Солдат Рон

      - Осколочными, ограда на четыре часа, прямой наводкой! Огонь! - раздавал команды командир танка. - Стрелки, не спать! Отсекайте пехоту!       Рон жутко вспотел. На улице было холодно, а вот в танке адски жарко. Воняло тухлятиной, концентрация пороховых газов от снарядов всё увеличивалась, а сам Рон не улучшал ситуацию, продолжая вести огонь, что примешивало к тухлятине ещё и ни с чем не сравнимый резкий запах патронного пороха.       Патронов вдоволь, даже если закончатся, в центральном отсеке есть ещё около пятидесяти тысяч россыпью. Сейчас там как минимум трое сидят и с помощью специальных устройств заряжают опустевшие ленты на всех стрелков, поэтому Рон не забывает выталкивать пустые патронные коробки наружу.       Скольких он уже убил? Кажется, четверых наповал, ещё двое отползли за укрытия. Дикость? Дикость. Но из башни это как-то не так воспринимается. Вроде да, это живой человек, но...       "Мерлин, это же живые люди!" - ошарашенно подумал Рон, глядя на результаты своей работы, истекающие кровью за недостаточно надёжными укрытиями и в грязи посреди изъезженного гусеницами поля. - "Какого Мордреда я творю?!"       Только сейчас пришла мысль, что он вот так осознанно, без злобы, без ненависти, просто по команде, начал убивать людей. Не под влиянием эмоций, не от ярости за погибших товарищей, просто так. Убивал людей в серой форме, беззащитных против танка, но отчаянно продолжающих стрелять по нему.       "А скольких английских солдат так убили их танкисты? Тысячи! И ещё убьют!" - злость на германцев придушила подавшую вдруг голос рефлексию. - "Огонь! Огонь!"       - Уизли, ещё патроны! - младший капрал Лукас, второй механик-водитель, положил в специальную боковую панель башни пять патронных коробок с лентами к ZB-50. - Экономнее расходуй! Не успеваем набивать!       Вражеские танки были частично уничтожены, а частично отступили обратно в лес. Германские танки с одинаковой скоростью ездят и вперёд, и назад, что очень умный ход со стороны их конструкторов. Mark F же пятился назад с черепашьими двумя милями в час.       Слабенькие противопехотные пушки их средних V3A были неспособны пробить английскую броню на такой дистанции, поэтому ретировались сразу, как только выяснили этот прискорбный факт. Хотя вибрации и звона, от попадания нескольких болванок в корпус, хватило Рону до конца жизни. В левом ухе до сих пор тихо звенит, даже несмотря на грохот пулемётов и команды командира танка в шлемофоне.       - Механик, поворот налево на сорок градусов! - донеслось из шлемофона.       Это было ожидаемо, так как германские танки уже укрылись в лесу. Рон прекратил огонь, чтобы дать остыть пулемёту. Капрал прекрасно знал, что у ZB-50 есть возможность быстрой смены ствола, но в условиях танковой башни это не осуществить, так как пришлось бы раскрутить несколько болтов для этого. Это было одно из упущений конструкторов, хотя на самом деле это упущение военной приёмки. Изначально планировалось ставить английский пулемёт, который разрабатывался компанией Виккерс специально для станка, но у них что-то пошло не так и они не успели, поэтому на готовые танки установили чехословацкие ZB-50. Хотя пулемёт 50 калибра позволил бы бороться и с вражескими легкими танками... Говорят, скоро запланировано перевооружение армии, что коснется и пулемётов, мазутные эксперты прогнозируют, что дадут либо новый ZB-53, обладающий всеми свойствами станкового пулемёта, либо пресловутый Виккерс .50, который все продолжают ждать, ведь отечественный, а значит хороший. Должен быть.       Пока танк разворачивался, Рон пихнул ногой наружу три коробки с пустыми лентами.       - Уизли, сейчас, походу, в город войдем, за крышами приглядывай, у них могут быть огнеметчики! - передал ему Лукас, забирая патронные коробки.       Работенка у него сегодня адская. В центральном отсеке, рядом с боеприпасами, стоит зарядный станок, в воронку которого нужно засыпать патроны, затем нужно прицепить пулеметную ленту к специальному крючку и крутить рукоять, которая будет толкать ленту внутрь, как в мясорубке, только с другой стороны станка лента выходит уже снаряженная. Так быстрее перезарядка, но происходят осечки механизма из-за испорченной ленты, которые пусть и легко устраняются, но случаются часто. Это стрелкам легко, отстрелял ленту, затолкал её в патронную коробку и толкнул наружу - всё.       С перегревом отдельная история. Рона хорошо обучили на курсах, поэтому стрелял он короткими очередями по пять-шесть выстрелов с перерывами десять секунд, чтобы не допустить чрезмерного перегрева, иногда давая перерыв в минуту, так как нагрев всё равно шел. Последнее, что ему было нужно - привести своё оружие в негодность в первом же бою. О подавлении противника речи не шло, хотя пехота германцев всё же залегла, зато он смог уничтожить как минимум четверых. Судя по трассерам слева, другие стрелки стреляли азартно, но тоже знали меру, чего нельзя сказать о командире танка, который расстреливал пехоту осколочными.       Рон увидел в триплекс, что они уже в поселке.       - Предельное внимание, враг подготовился, наша пехота остановлена на деревенской площади. - предупредил экипаж командир танка.       Рон начал медленно поворачивать триплекс, стараясь выхватить хоть какой-то признак недоброжелателей, но это дело было заведомо гиблым, как их и предупреждали. В условиях города, горной местности или жилой застройки, танки становятся слепыми, беззащитными и уязвимыми. Поэтому рядом с ними обычно принято вести пехоту, которая в этот раз почему-то прошла вперёд без танковой поддержки, вопреки всем тактическим правилам Армии Его Величества.       Деревенька существенно пострадала от германского штурма, когда они брали её после прорыва линии обороны, но здания были на своих местах, Рон даже сумел опознать здание, где ранее располагался штаб седьмой пехотной бригады. Сейчас он располагался в Шалон-де-Шампань, перед которым вырыли новые траншеи и выстроили глубокую линию обороны. Оттуда английские войска германцам будет выкурить очень и очень сложно, так как на второй линии возвели новые железобетонные ДОТы, которые снаряжаются крупнокалиберными орудиями и большим количеством пулемётов. Уж их-то без поддержки тяжелой артиллерии, которую ещё нужно доставить, прорвать очень сложно, если не невозможно.       Так или иначе, танки проехали большую часть деревни, Рон испытал искреннее удовольствие, когда танк выехал на асфальтированную дорогу, так как его перестало трясти, словно руки алкоголика.       К завязшим пехотинцам подъехали без происшествий. Противник занял два крайних дома, которые оборудовал мешками с песком и противотанковыми валами, дабы английские танки просто не проехали домишки с тонкими каменными стенами насквозь. Огонь имперцы вели интенсивный, плотно прижав пехоту к земле.       Рон, как стрелок носовой полусферы, сразу же получил возможность вести огонь. Пулемёт его окончательно остыл, поэтому Рон вытер пот со лба и взял на прицел окно, из которого в почти непрерывном режиме палил германец с пулемётом. Очередь, абсолютно никакой отдачи, а огонь пулемётчика затих.       - Отстрелять осколочные по первому этажу левого дома! Зарядить зажигательные! - приказал командир танка.       Два раската грома, в первый этаж недоступного Рону дома врезались два снаряда, не нанеся существенного урона.       - Наводчики! Огонь в окна первого этажа! - приказал командир.       Снаряды врезались в давно уже потерявшие стёкла окна, взорвавшись внутри яркими огненными вспышками. Несколько горящих людей заметались внутри, их криков не было слышно из-за непрекращающегося стрекота пулемётов и грохота винтовок.       - Перезаряжен! Перезаряжен! - доложили наводчики.       - Правый дом, огонь по окнам первого этажа! - приказал командир.       Снаряды врезались в окна правого дома, разбросав пламя по помещениям, которое быстро охватило соседние комнаты, будто дом заранее пропитали бензином. Снова мечущиеся горящие фигуры. В зоне обзора их было двое.       Рон с ужасом замер и смотрел на горящих людей, потом опомнился и двумя очередями сбил их с ног. Никому он не желал бы такой смерти, как заживо сгореть в химическом огне.       В душе было паршиво, несмотря на все самоубеждения, оправдания и затыкатели совести, всё равно было стойкое ощущение, будто он занимается чем-то плохим.       "Ага, убивать людей - это хорошо! Мерлин..." - с рвущим душу отчаяньем подумал Рон, продолжая обстреливать дом. - "А что если в этом доме не только германцы?"       Последняя мысль заставила похолодеть. Не факт, что гражданских эвакуировали, уж что Рон знал о командовании, так это то, что оно о некоторых вещах совершенно не думает, особенно когда враг стремительно сокращает дистанцию.       Словно в подтверждение его самых поганых опасений, из окна второго этажа выпрыгнула какая-то женщина, упав где-то в саду.       - Мордред подери! - Рон продолжил стрельбу несмотря ни на что, но теперь предельно внимательно смотрел, куда стрелял.       С этого момента он был очень рад, что у него в руках не пятидесятый калибр. На тренировочном полигоне он видел последствия стрельбы из американского Браунинга М2, который одной пулей прошивает две тонких кирпичных стены навылет. Может и больше, с учётом того, что вторую стену пуля прошла очень уверенно. С одной стороны, это позволило бы очень быстро разобраться с противниками в домах, но вот брать на душу ещё и гражданских, женщин и детей, Рону вообще не хотелось. Он считал себя не таким уж и плохим человеком, да и голова сейчас готова была взорваться от увиденного. А казалось, будто его уже ничем не напугать и не удивить. Война упорно доказывает ему, что он ещё много чего не увидел и не узнал.       Бой продолжался, пехотинцы подобрались очень близко и забросали первый этаж правого дома гранатами. Но в этом не было необходимости, так как дома вовсю полыхали - выживших там теперь точно нет.       - Противник на шесть часов! - прокричал из шлемофона младший капрал О'Келах, стрелок кормовой полусферы.       - О сука... Орудия развернуть назад! - капитан не сразу среагировал на изменения в картине боя. - Бронебойные зарядить! Механик, разворот на месте на сто восемьдесят!       Танк почти моментально начал разворачиваться, Рон приготовился открыть огонь по приборам наблюдения и пулемётным башенкам вражеского танка, как учили. То, что с тыла вражеские танки, можно было понять по возгласу командира "О сука...", а для непонятливых был приказ: "Бронебойные зарядить!" Рон всё понял ещё по первой реплике, так как пехота никакой серьезной угрозы нести не может, ибо средств пережить огонь стрелков из башенок у них нет, а танк в тылу - это большая проблема. Броня в корме не такая толстая, как лобовая, поэтому германские танковые орудия вполне могут найти слабое место, через которое доберутся до двигателя, а это верная смерть.       Удар Рон почувствовал отчетливо, а значит фрицы медлить и думать не стали, начав обстрел подставившегося танка. Следующий снаряд пробил корпус и врезался в противоположную стенку. Рон увидел разбрызгавшиеся искры, что было определённо плохим знаком. Следующие звуки в шлемофоне обнадёжили, но не сильно.       - Повреждения минимальные! - доложились стрелки с левой полусферы.       Как знал Рон, это значит, что конкретно стрелки и их оружие в порядке, а что сделали снаряды, преодолев зону их ответственности, придется выяснять после боя.       Вообще, когда снаряды пробивают танк - признак приближающегося конца и недостаточной компетентности командира, но сегодня это означало лишь то, что их переиграли, заманив в весьма нехарактерную для этой войны засаду.       Деревня превратилась в захлопнувшуюся ловушку, приготовленную специально для них. Пехота вновь была подавлена пулемётным огнём из огневых точек, которые молчали до этого момента. Из неприметных сарайчиков и некоторых домов выехали танки, а из подвалов и погребков быстро выбирались имперские гренадеры с противотанковыми средствами.       Рон всерьёз начал беспокоиться, только когда два германца выстрелили из противотанкового ружья аккурат под триплекс. Башню они не пробили, но искры выбились знатные. Если у них достаточно квалификации, чтобы стрелять в одно и то же место, то его смерть лишь вопрос времени. Благо, никто не запрещал стрелять.       Росчерк пулемётной очереди сбил одного солдата из расчёта, как раз подающего крупнокалиберный патрон второму. Вроде как осуществить это должно было быть непросто, ведь их прикрывал пласт мешков с песком, но это дело статистики и точности. Очередь из двенадцати патронов просто должна была кого-то из них зацепить, что и требовалось доказать.       После боя Рон ещё поймает себя на мысли, как легко меняется восприятие во время боя. Пока германцы не имели средств для борьбы с танком - он воспринимал их как людей, но стоило им начать угрожать существованию лично его - они резко стали восприниматься как смертельно опасные противники. Уже не люди, но враги.       У соседнего танка, девятьсот тридцать второго номера, начались проблемы с пехотой, опасно приблизившейся на дистанцию броска противотанковой гранаты. Медлительностью германцы никогда не отличались, поэтому на крышу корпуса соседа начали падать спайки корпусов обычных Stielhandgranate(1) с одной рукоятью, которые, как объясняли на курсах, являлись основным способом борьбы с бронетехникой у германской пехоты.       Из сведений руководств по характеристикам Mark F, эти противотанковые гранаты не способны пробить ни крышу корпуса, ни его днище, но неприятностей доставить в состоянии. Лично Рон очень не хотел бы, чтобы на крыше его башенки взорвался один фунт аммонала, ведь это вряд ли ему понравится, вон левое ухо звенит от простого удара болванкой по броне где-то в футе от него.       - Наводчики! Стрельба по готовности! По бронетехнике противника! - уверенный голос командира танка из шлемофона немного успокоил. Может, Рон зря переживает, и танк рассчитан на подобные ситуации?       Трак соседнего танка сорвало удачно упавшей гранатой. В броню начали почти непрерывно дубасить бронебойные болванки. Кажется, 20-мм пушка на германском легком танке взяла своё слово.       Командование посмеивалось над малюсенькими однобашенными танками германцев, которыми они начали всё интенсивнее снабжать войска. Рон теперь их пренебрежения отнюдь не разделял.       - Я ранен! - доложил бортовой стрелок Генри Фоди, обычный английский парень из-под Ливерпуля.       Даже сквозь оглушающий грохот пробились тяжелые шаги медика, француза в звании старшего капрала медицинской службы, Бриана Буавена. Квалификация у него довольно высокая, в Великую войну он пережил Верден, участвовал в битве при Сомме, где до конца выполнял свой долг. Как-то так сложилось, что в эту войну, которой ещё не дали названия, его направили в английский учебный центр для повышения медицинской квалификации, откуда его забрали в танковый экипаж.       - Уизли, Бредли, сбейте огнемётчика с крыши дома над вами! - донесся приказ в шлемофон.       Рон задрал пулемёт, но стандартного угла подъема не хватило, чтобы дотянуться до фрица, сейчас поливающего огнём правую основную башню.       - Брэдли!!! - заорал Рон. - Я не могу достать!       - Та же фигня, Уизли! - донеслось справа.       "Надеюсь, никто не заметит". - понадеялся Рон мысленно, просовывая палочку в ненадолго отодвинутую заслонку справа от пулемёта. - Бомбарда Максима!       Объёмный сгусток нечёткого воздуха врезался в стену дома под ногами огнемётчика.       Дом такого издевательства не выдержал, стена завалилась внутрь, а вслед за ней и крыша вместе с огнемётчиком.       Рон тут же расстрелял упавшие перед домом обломки стены и огнемётчика.       - Никто не любит огнемётчиков!!! - раздался радостный выкрик Рональда Брэдли, тёзки Рона. - Ха-ха-ха!       Германцы притаились, не высовывая носа из укрытий, так как всё пошло совсем не по плану. Английские танки всё ещё относительно целы, несмотря на неистовый обстрел со стороны германских танков, а английская пехота продолжает цепляться за жизнь, яростно отстреливаясь.       - Уизли, Брэдли! На десять часов, первый этаж, противотанковое ружьё! - это снова был командир.       Вообще, Рон и сам его обнаружил, просто доворачивал сейчас башенку. Очередь, один из них лёг навсегда. Вторая очередь положила и последнего из расчёта. Внезапно бумкнуло где-то над головой.       - Гренадеры на втором этаже! Уизли, Брэдли, суки, уберите их! - командир танка просто взбесился, неистово крича в шлемофоне.       Рон быстро высунул руку во вновь открытое отверстие справа от пулемёта. Он в который раз возблагодарил мысленно ретроградов в конструкторском бюро, которые предусмотрели заслонку для стрельбы из личного оружия, хотя от них уже давно собирались отказаться.       - Инсендио Максима! - проорал он заклинание. Как-то сразу забылось, что в доме могут сгореть и гражданские. Хотя, с другой стороны, не такие же германцы твари, чтобы оставлять гражданских в качестве заложников? Ведь правда же?       Магический огонь схватил дерево в помещении на втором этаже, вид на которое открывала брешь от предыдущей Бомбарды. Проблема с гренадерами решилась через несколько десятков секунд, когда они попрыгали вниз, охваченные беспощадным пламенем. Брэдли нельзя было назвать отчаянным гуманистом, но он всё же двумя экономными очередями прекратил их мучения.       - Механик, двадцать ярдов назад! - решил командир танка.       Танк отъехал на требуемую дистанцию, прикрыв борт от одного внезапно выехавшего из-за переулка V3A.       Рону закрыло обзор на улицу, но он начал упорно вглядываться в оконные проёмы появившегося перед ним здания. Мелькнул силуэт в английской каске. Значит здесь свои, но расслабляться не стоит.       - Наши ломят! - донеслось восторженное из главного отсека. - Штурмовики пробились!       Застрекотали тяжелые авиационные пушки. Загремели бомбы. Капитан Эрикссон ругался с кем-то по радиосвязи, скорее всего с летчиками, скорее всего на предмет дружественного огня.       Германцы начали сдаваться. Танки их быстро сгорели под пушками штурмовиков и их же бомбами. Рон знал, что где-то в небе всё это время шла своя схватка. Истребители завоевывали превосходство, чтобы беззащитные в воздушном бою штурмовики смогли прорваться к земле.       Гладиаторы(2) в этот раз оказались сильнее имперских Пфальев Е.XV. Германских штурмовиков сегодня они не увидели.       "И слава Мерлину!" - подумал Рон.