***
Граф снова погрузился в размышления. Дочь Кроитору была весьма недурна, как, впрочем, все девицы, которых его Сиятельство выбирал для корма немертвым. Взгляд его невольно упал на край стола. Там лежало злополучное письмо тётушки. — Наследник! — вновь раздраженно воскликнул его Сиятельство и, взяв письмо, устроился на кушетке. «Милый племянник! Должна признаться, я была несколько разочарована, не увидев тебя на моем ежегодном приеме. На, право, после того, как ты в очередной раз не появился на нашей семейной ассамблеи, я пришла в некоторое возмущение, впрочем, как и многие из старших. Дорогой мальчик, спешу тебе напомнить, что ты уже совершенно взрослый. Мы все понимаем, что судьба твоя не проста, но ты справляешься. Тем не менее, не кажется ли тебе, что настало время остепениться. Не забывай, что как ни как ты — глава нашего дома. Тот, на кого все мы должны равняться. Твой дядя видел, как ты ведешь дела. Он очень доволен тобой. Но не вполне. Ты же понимаешь, что в твоем возрасте пора подумать о наследниках. Все твои младшие кузены и кузины уже давно обзавелись семьями. В прошлом месяце у меня гостила кузина Аделонда с прелестным малышом Изидором. Ее сынишка унаследовал лучшие черты фон Кролоков… Впрочем, сейчас не об этом. Прошу тебя как можно скорее написать мне о положении твоих дел. Также напоминаю, что в конце лета у дяди Ландоберкта состоится традиционный бал, и мы все желаем там видеть тебя. Прошу тебя, подумай о моих словах. С безграничной любовью к тебе, твоя тетя Верена фон Кролок» Со злостью граф отбросил письмо в сторону. За кого его принимают собственные родственники. То что все его кузены и кузины переженились, едва выбравшись из ползунков не делает это всеобщим эталоном. Да и потом, династия не прервалась? — Нет. Более того, она процветает. Вот и решён «наболевший» вопрос. Не желая вставать, его Сиятельство потянулся за лежащим на столе конвертом. Уже собираясь положить в него письмо и сжечь ко всем чертям, он перевернул его. На колени графу плавно приземлился небольшой листок. Подобрав его, он испустил полный страдания стон. На него взирала миниатюрная тётушка. В своей обычной привычке сдвинув брови, она выставила указательный палец вверх. — Назидание, — хмыкнул граф. Верена фон Кролок определённо знала буквально всё о своём племяннике. Недаром она постоянно рассказывала истории из детства его Сиятельства на семейных балах. Этим тётушка ужасно раздражала графа, который деликатно пытался напомнить ей, что давно уже не ребёнок, да и к тому же глава дома. Однако она знала одну маленькую, но важную особенность его Сиятельства — образы производили на него впечатление. Граф мог считать любую эмоцию с лица вампира, не говоря уже о человеке. Грозный намёк тётушки невозможно было не понять, глядя на портрет. Но он явно не собирался терпеть это дольше. Пора поставить на место эту обнаглевшую свору вурдалаков, которая по какому-то недоразумению зовется его родственниками: — Как угодно, — проговорил Кролок, злобно ухмыляясь, — как угодно! В его голове созрел план, при котором в выигрыше останется только он, что вполне устраивало Его Сиятельство.Глава 3. По чужой указке жить
8 августа 2019 г. в 00:00
Его Сиятельство вернулся в замок глубокой тихой ночью, какими бывают ночи поздней весной в Трансильвании. Он дал крестьянам отсрочку на месяц. Снова.
Этого бы не произошло. Но пока Кроитору рассказывал ему байки о неурожайном годе и обмеление реки, мысли графа фон Кролока были заняты совершенно иным. Встреча с девицей выбила его из колеи. Она была такой юной, такой невинной… Идеальная жертва для очередной трапезы, как вознаграждение после длительного воздержание. Ее душа еще не тронута грехом, сердце открыто, а кровь не отравлена обычным человеческим тщеславием.
Да, с этим, пожалуй, решено. Дочь Кроитору станет праздничным обедом упырей. Пойдет вместо процентов за неуплаченные налоги. Как символично!
Граф рухнул в потертое кресло. До рассвета еще долго, как ни была бы коротка летняя ночь. Теплый ветер игрался в верхушках сосен, носился по бушующим полям, лаская закрытые головки сонных цветов. Ночной воздух наполнял пьянящий аромат цветущей мелиссы. По звездному небу тянулось одинокое туманное облако, а тонкий месяц опустился совсем близко к хребтам Карпат. Из лесного озерка повылезали склизкие маленькие лягушки и затянули песню, сливаясь в хоре с полевыми сверчками. Однако все это великолепие было завешано тяжелым красно-золотым бархатом.
Его Сиятельство не глядя взял книгу со столика и, открыв ее посередине, углубился в чтение. Однако сосредоточиться у него не получалось. Его мысли кружились, как деревенский сумасшедший. Графа начало это изрядно раздражать.
В эту секунду дверь в кабинет отворилась с едва слышным скрипом. Вслед за этим послышались шаги, глухой стук чего-то о деревянную поверхность пола. Ненадолго возня прекратилась, и тут же послышалось противное хлюпающее шуршание.
«Как некстати, — подумал граф, — хотя почему бы и нет. Пора бы и научить этого мальца жизни»
Развернувшись в кресле, его Сиятельство хрустнул пальцами.
— Ох, ваше Сиятельство! Прошу прощения, я не знал, что вы здесь! — слуга попятился к выходу.
— Разве я тебе мешаю? — ухмыльнулся граф, приподнимаю бровь.
— Я боюсь, что побеспокоил вас!
— Нет, занимайся своими делами, — его Сиятельство демонстративно поднял ноги, показывая, что полностью готов содействовать важному процессу мытья пола.
Замешкавшись, юноша все-таки принялся за дело, иногда с опаской посматривая на графа.
Несколько минут в комнате слышалось лишь глухое трение тряпки об пол. Тишину прервал властный голос графа:
— Знаешь, Куколь, может тебе и не очень нравится твое занятие, однако я предпочёл бы оказаться на твоём месте, — его Сиятельство помолчал, проверяя, какой эффект произведут его слова на слугу.
Куколь изумленно уставился на хозяина. Граф ухмыльнулся:
— Согласен, звучит довольно странно из моих уст. Но давай-ка рассуждать логически. В твои обязанности входит исполнение моих поручений, и ничего больше. Так?
Немного подумав, Куколь все же кивнул.
— Я же, мальчик мой, помимо обычных обязанностей феодала, в которые, к прискорбию, входит общение с крестьянами, — его Сиятельство несколько театрально поморщился, — Должен добывать корм для упырей и выслушивать нравоучения от нудных бессмертных родственников… Знаешь ли, они считают что, обладая вечной жизнью, еще и обладают мозгами… Ха! До чего наивно!
Слуга не знал, как ему реагировать на, мягко говоря, необычное поведение хозяина, поэтому он продолжал натирать тряпкой пол и кивать, как китайский болванчик.
— Ты только представь, — воодушевленно продолжал граф, — мало того, что на мне лежит ответственность за живых, которые в последнее время ещё и мрут, как мухи, — его Сиятельство снова поморщился, — Я должен ещё и взять тройную ответственность на себя!
Граф шумно вздохнул. Куколь попытался понять, кто же ещё существует кроме смертных и бессмертных. Третьего ведь не надо. Разве что мёртвые. Но вот какую за них ответственность нужно нести? Налоги что ли платить? Слуга в таких тонкостях не разбирался, а спросить хозяина не решался. Поэтому юноша решил просто ждать продолжения рассказа, а вернее его окончания и как можно скорее.
Однако его Сиятельство продолжил жаловаться на нерадивых крестьян:
— Этот Коритору все мозги мне прожужжал. Вот, мол, ваше Сиятельство, год неурожайный да еще эпидемия… Да, Куколь, — остановился он, чтобы надеть на себя маску скорби, — деревенька лишилась семьи портного, прими мои соболезнования, — но при этих словах граф почему-то хищно улыбнулся.
Дальше юноша не слушал. Как? Его родители умерли? Этого не может быть… Да, они его предали, но разве это отменяет того, что по его венам течет их кровь? Он любил своих отца и мать. Не признавал этого, яростно отрицал, но любил…
— А еще эти письма, Куколь, — голос его Сиятельства вывел слугу из тяжелой задумчивости, — до чего вульгарно они порой составлены. Они хотят, чтобы я женился! Скажи на милость, зачем? Потому что все так делают? Как давно мои родственники отнесли меня к разряду «все»? Ах, будь моя воля, я перестал бы вовсе с ними общаться…
Куколь пытался слушать графа, одновременно думая об умерших родителях. Когда-то очень давно их семья была счастлива, отец неплохо зарабатывал и мог прокормить его и мать.
— Я в безысходном положении, — не замечая замешательства слуги, продолжал граф, сопровождая свою исповедь театральными жестами, — женщины! От них одни проблемы! Даже не представляю, во что превратилась бы моя жизнь, если бы в ней вдруг появилась графиня фон Кролок.
Невольно его Сиятельство содрогнулся. Гримаса отвращения исказила его красивое лицо:
— Ты только представь! Вот говорят, личная жизнь. Она, мальчик мой, остаётся таковой только до того момента, пока кто-нибудь не пытается влезть в неё, чтобы расшатать твою и без того хрупкую душу, — его Сиятельство картинно прикрыл глаза рукой, — Знаешь, я тебе даже завидую. Представителям твоего сословия вовсе не обязательно заводить наследника ради удовлетворения чувства фамильного долга какого-нибудь четвероюродного дядюшки. Живи, как хочешь! Думай, как хочешь! Ну что за красота! Ты счастливый, Куколь, по — настоящему счастливый… А вот я, — его Сиятельство откинулся в кресле с видом раннехристианского мученика, — Я страдаю! Порой мне кажется, что судьба смеется надо мной!
Куколь всерьёз задумался. Он помнил разговоры деревенских мужиков о баснословном размере состояния графа, о том, что каждый день ему подают завтраки, обеды и ужины, состоящие из самых разных дорогих и изысканных блюд. Но ведь это было не так, хотя сам титул «граф» звучал весьма пафосно. Часто мальчиком он слышал перешептывания девиц. Каждая воображала себя на месте прекрасной графини непременно в роскошном шелковом платье с горностаевым мехом, с множеством красивых перстней на руках. Жаль, что наивные деревенские простушки не знали истинного отношения его Сиятельства к женщинам.
— Куколь, — граф окликнул слугу, обхватывая изящными пальцами подбородок.
— Да, ваше Сиятельство?
Вампир расхохотался. Только теперь юноша понял, что уже несколько минут трет тряпкой пол, не сдвигаясь с места, и держит голову, прислоненной к швабре в лучших традициях шекспировских трагедий.
— Бросай это бесполезное дело! — воскликнул граф, поднимаясь с кресла, — В это дыре пыли ровно столько же, сколько колен в роду фон Кролоков. Но в отличие от последних, она увеличивается в геометрической прогрессии. Принеси-ка мне лучше, горячего вермута в библиотеку!
Смутившись, Куколь сжал швабру в руках и, громыхая ведром, двинулся в сторону двери, не упуская графа из виду. Под смех его Сиятельства, юноша вышел из покоев и, развернувшись, помчался по лестнице, едва не расплескав содержимое ведра.