Магические традиции

      Лили получила право аппарировать еще весной, поэтому она сама перенесла Сириуса на задний дворик Эвансов. На улице уже темнело, и лужайка освещалась фонарями. Лили испуганно оглянулась по сторонам — боялась, что их заметят соседи.       — Забыла спросить — ты умеешь накладывать Обливиэйт? — нервно хихикнув, спросила она.       — Нет. Но если ты обездвижишь человека, то я внушу ему, что живу поблизости и он должен мне кругленькую сумму, — широко улыбнулся Сириус. — Ну или что он — попугай. Что тебе больше нравится?       Сириус взъерошил волосы, поудобнее перехватил блюдо с пирогом, и добавил:       — Чувствую себя участником какого-то магловского сериала. Знаешь, у семьи Джеймса есть дом в Годриковой Впадине, и там работает телевизор.       — И ты смотрел сериалы?       — Это любопытно. Там часто люди ходят друг к другу в гости с пирогами. Не понимаю зачем.       Лили хихикнула:       — Волнуешься?       — Я впервые знакомлюсь с чьими-то родителями. Не пойми меня неправильно, я привык нравиться людям, а тут есть угроза сразу не поладить: по магловским меркам ты несовершеннолетняя. Я раньше не встречался с разгневанными родителями. Это мой первый опыт.       Лили засмеялась.       — Ну… у нас тоже говорят: обесчестил — женись.       — Ну тогда все в порядке. Я уже оправдан по всем статьям.       Их нервную перепалку нарушила Петунья. Она открыла заднюю дверь и оперлась о косяк, с хищным прищуром рассматривая сестру и ее спутника.       — Если вы сейчас же не зайдете в дом, то у соседей появятся вопросы. Вас здесь быть не должно.       Лили пристыженно потянула Сириуса за рукав. Петти права: было бы странно, если бы младшая дочь Эвансов внезапно появилась, а потом так же внезапно исчезла.       — Это моя старшая сестра Петунья Эванс. Петти, это Сириус Блэк.       — Тот самый? — Петти иронично приподняла бровь и просканировала Сириуса взглядом с головы до ног. — И правда красивый. Так вы встречаетесь?       Лили тут же покраснела и попросила:       — Давай зайдем в дом.       Петти согласно кивнула и позволила им войти. Сириус с удивлением понял, что сестры похожи и непохожи одновременно. Они в чем-то противоположны. Петунья очень высокая, худая, с длинной шеей и еще более длинными ногами — в брюках это было особенно заметно. Некрасива, но привлекает внимание какой-то странной гармонией черт лица. Острый подбородок, впалые щеки, аккуратный нос, тонкие губы. Блондинка. У них с сестрой немного общего: разрез глаз — зеленые у Лили и голубые у Петуньи, белоснежная кожа и густая копна волос — у одной сестры рыжие, у другой — почти платиновые. И почему-то это позволяет наверняка сказать, что эти две девушки — сестры.       — Хорошо выглядишь, Петти, — Лили обняла сестру.       Сириус заметил явную неловкость между сестрами, словно они совершенно не знают, как себя вести друг с другом. Петти обняла ее в ответ. Сириус снова поразился тому, насколько они разные. Петти, кажется, пришлось чуть присесть, чтобы действительно обнять Лили.       — Я приняла предложение о работе, — спокойно сказала она. — У меня есть пара выходных, потом вылетаю в Париж. Я довольно востребована.       За небрежным тоном Петуньи слышалась плохо скрываемая гордость. Она взяла с полки в прихожей журнал и отдала его Лили. С тонной макияжа, в белоснежном платье и огромной шляпе ее было едва узнать, но все же это была несомненно Петунья Эванс. На фотографии у нее был взгляд, который годами репетируют аристократки: чтобы все разом поняли, кто здесь самый родовитый. Сириус признал достоинство сестры Лили: она умеет быть королевой, имея далеко не королевскую внешность.       Это Лили убедила Петти изменить свою жизнь, отказаться от помолвки с Верноном Дурслем. Купила сестре несколько магических зелий, решив проблемы с кожей и волосами, и напутствовала старшую сестру на поиски новой себя. Просто гуляли по Лондону — впервые без бабушки Лизы — и к сестрам подошел скаут модельного агентства. Предложил Петти прийти на пробную фотосессию. Она прекрасно подходила им — рост, высокие скулы, белоснежная кожа. Не будь рядом Лили, Петти бы ни за что не согласилась. А после… получив гонорар за съемку для журнала мод, Петти существенно пересмотрела свое нежелание быть моделью. Сейчас ей пророчили великое будущее.       Они вошли через дверь в кухне, уже пересекли холл и вышли в гостиную, где их ждали мистер и миссис Эванс. Сириус отметил, как причудливо смешались черты родителей в девочках. Отец семейства — высокий блондин с ярко-зелеными глазами. Мать — низенькая женщина с рыжими волосами и тонкими чертами лица.       Сириус приветливо улыбнулся. Теоретически, он вполне сможет очаровать маглов. Интересно, Лили заметит, что он мухлевал? Но Блэковское безумие уже гнало его вперед: Сириус потряс руку мистера Эванса, галантно поцеловал пальчики миссис Эванс и, без скупости отпуская свой дар, представился:       — Сириус Блэк. Муж вашей дочери.       Все в комнате посмотрели на него с нескрываемым удивлением. Даже Лили. Когда первое удивление прошло, миссис Эванс — ее звали Маргарет — предложила сесть поужинать. И уж за столом Сириус разливался соловьем: говорил, какая Лили замечательная, как он счастлив быть с ней, как вся его семья рада… и что они хотят прийти в гости в пятницу. В общем, Сириус врал и не краснел. Маргарет Эванс смотрела на Сириуса почти влюбленно, Константин Эванс — вполне миролюбиво, и только обе сестры удивленно таращились на него круглыми глазами.       — Ты что несешь? — тихим, злым шепотом спросила у него Лили, когда ее мама вышла на кухню за очередным блюдом.       — Стараюсь казаться хорошей партией для тебя.       — Ты перегибаешь палку. Давно был в меня влюблен? Что-то я такого не заметила.       — Я просто скрывал свои чувства, как и надлежит поступать наследнику рода, который неосторожно влюбился в девушку лучшего друга, — совершенно серьезно ответил он.       Сердце у Лили екнуло, и на мгновение она сама захотела поверить в его слова… но в глазах Блэка плясали черти, и Лили не позволила себе подобный самообман.       — Я не была девушкой твоего друга, — напомнила Лили, снова садясь ровнее.       — Все вокруг считали иначе, — с хитрой улыбкой напомнил Блэк.       Лили насупилась. Она кожей ощущала, что Сириус использует магию, чтобы понравиться ее родителям. Но не могла сказать, что категорически против этого. Так, по крайней мере, нет криков и возмущений. Если, конечно, не брать в расчет подозрительный взгляд Петти.       — Он их заколдовал! — обвинительно прошипела Петунья, когда сестры остались на кухне вдвоем, убирая посуду. — Это просто недопустимо!       Лили затравленно посмотрела на нее:       — Не говори родителям, пожалуйста. Пусть они считают, что я вышла замуж за классного парня.       — Да тебе даже восемнадцати нет! — так же зло напомнила Петти. — Когда я в августе говорила тебе, что стоит хоть попытаться его очаровать, я не имела в виду выскочить замуж. И ты не говорила, что тебе нравится этот… этот… золотой мальчик. Да у него на лбу крупными буквами написано, что он родился с серебряной ложечкой во рту! Лили, я тебя не понимаю.       Лили недовольно поджала губы — мимика у сестер, несмотря на разницу во внешности, была почти одинаковой — и сердито напомнила:       — Я тебе говорила, что он аристократ. И говорила, что он богат. И говорила, что девчонок меняет, как перчатки.       — Ты забыла уточнить, что он даже выглядит как самодовольный ублюдок с комплексом Нарцисса. И когда ты замуж вышла? Когда писала мне месяц назад, ни о чем подобном даже не намекала.       Лили посмотрела на сестру исподлобья и промолчала. Объяснять, насколько скоропалительной на самом деле была их свадьба, ей не хотелось.       — Ты это сделала, чтобы остаться в мире магии? — так же сердито спрашивала Петти. — Я же писала тебе, что деньги больше не проблема. Я бы смогла оплатить тебе образование. И ты бы жила нормальной жизнью.       Лили словно вся сжалась. В этом была вся Петунья. Она не спрашивала, нужна ли помощь. Она сразу поступала так, как считала нужным.       — Петти… я не смогу без магии… Я… я слишком ведьма. Прости, если не смогла нормально тебе объяснить это летом.       Петунья поджала губы: во взгляде старшей сестры читалась боль. Словно сестра ее предала. Снова. И Лили было стыдно. Но совсем чуть-чуть. Потому что она никогда намеренно не хотела оскорбить Петунью. Она просто старалась жить в гармонии со своим желаниями. Узнав, что она ведьма — поехала в Хогвартс. Практиковала магию в доме, пока год назад не ужесточили законы о сокрытии волшебства. Это было связано с распространением видеокамер: маги боялись, что маглорожденные заснимут как они колдуют, поэтому Надзор ужесточили. Лили тренировалась дома, потому что хотела преуспеть. И теперь она не жалела, что вышла за Сириуса. Она любит его. Она хочет остаться в мире магии. Она просто хочет быть счастливой, почему ей должно быть стыдно?       — Ты уверена в нем? — все же спросила Петунья.       — Я люблю его… а уверена я в его матери. Она слишком много времени мне уделяет, чтобы планировать жестокое убийство, — улыбнулась Лили.       Петти строго посмотрела на сестру. Вечно все переводит в шутку, хотя говорят о серьезных вещах. И Петти бы непременно высказала сестре все, что она о ней думает, но на кухню вошла мама:       — Девочки, неприлично надолго оставлять гостя.       Петти хмыкнула и ответила с немного издевательской улыбкой:       — Так он уже не гость, а член семьи.       Разумеется, она злилась. В августе именно влюбленность Лили в Сириуса Блэка стала причиной сближения сестер. Петти просто не ожидала увидеть Лили — ее идеальную красавицу-сестру — курящей на заднем дворике. Так Петти узнала о страхе младшей сестренки, о ее влюбленности, о полной неопределенности после выпускного. Во многом Петти решила работать моделью из-за Лили: если будут деньги, то уж умничка-Лили сможет сдать экзамены экстерном и поступить в колледж. Она всегда была очень сообразительной.       Теперь же Петунья была в растерянности. Лили остается в мире магии. И зачем тогда нужны деньги?

***

      Обратно домой они аппарировали прямо из гостиной. Оказались на площади с фонтаном у входа в поместье. Лили видела это место из окна, но как-то не довелось еще прогуляться. В темноте же ничего особо не рассмотришь: мраморный фонтан с полуголыми нимфами, вымощенная мелкими булыжниками площадь, вокруг живая изгородь с проходами в сад. Наверное, летом здесь особенно красиво.       — Ты гуляла в парке? — спросил Сириус, подавая ей руку.       Лили благодарно кивнула и ответила:       — Нет. Как-то не довелось.       — Значит, завтра сходим.       — Ты сводишь меня на прогулку в парк? — удивилась Лили.       Сириус чуть обернулся к ней — в полумраке хитро блестели глаза:       — Я почти всех своих девчонок водил на свидания. Как-то даже неприлично, что у нас с тобой все сразу с постели.       Лили так удивилась его словам, что чуть не споткнулась о порог. В холле горел свет — невероятно яркий после ночной темноты.       — Я не верю, что это сказал именно ты, — призналась Лили.       — Я умею удивлять, — самодовольно согласился Сириус. — Кроме того, у нас с тобой очень насыщенное ночное расписание на неделю. Можно и… познакомиться поближе.       У Лили вырвался короткий смешок. Познакомиться поближе. Словно они и правда — молодая супружеская пара из какого-нибудь старинного романа, где молодые не были знакомы до свадьбы.       — Хочешь знать, какой мой любимый цвет?       — Не знаю, какой любимый, но носить ты любишь зеленый. И это понятно — тебе идет.       Лили почувствовала, что на щеках появился румянец. Ее удивило и порадовало, что он это заметил. Она часто носит зеленый — так глаза кажутся еще ярче.       — Я люблю белый.       — Белый? — удивился Сириус. — Это же скучно!       — Кто бы говорил. Могу поспорить, твой любимый цвет — черный, — Лили поняла, что права, и мстительно добавила: — Это же мрачно!       Сириус засмеялся. Они вместе поднимались по лестнице наверх. Когда приедут на каникулы в следующий раз, им подготовят новую спальню, с большой гардеробной и гостиной, но пока Лили живет в бывшей комнате Андромеды, а Сириус просто ночует с ней.       У него, разумеется, была своя комната здесь. И побольше, чем у Андромеды. Но она вся — от пола до потолка — была обклеена плакатами мотоциклов, магловских рок-групп и полуобнаженных девчонок. Снимать все это — долго и муторно. Приводить в такую комнату Лили — как-то неудобно.