***
Вернулись сестры с Лили незадолго до ужина. В комнате ее уже ждали многочисленные покупки. В гардеробной сиротливо висели новые платья — три обычных, ежедневных, и одно белое. Простого покроя, из легкой ткани и с минимумом украшений. Лили уже просветили, что потом Блэки устроят прием в честь скоропалительной женитьбы нового Лорда, и тогда уже будет нормальное платье, только уже не белое, будут дорогие украшения и шикарная прическа… а на обряд магической свадьбы нужна была одежда из не-магических тканей, никаких украшений и амулетов, а волосы надлежало оставить распущенными. — Отлично выглядишь, — раздался позади голос Сириуса. Лили резко обернулась. Сириус был в строгом костюме и с зачесанными назад волосами. Проще говоря, он был практически неузнаваем, но еще более красив. Ему шел костюм, он расставил все по местам, дополнял аристократическую внешность Блэка. — Спасибо, — нерешительно произнесла она. Она обхватила себя руками. За время в салоне красоты она узнала много нового об уходе за собой. Маски и крема на основе особенно редких зелий еще не стали для нее открытием, а вот средства для удаления волос немало удивили. Как и какие-то магические масла для густых ресниц и бровей. Раньше ресницы у Лили были чуть рыжеватыми, а теперь стали совсем черными. А еще длинными и густыми. Как и многие красивые девочки, Лили прекрасно знала, что нравится парням. Но ей это мало помогало. Во-первых, ей казалось, что парни ошибаются. Не такая уж она и красивая. Во-вторых, из-за миленькой мордашки все считали ее глупенькой и ветреной, а это уже серьезно оскорбляло Лили. Но сегодня она впервые чувствовала себя по-настоящему красивой. И платье Беллы ей шло. И новые туфли, несмотря на высокий каблук, были невероятно удобными. — Пойдем, кое-что покажу, — позвал ее Сириус. — До ужина еще два часа, потом будет не до этого. Лили неуверенно кивнула. Вздрогнула, когда Сириус взял ее за руку. Он улыбнулся: — Не переживай так. Я хочу показать тебе родовой алтарь. Мне кажется, ты будешь меньше нервничать, если рассмотришь все заранее. Это ведь и в моих интересах. Лили недовольно посмотрела на него: — Ты все темы переводишь на секс? — Дядя говорит, что это у меня возраст такой. Но вообще… я люблю секс. Думаю, тебе тоже понравится. Пойдем. Они спустились сначала по главной лестнице вниз, затем прошли в непримечательную дверь, за которой и начинался спуск в подвал. Лестница оказалась широкой, полностью мраморной. Спустившись вниз на два пролета, они вышли в слабо освещенный коридор странной формы. Он был в форме четырехгранника, и выход с лестницы находился в нижней, самой широкой стороне. Здесь было всего три двери: одна на меньшей грани и две на боковых. — Уровнем выше находится винный погреб и кладовая, — объяснил Сириус. — А здесь — самые важные комнаты в доме. Прямо — помещение с родовым алтарем, направо — спальня Лорда и Леди, а дверь слева ведет в ритуальный зал. Лили кивнула. Никаких табличек на дверях не было, но и так три двери сложно перепутать. Сириус уже вел ее к помещению с алтарным камнем. Зал был круглым. Пол и стены его были выполнены из темного матового камня и щедро украшены металлической вязью. А потолок просто светился ровным светом, словно накрытый матовым белым стеклом. В центре помещения находилась широкая плоская плита. Лили почему-то думала, что алтарь — это что-то вроде стола, но он оказался довольно низким — возвышался над полом на полметра, может чуть больше. В отличие от стен и потолка, алтарь казался самым обычным камнем. Серый, в едва заметных прожилках, заметно ошлифованный на верхушке. — Все обряды Лорд проводит стоя на алтаре, — сказал Сириус. — Вон там, видишь, даже ступенька есть. Это чтобы я себе лоб не расшиб, когда туда полезу. Лили улыбнулась. Метра три в длину, метра два в ширину — самая обычная плита. В Стоунхендже и то больше мистики и магии. — Видишь металл на полу и стенах? — обратил внимание Лили Сириус. — Видишь, что стены украшены этим металлом только с трех сторон? Лили проследила взглядом и удивленно кивнула. Пол был почти полностью испещрен металическими линиями, но все они соединялись в трех точках у стен, чтобы затем вновь размножиться, рисуя колонны на стенах. — Идем сюда, — Сириус подозвал ее к одной из таких нарисованных ажурных колон и указал, — Видишь, металл уходит внутрь стены? Это не просто рисунок, это проводник магии. Сам родовой алтарь — артефакт старинный и первобытный. Раньше в одном помещении и ритуалы проводили, и пленников пытали, и Лорд с Леди энергиями обменивались. Потом придумали это. Металл проводит магию из трех других помещений сюда, к алтарю. Лили завороженно провела рукой по металлическому кружеву. Так вот, значит, о каком вспомогательном артефакте говорилось в Наставлениях. — Вход в пыточную находится снаружи дома, чтобы не тащить пленников через дом. Вон та колонна собирает энергию оттуда. Ну… собирала. Пытки официально запрещены, и наша семья предпочитает не рисковать. Лили неуверенно прошлась по периметру комнаты. Здесь было какое-то особое ощущение, какая-то близость к магии. Она читала, что в стены этого зала непременно вмурованы тела врагов семьи и нескольких сильных магических животных. А под самим алтарем покоится саркофаг с останками одного из представителей рода. Он выпивал особое зелье, его должны были замуровывать еще живым. Жутковато. — Свет на потолке — это магические кристаллы. Когда-то они были жутко модными, а сейчас их редко делают: это продукт магии крови. То есть создавать их могут единицы. Поэтому осталось их немного, они со временем перестают светить. Так как у Блэков талант к магии крови — один из самых часто встречающихся, у нас таких светильников много. Лили снова кивнула. Вслед за Сириусом она вышла из круглого зала и вошла в дверь комнаты Лорда и Леди. Это было огромное квадратное помещение. Все те же каменные стены и пол, только потолок светился не целиком, а отдельными пятнами, а еще металлическая вязь здесь оплетала все плотнее, причем и потолок в том числе. У дальней стены стояла огромная кровать, а по самой комнате располагались кресла, пуфы, обитые кожей высокие скамейки, несколько простых лавок, а по центру комнаты с потолка свисало несколько цепей. Лили поежилась. Эта комната тоже вполне напоминала пыточную. — Обычно браки чистокровных магов — это скорее договор, чем неземная любовь. Но иногда невесту брали силой. Ну там, нужный для семьи редкий магический дар, или просто кто-то по-дурацки влюбился. Ну, а еще некоторые Лорды держат наложниц. — Я читала. Ты, получается, тоже имеешь на это право. — Я имею право на подобное перед Магией, но для Министерства это недопустимо. Но некоторые в итоге берут домой просто любовниц. Смысл тот же, только вроде как добровольно, — ехидно уточнил Сириус. Лили и сама знала, что запрет на наложниц нисколько не улучшил положение девушек. Нищие магические семьи как продавали девушек в сексуальное рабство богатеньким извращенцам, так и продают. Курс специальных зелий из любой сделает послушную куклу. Лили даже боялась, что и ее может постигнуть такая же участь. — У тебя будут любовницы? — с прищуром спросила она у Сириуса. — Это первый семейный скандал? — уточнил Блэк. Лили замолчала, насупившись. Сириус расхохотался: его смешил этот ее образ обиженного ребенка. Но он все же понимал, что для нее это важно. Вот только гарантий давать не хотел: в мире магии словами раскидываться не принято. — Вернемся к этому разговору через годик. Быть может, ты к этому времени захочешь, чтобы у меня появилась любовница? Лили недовольно отвернулась от него, но Сириус продолжил: — Секс втроем? Любовника тоже, кстати, я могу завести. В плане секса у магов нет предрассудков. Это жениться я должен на женщине. Лили удивленно уставилась на Сириуса: — Что? Ты… Он расхохотался: — Нет… наверное. Не пробовал. Но если вдруг кого присмотришь — говори, я подумаю над этим. Лили покраснела и обиженно отвернулась от него. А Сириус внезапно обнял ее сзади, уткнулся в макушку: — Ты когда злишься, похожа на маленькую девочку. Так и хочется тебя еще больше подзадорить. Например, дернуть за локон. И Сириус тут же осуществил сказанное. Лили ойкнула, попыталась вырваться из его объятий, а Сириус же крепко перехватил ее за талию и чуть приподнял. Впрочем, тут же поставил и чуть ли не потащил к выходу из комнаты: — Опаздывать — верх неприличия. Умением приходить вовремя на ужин детей приучают к тому, чтобы они потом на важные встречи не опаздывали. И если мы придем после шести, то завтра мама тебе это припомнит как минимум пять раз. Скорее — семь.***
Вальбургу Лили побаивалась. Они еще ни разу не оставались наедине, но Лили и вчерашнего ужина хватило, чтобы почувствовать себя крайне неуютно под строгим взглядом будущей свекрови. Вальбурга была красивой женщиной лет тридцати-сорока на вид. Она немного отличалась от своей семьи: в отличие от остальных Блэков, черты лица у нее были мягче, приятнее. Большие глаза, полные губы, нежный овал лица. Черные волосы она гладко зачесывала назад, а из макияжа у нее — только идеально ровные стрелки и яркая помада темных оттенков. Она была красива и величественна, властный низкий голос и взгляд с прищуром дополняли образ женщины, которую нужно как минимум уважать. Как максимум — ее следует бояться. И Лили была уверена, что матери Сириуса она не нравится. Вальбурга же уже второй день оценивала невестку. Она быстро сошлась с Беллой и Цисси, но они обе были к ней явно расположены, а Белс еще и тараторит без умолку — она просто ненавидит неловкую тишину. А Нарцисса вряд ли смогла что-то узнать во время болтовни сестры. Но при этом девочка воспитана. У нее красивая походка — ровно держит спину и смотрит вперед, а не себе под ноги, как большинство маглорожденных. — У тебя хорошая осанка, — похвалила она Лили, когда только садилась за стол. Девушка вздрогнула, но все же ответила ровным голосом: — Спасибо. — Такая осанка и походка не появляются из ниоткуда, — продолжила Вальбурга. Лили вздохнула. Объяснять эту часть своей биографии она не любила: — Моя бабушка — балерина. Мы с сестрой долгое время посещали танцы, а до этого года я проводила у бабушки Лизы в Лондоне как минимум две недели. В Коукворте не было полноценной балетной школы. Лили с сестрой посещали обычные танцы, но так в Англии начинают многие. Увы, бабушке пришлось отказаться от своей мечты сделать внучек знаменитыми балеринами: Петунья была жутко стеснительной и даже на показательных выступлениях отказывалась выходить на сцену, а Лили обладала неподходящей фигурой. Балерины — высокие и худенькие, как нимфы. А Лили — фигуристая и маленькая. То, что у нее будет женственная фигура, бабушка поняла еще до прихода письма из Хогвартса. Но даже после этого бабуля била ее жестким японским веером по спине, если Лили начинала горбиться. И требовала, чтобы внучка вставала во все балетные позиции. Лили даже в Хогвартсе приходилось делать растяжку — уж лучше тянуть шпагат в небольшой школьной ванной под гневные требования соседок освободить помещение, чем летом позволить бабушке вернуть ее в форму за пару дней. Пару дней боли и слез. Вальбурга величественно кивнула. Единственный магловский вид искусства, который она признавала, был балет. И она знала, что у профессиональных танцовщиц идеальная осанка и плавная походка. Радует, что это не придется исправлять. С манерами тоже возиться не придется. Лили прекрасно ориентировалась во всех стандартных ножах и вилках, не резала ножом все подряд, осторожно отщипывала кусочки булок, при этом не косилась опасливо в сторону соседей. Она знала, как правильно. Даже умела есть рыбу с помощью приборов, а не руками. Быть может, впоследствии возникнут трудности с чем-то более редким, но пока она прекрасно справлялась. Речь тоже, слава Мерлину, у девушки поставлена. Быть может, аристократической привычки растягивать гласные у нее и нет… но Вальбурга всегда считала эту манеру речи неприятной. Голос хороший — довольно низкий, с едва заметными мурчащими нотками. Если научится говорить медленно и низко, приглушая голос, то сможет удерживать внимание собеседников без труда. Голос — тоже средство воздействия на людей. — Знаешь какой-нибудь язык, кроме английского? Лили неуверенно потупилась, но все же призналась: — Средне говорю по-французски. И знаю несколько фраз на русском. Но свободно — только по-английски. Вальбурга нахмурилась. Для обычной английской девчонки Лили была даже слишком образована. Мало кто из маглорожденных сможет хотя бы кофе заказать на другом языке. А если говорит, что знает средне — значит действительно знает. Оценивают свой уровень знания обычно те, кто язык все же учит. — У тебя явно необычная семья. Все за столом молчали, с интересом прислушиваясь к их беседе. Порции за ужином маленькие, но непременно четыре смены блюд, не считая десерта. Вино в бокалах тоже меняют как минимум раз. Иногда — два. Лили едва отпивает из них, но тоже ведет себя так, будто пить вино за ужином для семнадцатилетней магловской девушки — что-то нормальное, хоть и не особо привычное. — Моя бабушка Лиза… балерина. Из русской эмиграции, была бы дворянкой в России. Здесь родилась, здесь вышла замуж за интеллигентного англичанина из простой семьи. Поэтому мой папа воспитывался в строгости, он единственный ребенок в семье. Мой дедушка с маминой стороны — сквайр. В сороковые годы он, в некотором роде, сменил землю на пакет акций крупной текстильной фабрики. Из-за некоторых событий, произошедших еще до моего рождения, дедушка лишился почти всего своего состояния. Но воспитание у меня действительно достаточно строгое. Лили замолчала. Рассказывать о семье она не любила. Папина родня еще ничего — всего лишь своеобразное поведение бабушки, но люди искусства вообще плохо поддаются критериям нормальности. А вот с маминой стороны все гораздо сложнее. Даже продав землю и растеряв состояние, дед не лишился гонора и аристократических замашек. Он был не самым приятным человеком. Его старший сын по молодости попал в немало передряг — он бросал учебу, портил чужое имущество, транжирил деньги, за ним постоянно тянулся шлейф штрафов и судебных исков. Однажды деду даже пришлось его откупать от тюрьмы. В итоге дед зря растратил свое состояние: дядюшка Лили — настоящий уголовник. Выйдет на свободу через пару лет. Петунья в вечерней молитве совсем не по-христиански просит, чтобы дядюшка отошел в мир иной до освобождения. Несмотря на высокую должность отца и сохраненные семь процентов акций, которые и позволили папе занять должность на фабрике, жили Эвансы не особенно богато. Выплачивали ссуду за дом, никогда не экономили на еде и образовании, плюс вынуждены поддерживать определенный уровень жизни, чтобы не вызывать лишних сплетен. Папа должен иметь качественные костюмы, мама и Лили с сестрой — хорошие наряды для выхода в свет, обстановка в доме, хорошая машина, каждый год семья отдыхала за границей. Кроме того, поддерживали уход за маминой мамой — суховатой старушкой, что явно не собиралась помирать лет до ста, проживая в дорогом доме престарелых. А еще обучение Петуньи: колледж тоже требовал немало, она смогла получить лишь частичную стипендию. Все это делало Эвансов бережливым средним классом, навсегда застрявших недалеко от той черты, что отделяет обычных людей от богатых. Лили немного стыдилась некоторых своих вещей. Домашняя одежда, нижнее белье — все это было не самого хорошего качества. Да и часть ее обычных платьев бабушка Лиза покупала в комиссионке и на блошиных рынках, мастерски находя хорошие винтажные вещи по смешным ценам. Лили не нуждалась. Но и в роскоши никогда не купалась.