***
Вновь обилие чрезвычайно унылого грязно-зелёного цвета кружил голову и Юичиро чувствовал, как задыхался, наблюдая за природой. Едва заметно качались кроны деревьев, на улице было душно, а в забитом классе и вовсе не хватало кислорода. Хорошо ещё, открыли окна. Иначе бы Аманэ умер, правда. После звонка на перемену он тут же метнулся к подоконнику с книжкой в руках. Глаза, цвет которых сейчас был схож с ненавистными растениями, бегло метались по строчкам, с трудом улавливая смысл написанного. Читать не хотелось от слова совсем, но проблем и без того слишком много, проще выполнить мамину просьбу. Тогда же за несколько минут до начала урока к Юичиро подошёл одноклассник, составивший компанию минувшим днём у входа в школу. — Я вчера не представился, — начал он без церемоний, протягивая руку, — моё имя Герман Сато. По мне не скажешь, но мои родители, как и твои, не японцы. — Мой отец — японец, Герман, — с нажимом выдал ответ спустя долгую паузу Аманэ. Только наступил немаловажный момент самобичевания Родиона Раскольникова, мама про этот момент обязательно будет спрашивать! А тут всякие мешают. — У меня мама немка, — продолжал давить юношу фактами одноклассник. — Я извиниться за вчерашнее хотел, Юичиро. Неловко получилось, я понимаю, день вчера был… — Дебильный, — подсказал Аманэ слово. — Мерзкий. Ужасный. Лучше бы его вообще не было. — Да, ты прав, именно так, — удивился красноречивости брюнета Сато, пожимая плечами. Сам же Герман представлял из себя парня крупных размеров, видно было, что активно занимался спортом, хотя и едой не пренебрегал — небольшой живот не могла скрыть просторная рубашка. Коротко подстриженные блондинистые волосы, светлые брови, коих почти не было видно на фоне жирной, постоянно красной, усыпанной мелкими прыщами коже и небрежно сидящая по фигуре одежда создавали образ некого плохого мальчика, которому палец в рот не клади — руку по локоть откусит. Юичиро, проанализировав за минувшие два урока внешность Сато, успел сделать соответствующие выводы. — Так вот… о чём это я… да! Я очень сильно поссорился с девушкой, она посчитала меня некрутым и все дела, но я не хотел портить отношения с человеком, которого не знаю. Меня родители не так воспитывали. Аманэ наконец-то оторвал взгляд от книги, поднимая покрасневшие глаза на нарушителя покоя. — Это хорошо, что ты неплохой человек. Но сегодня нет настроения у меня и потому я говорю, учитывая особенности твоего вчерашнего по большей части монолога — отстань. Не мешай мне. У меня проблемы и я пытаюсь их решить. Герман неуверенно и молча кивнул — на удивление. Но рот всё-таки открыл через считанные секунды, чем породил жгучую ненависть внутри Юичиро. Его жизнь катилась к чёрту, а он вот-вот, судя по всему, будет выслушивать исповедь какого-то гангстера. Бабушка вроде бы говорила, что они в основном помешаны на набивании татушек, а этот Герман, чёрт его дери, был буквально весь в них! Когда Сато стянул с себя недавно пиджак, то открылся необычный вид на обилие различных татуировок. Пусть Аманэ редко придерживался стереотипов — скорее делал это тогда, когда действительно выгодно показаться дурачком — но не назвать гангстером этого громилу язык не поворачивался. Гангстер он и точка! Поэтому до сих пор и не получил по роже… — У многих сейчас проблемы, вызванные кризисом в стране. Я понимаю, что страдают родители, а, значит, и ты, но это не повод испытывать ярость. Я думаю, тебе стоит больше отдыхать от рутины и… Дьявол. Этот тип определённо принадлежал к этой интересной… группе? С вину машина для убийств и устрашения, а если узнать получше — ванильное мороженое. К слову, Юичиро ненавидел ванильное мороженое. Прозвенел звонок, и ребята начали вереницей входить в класс и расходиться по местам. Аманэ выждал, пока мимо них все пройдут и после слышно только для Германа прошептал, наклоняясь к нему: — Я не люблю ваниль. Пожалуй, он вложил в эти слова весь возможный и невозможный смысл, поэтому со спокойной душой пошёл на своё место. Сато резко прикоснулся к своим бледным губам, оборачиваясь вслед Юичиро. «Так вот оно что» — решил в тот момент он, покусывая свои губы.***
На следующие десять минут отдыха удачно пришлись две оставшиеся главы романа. Мама будет довольна, решил юноша, с усталостью убирая книгу в рюкзак. Он в общих чертах запомнил всю важную информацию и даже под конец снова влился в колею, начиная переживать за персонажей. Соня Мармеладова — какой же она хороший человек! Такой светлый образ удалось создать Достоевскому, что Аманэ буквально заскулил от удовольствия после чтения. Какие чувства, какие впечатления, боже! Жаль только, он читал изначально не слишком внимательно, а времени перечитывать, как и желания сейчас нет. Обязательно позже эта книга должна попасть в руки! Окрылённый своим результатом, юноша достал телефон и начал на радостях печатать сообщение маме. Денег на балансе было, конечно, кот наплакал, но тут такие эмоции, что нельзя не рассказать! «Я дочитал. Это было увлекательно». ...И жаль только, что сообщения пришлось сократить. В тот же миг пришёл ответ: — «Молодец. А я по срочному вызову уезжаю в командировку сегодня вечером, поэтому не задерживайся», — прочитал почему-то вслух Юичиро и расслабленно улыбнулся. Возможно, то, что мама должна уехать — к лучшему. Будет легче, ведь тотальный контроль над жизнью юноши пропадёт. «Ок. Сестре по дороге куплю немного сладостей, она шантажировала меня утром, говорила, что лекарства пить не будет. Не теряй». Аманэ сладко потянулся и ощутил на себе пристальный взгляд. Обернувшись назад максимально непринужденно, он наткнулся на отчего-то тёплый взгляд Германа. Криво усмехнувшись в ответ на странную нежность в светло-карих глазах, Юичиро нормально сел, ощущая, как у него засосало под ложечкой. Почему этот бугай на него так пялился?***
На классный час, традиционно проходящим последним уроком во вторник, был приглашён человек из министерства по определению супругов или, если выражаться сокращённо, из МПОС. Мужчина долго и нудно рассказывал про то, зачем был создан индикатор второй половинки и как им пользоваться. Хотя про последний факт знали все: необходимо было получить в министерстве личный гаджет, ввести имя, паспортные данные и — вуаля! — твой супруг или супруга показаны на карте. Тебе оставалось только придти на ваше место встречи и всегда — без исключений — люди встречались на этом месте. Благодаря непонятным простому люду технологиям назначалась дата и место, вследствие чего можно было брать по этой причине выходной, порой отпуск, если человек живёт далеко, и смело идти, не переживая ни о чём. — Бывали случаи на практике, когда индикатор приводил в роддом, и оказывалось, что будущая жена только что родилась, — рассказывал мужчина-без-имени, поскольку на бейдже были слишком мелкие буквы, — или, напротив, место встречи было на кладбище. Бывали истории и с хорошим концом, к примеру, во время поминок встретились два человека, но чаще всего чудес не бывает, мои дорогие, поэтому не расстраивайтесь сильно, если такое произойдёт. Министерство активно разрабатывает программу для тех, кто обречён на одиночество и вам остаётся нас только поддержать, ожидая. Наверно, этот маленький рассказик был самой интересной частью недолекции. Ведь потом началось чтение с листочка, что так яро ненавидели все ребята. Юичиро лишь раздражёно дёрнул плечом, удобнее устраиваясь на месте. Оставалось потерпеть двадцать минут.***
В итоге в бешеном темпе «учёба-дом-книги-сестра» продолжалась жизнь до середины декабря. И юноша был готов опустить руки, запить кучу таблеток папиным алкоголем и исполосовать свои руки, чтобы после, с трудом добравшись до кухни, закричать недовольной отчего-то маме: — Я словно герой стихотворения, что Чарли прочёл Патрику! А потом громко смеяться, безвольной куклой лежать на полу и дрожать, будто наркоман без дозы. Ведь так жизнь казалась лучше. То, что могло бы быть после, не стало бы так грубо пинать подростка, отнимать последние силы, как будто пил кровь вампир у него, со вкусом причмокивая и пачкая бледные губы алыми каплями. Наслаждаясь истеричными воплями и безуспешными попытками противостоять. Судьба — если весь этот кошмар можно было назвать частью этого огромного слова — явно подготавливала юношу к худшему, это становилось ясно по веренице плохих событий, масштабность которых нагло возрастала в геометрической прогрессии. Надежда на хорошее таяла, а силы подняться ранним утром появлялись только после прихода сестры и её тихого детского лепета: — Можно я сегодня пойду в школу? Хотя ей с инвалидной коляски подниматься в ближайшее время нельзя, как и посещать школу — на этом настояли старики. А Юичиро знал достаточно, чтобы позволить обучать сестру дома, вне того времени, когда к ней приходили преподаватели — оттого сон стабильно наступал в третьем часу утра, так как помимо сестры у него есть свои задания. Однако сейчас будто окончательно что-то сломалось, неощутимо изменилось и становилось невыносимо страшно, хотелось бежать и прятаться куда-нибудь под одеяло, под кровать или закрыться в ванной, окунуться с головой в тёплую воду и вздохнуть. Чтобы больше не было этой боли, этого недосыпа и всё оборвалось, жизнь завершилась, как рвутся струны на скрипке после долгой игры — также. Раз — и всё. Тишина. Хорошо. Больше не больно. Причина, заставляющая мечтать о собственной гибели была невозможно простой — ситуация в стране изменилась в корне и всё стало в разы хуже, чем было до этого. Почему изменилась? Юноша не знал, СМИ было запрещено оглашать всякую информацию, но было понятно — наступила война. Только с кем и за что? Сильные духом мужчины отправлялись обратно в армию, «до тех пор, пока не будет осуществлён призыв» и Аманэ трясло, когда он рассуждал об этом. В школе ненароком была брошена фраза, что один мужчина от семьи в обязательном порядке должен будет идти в войско, а у отца сердце слабое. Юичиро не хотел, чтобы ему было плохо или он вовсе погиб — упаси боже. Подходил ли юноша по возрасту было неясно, но если он уйдёт, то что станет с домом? А с семьёй? Сестра сойдёт с ума, животные подохнут от голода, учитывая, что бабушка и дедушка лежали в больнице с тяжёлыми диагнозами на первом этаже, где чаще всего располагались палаты с неизлечимо больными. Оказались старики в этом гиблом месте после аварии, когда на высокой скорости сбили бегущего неестественно быстро для человека мужчину. — У него были средней длины белые волосы и красные глаза, словно он пародировал кого-то. Не бывают люди с такой внешностью! — кряхтел дедушка, поглядывая на внука, уже после. Аманэ беспрекословно верил ему. Позже, как оказалось, этот странный мужчина без проблем поднялся на ноги, своими острыми зубами сверкая в свете фонарей — Юичиро задумался на этом моменте, не оборотень ли это какой или вампир — рванул к дедушке и стал бить его, с лёгкостью ломая, пальцы, руки, рёбра. — Я не знаю, сколько это продолжалось, я потерял сознание. Бабка сказала, что это чудовище от меня оттащили какие-то молодые люди в чёрном. Прям тайна на тайне! Юноша снова кивал, пазлы в его голове складывались и рисовалась необычная картинка по мотивам историй стариков. Правда придавать значения ей он не хотел. Бабушка после прибытия в больницу схватилась за сердце, и слегла в конечном счёте неподалёку, в нескольких палатах от дедушки. Так дом и опустел на несколько человек. Это случилось одиннадцатого декабря. А по прошествии трёх дней сорвался в командировку папа. «Денег совершенно нет, пусть мать за вами присмотрит, а я уехал» — гласила записка, оставленная на холодильнике. Аманэ фыркнул, сказал что-то в утешение рыдающей маме и сел на диван в гостиной, понурив голову. На журнальном столике стоял полупустой стакан сока, нетронутый юношей до этого момента. А потом он решил прикрыть глаза, взгляд ещё уцепился за часы, «21:34» — тогда-то наступила желанная темнота, и следующее пробуждение оставляло желать лучшего. Юичиро попросту проспал. — Половина одиннадцатого, — пробурчал он себе под нос, нахмурив брови. — Смысла идти всё равно нет. Было странно, что мама его не разбудила. Или она заметила его подбитое состояние и пожалела? Она сообщила о пропуске учителю? Аманэ не знал, но было уже всё равно. Он ощущал себя чуточку лучше, чем это было вчера — данный факт был важнее всего. В гостиную въехала сестра. — Бра-а-атик! — радовалась она, продолжая руками крутить колёса коляски. — Ты проспал, проспала и мама! Она всю ночь плакала, говорила, что папа уехал надолго. — Насколько? — он сонно уставился на девочку, принимая сидячее положение. — Мама звонила бабушке, бабушка сказала, что два месяца можно не ждать папу, — она подъехала к Юичиро, протягивая стакан воды. — Братик, — тревожно взглянула, — у тебя глаза опухли сильно. Ты плакал? — Нет же, — он потрепал её по голове, зевая, — просто спал больше обычного. Девочка кивнула. Аманэ принял стакан и начал судорожно глотать воду, почему-то невыносимо хотелось пить. — Братик, — Юичиро вопросительно взглянул на загрустившую вмиг сестру, — мама плакала не из-за папы вчера. Аманэ нахмурился. — Мама рассказала мне по секрету, что хочет пройти курсы какие-то лекарственные. — Медицинские? — Да! Но из-за того, что мы с тобой остаёмся одни… она не может поехать. Я подумала… Может, братик, мы вдвоём поживём? Я умею посуду мыть, только тазик достань! А мама… хочет ехать. Юичиро недолго думал — согласился, набрал номер телефона мамы и предложил ей не откладывать на потом задуманное. Только на что согласился? Как же ему хотелось спать…***
Я очень благодарна тебе, Юи. Принятое тобой решение меня удивило, я горжусь тобой. Надеюсь, что проблем с Хоши у тебя не будет, пожалуйста, не забывай кормить Фобоса и Люмена. Про порядок в доме, ежедневную готовку и своевременное пополнение холодильника продуктами буду напоминать сообщениями. Мой брат и его невеста будут навещать вас время от времени, так что не опозорьте меня грязным домом или нестираным бельём, например. Деньги забери у Сакуры (если ты забыл, то это жена моего брата), она должна передать сумму на неделю вперёд. Домой иди аккуратнее. Люблю вас, милые мои. Мама.
Юичиро со злостью сжал в руках записку, оставленную мамой сутки назад. Крупные слёзы падали на помятую бумагу, аккуратно выведенные чёрными чернилами буквы расплывались на листе. Дико болели рёбра и ноги. Глубокие ссадины украшали руки и спину. Только что юноша с трудом добрался до дома и, ввалившись в коридор на негнущихся ногах, он тихо выл, сползая вниз по стенке. Несколько часов назад его сильно избили и ограбили. Телефон, деньги и даже пакет с едой унесли с собой. — Братик, что с тобой? Аманэ громко шмыгнул носом и сиплым голосом выдал ответ, не глядя на сестру в дверном проёме: — Тебе не о чем переживать, Хоши, я обо всём позабочусь. А пока, — он с трудом поднялся на ноги и тут же скрыл лицо руками, ведь сестре не обязательно знать о побоях, — пойдём спать. Завтра очень тяжёлый день. Вспоминая по пути в комнату последние месяцы жизни, юноша только больше чувствовал разочарование, обиду и тоску по прошлой жизни. Раньше всё было не так. Страна помогала нуждающимся, не закрывал никто глаза на воровство, сломанную технику. А сейчас происходящие таинственные вещи где-то за гранью доступного простому поданному. Вдруг окажется, что и правда началась война с какими-нибудь вампирами, например? И был издан указ о неразглашении этой информации определённому слою населения… Юноша встряхнул голову, проходя в свою комнату. Необходимо взять сменную одежду и помыться. Иначе не спасёт его осознание того, что сестра останется совсем одна после его смерти, а Юичиро пойдёт и сделает с собой что-нибудь очень плохое, необратимое. Потому что этого так сильно хотелось. И желание было громче здравомыслия. — Я так устал, — он опустился на колени, сжимая порванную в некоторых местах толстовку в области сердца, — мне так больно. Почему я не могу жить как все? Эта ночь обещала быть очень долгой.***
Легко выпрыгнув из вертолёта, блондин мягко приземлился на землю. Следом за ним выпрыгнул и мужчина, длинные волосы которого были закреплены низким бантом и красиво развевались из-за неслабых порывов ветра. Юноша задумчиво оглядел местность: небольшой городок, рядом лес, а вдали небольшие домики, скорее всего, то был частный квартал. Вокруг было довольно грязно, видимо, данная местность, предназначенная в нынешний момент для посадки вертолёта, использовалась для гулянок. — Эй, Ферид, ты уверен, что Юи здесь? Голос светловолосого парня был холодным, равнодушным. Он произносил каждое слово чрезвычайно строго, словно ожидал незамедлительного и утвердительного ответа на свой вопрос. — Мика-Мика, солнце моё, я имею право тебя обманывать? Названный Микаэлой юноша хмыкнул и в тот же миг двинулся вперёд. Если в этом убогом городе жил его Юи, то долгожданная встреча не заставит себя ждать.