынимающий всю душу взгляд. Марко несмело, но отчетливо качнул головой, и теплые, шершавые ладони Олли немедленно оказались у него на щеках. Марко замер, не зная, как реагировать на происходящее. Казалось, Олли сошел с ума. Но пальцы с грубыми подушечками у скул хоть и будоражили, но одновременно успокаивали, и Марко ломался от этого диссонанса. А затем Олли внезапно оказался совсем-совсем близко, и их губы встретились. Тепло, слегка влажно, а в груди — болит и тянет, и дыхание на двоих, и некуда сбежать от этого поцелуя. Да и не хочется. Марко не знал, что ему делать, все знания и умения оказались стерты из головы, но Олли все целовал и целовал его, и он позволил себе просто отдаться на волю более смелого и решительного, просто плыть, укачиваемый на волнах заботы. Наконец, Олли отстранился, и Марко услышал их тяжелые, в унисон, вдохи и выдохи, которые казались такими оглушительными в тишине автобуса. — Что… Что ты делаешь… — почему-то шепотом поинтересовался Марко, но Олли только мотнул головой и ласково провел большим пальцами ему по щекам. — А я, оказывается, и правда самый распоследний дурак… — тоже шепотом ответил Олли, но спросить еще что-то Марко не успел, вновь оказавшись втянутым в поцелуй. Остальная группа старалась не смотреть на последнее сидение автобуса, улыбаясь про себя и думая, что теперь, если Марко вдруг потеряется, однозначно известно первое место, где его следует искать.