***
В год ученики Хогвартса, даже с разрешения родителей, могли отсутствовать всего 10 учебных дней. То есть две недели, если вместе с выходными. Как совершеннолетние, Лили и Сириус могли покинуть школу в любое время, только уведомив кого-то из учителей, что они и сделали. И вот в воскресенье вечером им следовало вернуться обратно, чтобы оставить себе несколько дней в запасе на случай неожиданностей. Пришли через камин МакГонагал. Декан Гриффиндора встретила их суровым взглядом. — Я была бы очень признательна, если бы вы покидали школу через мой камин, а не с разрешения декана Слизерина, — сурово сказала она. Сириус в ответ широко улыбнулся: — Вы — мой любимый профессор. Но вы бы не выпустили меня, хотя я имею на это полное право. Вызвали бы директора, он бы начал разбираться в чем причина моей отлучки, начал бы вести с нами воспитательные беседы… у меня не было желания терпеть лишние два часа бесполезной болтовни. Простите, профессор. МакГонагалл снова поджала губы, но промолчала. Лили, в целом, была полностью согласна с Сириусом. За годы обучения в школе, она успела узнать многое о профессорах. В том числе, что директор Дамблдор является сторонником нынешней политики, и любые проявления старых магических порядков вызывают порицания со стороны директора и его главного заместителя — Минервы МакГонагал. — Список заданий за прошедшую неделю возьмете у своих однокурсников. Мисс Эванс, — МакГонагалл запнулась и тут же исправилась: — Миссис Блэк, во время вашего отсутствия обязанности старосты и лучшей ученицы исполняла Изольда Норман. Поговорите с ней, она будет рада вашему возвращению. — Какие комнаты мы можем занять? — спросил Сириус. МакГонагал посмотрела на него с недоумением, но даже Лили видела, что это недоумение было разыгранным. — Комнаты? О чем вы говорите? Сириус улыбнулся. Он нес в руках небольшой чемоданчик, в котором была упакована одежда как его самого, так и Лили. — Женатым парам семикурсников разрешено занимать отдельные комнаты. Я написал письмо, что мы хотим занять отдельное помещение. Понимаю, что возле башни Гриффиндора жилые помещения есть только в закрытой части замка, но нас бы устроили и комнаты на первом этаже. Минерва посмотрела на него строго и так же строго ответила: — Это школа, мистер Блэк, а не гостиница. Здесь необходимо поддерживать мораль. Сириус криво усмехнулся и покачал головой: — То есть, дать женатым людям супружескую спальню — это падение морали? А если нас застукают в пустом кабинете — то все в порядке? Минерва оскорбленно посмотрела на Сириуса, а на щеках женщины появился едва заметный румянец. О похождениях Блэка она была наслышана. Помфри частенько отпаивала девочек успокоительным, когда тот менял одну пассию на другую. И логично, что где-то он занимался и этим самым, иначе бы никого отпаивать и не пришлось. — Директор был против такого требования… — начала говорить она, но Сириус снова ее прервал: — Знаете, я и не сомневался, что директор будет против. Но видите ли в чем проблема… это не привилегия. И не какой-то пережиток прошлого. Это мое гражданское право. Кроме того, я недавно получил титул Лорда. И, даже если откинуть в сторону комнату для супругов, молодые Лорды, по соображениям безопасности, тоже могли требовать себе отдельную спальню. Передайте профессору Дамблдору, что завтра за завтраком я надеюсь узнать местонахождение комнаты. Или в обед я подам прошение напрямую в Визенгамот. МакГонагал прищурилась, недовольно рассматривая Сириуса. Тот всегда причинял ей немало проблем, но она по-своему любила его. И даже понимала, что он действительно имеет право на отдельное жилье. И это даже будет правильно… Замок полупустой, многие коридоры давно опечатаны, свободных комнат хватит на сотню супружеских пар. Сириусу восемнадцать. Лили семнадцать. Они поженились неделю назад. МакГонагал понимала, что в итоге они все равно окажутся в каком-нибудь пустом классе. И это действительно звучит аморальнее отдельной спальни. — Я поговорю с директором. Сириус улыбнулся. Уже выходя из ее кабинета, он обернулся и весело повторил: — Вы и правда мой любимый профессор. Дверь закрылась. МакГонагалл смущенно улыбнулась. Проблем от Поттера и Блэка больше, чем от целого факультета. Но почему-то они умеют нравиться. Даже зная, что мальчишки далеко не такие милые и добрые, как считает Дамблдор. Их редко удавалось обвинить в чем-то. Они умело скрывались, часто умудрялись оставаться в тени, подставлять под удар других. Хитрые и изворотливые. Минерва была на сто процентов уверена, что им обоим шляпа предлагала поступить на Слизерин. Шумные и яркие, они ввязывались в ссоры и скандалы не боясь последствий, часто заступались за тех, кто слаб. На пятом курсе слизеринцы жестоко пошутили над Мэри МакДональд. Полукровка. Наследница небольшого бедного рода, Мэри была девочкой не сказать, что популярной… но симпатичной. Несколько терялась на фоне яркой красоты Лили и холодной привлекательности Шарлотты, но все же была милее многих девчонок. Чуть выше среднего роста, довольно худенькая, но с широкими бедрами, она немного горбилась, стесняясь своей внешности. Наверное, именно стеснительность и была причиной ее незаметности. Узкое лицо, большие, глубоко посаженные глаза под темными почти прямыми бровями и пухлые губы — нижняя заметно крупнее верхней. Она смотрелась совсем юной на фоне рано повзрослевших однокурсниц. На пятом курсе девочка шла в башню Гриффиндора одна. Минерва знала, что Мэри влюблена в этого Северуса, который как-то странно, болезненно любил Лили. Три слизеринца где-то достали алкоголь, напились, а потом наткнулись на девчонку. Начали ее задирать, а когда та ответила в типичной для гриффиндорцев манере, рассвирепели. Дескать, какая-то полукровка смеет вякать на представителей аристократических родов. Они отстригли ей волосы заклинанием, на лбу написали «шлюха», сняли с нее нижнее белье — хорошо хоть ничего еще не сделали — а потом вытолкали ее в один из часто посещаемых коридоров и начали прилюдно оскорблять, еще и привесили нижнее белье на канделябр под радостный хохот толпы. За подругу потом вступилась Лили, на шум пришла и сама МакГонагал. Ведя их к директору, она уже знала, что ничего с этими выродками не сделают. Пожурят. Быть может, их родители выплатят штраф. Так, в сущности, и вышло. Трех нахалов даже не заставили извиниться. А над Мэри потом еще какое-то время потешались школьники… пока три выродка не были наказаны. Каким-то образом их поймали после отбоя, раздели догола, трансфигурацией уменьшили половые органы просто до комически маленьких размеров, а потом приклеили ягодицами и ладонями к полу в холле с часами. Приклеили так мастерски, что отклеивать их пришлось лично Дамблдору: ни Минерва, ни даже Филиус не смогли подобрать правильное заклинание. Не особо-то и хотели, если честно. О Мэри больше не судачили. То, как девчонка плакала и просила вернуть ей трусики, все быстро забыли. Гораздо смешнее детям было обсуждать чьи-то микроскопические пенисы. Виновных во втором жестоком розыгрыше так и не нашли. Но Минерва отлично знала, кто умудряется разгуливать по школе ночью без последствий, и знала, кто из ее учеников способен накладывать сложную трансфигурацию долгого действия. И еще знала, кто из мальчишек прочел все учебники по чарам в школьной библиотеке и смог бы наложить столь редкое заклинание приклеивания, защитив его дополнительными чарами.Глава 17. О прошлом
14 марта 2019 г. в 12:00
В субботу Блэки устроили прием в честь свадьбы Лили и Сириуса. Их брак был слишком поспешным, но маги, на самом деле, нередко играли свадьбы в строго семейном кругу. Для Лили первый в ее жизни светский прием запомнился дорогим нарядом, шепотом за спиной и жуткой усталостью.
После приема Сириус сразу повел ее вниз, в комнату около родового алтаря. И тут же принялся расстегивать многочисленные пуговички на платье. Оно было из молочно-белого бархата, вышитое изумрудно-зелеными и золотыми лентами. Узкий корсаж, глубокое декольте, пышная юбка.
— А магией нельзя? — устало спросила Лили.
Такие же маленькие пуговки были и на шелковых перчатках. А на шее — тяжелое золотое колье с крупными изумрудами.
— Бальные платья защищены от воздействия магии, — отозвался Сириус, пыхтя над крошечными пуговками. — Просто представь: танцуешь ты вальс, а тут твоя соперница произносит заклинание, расстегивающее пуговки, и ты уже в одном нижнем белье. Вечерние наряды — практически доспех. Так что жди, пока я тут разберусь.
Под платьем был еще и корсет. Чтобы талия смотрелась узкой даже под плотной вышивкой, корсет затянули туго. Лили мечтала снять это орудие пытки уже в тот момент, как Белла затянула шнуровку. Сириус закончил с пуговицами и потянул платье наверх, снимая часть тяжелого наряда. Потом потянул завязки нижних юбок, снял кринолин. Обхватил ладонями талию. Лили удивленно смотрела на его руки — он легко свел пальцы вместе, настолько узкой вышла талия.
— Круто, — хмыкнул он. — Может, не стоит его снимать?
— Пожалуйста, сними с меня его, — устало попросила она. — Давай оставим твои сексуальные фантазии на следующий раз. Я очень хочу нормально дышать.
Сириус засмеялся, но все же развязал шнуровку корсета. Лили облегченно вздохнула, наконец получив возможность нормально дышать. Корсет тоже полетел на пол, упав в ворох нижних юбок.
— Ловлю тебя на слове, — широко улыбнулся он и потянул вверх шелковую комбинацию.
Комбинацию надевали во многом для того, чтобы не оцарапать кожу, затягивая корсет потуже. Бюстгальтер под корсет не надевали, поэтому Лили сейчас зябко поежилась.
— Помоги расстегнуть перчатки.
— Не хочу, — широко улыбнулся Сириус. — Это залог того, что ты не будешь что-либо делать сама. Садись на пуф, нужно тебе прическу разобрать.
Лили, несколько затравленно посмотрела на него, но все же послушно села. В перчатках и правда было не слишком-то удобно. Крошечные пуговички, например, в них не расстегнешь.
— Я думала, на балу будет Джеймс, — постаралась отвлечься от странной ситуации Лили.
— Соскучилась? — хмыкнул Сириус, осторожно снимая с нее диадему.
Сам он снял только пиджак смокинга, отчего Лили чувствовала себя еще неуютнее: она тут сидит, буквально, в чулках и перчатках, а он полностью одет.
— Вы же лучшие друзья. Я думала, он будет…
— Если бы он пришел ко мне, ему пришлось бы посещать и остальные приемы, а он пока не готов, — Сириус нахмурился, а потом продолжил. — Ты же не знаешь… Джеймс — будущий Лорд Поттер. На данный момент его род не имеет главы, поэтому Поттеров никуда особо и не зовут. Признали их право держать траур.
— Траур? — удивилась Лили.
Сириус заклинанием притянул к ним какую-то высокую скамейку, обитую кожей, и принялся на нее складывать драгоценные шпильки, которыми была украшена прическа Лили.
— Отец Джеймса принадлежит к боковой линии рода Поттер. Сам Джеймс приходился бы четвероюродным братом Карлусу Поттеру, который и возглавлял семью. Карлус был женат на Дорее Блэк, у них был сын Генри. Он был старше меня года на три, мы вроде даже были знакомы в детстве…
Лили хмурилась. Она уже понимала, что история будет с трагичным концом.
— Когда Генри было шесть лет, группа магов проникла в дом, убили наследника, а потом пошли убивать Карлуса и Дорею. Только не учли природную мстительность женщин нашего рода. Дорея заставила своего мужа спуститься к родовому алтарю, пока она сдерживала злоумышленников. Карлус признал Джеймса наследником, это можно сделать и в его отсутствии, а потом убил себя прямо на родовом алтаре, чтобы обеспечить абсолютную защиту поместья. Дорея, уже умирая, переместилась к родителям Джеймса, все им рассказала и предупредила, чтобы до поры не совались в поместье, а потом тоже себя убила, произнеся ритуальную фразу. Пока в поместье не придет наследник, защита будет практически нерушимой.
— Поэтому Поттеров не приглашают на приемы? Из-за давнего траура? — непонимающе переспросила Лили.
— Траур по Лорду и Леди можно держать до двадцати лет. И все окружающие обязаны с этим трауром считаться. Просто обычно эти титулы передаются детям. Через смерть предшественников — это редкость. Все же Лорд и Леди — это больше магический титул. Вот в нашем случае — мы вообще почти никаких прав не имеем, хотя формально самые главные. И, когда у нас появятся дети и эти дети решат жениться, мы откажемся от своих званий сами.
Лили кивнула. Выходит, смерть Лорда и Леди — это смерть достаточно молодых магов, чьи дети еще не готовы продолжать род. Действительно, значительный повод для траура всего рода: обычно эти звания передавались строго от отца к сыну.
Прическа уже частично распалась и Сириус перебирал локоны, выискивая шпильки.
— Если бы ты снял с меня перчатки, я бы сама разобрала прическу.
— Вот поэтому и не снимаю. Я сегодня играю большой куклой. Знаешь, как девочки — одевают и раздевают. Мне больше нравится второе.
Лили возмущенно посмотрела на него: это сравнение она всегда ненавидела. А Сириус еще и домовика вызвал, затребовал себе щетку для волос. Начал вычесывать локоны. Так осторожно и медленно, что Лили вся издергалась.
— Будешь дергаться, я тебя привяжу. В этой комнате много всяких странных приспособлений. Будешь сидеть смирно.
Лили замерла. Он, кажется, ставил целью своего существования ее смущать. Расчесал волосы, начал заплетать свободную косичку.
— Ты умеешь плести косу? — удивилась она.
— Я очень любил Беллу. Она не знала, как от меня избавиться, поэтому придумывала множество новых странных занятий для маленького прилипалы.
Лили хихикнула. Отношения Сириуса со старшей кузиной были ну очень забавными. Они до сих пор пререкаются и постоянно спорят, но все равно в них чувствуется какая-то привязанность друг к другу.
Сириус, закончив с косичкой, резко присел перед ней на одно колено, невербально трансфигурировал щетку для волос в нож и быстро разрезал ее трусики по боковым швам. Лили только охнуть успела, как он уже все закончил.
— Ты — сексуальный извращенец, — уверенно сказала Лили. — То в одежде, теперь вот…
— В золоте и шелке, — хмыкнул он. — Ну какой мужчина останется равнодушным перед чулками?
А сам уже чуть отодвинулся и начал расстегивать пряжки на туфлях. Лили порывисто вздохнула, когда он коснулся губами коленки. Она ненавидела реакцию своего тела. Какая-то часть в ней понимала, что их отношения — ненормальные, странные… но она любила его. И, если быть откровенной, ей нравилось то, что он делает с ней.