Хранитель

Лихолесье, 23:34 Жарко. Нестерпимо хочется пить, а тошнота подкатывает к горлу всё чаще. Душно. Кляп во рту мешает дышать. Бильбо вновь пытается пошевелить руками - тщетно. Грубые веревки впиваются в нежную кожу запястий, причиняя боль. Спасение меж тем находится до обидного близко - только руку в карман просунь. Только вот в данной ситуации это становится сделать практически невозможно. Прятать кольцо во внутренний карман пиджака было стратегической ошибкой, которой, по всем законам подлости, тут же воспользовалась судьба. О, Эру, хоть бы получилось достать!.. Её рывком поднимают на ноги, схватив за ворот рубашки, заставляя девушку замереть от страха. Держащий её орк скалится и рычит что-то на своем языке, отчего у Бильбо по спине пробегает табун мурашек. Она не понимает слов, но почему-то знает, что говорит он о ней. Видимо, орк что-то замечает, так как оскал его становится еще шире. - Страшно? - Он переходит на всеобщий. Страшно ли ей? Да, ей страшно. Она не боец и не воин, даже, чёрт возьми, не вор. Она всего лишь маленькая хоббитка, опрометчиво решившая пуститься в столь опасное путешествие. Естественно, она боялась. Боялась, когда пробиралась мимо троллей. Боялась, когда первый раз билась с орками. Боялась, когда встретила то странное существо в пещерах Мглистых гор - Голлума. Боялась даже тогда, когда с мечом наперевес бежала защищать Торина. Но тогда это был другой страх: Бильбо понимала, что её судьба и судьба доверившихся ей товарищей целиком и полностью зависит от неё, поэтому отчаянно за неё боролась. Но сейчас, когда рука орка держит её шиворот, страх совершенно иной: липкий, всеохватывающий. Безысходный. Поэтому и страшно ей сейчас как никогда. Орк медленно подносит нож к её лицу. Сталь касается виска, движется вниз по щеке, затем - к шее. - Сейчас я слегка подправлю твое личико, - остриё ножа упирается в кожу чуть сильнее. - Хотя такую смазливую мордашку даже резать жалко. Её опять бросают на землю. Боль в заломанных руках выбивает из легких воздух, заставляя её тихо застонать в кляп. Орк замечает это и усмехается. Ему нравится причинять боль другим, нравится видеть чужие страдания, слышать вопли... А еще ему очень нравится человеческое мясо. А у этой девчушки оно должно быть потрясающее на вкус. Такое нежное, сладкое, сочное... - Сначала я отрежу тебе левое ухо, - продолжает вещать орк, больно схватив её за волосы. - Потом - вырежу ноздри и располосую щёки. А затем я выколю тебе глаз... - Он задумывается на мгновенье. - Правый глаз. Её грубо хватают за лицо, вытаскивают кляп и с силой давят на челюсти, заставляя открыть рот. Девушка пытается сопротивляться, но пальцы грубо сминают сопротивление, проникают внутрь, хватают язык и больно оттягивают. - Можно было бы отрезать тебе ещё и язык, - задумчиво говорит орк, а затем добавляет огорченно: - но тогда ты не сможешь кричать. Подонок всем весом придавливает Бильбо к земле, не давая пошевелиться. Руки его блуждают по телу девушки, одна находит ворот рубашки, дёргает. Ткань, не выдержав подобного надругательства, трещит и рвется. В нос ударяет тошнотворная смесь из запахов ни разу не мытого тела и псины, и от этого мутит еще больше. - Знаешь, что будет дальше? После того, как я как следует поработаю над твоей мордашкой? - Он нагибается над самым ухом девушки, обжигая своим дыханием кожу. Нож, опять появившись в его руке, принимается вырисовывать на щеке какие-то узоры, пока не причиняя вреда. Пока. - Через несколько дней мы прибудем в крепость, где ими, - кивок в сторону пытающихся высвободиться гномов, - займутся другие. А тебя пустят по кругу, так как для дела ты не подойдешь. Сталь прокалывает кожу щеки... Главарь, до этого молча наблюдавший за ситуацией, что-то коротко бросает её мучителю, в результате чего тот останавливается и что-то зло рычит в ответ. Остальные орки не вмешиваются, лишь наблюдая за спорщиками с каким-то малопонятным ехидством. Увлеченные зрелищем, они даже на какое-то время забывают о хоббитке. Вот он, шанс!.. Саднит порезанная щека, а руки всё ещё пульсируют дикой болью, не давая сосредоточиться, но она продолжает осторожно вытаскивать кольцо из кармана. Еще чуть-чуть... Давай же, падай!.. - Что это ты делаешь? - нос грубого сапога бьёт точно под ребра, выбивая из легких последний кислород. От боли слезы наворачиваются на глаза, и Бильбо падает, задыхаясь и кашляя. Кольцо так и остается лежать в кармане, не в силах помочь хозяйке. Мычат и вырываются гномы, варги настороженно вскидывают головы и внюхиваются в воздух. Что-то беспокоит их, заставляя глухо ворчать и ворочаться на своих местах. Удар. Еще один. Орк бьёт сильно, но практически не целясь, словно вымещая на маленьком тельце всю злобу своей темной душонки. Бильбо вся сжимается, не в силах даже закрыться от ударов руками. Слезы текут по щекам неконтролируемым ручьем, хочется кричать навзрыд, но из горла вырываются только стоны и хрипы. Отчаяние охватывает сознание девушки. Бесполезно. Они погибнут здесь, одни в этом проклятом лесу, так и не достигнув своей цели. Их просто убьют, если не сделают что-то гораздо хуже. Ничто и никто их не спасёт... За спиной орка что-то мелькает: на сотую долю секунды темноту разрезает два красных росчерка, а затем... Руки орка, словно в замедленной съемке, отделяются от тела, падая на землю бесполезными обрубками. Кажется, что даже листья перестают шуршать на мгновенье, прежде чем тишину леса разрывает душераздирающий вопль: - А-А-А-А-А-А-А!.. Еще один красный росчерк обрывает крик, и теперь на землю падает голова. Скоро её примеру следует остальное тело, и Бильбо наконец может разглядеть причину смерти орка. Тьма в этом месте словно сгущается, становиться плотной и осязаемой, вырисовывая очертания человеческой фигуры. Два клинка в руках горят темно-красным, практически багровым огнем, но фигура словно не замечает этого, продолжая неподвижно стоять на месте. Внезапно раздается тихое поскуливание, переходящее в самый настоящий визг: варги, словно какие-то плешивые собачонки, поджимают хвосты и пятятся, а затем и вовсе припускают в лес. Они раньше других понимают о смене ролей в спектакле и решают поскорее убраться со сцены. Ибо как только Тьма поднимает голову, те, кто были хищниками, в один миг становятся жертвами... Последующие несколько минут Бэггинс помнит весьма смутно: лишь крики, булькающее хрипы и рычание, которые еще долго будут преследовать её в ночных кошмарах. А еще - кровь. Реки крови. Тьма рычит, словно зверь, сорвавшийся с цепи. Глаза во мраке леса пылают лютой ненавистью. Будто там, внутри этой Тьмы, горит демоническое пламя. Яркое, жгучее и агрессивное. И сейчас этот выпущенный на волю демон носился по поляне, потрясая порванной цепью. Ножи с фантастической скоростью мелькали в пространстве, собирая свою кровавую жатву и образовывая вокруг страшный театр смерти. Актеры же на сцене долго не задерживались: отыграв свою часть, они спешно покидали мир живых, с ужасающими криками раскидывая части своих тел окрест. Бильбо до боли стискивает веки, чтобы не видеть всего этого ужаса. Это частично спасает, но вот от звуков также просто отрешиться не получается. Крики. Вопли. Предсмертные хрипы. Кажется, что конца им не будет уже никогда, но... Бойня заканчивается также внезапно, как и началась, и на смену крикам приходит абсолютная тишина. Но эта угнетающая, напряженная, мертвая тишина оказывается еще более устрашающей. Проходит несколько минут, прежде чем Бильбо решается, наконец, открыть глаза. Картина открывается поистине ужасающая: по всей поляне в полнейшем хаосе лежат тела, сейчас больше напоминающие фарш из костей и плоти. Несколько находятся у самого края поляны - видимо, орки хотели попытаться спастись бегством, но смерть настигла их быстрее, чем они успели скрыться за стеной деревьев. Стон. Протяжный, больше похожий на поскуливание. Бильбо вздрагивает от неожиданности и отвлекается на мгновенье, упуская Тьму из вида. Неужели кто-то смог выжить в этой мясорубке? Звук привлекает внимание не только Бэггинтс. Фигура оборачивается резким, рваным движением, устремляя сначала на раненного, а затем и на хоббитку взгляд серых глаз. Когда Бильбо поднимает взгляд, она стоит в нескольких шагах, держа в руке хищно поблёскивающий нож. Тьма нагнулась над Бильбо. Два глаза, казалось, сверкали в тени капюшона безумным огнём. Внутри девушки всё сжимается в тугой узел. Опять этот взгляд! Опять этот, полный холодной ярости, взгляд!!! Сама того не замечая, хоббитка начала отползать от этого куска тьмы, пока спиной не уперлась во что-то твёрдое. Как она поняла немного позже, этим "чем-то" было дерево. - Не... не подходи... - слова, едва слышимые даже самой Бильбо, сорвались с губ. Слишком тихо, чтобы её кто-нибудь услышал. Слишком тихо, чтобы обратить внимание. Слишком тихо, чтобы остановить... Но её услышали. Пламя ярости в смотрящих на хоббитку глазах неожиданно потухло, взгляд стал более осмысленным. А затем Тьма заговорила: - Спокойно, Маша, я Дубровский. - немного хрипловатый, но такой знакомый голос разрезал мертвую - подходящее определение, не правда ли? - тишину леса. Фигура протянула руку - Бильбо отпрянула. - Да успокойся ты, я это. POV Лео Кровь. Кровь везде: на деревьях, траве, даже на гномах. Запах её витает в воздухе, дразня так некстати обострившееся обоняние. Кровь... Восхитительно. Но больше всего крови на мне. Чужой крови. Каждый квадратный сантиметр ткани пропитан этой липкой темной субстанцией. Пальцы скользкие - и от этого еще противнее. Бушующий по всему телу жидкий огонь постепенно утихает, стекаясь в районе сердца и теперь едва пульсируя. В теле же остаётся необычайное чувство легкости и... Всё сознание накрывает какое-то звенящее чувство щенячьего восторга, заполняет и несёт, кружа голову. Хочется упасть на землю, кататься по ней, смеяться и творить всякую невыеблевую хрень. Хочется принять свою вторую форму и взмыть над деревьями, парить там, в небесах... и одновременно упасть на землю тюленем - ноги подкашиваются и дрожат от напряжения. Хочется пить эти ощущения, пропускать их через себя, захлебнуться ими, сойти с ума от переполняющих сознание эмоций... Но больше всего хочется найти ещё орков. Или пауков. Да хоть эльфов. Неважно кого, главное - найти. Найти - и рвать, рвать, рвать... Внезапный скулеж сзади отвлекает. Повернувшись на звук, замечаю сжавшуюся на земле фигурку хоббитки ( почему-то мне показалось, что так будет правильнее ), про которую я успела порядком забыть, и скрючившегося поскуливающего орка, который, словно жук булавкой, был приколот к дереву каким-то копьем. Надо думать, своим же. Так, ладно, с этим я попозже разберусь - всё равно никуда не денется. А вот остальных надо бы развязать. Варги разбежались. Какая неприятная неприятность. Быстрым, но каким-то неуклюжим - ноги всё ещё не держат, - движением перемещаюсь ближе к хоббитке, удобнее перехватывая нож. С руками, кстати, ситуация оказалась не лучше, чем с нижними конечностями: они у меня дрожали так, словно я только что вышла из продолжительного запоя. - Не... Не подходи... Что? Шепот повторяется. Не подходить? Но... почему? Стоит поймать взгляд Бильбо, ответ приходит сам собой. Захотелось хорошенько треснуть себя по лбу чем-нибудь тяжелым и таким же, как я, тупым, но удержалась - не время и не место. Ехарный бабай, да она ж тебя боится! Смотрит вон, как кролик на удава, и трясётся вся! Конечно, устроила тут кровавую баню с летающими во все стороны кишками... Мда-а-а... - Спокойно, Маша, я Дубровский, - почему-то сказала я, протягивая к ней руку. Хоббитка отпрянула, как от огня. - Да успокойся ты, я это. Она никак не реагирует на мою реплику, продолжая, как заведенная, шептать эти два слова. Не подходи. Не подходи. Не подходи... Более того, брошенная полушутливым тоном фраза производит абсолютно обратный эффект: у хоббитки, похоже, начинается истерика. Стоит мне только шелохнуться - она вжимается в ствол, словно желая стать с ним одним целым, утыкается лицом в колени и уже не шепчет - кричит: - Не подходи! Не подходи! Не подходи!.. Ноги не выдерживают и подкашиваются. Упав на колени, притягиваю рыдающую девушку к себе. Бильбо брыкается, пытается вырваться из кольца рук и ни на секунду не прекращает кричать: - Не подходи! Не подходи!.. Я не умела успокаивать. От слова «совершенно». Ведь это никогда не входило в ряд моих обязанностей. Более того, меня нервировали чужие слезы и люди, всем своим видом показывающие, как им плохо. Меня раздражали эти жалостливые взгляды, так и просящие, чтобы их пожалели. Меня раздражали чужие прикосновения, особенно если касались без разрешения, каждый раз вызывая в душе жгучее желание отбить чужие конечности. Но сейчас, прижимая к груди это маленькое плачущее создание, я испытываю какое-то острое чувство вины перед ней. И не могу остаться в стороне. Поздравляю, Лун. Тебе удалось стать её ночным кошмаром. Я плотней прижимаю Бильбо к себе, шепча что-то успокаивающее на ухо. Каким-то образом Бильбо всё-таки удается заехать мне по больной коленке, но на этом всё и заканчивается. Тело её всё ещё бьёт крупная дрожь, но она уже не пытается вырваться и не кричит, лицом уткнувшись мне в грудь и тихо всхлипывая. - Тс-с-с, успокойся, - говорю я как можно мягче. Рука сама собой поднимается, чтобы погладить её по голове, но в последний момент я отдергиваю её. Кровь. Отвратительно. Так мы сидим ещё некоторое время, после чего я отстраняюсь и окидываю её взглядом. Рубашка порвана, множество ссадин, среди которых - свежий, но уже едва кровоточащий порез на щеке. Девочка, да я, оказывается, вовремя появилась. - Вот так, хорошо. Бильбо, мне очень нужна твоя помощь. Ты ведь поможешь мне? Девушка неуверенно кивает. - Вот и ладушки. - Протягиваю ей нож. - Это чтобы разрезать веревки, - поспешила объяснить я, опять увидя страх в ее глазах. Вообще-то я могла отлично справиться и сама - сжечь путы не составляло особого труда, но... Черт, это нужно больше ей, чем мне. Поколебавшись несколько секунд, она всё же протянула руку и взялась за рукоять. Янь никак не отреагировал на временную смену хозяина, чему я, честно говоря, была рада: выебонов ножей мне здесь только и не хватало. Проводив Бильбо взглядом до ближайшего гнома, встала сама и на уже окрепших ногах поплелась к орку. Надо сказать, что пришпилила я его с хирургической точностью: никакие важные вены или артерии, похоже, задеты на были, да и кровопотеря оказалась не такой большой, как предполагалось. Действительно, как жука булавкой. - Значит так, мразь, - присела на корточки рядом с орком, обращаясь к нему на темном, дабы свести риск подслушивания к минимуму. - Надеюсь, обойдемся без прелюдий. Я задаю вопрос, ты на него отвечаешь. Не отвечаешь - в твоем теле появляется несколько новых дырок. Всё понятно? Орк оскалился, а затем разразился витиеватой матерной тирадой, подробно разъясняющей, кто я, кто мои товарищи, что с нами сделают его собратья, когда найдут, а также подробно описывающая лично мою родословную до пятого колена с обоих сторон. Поначалу это было интересно. Что уж говорить, особо закрученные эпитеты я даже старалась запоминать, но где-то на третьей минуте, когда орк начал повторяться, мне наскучило. Резко схватить за горло и сжать пальцы, чувствуя, как скачками пульсирует кровь в венах уебка. - Слушай сюда, - надавить, вбить его голову в землю, растянув губы в улыбке. - Как ты уже, наверное, понял, я без проблем могу убить тебя, глазом не моргнув, и единственное, что меня пока удерживает от этого - информация, которую ты можешь мне предоставить. А теперь у тебя есть несколько вариантов действий: ты можешь просто ответить на все мои вопросы, получив в награду за это легкую смерть, либо можешь дальше слать меня на хуй и молчать, но тогда наше с тобой общение затянется надолго, это я тебе обещаю. Ну так как, что выбираешь? Слегка разжала пальцы, давая орку возможность ответить. - Я лично вырву твой язык и подвешу за ребра, как только... Так, понятно, конструктивного диалога не получится. Что ж... - Ну и ладушки. Встала на ноги и стала бродить по поляне, будто потеряв к орку всякий интерес. На глаза попалась рука, сжимающая древко копья. Брезгливо отпинав отрубленную конечность подальше, подняла оное с земли и, удовлетворившись остротой, продолжила поиски дальше. Краем глаза заметила, что Бильбо закончила с освобождением гномов, и теперь все они молча наблюдают за моими действиями. Орк также не сводил с меня напряженного взгляда, злобно ругаясь и не понятно на что рассчитывая. Должно быть, и правда надеялся на спасение, иначе не вел бы себя так вызывающе-агрессивно. Собрав таким образом около десятка копей, взяла их в охапку и потопала обратно к орку. И тут меня накрыло. В голове сами собой появились слова одной песни, из-за чего губы начали растягиваться в идиотской улыбке. А муха тоже вертолет, Но без коробки передач, А по стене ползет пельмень... До этого буквально плюющийся ядом орк замолкает, так и не закончив очередное ругательство. Зрачки его расширяются, а на вмиг побледневшем лице появляется паника. Орк напуган, сильно напуган. Я вижу это по его метающемуся взгляду, по проступившей на лбу испарине, по учащенному дыханию и бешено колотящемуся сердцу. Стук последнего, кажется, слышно по всему лесу. А я продолжаю идти прямиком к нему, весело улыбаясь и бормоча под нос: А муха тоже вертолет Но без коробки передач... - Что ты собираешься делать? - И все коленки в... Что? - оборачиваюсь, не до конца расслышав вопрос. Торин серьезен, как никогда до этого. Рука напряженно сжимает рукоять Оркриста, острие которого, хоть и смотрит в землю, всё-таки направлено в мою сторону. Остальные не менее напряжены - это можно понять по скованным, выжидающим позам и тому, как нервно они сжимают и разжимают пальцы, держа ладони на рукоятях своего оружия. - Что. Ты. Собираешься. Делать. - чеканит он каждое слово, не сводя с меня пристального взгляда. - Ах, это, - перевожу взгляд на копья в моих руках. - Всего лишь хочу выяснить у нашего товарища, - кивок в сторону орка, - для чего вы им понадобились. Уже практически дошла до пациента, как вдруг за спиной раздается голос хоббитки: - Ты будешь его убивать? - по-детски наивный вопрос, отвечать на который, честно говоря, не очень-то хотелось. Да и стоило ли? Убивать... Страшное слово. Даже страшнее, чем "умирать". - Ну что, будем беседовать, или ты всё ещё предпочитаешь слать меня на хуй? - спрашиваю я на темном, свалив свою ношу на землю рядом с орком. Я думаю, ответ был очевиден. Последующие несколько минут мне подробно отвечали на все заданные вопросы. Пожалуй, даже слишком подробно. Удалось выяснить расположение входов и выходов крепости, количество постов охраны и приблизительное время смен караулов, а также ближайшие планы на будущее: на днях по срочному вызову Господина - именно так они величали Саурона, - в крепость прибыл Азог, но на долго он там не задержался, отчалив в этот же день в неизвестном направлении. Назревала серьезная битва. И к этому битве готовились. На вопрос, каким образом, он ответил что-то невнятное про живых мертвецов. Вот я сейчас серьезно. Попытка выяснить подробности ничего не принесла: Зонг - так звали моего собеседника, - об этом знал немного и лишь потому, что входил в состав отряда доставки. А именно, доставлял в Дол Гулдур отловленных пауками эльфов и людей. Про Ллос ситуация складывалась аналогичная: он просто знал, что она есть, но ни то, как появилась, ни чем занималась было ему не ведомо. Возможно, что-то мог знать их главаря, но ответить он сейчас не мог - частями валялся где-то на поляне. Жаль. Я все это время сидела рядом, задумчиво отковыривая от рук уже успевшую присохнуть кровь. Убивать его не хотелось - накрывшая не так давно эйфория бесследно исчезла, оставив от себя лишь острое желание смыть с себя всю эту гадость. Да и был высок шанс того, что этот чибрик окочурится раньше, чем его кто-нибудь найдет. Но риск обратного всё-таки присутствовал, поэтому... Вытирая о листья клинки, безо всякого выражения подумала, что убийство не вызывает никакого трепета в душе. Вот абсолютно. Неужели, настолько привыкла? Немного покатав в голове эту мысль, решила для себя, что Красная книга без этих экземпляров легко обойдется, так как назвать данных мразей лестнее, чем "животные" у меня просто язык не поворачивался. Да простит меня Дарвин. Аминь. - Нам пора, - сухо бросаю я отряду, вставая на ноги.

***

Пауки появились одновременно и с нескольких сторон. Трое выскочило впереди, ещё трое оказалось позади, преграждая пути к отступлению. Как я умудрилась их не заметить, для меня так и осталось загадкой. Размер арахнидов меня впечатлил - каждый был с хорошего беорновского пони. Впрочем, габариты ничуть не помешали им молниеносно и практически бесшумно(!!!) напасть на нас. Будь на моем месте кто-нибудь другой, то вряд ли успел отреагировать должным образом. Сама же я избежала удара по чистой случайности: за несколько секунд до появления пауков мой датчик опасности ( читайте: задница ) очень непрозрачно намекнул, что надо бы быть на чеку. А ошибался он крайне редко. Как бы то ни было, жвалы первого паука лишь рассекли воздух в том месте, где секунду назад находился мой бок. Свист разрезаемого воздуха, удар - топор Двалина раскраивает насекомому голову. Двоих отправляют в небытие Бофур и Торин, ещё троих - я, Фили и Нори. Но на этом наши злоключения не заканчиваются, нет. Пауки прут каким-то нескончаемым потоком, заставляя нас буквально вертеться волчком. Сама того не замечая, я значительно отдаляюсь от отряда, пытаясь вырваться из оцепления. Эти твари словно только этого и ждут: близнаходящиеся арахниды оставляют в покое гномов, полностью переключив внимание на меня, и пытаются сбить, подмять, задавить количеством... Я уже начинаю скакать по спинам пауков, когда слух мой улавливает какой-то странный звук, больше всего похожий на... Рог! Вашу ж мать. Звук повторяться вновь, укрепляя мою уверенность в том, что это точно рог. И не просто рог, а рог эльфийский. Паук, на спине которого я в данный момент стояла, заволок меня в какие-то дебри, где меня радушно встретили ещё три его собрата. Столь короткая встреча заставляет меня начать сомневаться в том, что пауки мне нравятся, не в обиду Атому это будет сказано. Всё-таки, сука, как быстро может меняться мнение о чём либо, когда это что-либо пытается тебя сожрать. В мою сторону никто не прорывается - либо просто не заметили, либо у самих задницы горят. Пора. Другого случая может не представиться. Быстро ныряю в заросли и бегу в противоположном от отряда направлении. То и дело приходится подпрыгивать, нагибаться и изворачиваться, чтобы не зацепиться за какую-нибудь ветку или корягу, которых здесь - тьма-тьмущая. Стена деревьев расступается, и я выскакиваю на... Тропа! Повезло, так повезло! Так, сейчас надо бы уйти немного вглубь и определить направление... - Лео! Лео, постой! Меня хватают за руку и чуть ли не виснут на ней, желая остановить. Пытаюсь вырваться, но маленькие руки на удивление крепко держатся за ткань. Приходится остановиться. - Ты что... Уходишь? Разворачиваюсь в сторону хоббитки. Как же хотелось уйти незамеченной, раствориться в окружающем лесу, словно и не было меня никогда... Хотелось. Но не получилось. - Ты... бросаешь... нас?.. Голос ее дрожит, а взгляд полон неуверенности. - Лео. - Повторяет она. - Лео... Ответь. Ответь? Хех, боюсь, дорогая моя, тебе не понравится мой ответ. Она опять пытается прочитать что-то на моем лице. Тень надежды - отчаянной, неоправданной, но такой желанной надежды - мелькает у неё в глазах. Что ж, раз ты так этого хочешь, я отвечу. Медленно, но настойчиво тяну руку на себя, освобождая рукав из хватки. Не всем надеждам суждено оправдаться. - Мне жаль, Бильбо. Правда жаль. Врать - плохо. Врать - грех. Именно так каждому твердят в детстве, часто буквально вколачивая нам в голову эту незамысловатую мораль. И сами же ломают её, осознанно или неосознанно. Люди врут, просто каждый делает это по-разному: один - ради своей выгоды или ради себя, другой - ради других, а третий - просто так, как бы смешно и парадоксально это не звучало. Все мы целиком и полностью погрязли в этом грехе, и всё тонем, тонем в нем, не делая ровным счетом ничего, чтобы хоть как-то выбраться из этой выгребной ямы. Да и зачем, собственно, нам это делать? - Возвращайся к остальным, в этом лесу легко заблудиться. Она молчит, опуская руку и отходя на шаг, всё ещё неверяще смотря на меня. Как и ожидалось. Что ж, ответить я ответила, так что могу преспокойно отчаливать по делам. Чау, мадама. Когда же я поворачиваюсь, чтобы уйти, то слышу: - Ты бросаешь нас. - Она не истерит, не плачет, не умоляет остаться и даже не проклинает меня самыми последними словами. Бильбо говорит эти три слова совершенно спокойно. Только вот голос её больше не дрожит. Вместо этого он звенит сталью и наполнен разочарованием. Совершенно непривычно слышать его таким. - Я вернусь, если выживу, - опять вру я, сама не знаю, зачем. Это происходит как-то машинально, само собой. В который раз ты вот так вот врёшь человеку, даешь ему ложные надежды, заведомо зная, что каждое твое слово - фальшь? А главное - для чего?.. Хм, ложь во спасение?.. Чушь какая. Ложь, какой и во имя чего бы она ни была, все равно остается ложью. Не желая более медлить, я одним плавным движением перемещаюсь в сторону от тропинки. В следующую секунду от глаз хоббитки - а я затылком ощущала на себе её взгляд, - меня скрывают деревья. И всё-таки мне бы было более понятно, если бы она меня обматерила или устроила скандал. Да что тут говорить, я бы сама такую мразоту, коей показала себя, обматерила. А так... даже как-то нелогично. Ладно, спишем всё на эмоциональные потрясения - всё-таки девчонке сегодня сильно досталось... Так, стоп! С каких пор ты воспринимаешь её, как какую-то школоту, когда ей, по факту, около пятидесяти? Да она старше тебя раза в три! Так почему я, блядь, чувствую себя какой-то старой, древней... ящерицей? Хм, интересно... Надо будет поговорить с Вардой на этот счёт... Около пяти минут я бежала в полнейшей тишине, прерываемой лишь моим дыханием да тихим шелестом листвы под ногами. Атом сидит на плече и изредка ворочает головой, словно пытаясь запомнить дорогу. Молчит. Молчу и я, стараясь не упустить из вида идущую по правую руку тропу. Если мы правильно определили направление, то через три-четыре часа я выйду из леса, если же нет... Что ж, если же нет, то тогда мы оба - топографические кретины, раз с помощью карты и солнца не смогли справиться с такой элементарной задачей. Что же ты делаешь, Лун?! - На этот раз я даже не обращаю внимание на боль, продолжая бежать. Разве что, запинаюсь немного, когда в голову врывается голос Кольца. Ухожу. Ухожу. Вот так, просто разворачиваюсь и ухожу. Неужели из моего диалога с хоббиткой не понятно? Но ты не можешь, не можешь их бросить! Они же твои друзья! - Кольцо срывается на крик. Это раздражает. Я говорила это раньше, так вот, повторюсь: они мне не друзья. И никогда ими не были. - На этот раз я даже не подумала соврать. Я им никто. Они мне никто. Мы ничего друг другу не обязаны. Ну, почти ничего. Все-таки я стараюсь выполнять условия сделки, если они не противоречат моим целям. Но сейчас-то цели другие. Пусть так! Но ты обещала помочь им! Обещала!!! Они верили тебе! ОНА верила!!! Значит они - идиоты, раз верят совершенно незнакомому человеку! - не выдерживаю, срываюсь. Ненавижу, когда на меня орут. На секунду показалось даже, что голос в голове в страхе отшатнулся. - Раз так и не поняли, кто я такая, и что мне нельзя, НЕЛЬЗЯ доверять!!! Но они, блядь, словно дети малые, поверили, совершили эту ошибку! А за ошибки, как известно, надо платить. - добавила я уже более спокойно. Голова до этого, казалось, успокоившаяся, вновь начала нестерпимо болеть. - Поэтому я манипулировала ими ради собственных целей, беззастенчиво ими пользовалась. Также как и пользуюсь всеми. Просто такой уж я уродилась. Я не могу не быть тем, кто я есть. Я не могу измениться, даже если бы захотела. А знаешь что? - Усмехнулась, словно он мог видеть моё лицо. - А я и не хочу. Эгоизм гарантирует мое выживание, а кроме него меня ничего не заботит. Ты искушаешь судьбу каждый раз, когда встречаешь кого-то нового. После большинства таких встреч ты останешься в порядке... Хех, иногда даже в выигрыше. Но есть люди вроде меня. Большую часть времени не я виновата... Кажется, своими словами я ошарашила его. По крайней мере, именно этим я объясняла напряженную тишину у себя в голове. Часто слова ранят лучше любого оружия. Этих должно хватить, чтобы от меня отвернулись раз и навсегда. Пусть после этого он будет считать меня последней мразью, но зато больше не будет предлагать уничтожить Кольцо. Ведь кто, в самом деле, доверит мощнейший артефакт мира твари, которая без зазрений совести оставила своих товарищей на произвол судьбы, так ведь? Хех... Мразь, тварь... Любишь же ты себя. Мне... Мне жаль, что я так ошибался в тебе, - наконец после продолжительной паузы выдает он. - Что считал тебя достойным человеком. Что ж, ведьмак, не буду тебя больше беспокоить. Прощай. Едва удержалась, чтобы не засмеяться в голос. Как предсказуемо! Как, всё-таки, быстро меняется мнение людей о тебе, стоит хоть один раз поступить так, как считаешь правильным ТЫ! ТЫ, блядь, а не кто-то другой!!! Впрочем, плевать на то, что они будут думать. Моя цель - не дать истории поменяться и устранить демонессу. Поэтому и этот чертов артефакт будет уничтожен тогда и только тогда, когда это должно произойти, и только теми, кто это должен будет сделать. И желательно, чтобы меня здесь в этот момент и близко не было. Зло должны побеждать герои, верно? Этакие благородные рыцари в сияющих латах, обязательно с верным скакуном и мечом-кладенцом, который во чтобы это ни стало решает спасти принцессу. Естественно, убив при этом дракона и зажив со спасенной долго и счастливо. И будут потом этого героя воспевать в песнях, слагать легенды о его подвигах и рассказывать детям сказки. А дети будут слушать. Слушать, а затем мечтать, представляя себя на месте главных персонажей: мальчики будут рыцарями, естественно, благородными, добрыми, сильными и бесстрашными; девочки - принцессами, заточенными в башне с драконом, красивыми, добрыми и мудрыми. А еще свято верящими, что рыцарь - тот, единственный, что предназначен им судьбой, - обязательно их спасет. И они будут любить друг друга, и будет у них много детей, а умрут они - иначе и быть не может! - в один день. На последней мысли мне опять стало весело. Даже в этом плане я смогла отличиться. И когда остальные девочки представляли себя принцессами, я представляла себя... Кем бы вы думали? Нет, не героем. Не рыцарем в сияющих латах, творящим добро и приносящим справедливость. Я представляла себя драконом. Драконом, не похищающим никаких принцесс, - на хрен они мне надо? - а тихо живущим в своей башне. Не против героев, но и не за них. Этакий серый ферзь на шахматной доске. Что ж, невероятное стечение обстоятельств, не правда ли? Только вот последнее время из меня отчаянно хотят сделать именно героя, даже не удосужившись узнать мое мнение на этот счет.И упускаю из-за этого один важный - я бы даже сказала, важнейший, - момент. Я не герой, никогда им не была и, скорей всего, не буду. По крайней мере, быть им я точно не собираюсь. Герои... слабы. Слабы в своей зависимости от общества. Слабы в своей морали: приходится быть благородным и справедливым АБСОЛЮТНО со всеми, даже с врагами. Которые, к слову, могут быть последними подонками. Но хуже всего то, что против них может выступить ими же так горячо оберегаемое общество. Лишь потому, что они... другие. Не такие, как они сами. Такие все честные, благородные, снисходительные. Справедливые. Многие, очень многие на самом деле не готовы принять тот факт, что кто-то может быть лучше них - ведь это ущемляет нашу человеческую гордость, заставляет стараться стать лучше, часто - лезть по головам, дабы достичь своей цели. Но последнее, на самом-то деле, происходит не так часто, как принято считать. Но и не так редко, как хотелось бы. Определенный процент головотяпов существует в любом обществе и в любое время. Так уж повелось, и изменить что-то вряд ли получится. Да... И именно поэтому мирам нужны герои. Люди - или же нелюди, - способные обратить свою слабость в силу для других. Способные зажечь этот светлый огонек силы в сердцах и заставить его пылать, побуждая людей не просто хотеть, БЫТЬ лучше. Быть честнее, благороднее, снисходительнее. Справедливее. А это, на самом-то деле, очень сложно. Я не герой, и прекрасно понимаю это. И вместо сияющих лат на мне уже порядком потрепанная куртка, вместо верного скакуна - собственные ноги ( которые ты сейчас блядь, переломаешь, если не перестанешь философствовать! ) да робот-паук на плече, а вместо меча-кладенца - два ножа на поясе. Дракону не нужны принцессы. Дракон хочет вернуться в свою башню. Конец POV Лео -------------------------------------- У Лун биполярОчка. Или биполяр очка, до конца еще не ясно... Ну сами посудите: сначала до усрачки напугала, потом сидела валерьянкой отпаивала успокаивала, чуть ли не на руках баюкала, а потом включила режим "беспринципная сука" и свалила, ударившись в философию. И на всё это понадобилось на более двух часов.