Ещё не вечер

      Когда Генри обезвредил Адама, помешанного на смерти маньяка, жизнь вернулась в прежнее русло. Тихая жизнь двухсоттридцатилетнего врача. Расследования, вскрытия, и "тайная комната". Так продолжалось года два. За все это время в памяти Генри отложился только один момент: операция по поимке банды торговцев оружием. Тогда Джо, успевшая убежать далеко в лес, догоняя преступника, вернулась крайне задумчивая. А у Генри изменился характер перерождения: вместо опостылевшей воды и костюма Адама - форма военврача и М-4. И бескрайняя зелень леса. Эйб в своей обычной манере ехидно сказал: "Ну, теперь мне не придется тебя забирать. Только сделай документы на оружие: винтовка - это не купание голышом. Поверь старому солдату". Но серьезные глаза сына говорили Генри, как он волнуется за него.       Все изменилось в восемнадцатом. Во время очередного вскрытия зазвонил телефон. Генри сорвался в больницу. Белые стены, неестественные, стерильные цвета. Отвратительный запах безысходности. Да, Эйбу уже под восемьдесят. Генри знал, что его сын рано или поздно умрет. Но от этого не становилось легче. За все три дня доктор Морган не вышел из палаты ни разу, держа в руках сухую ладонь умирающего сына. Инфаркт. Ничего не поделать. Сутки спустя в подвале появились четыре новых винтовки.       Генри слетел с катушек. Ему стало абсолютно наплевать на все вокруг. Он не ходил на работу, подолгу сидел в центре магазина и оглядывался коллекцию ценностей, собранных ИМ. Его сыном.. А потом исчез.       Он скакал по миру, как бешеный кролик. Рио-де-Жанейро, Йоханнесбург, Дели, Токио, Пекин, Гонконг. Сидней, Стамбул и Москва. Мрачной тенью он скользил по миру, убегая от прошлого. Не было на его лице той мечтательной улыбки, которой он так часто сверкал рядом с Джо.       Джо.Это была вторая девушка, в которую он влюбился по-настоящему. Его второе проклятие. Умная. Красивая. Проницательная. Она достойна лучшей участи, чем бесконечные прятки от всех. Мучительно, давя в себе зарождающиеся чувства, Генри вновь и вновь переживал их сейчас. И от этого хотелось выть на луну. Но он не мог даже умереть.       В тридцатом вновь вспыхнула Корея. Накатившие воспоминания подтолкнули Генри завербоваться в армию. Отныне и на три следующих года шарф и пальто сменились карабином М-4 и полевой формой. Тем самым карабином. И той самой формой.       Война была жестокой. Китай и Россия накачали северных огромным количеством самого современного оружия. Фронт медленно и неумолимо катился к океану. Генри бегал по окопам с винтовкой, перевязывая и вытаскивая раненых солдат - и это помогало ему забыться. Казалось, ещё чуть-чуть, и победа. Нет, не победой запомнился ему 45-й. Эбигейл. Это напоминало ему об Эбигейл. И он чувствовал себя живым. И дрался за это.       Иногда его убивали по три-четыре раза в сутки. Его записная книжка была исчеркана краткими записями: "62х39. Грудь. Трижды. 6". - это он с раненым на плечах наткнулся на группу корейских разведчиков. Это не больно - от такого калибра боли нет. "56х45. Живот и нога. Две. 8" - это он неосторожно попал под очередь "ручника". Куда больнее. Пришлось застрелиться из подобранного пистолета. И таких записей - сотни.       Отгремела война. Южная Корея потеряла большую часть территории. А вместо сотни тысяч солдат на родину - домой - уехали лишь листы плотной бумаги. Генри вспомнил, как не хотел пускать в армию Эйба, и в горле запершило. Он мог потерять его гораздо раньше...       Война закончилась. И стоя под огнем салюта с той стороны реки, Генри ждал ее. Медсестру с ребенком на руках. Он знал - она придет. Поплыли в памяти года. Генри потерял чувство времени. Он снова сорвался с места. Мрачной тенью самого себя он прошел по Лондону. Промелькнул в невидящих глазах Нью-Йорк. Вспыхнул адским пламенем Дрезден. В руинах стоял Берлин. Это было - или будет - или есть. Он не знал - да и не хотел знать.       Наследство отца, за двести лет разросшееся до приличных размеров позволяло не беспокоиться о деньгах. Но Генри прожил бы и без них. Но без денег он не мог бежать.       Его путь кончился в Альпах. Придя на место одного ожесточенного боя, Генри вспомнил. Тут он впервые увидел Эбигейл.       Он не знал, сколько прошло времени. Сколько он так сидел, привалившись к борту сгоревшего "Тигра". Сколько раз он умирал от голода, жажды, холода. Каждый раз он возвращался сюда. Пару раз к нему подходили люди, но ему не было дела. Он не хотел отравлять им жизнь своим проклятьем. Пока однажды пошедший дождь не привел его в чувство.       Генри стал другим. Он был мрачен, циничен и крайне неразговорчив. Обзаведясь новым паспортом, он с удивлением рассматривал цифру "2038" в графе: "Дата выдачи". Два года он был между жизнью и смертью подле железного зверя из прошлого. Он отправился в Ванкувер. Город, в котором он так не разу и не был.       Бывший доктор Морган знал много языков. Английский, французский, немецкий, латинский, русский. Ванкувер принял его. Этот футуризм, высокие дома из стекла и металла, огромные окна во всю стену... Спрятанные под землю автомагистрали и сады, сады, сады... Он нашел место, где хотел бы жить. Куда хотел бы привести Эбигейл и Эйба. Но их нет. Он просто ходил, дышал этой атмосферой, ощущая, как он живёт.       А потом призрак прошлого достал его. На старушку напал какой-то пьяный хулиган, пытаясь вырваться сумку, и Генри, естественно, вступился. Примчавшийся через семь минут наряд полиции обнаружил за парнишкей какой-то грешок побольше и Генри повезли в участок, давать показания. Детективу полиции Ванкувера Джо Мартинез.