Завтра ты будешь взрослой

На часах уже девять вечера. Лагуна только вернулась с работы. Скоро выходные, она могла бы их ждать, но она обычно и свободные дни использует с пользой, а не для отдыха. Поэтому сейчас она ждёт прихода местной знаменитости. Правда, популярность Паолы несколько упала в последние месяцы — дело раскрыли, никаких загадок не осталось, тема сексуального рабства приелась. Паола должна быть счастлива — на неё больше не тыкают пальцем, не пялятся во все глаза. Видимо, из-за этого девчонке и стало скучно, и она решила докапываться до неё. А ведь Лагуна уже успела решить, что весь кошмар остался в прошлом. Так и было. До недавнего времени. И вот теперь она пришла с работы и готовит ужин для сумасшедшей мелкой девки. Очень настойчивой мелкой девки. Она бы отказалась, но, зная Паолу, это создало бы ещё больше проблем. Остальные возможные причины Лагуна старается прятать в самом дальнем уголке сознания. Она наконец-то слышит звонок в дверь и идёт открывать, не забыв выключить плиту. И почему она согласилась встречаться дома? Могла бы предложить какое-нибудь кафе или отель на худой конец. Ну да, отель. Ещё не хватало, чтобы её, главного полицейского в городе, засняли в компании скандально известной девочки в отеле. Лучше уж они разберутся со всем здесь — Лагуна до сих пор с содроганием вспоминает статейки местного журналиста Лало Руиса. Её карьера уже достаточно пострадала. — Не поздновато ли для визитов? Твоя мать тебя отпустила? — дело закрыто, она дома и больше не видит смысла играть с девчонкой в вежливость. Да и какая вежливость? Эта дрянь, можно сказать, её изнасиловала. Если бы ещё это вызвало исключительно однозначные чувства у самой Лагуны... Нет, она не будет думать, как трахалась на рабочем столе с пострадавшей малолеткой. Что стало гораздо сложнее, с тех пор как она услышала знакомый голос в трубке посреди ночи. — Я сказала, что поеду к Маркусу, — Паола проходит в дом, не дожидаясь приглашения. Приглашения им уже не нужны. Лагуна тоже хорошенько приложила бы её головой об стену без всяких приглашений. — Я отпустила Башира и взяла такси. Никто не знает, что я здесь, если ты об этом волнуешься, — она протягивает Лагуне какую-то коробку. Кажется, с тортом или пирогом. — А что ты скажешь Маркусу? — Лагуна и сама не знает, чего в её голосе больше — укора, нравоучения или ехидности. Все же нельзя врать себе — девка её зацепила. Смелая, почти безбашенная, готовая идти по головам и почему-то вдруг зациклившаяся на ней, и если сумасшедших и беспринципных Лагуна повидала в городе достаточно, то с таким вниманием к себе столкнулась впервые. Очень давно, когда она только училась, им говорили, что каждый полицейский рано или поздно найдёт своего персонального преступника, как Шерлок Холмс столкнулся с профессором Мориарти. И вот это случилось и с ней. Правда, строго говоря, Холмс не был полицейским, да и вряд ли Холмс и Мориарти трахались в офисе детектива на Бейкер Стрит. Ну и мысли у неё в голове. — Это уже не твоя забота, Соледад, — улыбается Паола и идёт на кухню. Как будто бывала здесь сотню раз. Как будто они и правда пара. Лагуна и не помнит, когда испытывала подобное ощущение. С её работой полноценные отношения практически невозможны. Да она и не стремилась к ним. Учитывая, насколько широки связи у местных начальников и преступников, ей только на чьего-нибудь агента нарваться не хватало, а на работе она даже не рассматривала вариантов — там она начальник для всех, и точка. Только вот именно на работе и именно среди преступников она в итоге и отхватила эту девку. — Мне достаточно проблем с тобой, чтобы ещё отбиваться от твоих ревнивых бойфрендов, — замечает Лагуна и тоже проходит в кухню. Паола стоит посреди комнаты и осматривается. Снова этот внимательный, изучающий взгляд. Совсем не похожий на взгляд ребенка. Но она ребёнок. Ребёнок, и о том нельзя забывать. — Это же Маркус. И ты его бывший начальник, — парирует Паола. Да уж, начальник. Хотя она права — Лагуна знает, что Маркус никогда не заявится к ней с кулаками. Да и с чего бы? Они с девчонкой не пара, напоминает она себе. Она просто согласилась встретиться, сразу осознав: девка с больной психикой так просто не отстанет, нужно с ней разобраться, и чем раньше, тем лучше. Она уже успела в том убедиться. Каждая минута промедления оборачивалась катастрофой. — Ну да, — Лагуна ограничивается таким ответом, ставит коробку с пирогом рядом с плитой и начинает доставать тарелки. Почему-то она чувствует голод — обычно на нервах она наоборот не хочет есть. — Ты знаешь, что мне уже восемнадцать, Соледад? — вдруг говорит Паола, и она замирает, едва не уронив со стола вилку. — Я дождалась совершеннолетия, прежде чем связаться со тобой, — отличная новость, думает Лагуна. Дело закрыто, девчонка совершеннолетняя, беспокоиться не о чем. Живи да радуйся. Сказка. — Связаться со мной, — эхом повторяет комиссар и расставляет стаканы. Когда её жизнь свернула не туда? Наверное, ещё тогда, когда много лет назад она согласилась лизать пятки Энрике Макмаону, лишь бы занять ту самую должность. С тех пор Лагуну давили все кому не лень, а она отлично изображала сильную и независимую начальницу. Удивительно, что её принудили к сексу на работе только сейчас. И ещё хорошо, что так. Если бы это оказался сам Макмаон, она бы точно умерла от унижения. А девчонка... Лагуна едва справляется со всей массой чувств, которые она породила. — Ты такая напряженная, — говорит Паола и проводит пальцами ей по руке, нежно и почти невесомо. Против воли Лагуна расслабляется. Все же девка и правда настоящая профессионалка. — Пахнет вкусно. Что это? — как ни в чем не бывало, она отходит и заглядывает в кастрюли и салатницы. — Яйца-пашот и овощной салат, — пожимает плечами Лагуна. Она не любит тяжелую пищу да и ест мало, поэтому пахнут здесь исключительно специи и нерафинированное оливковое масло. Впрочем, девчонка такая же худая, как и она, а значит, тоже вряд ли съедает на ужин баранью ногу. — Обожаю яйца, — признается Паола, и Лагуна скептически хмыкает. Как мило. Просто очаровательно. — Нет, правда. Розарио всегда готовит мне их раз в день, — Паола снова улыбается и раскладывает еду по тарелкам. Такой ребёнок и такая взрослая. — Потом посмотришь пирог. Тебе должно понравиться. Я тоже старалась. Ничего более странного с Лагуной ещё не происходило. Какое-то невероятное свидание. Которое её пугает и которое ей едва ли не нравится. Она желает девочке приятного аппетита, и они обе едят, как будто делали это вместе всю жизнь. Они даже не говорят, но тишина комфортная, не требующая слов и заполнения пауз любой ценой, хотя их ждёт ещё масса перепалок и битой о головы друг друга посуды — метафорической или нет, сказать сложно. — Так зачем ты хотела встретиться, Паола? — когда тарелки пустеют, все же спрашивает Лагуна. Это, конечно, мило, салаты и пироги, но у всего в мире есть смысл. — Я же говорила, думала о тебе, — Лагуна вздрагивает. «Всю ночь думаю о том, как трахаю тебя на твоём рабочем столе». Так девчонка думала о ней, судя по тому признанию. Наверное, это должно ей льстить — она заняла место первого мачо в городе. Хотя скорее всего, он просто наскучил девочке с маниакальными наклонностями, и она нашла новую жертву. Маркус слишком прост и молод, чтобы постоянно подогревать интерес в личности, которая обычно попадает в сферу их деятельности под кодовым и знакомым каждому названием «маньяк». — И почему ты думала обо мне? — как можно спокойнее спрашивает Лагуна. Её профессионализм давно на исходе. Копаться в особенностях психики пострадавшей от насилия девочки ей не хочется, это работа других людей. — Послушай, Паола, ты хотела быть с Маркусом, и я позволила тебе это. Ты вынудила меня в лучших традициях своей семейки, хотя за то, что ты сделала тогда, тебе светит статья, — на одном дыхании выдаёт Лагуна и переводит дух. Лицо Паолы не меняется, её эмоции, как всегда, надежно скрыты под маской. — Ты получила все, что хотела. Так что тебе надо от меня? — Тебя, — говорит Паола всего одно слово. Лагуна вздыхает и берётся за стакан с соком. Если бы она помнила о наступившем совершеннолетии девчонки, подготовила бы вино. Для себя, конечно. — И на сколько тебя хватит? — она даже не пытается спорить — по прошлому опыту она знает, насколько это бесполезно. Девка искренне верит в то, что говорит, и в то, чего хочет. Остаётся только указать ей на то, как мало стоят её слова, на наглядном примере. — Точно так же ты требовала Маркуса. Кричала, топала ногами, угрожала, шантажировала. Всех нас извела. Поломала его карьеру. Причинила боль стольким людям. Добилась своего. И теперь тебе нужна я, — Лагуна смотрит на девчонку, терпеливо дожидаясь эмоций, но та по-прежнему удивительно спокойна. — Нет. Со мной это не пройдёт. — Не веришь мне, — Паола берет её за руку, снова нежно и мягко. Она и правда повзрослела. Или ещё лучше научилась играть и манипулировать. — Разница в вас с Маркусом в том, что ты никогда мне не нравилась. О нем я мечтала годами, не представляла рядом никого другого, считала его идеальным. А ты... Ты меня бесила. Ты разлучала меня с ним. Строила из себя принципиальную суку, хотя сама позволила ему пользоваться моим доверием. Ты не сочувствовала мне. Ты мечтала, чтобы я просто испарилась и не мешала тебе вешать на стенку новые дипломы. Ты никогда не воспринимала меня всерьёз, — теперь усмехнулась Паола, а Лагуна думала, зачем слушает все это и что пора бы помыть посуду. — Ты далеко не идеальна. Но я правда стала старше, Соледад. — Разумеется, ты стала старше, Паола, — она выдергивает руку, собирает тарелки и идёт к раковине. Внутри усиливается ощущение какой-то глухой и бессильной злости. Как же ей все это надоело. Даже позлиться по-настоящему нет сил. Они все ушли на попытки совладать с девчонкой во время расследования. Правда, жалости к себе у Лагуны тоже нет. Только усталость. — Но не умнее, — все же добавляет комиссар, то ли пытаясь выпустить эмоции, то ли желая вынудить девчонку обидеться и уйти. Глупо, ибо Паола настоящая сумасшедшая, и избавиться от неё просто нереально. Остаётся только пристрелить по-тихому и закопать на заднем дворе. Лагуна ставит тарелки рядом с раковиной и нажимает на слив. Затычка опускается, включённая следом на полную вода быстро подбирается к краям. Комиссар смотрит на бурлящий водопад и на секунду выпадает из реальности. — Прости, что причинила тебе боль, Соледад, — Паола подходит к ней со спины и обнимает за талию. Она дышит Лагуне в шею, дыхание совершенно тихое, спокойное и ровное. Она совсем не похожа на человека, который силой взял её на рабочем месте и названивал ночью, требуя нового секса, неважно, реального или виртуального. Сумасшедшая наглая девка. Лагуна выключает кран, касается обхватившей талию руки, медлит секунду, а потом хорошо отточенным много лет назад приёмом самообороны выдергивает девку из-за своей спины, хватает за волосы и опускает головой в наполненную раковину. Паола сопротивляется — её пальцы отталкиваются от края столешницы с нечеловеческой силой, её голова под захватом Лагуны создаёт такое давление, что комиссар опасается просто переломить девке основание черепа, длинные волосы плавают в булькающей воде, как в каком-нибудь фильме ужасов. Паола борется за жизнь отчаянно, каждой частью своего тела, она брыкается, толкается, что-то глухо вопит под водой, но Лагуна тоже не просто так получила свое звание. Она умеет убивать. Она держит чужой затылок до тех пор, пока бульканье не прекращается, а девчонка не затихает, перестав сопротивляться. Наверняка вода уже попала в лёгкие — эта дура ведь не умеет плавать и панически боится воды. Она и того русского прикончила именно в море. Крепче взявшись за тёмные волосы, Лагуна выдергивает девчачью голову из раковины. Паола буквально висит у неё в руке, и она встряхивает её хорошенько, потом ещё раз и ещё. Наконец, девка оживает, хрипит, с все тем же бульканьем выплевывает воду, кашляет и открывает глаза, которые постепенно снова фокусируют взгляд. — Теперь мы квиты? — огрубевшим от пережитого голосом спрашивает она, и Лагуна вспоминает, как Паола душила её тогда в кабинете. Так сильно, что у неё звезды заплясали перед глазами. Забавно, сейчас она сама тоже выбрала удушье. — Простишь меня? — снова задаёт вопрос эта мелкая маньячка. — Может быть, — отвечает Соледад, отпуская длиннющие и чернющие волосы. Боли внутри больше нет. Вода все смыла. Вода в чужих лёгких. — Пойдём за полотенцем, — Лагуна разворачивается и идёт на второй этаж, слыша за собой уверенные шаги. Ещё не поздно столкнуть Паолу с лестницы и связаться с кем-то из собственных должников, чтобы избавиться от тела надежно и навсегда. Никто ведь не знает, что она здесь. Но одна попытка убийства уже охладила пыл комиссара. В спальне она открывает шкаф и достаёт большое белое полотенце. Не самое привычное место для хранения, но она любит, когда все под рукой. Паола тянется за несчастной тряпкой и замирает, когда Лагуна сама начинает вытирать ей волосы. Иногда комиссар тоже умеет удивлять. Это очень важно в работе с преступниками. Особенно такого типа. — Соледад, — шепчет Паола и прижимается головой к её груди. Даже несмотря на полотенце, вода быстро пропитывает одежду комиссара. Она успокаивающе гладит девчонку по спине. Наверное, Паола и правда испугалась — она жмется к Лагуне, как нашкодивший котёнок. А может быть, ей не хватает тепла. Недолюбленный ребёнок, что с неё взять. И своего привыкла добиваться только обманом и силой. — Ты будешь против? — вдруг спрашивает она и говоряще берётся за пуговицу на блузке Лагуны. Ну, это уже прогресс — раньше она бы и не спросила. Комиссар думает долго, и все то время Паола терпеливо ждёт. Мысли в голове Лагуны лениво сменяются одна другой, воспоминания о том дне в офисе расплываются и не помогают принять решение. Прежде она никогда не осознавала, насколько одинока. И насколько сумасшедшая. Не хуже Паолы. — Нет, не буду, — наконец говорит Соледад, и пальцы девчонки принимаются ловко расстегивать маленькие блестящие пуговички очередной модной блузки. Паола действует уверенно, но не спешит. Не так, как в прошлый раз. Её руки оглаживают ребра комиссара, живот и грудь — все, что постепенно появляется из-под одежды. Лагуна снимает у неё с головы полотенце и кидает на кровать, чтобы они не обтерли им полы — она слишком любит чистоту. — Я сказала тебе, что ты красивая. И это действительно так, — Паола отрывается от её тела, поцеловав, кажется, каждый доступный миллиметр, и поднимает глаза. Они у неё большие и глубокие, совсем тёмные. Она просто ждёт. Снова. Лагуна целует полные, ненакрашенные губы, и те с готовностью ей отвечают. Этого они не делали тогда, и это новое им обеим нравится. Соледад подталкивает девчонку к кровати, расстегивая на ходу молнию её платья. Короткое, как и всегда. Но и не откровенное. Дорогие проститутки никогда не одеваются, как шалавы с трассы. Паола не теряется и окончательно снимает с неё блузку, под которой сегодня прячется темно-синий бюстгальтер. У самой Паолы он классически чёрный, и Лагуна без труда отбрасывает его в сторону. В их паре нет слабого, они по очереди меняются местами, поэтому даже одежда отлетает словно по расписанию — сначала с одной, потом с другой. Когда Соледад наконец-то роняет девчонку на кровать, та все же не сопротивляется, только смотрит своими огромными глазищами и гладит её спину. В сердце у Лагуны разливается удовлетворение и — немного — нежности. Она толкается пальцами внутрь этой разрушевшей всю привычную жизнь девахи, и Паола стонет от удовольствия, она влажная и готовая, что заставляет комиссара представлять реакцию покойного Макмаона на такое зрелище. Она все же поимела чертову семейку. — Соледад, — снова шепчет Паола и тянется за поцелуем, непривычно мягкая и податливая. Лагуна целует, и вкус чужого рта ей тоже нравится. Её пальцы начинают двигаться быстрее, а между собственных ног она чувствует нарастающее желание, смешанное с нетерпением. — Паола, — говорит она в промежутках между поцелуями и толчками, сама не зная, зачем. Просто внутри у неё слишком много всего, и выразить его не так-то просто. Она стонет девчонке в шею, накрывая её собственным телом. Она сверху, но теперь у неё ощущение, что это её трахают. Снова. И Паола улавливает это чувство, сбрасывает с себя, дергает на бок и удачно вклинивает своё бедро между бедер Соледад. Лагуна стонет от того, как идеально они трутся друг о друга. Обе влажные от воды и от желания, хватающиеся за спину, талию, руки женщины напротив. Паола тоже стонет, почти неслышно, коротко, на одном дыхании, и она знает, что это не игра бывалой проститутки, девчонке нравится с ней, именно с ней, и поэтому они обе здесь. Им нравится. И сейчас неважно, какой правильной и успешной была её жизнь до. — Скажи, скажи, — вдруг просит Паола, стремясь к ней всем телом, быстрее двигая бедром по пульсирующей возбуждением плоти Лагуны. От наслаждения у комиссара поджимаются пальцы на ногах, а руки ногтями впиваются в чужую спину, но она понимает, неожиданно просто и ясно, о чем молит Паола. — Девочка моя, — выдыхает Соледад, и теперь Паола стонет ей в ухо, заходясь в оргазме. Конечно, конечно, ей не хватало этих слов. Не от виноватой матери, не от дядек-толстосумов, не от Маркуса, который её не сильно старше и умнее. От неё. От женщины. От взрослой женщины. От любовницы. Соледад сама готова кончить от такой мысли. — Паола, — задыхается она, вскидывая бедра, и Паола тоже понимает — опускает руку вниз, ей между ног, и гладит, надавливает, нажимает. Комиссар вскрикивает в исступлении и затихает — удовольствие прошибает её тело и начисто лишает сил. — Сара. Меня зовут Сара, — долетает до неё голос девчонки, поглаживающей её плечо. В ответ она переворачивает Сару-Паолу на другой бок, обнимает и прижимает к себе. Можно было бы накрыть их голые и не до конца высохшие тела одеялом, но Лагуна не хочет. Пусть так. Пусть сегодня так. Все потом. Она почти засыпает, даже не пытаясь ни о чем думать. Ошибка. Безусловно, ошибка. Как и вся её жизнь. — Поедим мой пирог? Я сама делала. Правда, — сонно бормочет Паола где-то у неё на груди. Лагуна улыбается — девчонка как она есть. — Поедим, — все же обещает она и крепче обнимает молодое и тёплое тело. В конце концов, давненько ей не пекли пироги.