***
— Я бы сказал, что социальные сети — это крайне важная составляющая нашей публичности, и мы сами активно ими пользуемся, — у Бена слова в голове путаются, когда Гвил и Джо посылают многозначительные улыбки в его адрес, пока он озвучивает свои мысли интервьюеру. Сердце начинает биться сильнее, и руки, скрытые черной тканью брюк, сжимаются в кулаки так, что короткие ногти ощутимо царапают чуть шершавую кожу ладоней. — Но, да, правила игры сильно изменились за последние десять лет, так что весьма интересно наблюдать за тем, как социальные сети работают сейчас. Быть частью социальных сетей, безусловно, необходимо, и здорово, что «Богемскую рапсодию» там активно обсуждают. Приятно осознавать, что люди в социальных сетях откликаются на все, что связано с тобой. Бену кажется, что он несет полный бред. Но посмотрел бы он на того, кто способен сказать хоть что-нибудь вразумительное под пристальными взглядами Ли и Маццелло. — Гви, если захочешь напиться сегодня вечером, просто вспомни, сколько раз в своем монологе Бенни сказал «социальные сети», и хлопни по стопке за каждый, — смеется Джо, едва они оказываются за кадром. — Боюсь, дружище, что в таком случае я не доживу даже до «Vanity Fair», — Гвилим ухмыляется в ответ и обнимает Бена за плечо, наблюдая за его мрачной мордашкой. — Да пошли вы оба, — прикосновение чужой ладони обжигает даже сквозь два слоя одежды, и Бен обхватывает себя за предплечья, чтобы предотвратить подступающий к пальцам тремор. А затем опускает голову, упираясь взглядом в кожаный лацкан своего пиджака. — Серьезно, приятель? Ты что, не в настроении? Или заболел? — Маццелло чуть нагибается, чтобы заглянуть ему в лицо, и ехидно прищуривается. — Ну же, Харди, и где там твои красивые блядские глазки? Бен через силу выдыхает, буквально выталкивая воздух из ноздрей, и облизывает губы. В груди уже полыхает огонь, вспыхнувший от одной единственной искры, которой стал последний вопрос Джо. Он даже не догадывается, как тяжело Бену просто слышать его слова, особенно самые грязные, пусть даже и сказанные в шуточном контексте. Харди ведет от осознания того, как сильно выдают его собственные взгляды. И самое страшное, что он ничего не может с этим поделать. — Бен, ты в порядке? — похоже, Гвил всерьез переживает и, встав напротив, сжимает уже оба его плеча. Харди готов молиться всем возможным богам, чтобы не сорваться и не податься вперед. Чтобы не вжаться всем корпусом в крепкое мужское тело. Милостивые небеса, за что ему эта безжалостная пытка? — Да, нормально, — сипит Бен и в спешке прокашливается, все же поднимая голову. Во взглядах друзей читается явное недоумение, и Харди бросает все силы на то, чтобы взять себя в руки. Изумление Джо и Гвилима вполне ожидаемо, потому что они еще ни разу не видели его таким потерянным, словно Бен вообще не понимает, где находится. Харди и правда не понимает, только ему совсем нет дела до окружающей обстановки. Его больше волнует то, как пережить этот вечер, когда возбуждение питоном сдавливает легкие, ползет ниже и настойчиво извивается уже внизу живота. Бен чувствует себя таким диким, будто только что выбрался из самых глубоких джунглей. — Пойдем-ка выпьем, да? — ладонь Джо смыкается вокруг его запястья и тянет в сторону бара. Бен давится воздухом и только кивает, потому что в его голове в кольцо длинных, тонких пальцев Маццелло попадает не рука, а собственный член. У него совершенно точно едет крыша. Нельзя ведь всерьез так сильно хотеть трахнуться с кем-то своего пола. Нельзя обращать внимание на воспаленное подсознание, подсовывающее ему все эти развратные картины, которые плодятся в голове так быстро, что Бен боится лишний раз моргнуть. Это совершенно точно край. Ему крышка. Сейчас на Харди спокойно можно вешать табличку «Осторожно: критический уровень психической стабильности». Приехали. Приплыли. Сушите весла. Какими бы словами он не подытожил свое состояние, суть от этого не изменится. — Так-с, Бенни, давай-ка тебя расслабим, — Харди едва не скулит, потому что совершенно безобидная фраза Гвила без какого-либо пошлого контекста превращается в поистине аморальный намек. — Да уж, нужно вернуть обратно веселого, пышущего сексуальностью Харди, — лукаво улыбается Джо, и Бен на полном серьезе думает, что они специально говорят все это, прекрасно зная, что внутри него разворачивается конец света. Бен впивается пальцами в хрупкую ножку флюте с плещущимся внутри шампанским и, словно завороженный, наблюдает сквозь прозрачное стекло за тем, как пузырится золотистая жидкость. Видимо, он и сам непременно воспользуется недавним советом Джо и опустошит ровно столько бокалов, сколько раз он в разговоре с журналистом упомянул эти несчастные социальные сети. Иначе он окончательно и бесповоротно сойдет с ума. Все-таки алкоголь способен превращать даже самые безумные мысли, как минимум, в приемлемые. Когда приходит время ехать на вечеринку в «Cecconi’s», Харди уже в кондиции, а Ли и Маццелло, наплевав на все правила, забираются к нему в машину, чтобы ни на секунду не останавливать веселье. Все мероприятие, организованное «Vanity Fair» и «Genesis», проходит для Бена как в тумане. И он даже не может сказать наверняка, почему именно — из-за бурлящего в крови алкоголя, или из-за того, что Джо и Гвил всегда стоят настолько близко. Бен еще обязательно убедится в этом, когда на следующий день лента Инстаграма в подборке «интересное» выдаст ему их совместные фотографии во всевозможных фанатских обработках.***
Бен с силой распахивает дверь своего номера, и та с громким звуком, наверняка перебудившим весь этаж, если не весь отель, врезается в стену. Он вваливается внутрь, на ходу расстегивая верхние пуговицы рубашки и роняя на пол ключ-карту, и твердый воротник перестает впиваться в чувствительную кожу шеи. Становится немного легче, но волны удушья и не думают отступать. Харди так жарко, что ему кажется, еще секунда — и он расплавится. Бен резко дергает ручку окна и широко открывает его, полной грудью вдыхая прохладный ночной воздух. Сердце колотится как сумасшедшее, и каждый его удар отдает в ребра новым приступом тошноты. Сквозь шум крови в ушах Бен слышит, как шуршат по асфальту колеса проезжающих мимо машин, как трещит вывеска ночного клуба, находящегося напротив отеля, и приглушенный большой высотой смех людей, которых на улице, несмотря на поздний час, довольно много. Харди боится смотреть вниз, а потому запрокидывает голову и жадно ловит ртом драгоценный кислород. С каждым новым вдохом он успокаивается, пока наконец не упирается ладонями в широкий подоконник, чувствуя, что самое неприятное позади. Бен слегка подается вперед и, мазнув взглядом по ровной колонне автомобилей, припаркованных рядом с гостиницей, все же высовывается из окна, смутно понимая, чего сейчас хочется больше — выброситься из него к чертям собачьим или же впервые с окончания съемок «Богемской рапсодии» выкурить сигарету. На дне чемодана покоится одинокая пачка «Ричмонд», которая всегда путешествует с Беном, так сказать, на всякий случай, и к которой он ни разу не прикоснулся за долгие месяцы перелетов в разные части света. Харди откапывает ее с первого раза, выуживает подрагивающими пальцами зажигалку из небольшого внутреннего кармашка и, зажав ствол сигареты между зубами, щелкает колесиком. Прикурить с первого раза не удается — Бен просто закашливается с непривычки, и в уголках глаз выступают бисеринки слез. Втягивает носом воздух, успевший едва ощутимо пропитаться едким запахом жженого табака, и пробует снова. Во рту сухо, и сигаретный дым, проникая в легкие, оставляет на языке привкус гари. Но Бен лишь облизывает потрескавшиеся губы и затягивается снова с таким упоением, словно от этого зависит его жизнь. Лучше бы он испытывал постоянную потребность в курении, чем в сексе. Потому что даже никотин не способен уничтожить его организм так, как делает это долбанное возбуждение, из-за которого Бен вынужден уехать с вечеринки раньше всех. Харди докуривает, тушит бычок о стену с внешней стороны и выкидывает его вниз, наплевав на все правила приличия. Оставляет окно открытым и бросается к телефону, стоящему на комоде в противоположном углу комнаты. Его голова пустеет в считанные доли секунды. Он больше не может. Это выше его сил. Пусть он не получит особого удовольствия, но хотя бы как-то расслабится. Удовлетворять себя самостоятельно надоело до оскомины. Что он, школьник, что ли, какой, чтобы вечно дрочить, спрятавшись за семью замками? — Доброй ночи, Вы позвонили на респшен. Меня зовут Джордж, чем могу помочь? Бен открывает рот, чтобы ответить, но тут же замолкает. Что он должен сказать? «Здравствуйте, меня зовут Бен Харди, и мне нужна шлюха в номер восемьсот четырнадцать». — Алло-о-о? — протягивает портье, слыша в ответ тишину. — Вы еще здесь? — Да, — хрипит Бен. Где-то на задворках сознания появляется мысль о том, что в элитных отелях с такими просьбами не должно быть особых проблем. В конце концов, за небольшое поощрение парень обязательно согласится ему помочь. Харди устало трет переносицу и говорит, пожалуй, сущую глупость: — Мне нужно снять напряжение. Портье на другом конце трубки закашливается, а затем извиняющимся тоном выдает: — Простите, сэр, боюсь, что спа-зона уже закрыта. Бен чертыхается про себя. Кажется, он здорово смутил парнишку. — Вы не совсем правильно меня поняли, — Харди ужасно неловко, но мысль о женском теле, сжимающимся вокруг него под аккомпанемент сладострастных стонов, заставляет уверенно продолжить: — Я хочу вызвать проститутку. Судя по воцарившемуся молчанию, на протяжении всего времени, что Джордж работает в этом отеле, к нему не часто обращаются со столь пикантными просьбами. Бен ждет ответа еще несколько секунд и начинает порядком раздражаться. В конце концов, все здесь взрослые люди, чего стесняться? — Я готов доплатить, если Вы окажете мне любезность и поможете решить мою проблему. — Хорошо, сэр, я что-нибудь придумаю, — наконец соглашается портье, и Бен довольно хмыкает — последний аргумент, видимо, оказался самым веским. — Скажите, пожалуйста, номер своей комнаты. — Восемьсот четырнадцать. — Какие-то… — Джордж невольно запинается, — особые пожелания? — Нет, — отрезает Бен, но тут же передумывает. — Хотя, пожалуй, есть кое-что. Девушка должна быть некурящей. И прошу Вас, побыстрее. Харди, хоть и сам вполне мог позволить себе закурить, терпеть не мог, когда от женщины пахло сигаретным дымом. — Я понял Вас. Сделаю все от меня зависящее, — уверяет портье. — И никому ни слова, — требует Бен, прекрасно понимая, что Джордж непременно заглянет в журнал регистрации, чтобы проверить, кто это такой озабоченный остановился в номере восемьсот четырнадцать. — Конечно, сэр! — Спасибо, — Бен кладет трубку и закрывает лицо ладонями. От безысходности хочется орать во весь голос, срывая голосовые связки и чувствуя, как отчаянный крик нещадно дерет стенки горла. Хочется расцарапать себе шею до крови, чтобы саднило так сильно, насколько возможно. Лишь бы больше не чувствовать себя таким ничтожным. Лишь бы больше не стыдиться того, как сильно он зависит от своих сексуальных потребностей. Но Харди лишь достает из начатой пачки новую сигарету и вновь подходит к окну, хватая с подоконника зажигалку. Теперь, когда его внутренний мир уже вовсю летит в тартарары, остается самое сложное — дождаться проститутку. Спустя час или около того — Бен, вообще-то, не следит за временем и судит исключительно по тому, сколько у него осталось сигарет — в дверь стучат чересчур требовательно. Харди хмурится, и ему кажется странным то, что проститутка может так рьяно ломиться к нему в номер. Он соскакивает с подоконника и на ватных ногах направляется к выходу, бормоча на ходу нервное «иду-иду» и подхватывая с пола ключ-карту. Пальцы справляются с замком, рывком дергают вниз металлическую ручку, и еще до того, как Бен тянет ее на себя, дверь начинает открываться вовнутрь. На пороге, с обеих сторон подхватив под локти вполне себе хорошенькую девушку, взирающую на него широко распахнутыми глазами, стоят Джо и Гвилим. Оба смотрят на него тем самым взглядом, которым суетливые мамочки буравят своих оболтусов, в очередной раз натворивших что-то совершенно непозволительное. В воздухе витает смесь ароматов мужского парфюма и крепкого алкоголя. Бен, словно заново пьянея, отступает на шаг и едва не спотыкается о собственную ногу. Хочется зажмуриться и сделать вид, что все это — обыкновенный сон. Замахать руками перед собой, отгоняя подальше образы друзей и девчонки, выглядящей слишком безобидно для своей профессии. Черт возьми, это же надо так вляпаться! — Не хочешь объяснить? — первым начинает Джо и кивает на проститутку, зажатую между ним и Гвилом. — Что я должен объяснять? — Бен старается, чтобы голос звучал уверенно, но горло сжимает тисками, и предательская хрипотца вновь вырывается наружу. — Я уже взрослый мальчик, Джо, мне можно. — Плохая идея, Бен, — Гвилим качает головой, и от того, как томно он произносит это вслух, Харди просто сносит крышу. Ли пробегает взглядом по его телу, задерживаясь на виднеющихся из-под распахнутой рубашки открытых участках кожи. От того, как при этом темнеют его глаза, потихоньку затягиваясь туманной пеленой, у Бена перехватывает дыхание до такой степени, что он непроизвольно хватается рукой за ближайшую стену и с ощутимым нажимом проводит ногтями по шероховатым обоям. — Да ладно, Гвилли, может, не такая уж и плохая? — Маццелло вдруг расплывается в хмельной ухмылке и многозначительно играет бровями. — Бенни и правда устал, ему нужно отдохнуть. — Извините, — девчушка переключает внимание Джо и Гвилима на себя и переводит взгляд с одного на другого. — Я здесь все еще нужна? — Конечно, милая, — Джо ласково проводит тыльной стороной ладони по ее щеке и чуть подталкивает вперед, намекая на то, чтобы она прошла внутрь. Гвил молча ждет, пока Маццелло хотя бы соизволит объяснить, какого хрена он задумал. — Наш дорогой друг нуждается в любви. Все просто: мы платим — ты ублажаешь. И делаешь все, что мы тебе скажем. Бен уже едва соображает, что происходит, и ему кажется, что сейчас его жизнью просто распоряжаются без всякого его участия. Однако сил на то, чтобы хотя бы возразить, нет в принципе, и ему остается лишь проследить за тем, как девушка, пожав плечами, медленно подходит к нему, смотря прямо в серо-зеленые с поволокой глаза, и встает напротив почти вплотную. Бен несколько раз моргает, когда хрупкая ладошка скользит вверх по его груди, огибает крепкую шею и забирается под воротник рубашки. В следующее мгновение девчонка уже властно надавливает пальчиками на загривок, заставляя Харди наклониться ниже, и впивается в припухшие искусанные губы глубоким поцелуем. Бомба замедленного действия внутри Бена разрывается к чертям, и он сию секунду проникает языком в горячий, податливый рот, обвивая руками тонкую талию девушки. Он не чувствует практически ничего — ни трепета, ни волнения, ни смятения — лишь животное желание отыметь это на все готовое тело прямо сейчас, на глазах у лучших друзей. Харди уже едва помнит об их присутствии, мертвой хваткой вцепившись в темные волосы проститутки, намотав на кулак несколько прядей и потянув их в сторону, чтобы получить полный доступ к ее шее. Бен прикасается грубо, оставляет угрожающе яркие засосы и царапает зубами нежную кожу. Девчонка охает и запрокидывает голову, одновременно с этим проталкивая руки у него под мышками и обхватывая растопыренными пальцами его плечи со спины. — Кажется, до этого у кого-то были серьезные проблемы с сексом, — фыркает Джо и, пропустив вперед себя Гвилима, осторожно захлопывает дверь. — Ты думаешь, он без нас не справится? — Ли усмехается, глядя на то, как Бен скидывает с девушки легкое пальто, под которым оказывается прозрачная блузка, открывающая взору роскошный кружевной бюстгальтер. — Не будь занудой, Гвилли, все веселье только начинается, — Маццелло подмигивает и, приблизившись к слишком увлекшейся друг другом парочке, шепчет на ухо разгоряченной девице: — Советую воспользоваться кроватью. Она смазано кивает и тянет Бена за собой в глубь комнаты. Джо следует за ними, опускается в массивное кресло рядом с окном и хлопает по подлокотнику, призывая Гвила присоединиться. Ли все еще думает, что это не очень хорошая затея, потому что в паху уже предательски ноет от одного только вида сверхвозбужденного Бена, от которого сейчас за километр несет чистой, ослепляющей похотью. Но отступать некуда, и он послушно присаживается рядом с Маццелло, глубоко вдохнув спертый воздух душного помещения. — Сними с него эту чертову рубашку, — у Джо голос твердый, спокойный, как у заправского сутенера. Девчонка послушно тянет рукава вниз, и Харди не без труда проталкивает кулаки через тугие манжеты. На одной из них с треском рвется пуговица, падает на пол с глухим стуком и закатывается под кровать. Бен не остается в долгу, ловко справляется с ее блузкой и отшвыривает подальше от себя. — А теперь ты будешь сверху. Сделай так, чтобы ему было хорошо. Девчонка по-хозяйски толкает Бена в грудь, и тот падает на мягкие подушки. Она забирается на него, перекинув одну ногу через его разгоряченное тело, ластится навстречу его губам и трется своей упругой грудью о его собственную. Харди рычит от удовольствия и тянется широкими ладонями к аппетитной заднице, прикрытой кожаной тканью мини-юбки. — Нет-нет, Бенни, — вмешивается Джо, и тот слегка поворачивает голову, взглядом пытаясь найти Маццелло. — Не трогать. Только лежать и наслаждаться. Харди вообще ничего не понимает, а больше всего того, почему слушается Джо и покорно вытягивает руки по бокам, откидывая голову. Позволяя умелым губам с влажным причмокиванием терзать его шею. Чувствуя, как проступают сквозь бледную кожу сине-фиолетовые дорожки вен, и ловкий, юркий язык тут же прижимается к ним, вычерчивая замысловатые узоры. Бен рвано дышит и закатывает глаза, когда девушка дразнящее пробегает пальцами вдоль его груди, цепляет средним и указательным левый сосок и медленно выкручивает его, в то же время обхватывая губами дрожащий кадык. В штанах тесно настолько, что от боли на внутренней стороне век уже взрываются фейерверки, и вместо потолка Харди видит перед собой лишь расплывчатые разноцветные пятна. Мокрые, короткие поцелуи обрушиваются на его тело с огромной скоростью — девчонка скользит языком вдоль ключиц, прикусывает кожу на плечах, опускается к предплечьям, зубами цепляя набухшие вены, поочередно вбирает в горячий рот его влажные пальцы. Бен ощущает каждую капельку пота, стекающую по вискам и шее, стискивает зубы и томно мычит, выгибаясь в спине. Хлопковые простыни липнут к коже и мгновенно промокают. Джо наблюдает за этими ласками, прижав к губам кулак, и боковым зрением замечает, как Гвил накрывает ладонью заметно выпирающий стояк. Ли второй рукой облокачивается на спинку кресла, перемещая на нее вес своего тела, и елозит задницей по подлокотнику, пытаясь подыскать максимально комфортное положение. Маццелло с каждой секундой заводится все больше, и игнорировать собственное напряжение становится в разы сложнее. Джо прикрывает веки и откидывается назад, шумно втягивая носом воздух. До максимально расслабленного слуха доносится обрывистый, скомканный стон, больше похожий на скулеж. Кажется, Бен держится из последних сил. — Переходи ниже, — хрипит Джо и пытается сфокусировать взгляд на девчонке, которая, проложив дорожку из поцелуев к накачанному животу Харди, не пропустив ни одного кубика пресса и добравшись до пупка, начинает кружить вокруг него языком. Бен давится слюной и сминает кулаками края одеяла. Совсем рядом с Джо бряцает пряжка ремня, и Маццелло понимает, что Гвил тоже на грани. Звук расстегивающейся молнии тонет в очередном стоне, когда девушка проводит языком по полоске коротких волосков, теряющейся под брюками Бена, и обхватывает ладонями его таз, надавливая большими пальцами на косые мышцы паха. Джо от этой картины срывает крышу, и им овладевает дикое желание спихнуть с Харди эту красотку и закончить ласки за нее. Бен слишком хорош, когда доведен чуть ли не до крайней степени исступления. Настолько божественно красив, когда взмокшая челка липнет ко лбу, ресницы дрожат от нетерпения, а тело напрягается так, что видно всю чертовски соблазнительную мускулатуру. Гвилим сдавленно охает откуда-то сверху. — Сними с него брюки, сладкая, — распоряжается Джо и тянется пальцами к собственному ремню. — Настало время повеселиться. Девчонка смиренно цепляет пальчиками пуговицу, дергает собачку молнии и проникает пальцами под пояс. Бен вскидывает бедра, помогая стянуть с себя штаны, и выдыхает с нотками облегчения, но все еще ощущает дискомфорт от того, что боксеры сдавливают его эрекцию. Аккуратные ноготки начинают слегка царапать особо чувствительную кожу на границе трусов, и горячее дыхание опаляет ноющий стояк сквозь плотную ткань. Бен чувствует, что вот-вот потеряет сознание, и бросает все оставшиеся силы на то, чтобы не отключиться. Проститутка и правда знает свое дело — действует четко, грамотно, умело дергая за нужные ниточки. Прижимается губами к его члену, смачивая слюной серый хлопок, и чуть втягивает в себя с хлюпкими, причмокивающими звуками. А затем вдруг резко, без предупреждения забирается ладонью внутрь и обхватывает набухший ствол у самого основания, высвобождая из тугого плена. Бен уже шипит и смачно впечатывает сжатый кулак в матрас, оставляя на нем заметную вмятину. Девчонка плюет себе на ладонь совершенно бесстыдно и начинает надрачивать ему мучительно медленно, периодически скользя по налитой кровью головке и потирая уздечку большим пальцем. Помогает себе второй рукой, поглаживая чувствительную мошонку и попеременно массируя яички. Джо уже хочет открыть рот, чтобы приказать ей приступить к оральным ласкам, но неожиданно его опережает Гвил: — Соси. Маццелло не удерживается и хмыкает, бросая взгляд на Ли. Тот без всякого стеснения, приспустив брюки и трусы, неспешно поглаживает свой возбужденный член, оплетенный дорожками взбухших вен. Джо сглатывает вязкую слюну, срывает с себя пиджак, чувствуя, как в комнате становится невыносимо жарко, и расстегивает рубашку. Кожа горит от любого прикосновения. По всему телу бегут электрические разряды и безжалостно скапливаются в области паха, заставляя Маццелло тихонько застонать. Девчонка наконец обхватывает губами головку, и Бен резко дергается, ударяясь макушкой о спинку кровати. По мере того, как учащаются горловые, заглатывающие звуки, Гвил начинает все больше наращивать собственный темп. Джо, уже совершенно смутно осознавая, что делает, кладет руку на бедро Ли, чуть надавливая пальцами, и скользит ими к внутренней стороне, заставляя Гвила грязно выругаться. Он едва не теряет точку опоры, но вовремя цепляется за плечо Маццелло и подается навстречу его ладони. Джо сжимает нежную кожу сквозь ткань брюк и ловит каждый рваный выдох Гвила, все еще не отрывая взгляда от отсасывающей Бену проститутки. Она отстраняется от него лишь однажды, чтобы восстановить дыхание, и заводит руки за спину, выискивая застежку бюстгальтера. Отбрасывает в сторону верхнюю часть своего белья, сжимает ладонями полушария груди и вновь приступает к своему занятию, одновременно поигрывая пальцами с собственными сосками. — Ох, блядь, — вырывается у Харди, когда девушка, закашливаясь, заглатывает почти на всю длину, и Джо понимает, что тот уже максимально близок к разрядке. Но Маццелло не собирается так быстро заканчивать, а потому выпаливает настойчивое: — Стой! Кажется, всеобщее изумление на секунду перебивает остальные царящие в комнате эмоции. Бен протестующе мычит и снова призывно толкается в округлый блядский рот. Девчонка продолжает делать Харди минет, давясь слюной, однако теперь уже с гораздо меньшей инициативой, и не отрывает вопросительного взгляда от Джо. Словно не может понять, как ей действовать дальше, когда она уже в шаге от того, чтобы довести Бена до желанного оргазма. Гвил на мгновение замирает, но затем хрипло спрашивает, местами срываясь на шепот: — Джо, какого черта ты творишь? — Иди в душ, милая, — Маццелло игнорирует его вопрос и встает со своего места. — На сегодня твоя миссия выполнена. Проститутка колеблется пару мгновений, но все же отрывается от Бена, недоуменно начиная собирать свои вещи. Харди, вне себя от негодования, приподнимается на локтях и устремляет на Джо жутко недовольный взгляд потемневших глаз. На его лице откровенно читается «ты, блядь, с ума сошел?», и Маццелло чуть качает головой, успокаивая. Нет, это еще не конец. До тех пор, пока дверь ванной не захлопывается, а из закрытой комнатки не доносится шум воды, все трое молчат, и в полумраке гостиничного номера слышится лишь тяжелое дыхание. Наконец Джо, как будто под гипнозом, направляется к кровати и присаживается рядом с Беном. Харди смотрит на него не отрываясь и абсолютно не шевелится в ожидании его дальнейших действий. Джо подается вперед и, вцепившись Бену в плечо, толкает его в сторону, заставляя перекатиться на живот. Тот особо не сопротивляется, лишь морщится, когда пульсирующий стояк вжимается в матрас, но Маццелло практически сразу же забирается на кровать с ногами и, обхватив Харди за талию, резко дергает на себя, заставляя встать в коленно-локтевую позу и чувствуя, как упругий зад врезается в живот. Вжавшись грудью в широкую спину, Джо наклоняется вперед и, обхватив пальцами подбородок Бена, слегка поворачивает его голову в сторону. Проводит большим пальцем по нижней губе, оттопыривая, обнажая ряд ровных белоснежных зубов, а затем указательным проникает прямо в рот, толкаясь им во внутреннюю сторону щеки. Харди снова вызывающе стонет и оплетает языком две фаланги. — Хороший мальчик, — довольно заключает Джо и отстраняется, заглядывая себе за спину. — Гвилли, где ты там застрял? Хочешь пропустить самое интересное? Гвилим не заставляет себя ждать и опускается перед Беном, стягивая с себя рубашку и спуская брюки по бедра. У Харди от этого вида черные точки перед глазами, а в голове ни единой мысли, кроме той, что все происходящее слишком возбуждает своей аморальностью. Но Бен не может думать об этом дольше пяти секунд, потому что с губ срывается слишком проникновенное «пиздец», когда тот самый палец, который он совсем недавно держал во рту, входит в его анус ровно на одну фалангу. У Харди подкашиваются локти, и Гвил приходит на помощь, придерживая его за мощные плечи. Маццелло несколько раз прокручивает палец и надавливает глубже. Бен никогда в жизни не подберет слов, чтобы описать все происходящее с ним, когда к тугой порозовевшей дырочке прижимается еще и горячий язык. Джо продолжает выбивать из него стоны, постепенно заставляя привыкнуть к ритмичному проникновению, то углубляя его, то работая исключительно языком. Изначальный дискомфорт понемногу проходит, и Харди начинает податливо отклячивать зад, толкаясь навстречу умелому пальцу. Когда анальные мышцы окончательно расслабляются, Маццелло решается ввести второй палец и повторяет свои действия, прислушиваясь к ощущениям Бена. Джо начинает аккуратно нажимать в сторону мошонки, нащупывая простату. Когда его поиски наконец оканчиваются успехом, Харди понимает только то, что возбуждение, сосредоточившееся в головке, становится максимально болезненным, и обхватывает пальцами собственный член, другой рукой сдерживая вес своего тела. Маццелло осторожно, чересчур дразняще продолжает стимулировать заветную железу, внимательно следя за тем, чтобы не надавить слишком сильно, и кончиками пальцев ощущает характерное затвердевание. Бен чувствует, как от накатывающего удовольствия в уголках глаз скапливаются слезы, и громко всхлипывает. У Гвила взгляд настолько плывущий, что он практически не видит всего, что происходит у него перед глазами. Лишь вслепую нащупывает волосы Харди и зарывается в них пальцами, крепко сжимая у самых корней. Бен запрокидывает голову и округляет рот, эротично проводя по верхней губе алым кончиком языка. Сердце Гвилима пропускает удар, а затем начинает колотиться как бешеное, когда Ли встает на колени и придвигается ближе к Бену, упираясь своим членом тому в подбородок. Харди распален до предела. Вся эта идея с проституткой, благодаря стараниям Джо, зашла слишком далеко, чтобы отказывать друг другу в удовольствии. Так что Бен, напоследок обрывисто выдохнув, обхватывает губами горячую головку и неуклюже подается вперед, совершенно не представляя, каким образом делать минет так, чтобы было максимально приятно. Но Гвилима совершенно не беспокоит подобная неопытность и он, скользнув ладонью по влажному затылку, помогает Бену выработать свой собственный ритм. То, как тело Бена отзывается абсолютно на все прикосновения — даже не пытаясь определить, чьи именно — заставляет и Джо, и Гвила испытать сильнейший экстаз. Не зря народная мудрость гласит — не будите в Харди шлюху. Те звуки, с которыми сосет Бен, заставляют Джо сдавленно ахнуть. Незанятой рукой он с третьего раза находит пуговицу на брюках, дергает молнию так резко, что вырывает несчастный бегунок и, повиливая бедрами, заставляет мешающую ткань съехать вниз, затормозив у коленей. То, что прямо за стенкой, в одном номере с ними, находится чужой человек, пока они вытворяют все это друг с другом в постели Бена, заводит еще сильнее — если такое вообще возможно, конечно. Собственный член уже твердый, как камень, и Маццелло не остается ничего, кроме как взять на себя архиответственную задачу — довести-таки до оргазма не только Бена, но и себя. Харди кончает первым, обильно изливаясь под себя и не выпуская изо рта член Гвилима, и Джо приходится одной рукой подхватить его под грудью, чтобы Бен не свалился на кровать безвольной массой. Его тело мелко дрожит, и колени время от времени сводит послеоргазменными судорогами. Гвил, толкнувшись напоследок едва ли не в самую глотку, заставляет Бена зайтись хриплым кашлем, а затем спешно вытаскивает член из влажного плена и, несколько раз проведя по пульсирующему стволу, наконец расслабляется, отчего тонкие белесые струи налипают на обнаженный живот. Джо присоединяется к ним сразу же, как только Бен, подавшись назад и врезавшись в его грудь, задевает задницей перевозбужденную головку. К тому моменту, как из ванной показывается успевшая привести себя в порядок девушка, все трое уже полностью одеты. Джо лезет в карман пиджака, достает оттуда блестящий кожаный бумажник и отсчитывает несколько крупных купюр. — Джо, — хочет было возразить Бен, но Маццелло одним лишь взмахом руки заставляет его замолчать и протягивает проститутке заслуженный гонорар. — Ты молодец, отработала на твердую пятерку, — Джо подмигивает, и девица растягивает губы в улыбке. — Странные вы, — беспечно бросает она и проходит к выходу, поднимая с пола несколько помявшееся по вине Харди пальто. — Тебе бы лучше не распространяться об этом, — мягко просит Гвил. — Видишь ли, у нас репутация и все такое. — Ага, — девчонка кивает, и по ее отстраненному тону все трое понимают, что она даже отдаленно не представляет, кто перед ней находится. Что же, тем лучше для них. — Ну, пока, мальчики. Если что, можем повторить. Джо лишь кивает ей вслед и взглядом следит за тем, как захлопывается за бойкой проституткой дверь номера Харди. Бен словно приходит наконец в себя и закрывает глаза, опираясь задом на подоконник. Ему совершенно нечего сказать, потому что в одном сознании в считанные секунды смешиваются всевозможные эмоции, начиная от стыда и заканчивая страшным облегчением. Больше нет никакого удушья. Больше нет убийственного напряжения в каждой клеточке тела. Больше нет под ногами пороховой бочки, а в груди — бомбы замедленного действия. Бену спокойно. И вместе с тем невероятно неловко. Хотел трахнуть проститутку? А вместо этого трахнули его. Да еще и его же, Бена, друзья. Как вообще теперь ему с этим жить? Особенно, если учесть то, что оргазм, который Харди испытал несколько минут назад, был одним из самых ярких в его жизни. Сейчас, когда тело приятно гудит и тяжелеет после секса, совершенно не хочется думать ни о чем. Пальцы натыкаются на зажигалку, и Бена мгновенно охватывает желание покурить. Это не укрывается от зоркого взгляда Маццелло, и Джо, подойдя к Харди, кивает на открытую пачку сигарет: — Я-то думал, у тебя всего лишь недотрах, а тут еще и это. — Нервное, — сипит Бен и забирается с ногами на подоконник, избегая смотреть на друзей. Боже, ему впервые доставляет удовольствие мысль о том, что «Оскар» — их последнее совместное мероприятие, потому что присутствие этих двоих рядом с ним теперь слишком многое значит. — Бенни, — Маццелло мягко касается его предплечья, и Харди едва не роняет сигарету прямиком на колени. — Ну же, хватит вести себя, как глупая девчонка. — А как мне себя вести? — Бен смотрит куда-то в одну точку на стене дома напротив. — Вызвал себе шлюху, а оказалось, что единственная шлюха в моей комнате — это я. Гвилим и Джо весело хихикают, и Бен, тряхнув головой, все-таки сдается под напором беззвучного смеха. — Брось, дружище, в жизни всегда есть место новым открытиям, — целомудренно изрекает Гвил и через небольшую паузу добавляет: — Из тебя вышла образцовая шлюха. — О, ну, спасибо, — Харди запускает в Ли зажигалку, и комнату вновь наполняет громкий смех. — Но в следующий раз лучше обратись за помощью к проверенным людям, пирожочек, — Маццелло подмигивает. — У тебя всегда есть твои лучшие друзья. — Обязательно учту это, когда в Лондоне мне приспичит потрахаться, чувак, — Бен делает затяжку и наконец поворачивается к Джо. — Посмотрим, как быстро ты сможешь мне с этим помочь, находясь в Нью-Йорке. — Пожалуй, я смогу быстрее, — вмешивается Гвил, и Харди, не удержавшись, посылает ему воздушный поцелуй под наиграно ревнивым взглядом Джо. На следующий день Бен просит у Грэйс подготовить к вечеру белый пиджак — темноты, терзавшей его в последние недели, больше нет, а похотливые демоны мирно уснули где-то глубоко внутри. На ковровой дорожке «Оскара» Харди шутит даже больше, чем обычно, много улыбается и говорит без остановки, попеременно задирая то Джо, то Гвилима. Достается и бедняге Аллену, но Бену, когда тот в прекрасном настроении, всегда все прощается почти мгновенно. Во время многочисленных интервью все вчетвером громко смеются, и взгляды Харди, которыми тот одаривает Ли и Маццелло, пожалуй, уже не такие блядские как раньше. Бен чувствует освобождение всей душой, и теперь приятное волнение перед началом церемонии полностью овладевает им, больше не встречая на своем пути никаких препятствий.***
Когда Рами, сверкая дрожащей улыбкой и все еще не веря своему счастью, поднимает в правой руке статуэтку, Бен бросается к нему навстречу и заключает в крепкие объятия. — Поздравляю, дружище, — шепчет он прямо на ухо Малеку. — Я знал, что так будет. — Я тоже знал, что так будет, — Рами вдруг одаривает его лукавым взглядом и широко ухмыляется, по привычке поджав перед этим губы. — О чем это ты? — Харди подозрительно щурится. — Вы, ребята, стали уж очень близки, — Рами чуть заметно кивает головой в сторону Гвила и Джо. — Даже не представляю, как тяжело вам будет расставаться друг с другом. — Всем, не только нам, — машинально поправляет Бен, но, прекрасно видя ничем не прикрытый намек в глазах друга, невольно добавляет: — И, вообще-то, мне нравятся девушки, — а затем усмехается, пытаясь скрыть небольшое волнение, вызванное словами Малека. С чего вообще он завел этот разговор? — Ну-ну, — Рами хлопает Харди по плечу, сразу же вспоминая то, как вчера по возвращении в номер увидел очень занимательную картину. А уж о звуках, полночи раздававшихся за стенкой, он мог и не упоминать.