Правила кошачьей любви

      POV Минхек       Просыпаюсь, долго осознавая, где я, поскольку события прошедшей ночи до сих пор кажутся сном. Сопящий под боком кот, в которого Кихен материализовался почти сразу после секса, все-таки дает понять, что все произошло на самом деле, и сейчас я в его квартире. Не просто какой-то комнате — а спальне моего любимого. Я ожидал найти что-то интересное, например, фотографии, однако не вижу по сути ничего — без преувеличения, в комнате только кровать, комод и шкаф-купе с дверцей-зеркалом во всю высоту стены. Конечно, может быть, и что-то интересное в ящичках, но шуметь не хочется. Совершенно нет ощущения, что здесь кто-то живет, словно гостиничный номер. А из-за зашторенных плотной темной тканью окон, еще и чувство абсолютной серости.       Смотрю на кота и одновременно хочется погладить, чмокнув в мокрый нос, и не будить, чтобы исследовать все остальное пространство. Любопытство и нежность ведут недолгую борьбу — по обычаю побеждает первое, и я тихонько выскальзываю из-под одеяла, поднимая белье и футболку, почему-то не находя джинсы. Одеваюсь уже в гостиной, прикрыв дверь в спальню и удивляясь тому, что и здесь нет никакой жизни: пустые бежевые стены, белые занавески, пропускающие серость пасмурного дня, черный кожаный диван с такими же двумя креслами и стеклянный журнальный столик на черных ножках.       Единственное место, где ощущается жизнь — это кухня. Не желая будить Ю шумом кофемашины, нахожу у него растворимый кофе и, пока кипятится чайник, разглядываю помещение. В отличие от моей квартиры, кухня отделена от гостиной, словно это его потаенный уголок, спрятанный от посторонних глаз. Здесь висят голубые занавески, с синими васильками, белые прихватки силуэтом Манэки-нэко, где большой палец как раз попадает в поднятую лапку кошки, и несколько разделочных стеклянных досок с красивыми пейзажами. На небольшом столе ажурная голубая скатерть и ваза с искусственными цветами, однако даже тут нет ни одного фото, а мне так хочется увидеть его семью.       Забираюсь с ногами на мягкий стул и облокачиваюсь о стену, попивая кофе и усваивая в своей голове информацию, что все прошедшие дни — правда, и вчера моим картинам были рады, с восторгом разглядывая, а Ю наконец-то подарил мне себя целиком и полностью. Я очень давно не проводил выставки, а потому уже и забыть успел, насколько приятно не только читать комментарии в сети к вебтунам, но и видеть огонь восторга в глазах посетителей галереи. Мои подарки приняли, меня приняли в очень странное общество, однако тем самым крайне интересное.       Мое любопытство не удовлетворено, поскольку остается еще очень много вещей, которые желаю узнать, но более всего сейчас интересует телепатия, ведь Кихен говорил, что люди не слышат их, но в моей голове совершенно точно звучал голос Ю этой ночью. Могу ли я тоже быть котом или же это новый уровень близости так повлиял? Пестрой расцветки кот вбегает в кухню, запрыгивая на стул, с него — на стол — и, проходя по нему, оказывается ко мне мордой к лицу. Целую в нос и опускаю ноги на пол, а Ки сразу же занимает место на коленях, материализуясь в человека и устраивая руки вокруг шеи. — Тебе не холодно? — глажу по ушкам и на них же смотрю, почему-то стесняясь встречаться взглядом и, тем более — смотреть на оголенное тело любимого. — Пришел в надежде, что ты согреешь меня, — зарывается пальцами в волосы, наклоняя мне голову, вынуждая-таки посмотреть в желтые кошачьи глаза. — Я люблю тебя, Ли Минхек, и если сейчас скажешь, что твоя отстраненность связана с тем, что ты разоча… — не могу слушать этот бред и целую вместо выяснения отношений словами. Я ведь всегда был импульсивен и привык решать поступками, а не разговорами. «Не давай мне ни единого повода усомниться в своем выборе, — звучит у меня в голове, а я подхватываю, словно принцессу, Кихена под колени и лопатки, направляясь в спальню, — давай дарить друг другу самый ценный подарок — любовь — каждый день».       «Как бы трудно не было», — произношу в своей голове, но по довольной ухмылке в поцелуй понимаю, что все слышит, — И я люблю тебя, Ю Кихен». Не даю прикрыться одеялом, с удовольствием рассматривая следы прошедшей ночи, рассыпанные по чуть смуглой коже, проводя по бедрам ладонями, оглаживая и спускаясь с поцелуями к рельефному животу, перетекая медленно по груди вверх. Очерчиваю ребра пальцами невесомо, а Ю в спине прогибается, как только губами накрываю соски, облизывая, лаская языком. Поглаживаю основание хвоста, разгоняя возбуждение возобновившимися поцелуями, однако нахожу лишь смазку, получая нетерпеливую телепатию: «Забудь про презервативы и заполни меня».       После подобного заявления настаивать на латексе совершенно не хочется, потому аккуратно разрабатываю припухшее колечко мышц, медленно мастурбируя Ю, под протяжные стоны в поцелуй, который совершенно не хочется разрывать. Запрокинув ноги мне на талию, Кихен стонет и выдыхает тяжело, прижимая к себе крепко-крепко, впиваясь ногтями в лопатки, когда неспешно проникаю в него, такого горячего и узкого. Меня сводят с ума его стоны и всхлипы, движения навстречу и изящные выгибания, и я стараюсь поцеловать каждую доступную мне точку его тела, уже не стремясь оставить на ней след в виде засоса, а передать с касанием губ всю нежность, которую испытываю к парню. Я заполняю Кихена первым, целуя жадно, ускорив темп, и помогаю ему мастурбацией получить оргазм, продолжая целовать и слыша просьбу отнести его в душ. — Ты не будешь в кота материализоваться? — поглаживаю по взмокшим волосам. — А я не заслужил, чтобы меня человеком на руках носили? — лукаво смотрит, пальцами ключицы мне очерчивая, будто я с ним не как с царской особой обращаюсь. — Думаю, для начала ты заслужил еще один поцелуй, — Ю лишь усмехается в губы, принимая мой подарок со всей любовью.

Единственное правило любви, которое действительно существует — люби от всего сердца, и будешь принят, будешь сам любим.