***
Даламар пребывал в состоянии полнейшей апатии. Но если бы сейчас кто-то спросил его, чего он больше всего желает на свете, маг, не задумываясь, ответил бы: «Схватить в охапку жрицу и Рейстлина и перенестись с ними в какую-нибудь далекую страну, подальше от богов, магов и всего этого назойливого мира». Но шалафи едва ли одобрил бы такую идею, да и не шалафи он для Даламара, сам же разорвал магический контракт. Было невыносимо больно и обидно. Хотелось вернуться к Рейстлину, заглянуть ему в глаза и найти там подтверждение того, что он ошибся, что задуманное не причинило бы им вред, что Рейстлин их действительно любит. Но этого нельзя было делать. Необходимо было возводить стены вокруг сердца, укреплять душу, не позволить ей покинуть это тело ради встречи с шалафи в других мирах. Даламар понимал, что Крисании не лучше, но заговорить с ней за эти дни так и не решился. Девушка приходила к нему, вжималась в плечо и просто тихо плакала. Говорить им действительно было не о чем. Рейстлин словно забрал себе ее сердце, оставив лишь бездушную телесную оболочку. И Даламар поклялся, что вернет Крисанию к жизни, заставит ее вновь полюбить этот мир, даже если сам он этого сделать уже не сможет.***
Крисания переоделась в принесенное Тикой платье. Оно было простым, но чистым и удобным, поэтому жрица особо не возражала. Разглядывая себя в зеркале, девушка ужаснулась. Лицо ее было бледным, под глазами прочно обосновались черные тени, руки, сжимающие амулет Палладайна, дрожали. Жрица расчесала черные волосы красивым гребнем, уложила их в незамысловатую прическу и спустилась вниз. Думать о случившемся она не желала.***
Два года спустя
Рейстлин пил. Когда его личный запас вина и эля истощался, маг выбирался в Паллантас и пополнял его в ближайшем трактире. Несмотря на сохраненные нормальными цвет кожи и глаз, маг видел, что прохожие все еще сторонились его. Вдрызг пьяный темный маг едва ли являлся приятным собеседником. Впрочем, вступать в разговор он не спешил. Все, что ему было нужно – это очередная порция эля, позволяющая забыть о том, как все плохо. Однажды, немного протрезвев, Рейстлин решился спуститься в келью Всевиденья. Он боялся того, что может показать ему прозрачная водная гладь, но больше не мог выдержать одиночества и боли. То, что он увидел, заставило Рейстлина разбить о стену очередной кубок с вином и схватиться за голову.***
― Аша беги к отцу, давай, смотри, вон он там тебя дожидается, давай, ― маленькая едва вставшая на ноги девочка несмело засеменила в сторону молодого черноволосого юноши, в котором без труда можно было признать эльфа. ― Давай же, Аша, я жду, ― подбадривал Даламар любимую дочь. Собственно дочерью она ему не была, поскольку внешне, начиная от цвета волос и заканчивая цветом глаз, напоминала Рейстлина. Но ни Даламара, ни Крисанию, ставшую его женой два года назад, это нисколько не волновало. Жили они в Утехе, Даламар преподавал в местной школе, занимался опытами, часто бывал в Вайаретской башне, по вечерам засиживался в Последнем приюте в компании Карамона, понемногу отстраивал свой собственный дом. Крисания продолжала помогать людям, не отказавшись от своей светлой миссии, но никогда не покидая ни его, ни дочь надолго. Жизнь их была до ужаса размеренной и даже скучной. И бывший ученик, и жрица старались не вспоминать Рейстлина.***
― Рейстлин, Рейстлин, где тебя носит, выходи, ты мне нужен, ― громогласный рев разносился по пустынным кельям башни Высшего колдовства. ― Карамон? Это ты? ― Нет, Паладайн и Такхизис с Нуитрари, конечно же я. Даламар и Крисания пропали. ― А ты изменился братец. Но если ты думаешь, что мне есть дело до этих предателей, то ты глубоко ошибаешься, ― раздался дрожащий, но все еще звонкий голос мага, выныривающего откуда-то из темноты. ― Помнится два года назад ты так не считал, братец, ― в тон близнецу ответил Карамон. Маг с интересом оглядел брата. Еще никогда тот не позволял себе подобного. И лишь теперь маг разглядел, что тот был не один. На руках воина посапывал ребенок. В маленькой девочке Рейстлин без труда призна дочь Крисании и Даламара. Зачем она здесь? И каким образом Карамону удалось пересечь Шайкановую рощу с таким маленьким ребенком. Даже Даламару, несомненно обладающему необычайно сильным магическим даром, порой приходилось несладко. ― Понятно, ты пришел просить помощи и зачем-то притащил с собой ребенка. Очевидно, желая меня разжалобить. Зря стараешься братец, мы вроде как расстались на совсем не дружественной ноте. Кажется, ах погоди, вспомнил ― вы меня бросили. Оставили после всего, что я для вас сделал, и даже не попрощались. Произнося эту фразу, маг покачнулся и для придания себе равновесия был вынужден опереться свободной рукой о ближайшую стену. Во второй руке он сжимал горлышко почти опустевшей бутыли с элем. Это движение не укрылось от Карамона и он с сожалением и укоризной посмотрел на брата. ― Рейст, ― снова позвал Карамон, но на этот раз в его голосе смешались теплота и разочарование, ― я пришел познакомить тебя с дочерью. Как я уже сказал Даламар и Крисания пропали, а меня и Тику Аша не подпускает к себе. Тике скоро рожать, она не справляется со старшими мальчишками, ― опустив голову больше прошептал, чем сказал воин.Аша постоянно плачет и единственное, что удалось сделать ― это ненадолго усыпить ее при помощи волшебного порошка, который я нашел в доме. ― Ты использовал порошок на ребенке? ― Рейстлин явно был в недоумении и гневе, ― дурак. Маг вмиг оказался рядом с Карамоном, выхватил из его рук ребенка и произнес несколько замысловатых формул. Девочка открыла глаза, встрепенулась, собираясь заплакать, но разглядев лицо того, кто держал ее на руках, успокоилась и произнеся всего лишь одно слово – «папа», вновь погрузилась в сон. Рейстлин растерялся. В том, что это был его ребенок, сомнений не оставалось, брату он верил, но что ему с ним делать. Карамон как-то странно посмотрел на брата. ― Ты не знал? ― Откуда мне было знать, вы ушли не сообщив куда и вернетесь ли. Неужели ты думаешь мне было дело до того, что там у вас происходит. ― Мог бы и поинтересоваться для разнообразия. Ах тебе же некогда было, ― и воин кивнул на бутыль с элем, который все еще сжимал в свободной руке маг. И откуда только в речах Карамона появилось столько ехидства? Сейчас братья как никогда ранее походили друг на друга и каждый из них вглядывался в другого словно в зеркало. Рейстлин потупился, впервые за много лет ему было стыдно. Он смотрел на брата и подмечал, насколько тот изменился. Прошло совсем немного времени, но это уже был совсем не тот Карамон, которого без труда удалось увлечь в прошлое, где он едва не расстался с жизнью. ― Проходи, ― бутыль растворилась в воздухе, прятавшиеся по углам тени растворились в свете вмиг зажегшихся факелов, Карамон прошел вслед за Рейстлином в одну из боковых комнат, очевидно служившую магу спальней и личным кабинетом. Рейстлин аккуратно положил девочку на кровать и повернулся к брату, ожидая более подробных объяснений. ― Понимаешь, они ведь в Утехе жили, ты должен был знать. Я думал, что ты следишь за ними через это ужасное твое Око, ну или еще как. Я то тебе никогда интересен не был, но я знаю, как ты любил Даламара и Крисанию, ― голос Карамона дрогнул. ― Продолжай, братец. ― Так вот, недавно в Последнем приюте белый маг остановился. Он о чем-то долго разговаривал с твоим учеником и Крисанией, после чего они попросили Тику присмотреть за Ашей, я ведь уже говорил, что ее Аша зовут, и ушли. Сказали, что вернутся через дня два-три. Но прошло два месяца, а их все нет. ― И ты только сейчас мне об этом говоришь, ― воздух в комнате сжался до такой степени, что казалось, его можно было потрогать. ― Я не мог оставить Тику, ей скоро рожать, к тому же мы надеялись на благоразумие и храбрость Даламара. Но до нас дошли недобрые вести о драконах, подчиняющихся неведомой Синей госпоже и магах, которые вздумали встать на ее пути и погибли. ― И ты по дурости своей решил, будто я брошусь разыскивать Крисанию и Даламара, который, кстати больше мне не ученик, с ребенком на руках. ― Ты ошибаешься, он все еще твой ученик, ты ведь от него не отказывался, брат. Мне Даламар сам говорил. Они все еще любят тебя, и это твой шанс заслужить прощение. ― Мне не нужен никто, как и прежде, помнишь? И в прощении я не нуждаюсь. Забирай ребенка и возвращайся в Утеху, быть может я даже перенесу вас туда. Мне нет дела до предателей. ― Будь это так, ты не стал бы и слушать меня, брат. В тебе сильна обида. Забудь, мы все виноваты друг перед другом. Я опасаюсь, что Крисания и Даламар попали в серьезный переплет, из которого им не выбраться без твоей помощи. ― Уходи брат, я подумаю. ― Советую думать быстрее, а Ашу я оставлю здесь, она твоя дочь, хоть ты этого и не хочешь признавать. И не нужно меня перемещать, у меня есть новое изобретение Даламара, благодаря которому мы здесь и оказались так быстро. Счастливо оставаться, Рейст. Карамон исчезает, а Рейстлин, не долго думая, подхватывает девочку на руки и подобно брату также растворяется в воздухе. Ему нужно избавиться от ребенка. И единственной подходящей на роль няньки кандидатурой является Китиара.