***
— Доброе утро, — жмурюсь от удовольствия, вдыхая аромат шерстки черного леопарда. Не могу перестать восхищаться истинной формой своего любимого — черный бархат шерсти, мягкие, словно плюшевые, круглые ушки и потрясающий взгляд алых глаз. А еще эта невероятная сила, которая — я отчетливо ощущаю — никогда не будет во вред мне. — Доброе, — мурчит и потягивается пантера, медленно становясь человеком. — Хорошо спал? — Впервые за долгое время, — Хосок согласно кивает, определенно чувствуя то же самое, — потому что ты был рядом. Закрой глаза, — взгляд наоборот — из карих становится красным, потому смотрю укоризненно, пока не добиваюсь желаемого. — Как скажешь, малыш, — и прикрывает веки, пока копошусь в тумбочке, доставая все подряд, а главное — припрятанный подарок. — Любимый, не спеши, иди сюда, — тяну за руки, усаживая на кровати. — Я знаю, что мой подарок банальный, однако не думаешь, что неправильно только мне принадлежать тебе? — меня успокаивает улыбка Хосока, пока застегиваю бордовый, в цвет глаз, ошейник. — Принадлежу тебе чуть ли не с первых дней знакомства, — смущает настолько, что целую, предупреждая его откровенные речи. — Я люблю тебя, — любуюсь украшением, что так красиво смотрится на сильной шее, и передаю в руки Шина его подарок мне, только черного цвета. — И я тебя, — целует в нос и тоже застегивает аксессуар, — на день рождения все думал, что будь ты рядом — этого бы было достаточно, но в итоге… — Что-то произошло? — удивляюсь внезапному порыву мыслей. — Пришлось праздновать его с семьей, а это то еще себе удовольствие, — усмехается с грустью Шин, отчего сразу хочется обнять, да покрепче, и я этому желанию повинуюсь. — Дай хотя бы посмотреть на себя, — целует в висок. — А то вдруг мне не понравится. — Понравится, — ультимативно заявляю я, все-таки отстраняясь. Хосок щелкает меня по носу и утягивает за собой с кровати в ванную. Довольно странно умываться и чистить зубы в таком смущающем украшении, однако мне приятно видеть то, как страстно они сочетаются по цвету. Судя по взгляду алых глаз, Шину тоже очень по душе то, что он видит. В первую очередь мое внимание привлекает длинный черный хвост, решивший опоясать мою талию, медленно водя самым кончиком по позвонкам в районе поясницы. Во вторую — леопардовый пигмент на его спине, который замечаю, обратив внимание на основание хвоста. — Так нравится? — улыбается мужчина и полощет рот, пока глажу пятнистую кожу. — На спине всегда их больше всего. — Особенно нравится после информации про сильные чувства, — словно в подтверждение, скрепляю сказанное поцелуем в плечо и зависаю на этом моменте до тех пор, пока юркий хвост не начинает щекотать меня между половинок ягодиц, отчего подскакиваю, выпуская свою «метелку» и ушки. — Не смейся ты так, я растерялся! — Хосок продолжает хохотать, обнимая меня так крепко, что и не деться никуда. — Холодно еще голыми по дому щеголять, пойдем греться… И да, если ты там про хвост думаешь, то я тебя не отпущу. — Не только о нем, — стоило завести речь, как кончик хвоста щекочет мне пупок, переходя выше по груди. — Погоди… И вот почему так сложно дойти пару метров до кровати? Почему первая же поверхность его устраивает? Мне пока остается только смириться, как подхватывает под бедра, прислоняя к прохладной стене, и внушительного размера клыками забирается под черную кожу ошейника, затем облизывает шершавым языком и целует нежно в скулу. — Извини, немного разум помутнен из-за слишком хорошего утра, — и продолжает путь все также со мной на руках. — Так о чем ты еще думал? — О пигменте… он у тебя, получается, всегда, когда мы вместе? — озадаченно спрашиваю, пока Хосок усаживается на кровать со мной на коленях. — Это не то, что ощущаешь, как мурашки, но думаю, что да. — Я бы так хотел видеть эти пятнышки, — дую губы, хотя и понимаю, что Шин — не волшебник, чтобы они появлялись по его желанию, тем более — смена позиций в сексе явно не то, что мы оба хотим. — У меня есть идеи, котенок, — кончик хвоста приподнимает мне подбородок, и я встречаюсь с довольной ухмылкой и пылающим взглядом. — Их две: зеркало и мастурбация, когда ты будешь сзади. Мне нравится, что, несмотря на то, сколько мы всего пробовали, ты до сих пор краснеешь и стесняешься подобных откровенных предложений. — Хосо-о-ок, — в смущении закрываю лицо руками и размахиваю хвостом, словно он может отвести внимание от моей реакции. Однако я быстро успокаиваюсь и возбуждаюсь в уже ином ключе, благодаря поцелуям в шею и плечи, а так же нежным поглаживаниям бедер ладонями и хвостом — груди. Шин подтягивает к себе ближе, шепчет, чтобы расслабился, а мне почему-то до сих пор неловко — или же нравится, что такое поведение с моей стороны интересно Хосоку. Может, он любит недотрог? — Перестань так много думать, голова заболит, — улыбается мужчина, аккуратно отводя мои руки от лица. — Не переигрывай, малыш. Даже Шин почувствовал это, а мне хочется быть настоящим с ним, потому стыдно, что так получилось. «Не хочу больше говорить вслух, — телепатит мне и целует нежно. — Не понимаю, откуда появилось столько сомнений. Я люблю тебя и хочу получить свой прекрасный подарок на день рождения, а не унылую мордашку, потому что мое желание — быть счастливым вместе с тобой». Очерчиваю ореол затвердевших сосков и с влажным чмоком отстраняюсь от Хосока, изгибаясь и склоняясь к груди, вбирая по очереди каждый, играя язычком и совсем слегка прикусывая. Вокруг талии снова обхватывает хвост пантеры, а сам Шин слегка откидывается назад, опираясь на локти и предоставляя большую свободу действий. Мне еще неловко, что позволил мыслям испортить такой интимный момент и беззаботное утро, однако уверен — все прощено, тем более — я больше не хочу позволять размышлениям брать верх, желаю просто отдаться этому моменту — здесь и сейчас — с любимым. Хосок приятно массирует кожу головы одной рукой, пока, медленно опускаясь между его ног и покрывая грудь поцелуями, ладонями оглаживаю бедра и ощущаю грудью эрегированный член. Не спеша иду к своей цели, оставляя небольшой засос рядом с пупком и, немного полюбовавшись рельефным телом, встаю на колени. Освобождаю головку от крайней плоти и, собрав побольше слюны, увлажняю член, проходясь от основания по всему стволу языком, ощущая, как невольно Шин сильнее сжимает волосы на затылке. Любимый леопард все-таки садится и почесывает мне за кошачьими ушками, пока я еще не беру глубоко, в основном очерчиваю языком головку и вожу по влажному от слюны члену рукой, понемногу ускоряясь. Распускаю мурлыканье вибрациями, слушая грудное рычание, когда с громким причмокиванием создаю вакуум, одновременно с этим, согрев вторую руку о бедро Хосока, начинаю массировать яички. Глаза Шина прикрыты, а дыхание частое, отчего, когда выпускаю член изо рта, чтобы подуть на влажную кожу, передо мной невероятно красивая картина рельефного тела, местами покрытого пигментом, и лица с прикушенными от удовольствиями губами. И вроде я тот, кто внизу, у его ног, однако именно в моих руках, и не только, оргазм этого великолепного леопарда. Рукой продолжаю водить по стволу, сам вбирая яички в рот и уделяя внимание зоне между них, в итоге проходя от нее по всей длине языком и создавая очередной вакуум, благодаря которому Шин наполняет мой рот спермой. Проглотив все и утерев рот, поднимаюсь и нависаю над Хосоком, улегшимся туловищем на кровати. Не нужны слова или телепатия, чтобы знать, насколько ему понравилось, однако я искренне надеюсь, что у пантеры есть еще силы, а потому склоняюсь для поцелуя, на который, к счастью, отвечает жадно. Шин, прогибая меня в талии, прижимает к себе сильнее, отчего мажу ему живот предэякулятом. Неожиданно мужчина переворачивает нас, оказываясь сверху, и поднимается надо мной на колени на кровати, ногами по обе стороны. — Обними меня сзади, — я выползаю из-под него и выполняю просьбу, целуя плечо и понимая, что от меня хочет Шин. — Попробуем? — лишь улыбаюсь и касаюсь легонько губ, не углубляя поцелуй из-за неудобной для этого позы. Мне приходится шире расставить ноги, чтобы оказаться чуть ниже Хосока и направить член так, чтобы он проходился между и по яичкам. — Непривычно, да? — Думаю, тебе тем более, — улыбаюсь, целуя в шею и одной рукой принимаюсь возбуждать его фаллос, второй придерживать вокруг талии, чтобы не отстраняться и сохранять как можно больше контакта между телами. Мои ласки и движения действительно быстро заводят Хосока, чьи плечи уже даже искусал — настолько нравится проявляющийся на лопатках пигмент. Шин, заведя руки слегка назад, впивается мне пальцами в бедра, потому искренне надеюсь, что никаких съемок в шортах мне не предстоит. Оказывается, это очень возбуждающе — проходиться между половинок ягодиц и упираться в мошонку, уже слегка влажную от моего предэякулята. Немного отстраняюсь, ведя языком по позвоночнику между лопаток, целуя в затылок и закусывая ошейник, с силой толкаюсь между крепких бедер. Дальше мир переворачивается и Шин, наспех размазав по стволу лубрикант, который заблаговременно вытащил с подарком из тумбы, входит в меня, поставив в колено-локтевую. Перед глазами у меня пятна — смесь леопардового пигмента и всполохов удовольствия от попадания по простате. На деле же я кончаю после нескольких фрикций мужчины, сжимаясь настолько, что ему и деться некуда, кроме как излиться в меня и упасть со мной в обнимку, жадно целуя. — Теперь мне известен твой фетиш, — играет бровями Хосок, убирая мне взмокшие волосы со лба. — И рад, что я один из немногих котооборотней на земле, кто способен… — Ты — единственный, — серьезно заявляю Шину, глядя в глаза и завидуя, что полукровки могут сохранять свой первозданный цвет после потери девственности, в отличие от нас, породистых. Этот алый взгляд в очередной раз согревает лучше любой одежды или одеяла, потому что предназначен не для тела, а для души. — Хосок, с днем рождения.Под уже медленные и тягучие поцелуи в нашем маленьком мирке для двоих, где-то за его пределами зачинается день, но нас это мало волнует — подарки от души необходимо принимать также радушно, как их дарят, потому я не собираюсь противостоять ни одному из действий любимого в знак его благодарности