Орхидея

Над Бренненбургом уже второй день подряд нависали сизые облака, плотно перекрывающие небо. Редко на лесную тропинку падали одинокие капли дождя. Даниэль размеренно шел по дорожке, прислушиваясь к отдаленному пению птиц. Прохладный ветер лениво колыхал изумрудные листья деревьев, изредка донося до Даниэля горьковатый запах еловой смолы. Картер на протяжении всей своей прогулки непроизвольно улыбался, стараясь разглядеть на ветвях деревьев какую-либо птицу. Разве могла хотя бы одна неприятная мысль побеспокоить Даниэля? Он остановился. Эта тропинка продолжала углубляться в дебри Альтштадских лесов, и проверять, где она кончалась, Даниэлю совершенно не хотелось. Картер вздохнул полной грудью, словно желая впитать в себя этот головокружительный запах леса, и закрыл глаза. Теперь Даниэль понимал, почему поэты так восхваляли природу, почему они находили свое душевное умиротворение в зеленеющих лесах и полях. Когда оказываешься один на один с миром, который живет независимо от человека, внутри просыпается забытое чувство, притупленное городской суетой. С этим чувством рождается каждый, но почему-то люди добровольно от него отказываются. Надо было возвращаться. Тропа была широкая, без разветвлений, поэтому Даниэль точно не мог заблудиться. Картер неторопливо начал шагать, смотря себе под ноги. Уже в который раз он мысленно возвращался к вчерашней ночи. Леденящий душу крик будто снова раздался по сторонам. Взгляд барона, до жути холодный и непроницаемый, мерещился молодому человеку повсюду, непрекращающееся ощущение того, что за ним следят, не покидало его. Даниэль вновь и вновь вспоминал слова барона. Тихий голос внутри Картера говорил ему, что Александр что-то скрывает. Даниэль понял тонкий намек барона. Взгляд Бренненбургского словно говорил: «не лезь не в свое дело». И Картеру совершенно не хотелось рисковать еще раз. Не его это дело было. Утонув в своих мыслях, Даниэль не сразу понял, что подошел к воротам замка. Вдалеке виднелась фигура дворецкого Александра. Картер не сразу понял, что тот ждет его. Подойдя к дворецкому, Даниэль вопросительно взглянул на него. — Барон вас ждет, — сказал он, приветливо улыбнувшись. — Решили осмотреться? — добавил тот, кивнув в сторону леса. — Вроде того, — Даниэль мельком взглянул на молодого дворецкого. — Скажите, а этот замок давно тут стоит?  — Ему уже несколько веков. Видите ли, в начале XVI века по неизведанным обстоятельствам здесь случился пожар, чуть меньше половины замка сгорела, — дворецкий вошел в замок, за ним последовал Даниэль. Даниэль не удивился услышанному. Он, проходя по коридорам замка, видел, что некоторые стены были старше других, а иногда каменные блоки, расположенные в сводах высоких арок, и вовсе были покрыты тонким слоем черной сажи. Другой человек, быть может, и не заметил бы таких деталей, но Даниэль уже привык к обществу камней. Хотя они и были немногословны, зато их шершавая поверхность могла о многом рассказать. Их цвет, размер, различные царапинки и изъяны — все это было отпечатком истории. Множество поколений будут сменять друг друга, и лишь величественные творения человека будут стоять веками, тысячелетиями. Каждый раз, когда Картер оказывался на руинах прошлого, будь то Медумская пирамида или полуразрушенный город Авдат, он чувствовал что-то наподобие головокружения и неописуемого благоговения. Даниэль как будто бы перемещался назад в прошлое. Иногда он мечтал поговорить с людьми, жившими во времена античной эпохи. Аристотель, Сократ, да пускай обыкновенный зевака, расхаживающий по улочкам Стагира — Картер был готов отдать многое, чтобы хотя бы одну минутку пообщаться с человеком из прошлого. Что их беспокоило? Каким они видели человечество в будущем? — Вы немногословны, — улыбнулся дворецкий, и на его щеках появились две ямочки. Даниэль в первый раз за все это время посмотрел ему в глаза. Что-то смутило Картера, и он тут же отвел взгляд, немного нахмурившись. — А родственники Александра жили в Бренненбурге до или после пожара? — продолжил разговор Даниэль. — После пожара. Предыдущие хозяева бросили замок, а родоначальник Бренненбургских — дворянин из Рейнских земель — восстановил его. Примерно в это время он получил титул покровителя Прусского государства. — Понятно, — задумчиво протянул Даниэль. — Почему же предыдущие хозяева замка так просто оставили его? Это не какой-то обшарпанный деревянный домик посреди леса, который можно просто «бросить». И что стало с этими людьми? — Хм… — зеленоглазый дворецкий словно по-новому посмотрел на Даниэля, теперь его взгляд стал хитрым, а уголки губ немного приподнялись. — В любой истории есть недосказанность. Без нее история была бы неинтересна, — эти слова он произнес намного тише предыдущих. Даниэль не понял своего собеседника. Вернее, он не понял, к чему дворецкий клонил. Картер незаметно покосился на блондина, словно желая убедиться в том, что дворецкий просто пошутил. Однако тот даже не повернулся в сторону Даниэля. Так они шли до «Архивов» в полной тишине, каждый из них думал о своем. — Господин, я привел гостя, — постучавшись в дверь и открыв ее, проговорил дворецкий. — Отлично. Эдвард, можешь идти, — Александр стоял возле небольшой стеклянной витрины, в ней лежали какие-то пожелтевшие листы бумаги. Даниэль раньше не был в этой части архивов. Вся комната была обставлена книжными полками, шкафами и стеллажами, некоторые из них образовывали проходы, точно в какой-нибудь библиотеке. Высокие подсвечники стояли на плиточном полу, теплый свет свечей мягко ложился на мебель и стены. — Как спалось? — Относительно неплохо, — Даниэль пытался казаться непринужденным, однако о событиях прошлой ночи он не забыл. — Это хорошо. Для борьбы с Тенью нужно много сил, — Александр подошел к одной из книжных полок. — Это не простая комната, Даниэль. Видишь ли, чтобы попасть из этой комнаты в другую, нужно приложить некоторые усилия. Бренненбургский протянул руку к непримечательной серой книге немного надавил на ее корешок. Где-то в глубине книжной полки раздались тихие щелчки, словно заработал какой-то механизм. — Действуй быстро. Когда задействуешь первую, услышишь этот звук. Если он прекратится, придется начать сначала. — А это не слишком? — Даниэль точно не ожидал такого от барона. — Нельзя пренебрегать осторожностью, Даниэль, — Александр быстро подошел к другой полке, надавил на корешок книги и затем проделал то же самое с третьим книжным шкафом. С каждым разом треск механизма становился сильнее, и, когда барон нажал на последнюю книгу, самый дальний книжный шкаф медленно отодвинулся в сторону. Даниэль одновременно и восхищался предусмотрительностью барона, и удивлялся такой скрытности Александра. Что же там такого было ценного, что ради этого стоило сооружать такой механизм? — Если я нажму на эти книги в неправильной последовательности, то ничего не получится, так? — Верно, — Бренненбургский сложил руки за спиной и прошел в открывшееся помещение. — Это мой кабинет, здесь я храню важные документы и редкие книги, — Александр встал рядом с письменным столом, на который падали дневные лучи из окна. На нем аккуратно были сложены небольшие стопочки бумаг, на краю стояла небольшая свеча. Внимание Даниэля привлекла необыкновенной красоты серебряная чернильница с граненым хрусталем, на ее поверхности в изящных узорах переплетались виноградные лианы и листочки. Александр заметил то, как Даниэль заинтересованно разглядывал эти орнаменты. Барон слегка улыбнулся и ближе подошел к Даниэлю. — Когда я гостил у моего знакомого во Франции, он подарил мне ее. Он был настоящим ценителем подобных безделушек, даже чересчур. — Был? — спросил Картер. — Да, был. Он умер несколько лет назад, — немного призадумавшись, произнес Александр, на несколько мгновений задержав взгляд на чернильнице. — Точнее погиб. У него было много завистников и конкурентов, которые в конечном счете решили от него избавиться. По завещанию поместье должно было достаться его сыну, которому едва ли девятнадцать лет исполнилось. Потом на горизонте появилась дальняя родственница Дэвида — так звали моего погибшего приятеля — и путем несложных манипуляций уничтожила завещание. Сын Дэвида остался ни с чем. — А откуда вам известно о завещании? — Дэвид сам же мне про него и рассказал, пока был жив, — впервые за все общение с Александром Даниэль увидел на его лице тень печали. — Некоторые люди словно рождаются с черными пятнами в душе. Можно пытаться прятать свое нутро, но ничто не способно искоренить твою данность. Даниэль все это время внимательно смотрел на лицо Александра. Точнее, на его глаза. Он и представить не мог, что у такого сдержанного и холодного человека может отображаться во взгляде столько печали и боли. В фигуре, лице и движениях Александра всегда присутствовали некая живость и свежесть. Они будто несли его вперед, позволяли действовать. Некая яркая мысль всегда поблескивала в его глазах, придавая ему силу. И тут буквально за одно мгновение в бароне что-то скрытое, тщательно скрываемое пробудилось. Ни одна мимическая мышца не дрогнула на его лице. Только застывший взгляд на маленькой чернильнице выдавал самое сокровенное. Картер только сейчас понял, что Александр действительно прошел через многое. — А еще здесь хранится ключ от винного погреба. Ради него мы сюда и пришли, — невозмутимо продолжил Александр, отодвигая верхний ящик письменного стола. Его голос стал более низким, более привычным Даниэлю. — Винный погреб? Но зачем на туда? — Даниэль понял, что Александр не желал продолжать предыдущий разговор. — Я его использую не только для хранения вина. Так они проделали обратный путь в холл. Каждый раз, когда Картер оказывался здесь, его голова начинала кружиться. Никак не мог молодой археолог налюбоваться массивными колоннами, стройными рядами балюстрад*, широкими сводами арок. И все это было столь привычным для барона! Подобные замки Даниэль встречал лишь на тех немногих экспедициях, членом которых ему посчастливилось быть (не без помощи профессора Герберта, конечно). А Александр каждый день видит этот исторически важный замок, да и еще живет в нем. Судьба словно насмехалась, иронизировала над Даниэлем: если бы с ним не случилось такого несчастья со сферой, то он никогда в жизни бы не побывал в таком превосходном месте. Вот только те люди, несправедливо погибшие вместо Даниэля, не разделили бы его радости. Как бы то ни было, а какое-то особое, необыкновенное предназначение было уготовано специально для Картера. По крайней мере он в этом был убежден. Александр и Даниэль ступали по каменным ступеням на второй этаж холла, как вдруг огромные двустворчатые ворота, ведущие на улицу, с громким скрипом отворились, впуская в замок холодный ветер. На пороге показались несколько человек, судя по всему, слуги барона. Двоим слугам пришлось навалиться на дверь, чтобы она закрылась; на улице бушевала настоящая июльская гроза, ветер так и норовил проскользнуть внутрь. Наконец люди Александра закрыли ворота на поперечную балку. Напоминанием о дожде стала большая лужа, образовавшаяся на полу. Один из крепких мужчин, промокший с ног до головы, вышел вперед и посмотрел на барона. — Александр, у нас возникли некоторые трудности, — немного помедлив, сказал слуга. Он старался не смотреть в глаза барону. Могло показаться, что он в чем-то провинился. Остальные трое слуг так и стояли возле выхода, будто пытаясь что-то разглядеть в своей грязной обуви. — Вильгельм, не сейчас, — немного сурово и даже с ноткой злости процедил барон. — Но все действительно очень… — Ты не понимаешь с первого раза? — было видно, что терпение Александра было на исходе. Бренненбургский глубоко вздохнул, презрительным взглядом обведя каждого из них. — Ждите здесь, я скоро приду. Те покорно кивнули. — А мы с тобой еще не закончили, Даниэль, — Александр, обратившись в Картеру, резко переменился. Его голос стал более мягким и бархатистым, а взгляд заметнее потеплел. — Да, — когда они продолжили шагать к двери, ведущей в винный погреб, Даниэль мельком взглянул на слуг. Они исподлобья рассматривали его, а один из них, которого барон звал Вильгельмом, не скрывал своей неприязни. Его тяжелые веки мешком нависали на карие, почти черные глаза. Даниэль поспешно отвернулся. Войдя в погреб, Картер ощутил сильный запах сырости. — Для хранения вина нужна высокая влажность и темнота, — барон достал из кармана сюртука трутницу и зажег факел, висящий на стене. Он взял его в руку и начал продвигаться вглубь погреба. Деревянные половицы сильно скрипели под их шагами. В какой-то степени атмосфера была зловещей: кромешная темень, которую разгонял лишь свет маленького факела, и неприятный скрип, раздававшийся после каждого шага, вынуждали Даниэля неосознанно оборачиваться по сторонам. — Жутковато у вас здесь, — вкрадчиво произнес Даниэль, словно боясь нарушить царившую здесь тишину. Они начали спускаться по лестнице. — Поверь, Даниэль, это не самое страшное место в замке, которое тебе предстоит увидеть, — Даниэль не оценил попытки Александра успокоить его. — Знаете, от этого легче не стало. Александр, идя впереди Даниэля, ничего не ответил. Однако Картеру казалось, что он улыбнулся. Спустя пару лестничных пролетов они добрались до самого погреба. На стене висела простая схема погреба. Они направились туда, где была изображена бочка. Проходя глубже в помещение, Даниэль помимо сырости уловил в воздухе тонкие нотки терпкого вина. — Слева комната, где я храню более выдержанное вино, справа — посвежее. Через месяца два-три начнем собирать виноград. Мой знакомый граф из Катценельнбогена, очень большой любитель вина и виноделия, чрезвычайно хвалит глинтвейн. В нем, действительно, есть своя прелесть, особенно привкус корицы. Осенью прикажу своим людям сделать пару бочек, в холодное время года было бы неплохо наслаждаться глинтвейном. Даниэль, приезжай ко мне зимой, попробуешь заодно. Сказанное бароном немного обескуражило Картера, в первые секунды он даже не знал, что сказать. — Александр, откуда у вас такая уверенность в том, что у нас получится избавиться от Тени? — Понимаю, тебя все еще терзают сомнения, но будь уверен, я смогу с твоей помощью это осуществить. Даниэль убедился в который раз, что столь решительного и уверенного человека он еще никогда не встречал. От него исходила необыкновенно сильная энергия, она буквально сочилась, вырывалась наружу. Это вызывало восхищение и какого-то рода трепет. За спиной такого человека чувствуешь себя защищенным. — Зачем вы мне помогаете? — Я в течение многих лет ищу информацию о магических сферах, конечно, твой случай меня весьма заинтересовал. Кроме того, пообщавшись с тобой, я понял, что ты добрый человек, которому просто не повезло. — Ваши цели в меру корыстны и благородны. Но я вам до конца жизни буду благодарен. — Весьма признателен. Ладно, хватит с нас сантиментов, мы пришли, — открыв деревянную дверь, Бренненбургский зашел в комнату, где помимо огромных бочек с вином стояли стеллажи. На полочках аккуратно были расставлены разной формы и цветов баночки со склянками. — Здесь я храню важные химикаты и вещества для алхимии. Запомни это место, Даниэль, сюда мы будем приходить довольно часто. — Вы еще и алхимией занимаетесь? Разносторонний вы человек, Александр. — Изучение сфер требует подобной подготовки. Пока Александр брал нужные ему банки, Даниэль заметил на небольшом столе старый пожелтевший лист бумаги с записями, помещенный в стеклянную рамку. Картер подошел поближе, чтобы мельком прочитать ее содержимое, однако текст крайне заинтересовал его. Запись гласила: «Ранний алхимический эксперимент» Это уже третья попытка создать эликсир жизни искусственным способом. Раннее использованные компоненты недостаточно сильны, но я чувствую, что нахожусь на верном пути. Каламин и аурипигмент необходимы, а куприт их связывает. На этот раз попробую царскую водку вместо крепкой водки. Эксперимент провалился. У раствора высокая кислотность — он не годится ни для чего, кроме дезинфекции. Органические ткани особенно уязвимы, и с раствором следует обращаться очень осторожно. Возможно, я мог бы использовать рецепт, но сомневаюсь, что найду решение моей проблемы в алхимии. — Что за эликсир жизни? Александр сначала замер, потом еле заметно сощурил брови, повернувшись к Даниэлю. — Этой записи около двухсот лет. Если внести некие изменения в рецепт, то получится эликсир, защищающий от Тени. — И вы сами пришли к такому результату? — Нет, увы, этим может похвастаться мой прадед. Он тоже изучал сферы. Некоторые его записи сохранились, и они очень полезны даже в наше время. Пойдем, мне еще разбираться надо с этими олухами.

***

— Даниэль, ступай прямо по коридору, к каменной лестнице. Там будет дверь с надписью «Лаборатория». Подожди меня там буквально пару минут. Александр мягким взглядом проводил Даниэля, затем повернулся в сторону Вильгельма и его приспешников. Вся теплота в его глазах мгновенно превратилась в презрительный холод: даже в столь большом зале чувствовался стойкий запах спирта. Барон, осмотрев каждого из них, понял, что произошло неладное. Он начал медленно спускаться, не теряя своего величия даже в такой напряженной обстановке. Никто из присутствующих не проронил ни единого слова, пока барон не спустился на уровень слуг. Вильгельм, в отличие от своих помощников, казался менее подавленным. — Итак, что же у вас опять стряслось? — стальной голос Александра словно ножом разрезал тишину. — Одна из крестьянок смогла сбежать, когда мы везли ее в замок, — Вильгельм ответил сразу же. — И как же она умудрилась это сделать? Вас в группе шесть человек, неужели ни один из вас ничего не увидел? — Она смогла пробраться как-то незаметно, — растерянно пробормотал невысокий паренек за спиной Вильгельма, еле заметно сдавливая ткань когда-то белой рубашки. Вильгельм неодобрительно на того посмотрел. — Может, она вас и вином напоила? Все опять замолчали. Ливень на улице никак не унимался, казалось, что на улицу выливают тысячи ведер с водой. — И что, она теперь расхаживает по Альтштадту? Вильгельм молча кивнул, подсознательно избегая взгляда стальных глаз Александра. — Что ж, сейчас бессмысленно возвращаться в деревню, скорее всего она уже все разболтала. Вы надевали на голову мешки, не говорили при ней ничего лишнего? — Нет. — Хотя бы это радует, не окончательно вы отупели от алкоголя. Но я не люблю, когда мои слова пропускают мимо ушей. Может, в следующий раз мне попробовать другие методы договора с вами? — Александр, сурово отчеканив каждое слово, обвел взглядом слуг. — Если люди по-прежнему будут поступать ко мне таким образом, то последнее, что вы увидите, — стены моих темниц. Да, и еще, отныне я запрещаю вам брать мое вино. Александр, не дождавшись их ответа, развернулся, собираясь уйти. — Тот человек из Англии знает обо всем? — задал вопрос Вильгельм, который он хотел успеть задать. — Пока нет. Действуйте, как я вам говорил — поздно ночью.