― Рейст, очнись, очнись, ну пожалуйста, ты не можешь здесь умереть, ты нужен мне, брат, ― знакомый голос вырывает мага из небытия и он нехотя позволяет своему телу пошевелиться.
― Карамон, ― шепчут помертвевшие губы, ― ты не можешь быть здесь, все это морок, насланный Такхизис, я не поддамся ей.
― Нет, я здесь, и это не морок. Ты победил, брат, слышишь, победил, уж не знаю, что это значит, но нам пора выбираться отсюда, ― упрямо твердит назойливый, так похожий на Карамона голос.
― Нет, я не должен, я умер и не могу покинуть Бездну, ― упорствует Рейстлин.
― Нет, не умер, вот упрямец. Ты победил, слышишь, победил Темную Богиню, не уничтожил, но заставил ее отступить.
― Карамон, Рейстлин тебе не верит. Ты совершенно не так все говоришь, я бы тоже тебе не поверил, ― второй голос кажется все также не открывающему глаз магу еще более знакомым, ― что здесь делает Тассельхов? О кендере он точно не вспоминал перед гибелью.
«Кендер» ― зацепившись за это слово, маг наконец-то приоткрывает глаза и даже пробует подняться. Под его руками все тот же песок, но небо посветлело, алые всполохи виднеются лишь у края его, остальное же пространство заполнилось голубизной.
Карамон стоит на коленях, сам он все еще возлежит в весьма нелепой позе, а Тассельхов размахивает посохом Магиуса, используя опасный магический артефакт в качестве палки. Ею кендер вычерчивает на покрывающем Бездну песке одному ему понятные письмена.
― Я жив, ― Рейстлин с трудом поднимается и, проведя руками по груди и тощим ребрам, убеждается в том, что он не только жив, но еще и не ранен.
― Ты – Бог, ― словно, между прочим, сообщает Тассельхоф, ― мне Фисбен сказал. Ну, ты помнишь Фисбена? Конечно же, помнишь, мы с ним дружим, ты же знаешь? Он послал меня разыскать тебя, но ты не дослушал до конца и умчался куда-то. Всегда так поступаешь, ― обиженно произносит кендер. ― Ну, да это не важно, Фисбен нашел Карамона и я тоже нашел Карамона. Нет, сначала я нашел тебя, а потом Фисбен нашел Карамона, а потом и я.
― Помолчи, Тасс, ― громче и резче, чем обычно произносит Карамон.
Воин вглядывается в брата, пытаясь понять, что же в нем изменилось и изменилось ли что-то? Наверное, должно было, его брат стал Богом и, несмотря на неустанный лепет кендера, он все еще не может в это поверить.
«Карамон стоит у могильного камня и с недоверием и болью читает надпись: ― «Тика Маджере. 14-й год по завершению войны Копья». «Нет», ― хочется закричать воину, но вместо слов из его горла вырываются рыдания.
― О гордости, предательстве и братстве, закончена история моя. И если не посмеешь ты вмешаться, я закрываю книгу Бытия, ― Карамон замирает перед Астинусом – летописцем Великой Библиотеки Палантасса, с открытой книгой в руках. Он готов на все, лишь бы предотвратить беду.
Картина меняется. Карамон в Бездне, он заносит меч над головой брата, но тот и не думает защищаться. Воин не причиняет брату вреда, но этого и не требуется. Вот все тот же он, но с ужасом оглядывающийся назад, все еще надеясь, что заслонивший путь Богине, Рейстлин вскоре его догонит. Но нет, тело брата пронзают когти дракона, а Карамон видит это и ничего не пытаясь сделать, закрывает Врата»
Увиденное во сне не могло сбыться, тому минули все сроки, но Карамон понимает, что его брату вновь угрожает опасность и спасти его может лишь он сам. И вот он здесь, прорвавшийся сквозь воинов Китиары и непонятно откуда взявшихся темных и белых магов, по-прежнему ожидающий решения брата и готовый ему следовать.
― Я думаю, мы можем покинуть это место, ― произнеся это, Рейстлин ловким движением руки вызволяет свой посох из цепких рук кендера, и направляется к внезапно возникшему перед ним светлому огоньку.
Маг не оглядывается, он уверен в том, что брат идет за ним. А кендер? Его хранит сам Палладайн и потому беспокоиться о нем не стоит. Темная Богиня молчит, он вновь хозяин собственных мыслей, на этот раз навсегда. Рейстлин Маджере, черный маг, величайший чародей Крина и Бог Ансалона, направляется домой, туда, где его ожидают любимые. Он не будет менять этот мир, не сейчас, есть куда более важные цели. К примеру, можно озаботиться очисткой Башни Высшего Колдовства от всякого хлама, все же ребенку нужно место для игр. А потом можно посетить и собрание Конклава, говорят, там не обходится без обсуждения его персоны. Все же любопытно послушать, о чем шепчутся маги за его спиной. Наверное, нужно с Богами повидаться, но это все потом.
Размышляя об этом, Рейстлин выбирается из Бездны и после того, как мимо него проскальзывает тощая фигурка кендера, запечатывает Врата. Взору его предстает любопытнейшая картина: белые и черные маги наседают на Даламара, прикрывающего магическими щитами Крисанию с Ашей на руках и Китиару, успешно отражающую атаки Пар-Салиана. В стороне от битвы замерли темные жрецы и маги в красных мантиях.
― Что здесь происходит? ― голос не мага, но гневающегося Бога разносится над головами сражающихся, заставляя их, отступить друг от друга.
― Рейстлин, ― одновременно выдыхают Даламар и Крисания.
― Маджере, ― с ненавистью произносит Пар-Салиан.
― Не ожидала, ― нехотя признает, опустившая меч, Китиара.
Первой к магу бросается Крисания. По лицу ее струсятся слезы, но девушка безмерно рада. Теперь маг чувствует это как никогда прежде. Он верит и он счастлив. Аша нерешительно обнимает его за шею и позволяет взять на руки. Подошедший Даламар впивается в губы шалафи, не стесняясь выказывать свою привязанность при посторонних. Карамон нерешительно мнется в сторонке. Рейстлин привлекает в объятия Даламара и Крисанию, затем отпускает их и, подойдя к брату, крепко обнимает и его.
Наблюдающий за воссоединением семьи Пар-Салиан, едва ли не зеленеет. Китиара пытается притвориться пустым местом и это ей почти удается, но звонкий голос кендера разрушает ее замысел. Тассельхофу удалось найти ее меч, и теперь он без устали размахивает им, что заставляет даже самых храбрых воинов держаться от него подальше.
Внезапно, тело Рейстлина напрягается, но вместо беспокойства на лице мага расцветает улыбка. Другой, более приятный и не менее знакомый голос завладевает его вниманием.
«Я горжусь тобой, маг. Ты прошел испытание с честью. Теперь ты равен мне. Но сила накладывает на того, кто ею обладает обязательства. Помни об этом, теперь и ты отвечаешь за благополучие этого мира. Я рад»
Палладайн смолкает и вконец позеленевший Пар-Салиан подходит к Рейстлину, чтобы попросить прощение за нападение на его родных. Но Богу нет дела до какого-то волшебника и его планов, и он великодушно позволяет магам удалиться. Незаметно исчезают и сопровождающие Китиару жрецы. Сестра также предпочитает не задерживаться. О прощении она не просит, она совершила ошибку, поставила не на того и все потеряла. Что ж, в следующий раз будет умнее.
― Домой, ― произносит маг, ― и они вмиг оказываются на пороге Последнего приюта.
На этот раз все, как надо. Навстречу Карамону выбегает сияющая от радости Тика. Из-за ее пышной юбки показываются черноволосые головы сыновей. Воин подхватывает мальчишек на руки и кружит. Рейстлин сжимает руку Крисании и решительно переступает порог. Он – дома и ничто в мире не в силах этого изменить.
***
На опустевшей поляне остается одинокий кендер. Тассельхов оглядывается по сторонам, хлопает себя по макушке и тоже исчезает.
"Фисбену может понадобиться утерянное им устройство. Как же хорошо, что Тасс его нашел"
***
― Бертрем, подай мне чистую книгу. Она там ― на полке позади тебя, ― Астинус с сожалением наблюдает за тем, как несколько недель его трудов пожирает пламя.
"Опять этот Маджере все перепутал. Закончена история моя…, как же, рано радовался. Так, запишем: И стал Бог Маджере первым из Богов Крина, который обитал среди смертных в истинном своем обличье…"
