От тоски не сбежать, Все в вихре закружилось, И я тобою сломлен
Сацуки скрипнул зубами, глаза его сузились в сердитые щелочки. Да как он смел…. Хотелось отвести глаза и стереть сцену, которая, казалось, намертво впечаталась в сетчатку, но это было невозможно. Он нахмурился, чувствуя, как лицу становится жарко от приливающей крови, в которой кипел чистый гнев, и стиснул кулаки, ловя мысль — а что, если Харука наслаждается этим подаренным ей поцелуем? Прошло целых десять секунд, прежде чем она обмякла в чужих руках, изображая собственную смерть. Последние аккорды истаяли вместе с ее последним вздохом. Когда же она наконец «умерла», Рен отпустил ее, мягко укладывая на землю. Осенние листья поднялись ало-золотым вихрем под дуновением ветра. Сцена, развернувшаяся перед глазами, выглядела такой печальной, что Сацуки почувствовал, как в горле застревает комок. Казалось, будто весь лес погрузился вместе с ним в траур по нежданной утрате.От тоски не сбежать, Впереди меня ждет она
Никто не шевелился, никто не смел даже вздохнуть. Члены съемочной группы застыли, погрузившись в сцену перед их глазами. И когда пора бы было крикнуть «Снято!» кто-то неуверенно покосился на режиссера, ожидая его указаний. Сацуки опустил взгляд на брата, чей взгляд не выражал ни единой эмоции. Нацуки сидел, обхватив подбородок ладонью, шли секунды, а он все еще молчал, заставляя предположить, что он либо глубоко в своих мыслях, либо слишком шокирован последней сценой, выбившейся из сценария. Но даже сам Сацуки не мог сказать наверняка. Он уже хотел толкнуть брата, чтобы тот ответил хоть что-то, но в этот момент в его взгляде мелькнуло понимание, что все, кроме замерших под камерами Рена и Харуки, смотрят на него с ожиданием дальнейших указаний. Тогда Нацуки наконец едва заметно кивнул, и ассистент оператора, восприняв это как знак, поднял хлопушку, вместе с возгласом «Снято!» производя финальный сигнал. Но даже после того, как пластины хлопушки сомкнулись, никто не произнес ни слова. Только мгновения спустя съемочная группа зашевелилась, рассредоточиваясь по площадке, как рабочие муравьи, что вышли из спячки. В поднятом шуме Сацуки наконец заговорил: — Ты в порядке, Нацуки? — Ага, лучше не бывает. — Ты серьезно? — Ты хочешь, чтобы последние кадры вырезали? Внезапный вопрос огорошил его, и Сацуки не смог сразу ответить брату на не столь невинный вопрос, как казалось бы. Значит, Нацуки в курсе его планов на Харуку? Да почему ему вообще в голову пришло, что от проницательного взгляда брата может укрыться хоть что-то? — А ты что о них думаешь? — вместо того, чтобы отвечать на вопрос, Сацуки задал свой. — Они были идеальными, — только и ответил Нацуки. Ему тоже так казалось, хоть этого и не было в сценарии. Все произошедшее было сугубо импровизацией Рена, но именно эта импровизация добавила то, чего не хватало песне. Когда они с Нацуки писали песню, они вкладывали в текст отражение отчаяния и утерянной веры в душе человека. Поцелуй же в последней сцене символизировал надежду, всепрощение, любовь, готовность принять второй шанс. Вплоть до этого момента Сацуки не осознавал, насколько общая атмосфера видео нагнетала мрачности. Конечно, поцелуй должен был остаться. Это добавило бы совершенно другое прочтение клипу, выполненному в холодной атмосфере войны, насилия и отчаяния. Целевая аудитория должна оценить ноты надежды и искупления. Сацуки молчал несколько минут. То, что наконец сорвалось с его губ, было открытием даже для него самого. — Не хочу это признавать, но последние кадры… — его голос сорвался, когда он обратил внимание на двух главных персонажей, которых окружили ассистенты и визажисты, чтобы освежить макияж на случай, если режиссер потребует снимать сцену заново, — последние кадры — как раз то, чего не хватало. Идеальное окончание твоей баллады о Дьюме и Исиде. Оба близнеца видели, что Рен и Харука все так же продолжают смотреть друг на друга. Эти двое молчали, но по взглядам, брошенным друг на друга, было ясно, что между ними что-то происходит, прямо у него под носом. Наконец Харука отвела взгляд и удалилась к своему трейлеру, не изменившись в лице.Что рушишь все, во что я верю В эти самые темные дни хочу реальность отринуть Из этой ловушки мне не выбраться И не найти новый путь…
— Мы не будем вырезать эти кадры, — решительно сказал Сацуки, стараясь отставить в сторону свои чувства от развернувшейся перед ним сцены. Грудную клетку точно стиснуло, сердце в ней колотилось почти болезненно. Так вот что такое — полное разочарование. Сацуки принялся нервно перелистывать бумаги, прикрепленные скобой к его планшету, и сделал на них пару заметок, стараясь выглядеть занятым. Он чувствовал, как дрожат его пальцы — впервые в жизни. Этот поцелуй отозвался в душе чем-то неясным, похожим на нехорошее предчувствие, точно он уже проиграл битву, которая еще даже не началась. Точно предсказывал мат, не сделав фигурами ни одного хода, чтобы защитить короля. Сацуки продолжал бесцельно черкать на пустом листе, пытаясь уцепиться мыслями за скрип наконечника о бумагу, чтобы хоть как-то сконцентрироваться. Разум его пребывал в полнейшем хаосе. То, что произошло, вызывало в нем раздражение и гнев, но Сацуки понимал, что глупо так поддаваться эмоциям. Это всего лишь работа, ничего личного. У него все еще есть множество возможностей завоевать Харуку, верно? Неверно. Чувствуя пристальный взгляд брата, Сацуки прикусил щеку, чтобы не завыть, как маленький ребенок. Черт возьми, мысленно крикнул он, меня такое не возьмет! Еще не поздно. Он еще только начал развертывать свою стратегию, и стоило провернуть все до конца хотя бы для того, чтобы посмотреть, как все сложится. Нужно было только продержаться. Будет тяжело забыть такую, как она, такую, что владела теперь всем его вниманием. Нет, не сейчас, когда он всерьез взялся за эту охоту. Никакого сдаться. Ручка хрустнула, и Сацуки опустил взгляд. Тонкая хрупкая трубочка из пластика сочилась синими чернилами на его безупречно чистые пальцы. Как отвратительно. Сацуки почувствовал себя неопытным подростком, которого в первый раз отшили. Кто-то подал ему салфетку, чтобы вытереть запачканные пальцы, и он что-то пробормотал в благодарность, не бросая мысль — нужно притвориться, что он сдался. — Нацуки, думаю, ты справишься с последними сценами без меня. Я поеду в офис и встречусь с монтажной группой, обсудим, что сделать с их сырым материалом, а последние сцены довезем позже. Эта сцена была самой тяжелой для съемки, а мы справились на ура. Сацуки смотрел на брата, избегая встречаться с ним глазами. Кто-кто, а Нацуки считывал его чувства в момент, и ему не хотелось, чтобы его состояние открылось. Ему положено быть в его глазах уверенным старшим братом. Нацуки медленно кивнул; понимание сверкнуло в его глазах: — Конечно. Развернувшись на каблуках, Сацуки направился к трейлеру. — Пока не ушел, скажу пару слов Харуке… и Рену. Если что, звони, — бросил он, удаляясь, и засунул руки в карманы камуфляжных штанов. В первом трейлере Рен прихлебывал через соломинку минеральную воду, визажист только что обновил слой серебристого блеска для губ. Завидев его, Рен поднял голову и отогнал жестом визажиста, который тут же кивнул и удалился. Менеджер, Аки Цукино, встретил его настороженным взглядом и было уже собрался что-то сказать, но тут же увидел выражение на лице Сацуки и закрыл рот. Вместо этого менеджер предпочел отступить, достать из кармана джинсов телефон, набрать чей-то номер и отойти, чтобы с кем-то поговорить. Умный ход, подумал Сацуки, провожая его взглядом. — Дзингудзи, — произнес он, наконец остановившись перед Реном. Его лицо застыло в безразличной маске, скрывавшей все то, что клубилось внутри: гнев, раздражение, ревность. Такие незнакомые чувства, никогда не дававшие знать о себе, когда дело касалось женщины, которую приходится с кем-то делить. — Синомия, — отозвался Рен безразличным тоном, бросая на него настороженный взгляд. Напряжение между ними едва ли не трещало разрядами. Они были похожи в этот момент на двух львов, готовых к схватке за общую территорию. Каждый обнажил клыки, ожидая момента, когда можно будет разорвать соперника в клочья. — В последних сценах тебе надо поработать с эмоциями, — начал Сацуки, решив сразу перейти к делу и поскорее покончить с этим. Поскорее. — Я оставлю Нацуки указания по поводу кадров с твоим лицом крупным планом. Нужно показать чувства твоего персонажа, когда он узнает, что произошло, — Сацуки сделал паузу и продолжил. — Дальше, сбавь обороты с агрессивным боем. Глаза Рена чуть сощурились. — Агрессивным? — переспросил он. — Не понимаю, о чем ты. Я действовал так, насколько чувствовал персонажа. Или у твоего братца какие-то проблемы с моим видением Дьюмы? Рен откинулся на спину и еще прихлебнул из бутылки с водой. Высокомерный мудак, подумал Сацуки. — Я имею в виду, будь внимательнее к своей партнерше. Ей и так тяжело в костюме, я уж не говорю про разницу в вашей физической силе. Мне не нужен несчастный случай на съемке. Ему захотелось перевернуть все вокруг от злости на отвратительное поведение Рена и его мерзкое отношение к Харуке. Он должен был сохранять спокойствие, но в этот момент раздражение слишком сильно давило на нервы. Кто знает, что будет, если Нацуки узнает. Вряд ли ему понравится, что в такой важный момент его главные герои пострадают или будут слишком взволнованы, чтобы играть. Ну почему этот придурок не может просто помолчать?! — Харука и сама за собой проследит, — почти что огрызнулся Рен. В глазах его сверкала едва сдерживаемая ярость. — Она знала, в каких условиях придется работать над этим клипом, и пускай сама теперь разбирается. Я был против ее участия в этом проекте. Но, — добавил он, — я учту твои замечания. Последнее, чего я хочу, так это чтобы она пострадала, попала в несчастный случай или еще какую опасную ситуацию. Уж мне-то известно, насколько она важна для меня. Сацуки скрипнул зубами, чувствуя, как на шее нервно бьется жилка. Факт, что он произнес последнюю фразу, был сродни оглашению на весь свет их с Харукой отношений. А уже это заставляло кровь вскипать — слишком хорошо Сацуки помнил, что всего две ночи назад этот говнюк развлекался совсем с другими женщинами, а вовсе не был с Харукой. Он же не шел и в сравнение с Дзингудзи. Сацуки был готов отдать Харуке каждый час своей жизни, зная, что она заслуживает заботы и внимания такого, как он. Кулаки сами собой сжались, прежде чем он заставил себя расслабить кисти. Тихо, Синомия, сказал он себе. Сейчас в полном ходу съемочный процесс, это самое неподходящее время подрывать и так плотный график. Сацуки с трудом подавил в себе приступ гнева и желание дать Рену в морду — просто чтобы удовлетворить свои желания. Они смогут разобраться потом. — Я в курсе, как она важна для нас, — глубоко вздохнув, произнес он, сделав особый нажим на «нас». По лицу Рена пробежало легкое хмурое марево, и этот вид разлился по душе теплом удовлетворения. — Такой хрупкий цветок. Но держу в курсе, если ты будешь обращаться с этим цветком грубо, тебе придется иметь дело со мной. Особенно, если вскроется, что ты только играешь с ней, а на самом деле… — он сделал паузу, — развлекаешься с другими женщинами. Рен рывком поднялся на ноги, скрипнув зубами. На его шее билась жилка. Сделав шаг к Сацуки, он отозвался вполголоса: — Синомия. Я в курсе, что ты пытаешься волочиться за ней, но я бы посоветовал остановиться сейчас. Я не отпущу ее. Она принадлежит мне. И чем раньше до тебя дойдет, тем лучше. Его это не испугало. Раз уж ему открыто объявили войну, так тому и быть. — За ней еще остается выбор между нами. Не забывай. Я могу заставить ее прийти ко мне. Сацуки было хотел самодовольно ухмыльнуться, но желание исчезло, когда он увидел грустную полуулыбку Рена. Что-то мягко сверкнуло в его глазах, точно он что-то вспоминал. — Я слишком хорошо это знаю. Все еще есть вероятность, что она предпочтет мне тебя. Но, — он кивнул в сторону трейлера Харуки, где она закрылась, — рано или поздно она поймет, что жизнь, когда она не может дышать со мной одним воздухом, бессмысленна. С этими словами Рен повернулся и зашел в трейлер, служивший ему гримерной, захлопнув за собой дверь. Проклиная себя за тупость, что едва не привела к бессмысленной драке, Сацуки едва сдержал желание сжать кулаки и ударить что-нибудь твердое. Ему хотелось довести Рена до бешенства в отместку за то, что он сам сделал с ним раньше. Но в результате всех его действий гнев не только не улетучился, но только усилился. На самом деле, эта сцена только подлила масла в огонь. Сацуки развернулся и рванул прочь, игнорируя любопытствующие взгляды членов съемочной группы, которые подобрались поближе, интересуясь их с Реном жарким диалогом. Потребовалось добрых пятнадцать минут быстрой ходьбы, чтобы добраться до своего парковочного места на краю стоянки. Вставив ключ в замок зажигания, Сацуки нажал на газ и направил машину прочь от этого места и его удушливого воздуха. Ему еще никогда так не хотелось заорать и ввязаться в драку, но он понимал, что дать выход гневу и раздражению — не выход. Набрав скорость, он нажал кнопку, опускающую стекло, и вечерний ветер ворвался в окно, смывая злость. Сацуки хотел было закурить, но оставленный в машине портсигар оказался пустым. Вот черт. Сацуки сбросил скорость, заметив, что стрелка спидометра ползет к красной отметке. Узнал бы Нацуки, как беспечно он водит, непременно отругал бы. Не было никакого смысла цепляться к Дзингудзи сейчас, теперь он был уверен. У Дзингудзи еще были шансы выиграть этот раунд, завладев вниманием Харуки, а теперь он еще и был в курсе, что Сацуки Синомия в курсе его повышенного внимания к другим женщинам. Как глупо было проговориться вот так. Стоило просто уйти и не позволять ему узнать о том, что стало известно. А так получилось, что он принес сопернику предупреждение. Захотелось себя ударить. Дзингудзи теперь будет начеку, и наверняка это еще выйдет боком. Единственным способом покончить с этой войной тотчас же было завоевать Харуку первым, а для этого надо было действовать быстрее, пока Дзингудзи еще размышляет над следующим ходом. Нужно действовать. До этого ему не приходилось встречать женщину, что могла устоять перед его чарами, и с Харукой еще нужно было работать и работать. Сацуки стиснул руль, мысленно формируя план в голове. Предстоящий банкет по поводу юбилея канала был прекрасным поводом сделать ход. Вино, медленные танцы, подходящая атмосфера, осталось только придумать, как сделать, чтобы этот вечер принадлежал лишь им двоим, и тогда с планами бы все получилось. Сацуки кивнул сам себе. Чтобы вечер удался, ему нужно произвести на эту девочку впечатление и подарить ей ощущение, что она совершенно особенная. Что может быть лучше экскурсии по Гинзе? Он мог бы заскочить в Булгари за парой милых побрякушек для нее и купить платье для вечера. Черт, да можно вообще разойтись на полную и приложить к этим подаркам гору цветов. Разумеется, ни одна женщина не сможет устоять после таких жестов щедрости. *** Взгляд ее чудных золотых глаз чувствовался едва ли не кожей, как будто ее нежные пальчики пробежали по его телу, отзываясь дрожью. Рен почувствовал, как каждая мышца в его теле напряглась в попытке не обращать внимания, не поворачиваться в ее сторону, чтобы не напугать ненароком жестким взглядом. Как ему сейчас хотелось вновь погрузиться в глубины ее глаз, упиваясь чувством, что это создание получило в свое распоряжение его сердце и душу даже без его ведома. Все, что он знал наверняка — что тем утром проснулся с особенно паршивым похмельем и в его разуме молнией пронеслось осознание. Он соверщенно точно и совершенно безнадежно любит ее. Ну почему ему нужно было столько времени, чтобы это понять? Сколько еще он оставался бы слеп и глух к очевидному без проницательной Анри? Ощущение щекотки от взгляда ослабло и наконец исчезло, сигналя, что теперь можно и обернуться. Все утро он был на грани срыва, и каждый раз что-то внутри замирало, стоило их глазам случайно встретиться. Съемка проходила настолько идеально, как они даже не могли рассчитывать. Если бы удача не покидала их, съемку можно было завершить уже к следующему утру — Нацуки Синомия высказал свое режиссерское желание отснять пару сцен на закате и на рассвете, чтобы добавить материал к свежеотснятому за этот день. Рен тайком поглядывал за ней, сконцентрированной на репетиции с хореографом перед новой съемкой. Он даже написал сообщение Нацуки с просьбой сделать что-то с костюмом Харуки, вспомнив, что его брат упоминал о ее трудностях при их «сражении». Нацуки отреагировал незамедлительно, и вот костюмеры уже мчались к Харуке, чтобы обрезать ее плащ до более приемлемой длины. После того, как плащ быстро подрезали и подшили обратно опушку, она накинула его на плечи — кто-то из массовки тут же с готовностью помочь кинулся к ней — и закружилась, точно закуталась в лепестки кроваво-алая роза среди упавших сухих листьев, скал и деревьев, неземная дева, которую лес с его мистическими обитателями считал бы за свою. Ему так хотелось снова коснуться ее лица, снова почувствовать, как ее губы тают, прикасаясь к его. В паре сотен метров от него стояла величественная королева-воительница, до удивления полная энергии — он помнил, как они бились перед камерами, и в ее глазах искрилось настоящее буйное пламя, пальчики жестко сжимали рукоять меча, а губы влажно поблескивали от глянцевой помады. Когда ему еще удастся попробовать эти губы на вкус? Удастся ли это ему вообще? Рен надеялся, что да. Он вздохнул. О боги, как же ему осточертело это чувство собственной беспомощности. Оставалось только винить себя за то, что так бессовестно упустил и время, и столько возможностей. Будь у него больше такта и терпения, можно было бы избежать этой ситуации. Синомия никогда не посягнул бы за защитный кокон, что он воздвиг бы вокруг Харуки, и не пришлось бы думать, как быть с другими людьми, которые слишком с ней сближаются. Да вы только посмотрите на нее, взмолился он мысленно, кто бы не захотел взять и запереть ее за семью замками! Уличная девчонка с огненным характером и грязным ротиком, кто бы мог подумать, что через несколько месяцев такую и не признают в этой прекрасной элегантной женщине. Харука и до этого была милой, но сейчас ее красота заставляла потерять дар речи. Что бы она ни делала последние несколько недель, в течение которых они не говорили, но все это заставило ее расцвести благоухающей лилией. Не белой, конечно. Ему не быть у нее первым, с этим фактом он уже смирился. Но он надеялся… надеялся, что станет для нее последним. Рен неосознанно потянулся коснуться губ. Ему хотелось утолить свою жажду. Хотелось швырнуть ее в постель и не выпускать до тех пор, пока она не признает факт, что принадлежит ему. Хотелось стереть из ее памяти всех мужчин, что были до него, и заполнить ее воспоминания им одним. — Рен, — Аки прервал поток его мыслей. Рен повернулся, вспоминая, что целовал Харуку прямо на съемках, и в тот момент забыл, что Аки тоже был там — и он наверняка видел все. Теперь ему наверняка предстояла выволочка. Так что Рен решил заговорить первым и извиниться, а еще заверить, что больше так не поступит. — Извини, Аки. Я повел себя неправильно на съемке. Но мне было сложно удержаться, — с этими словами он улыбнулся, одними уголками губ. Аки был для него точно старший брат, и разочаровывать его не хотелось. Рен понимал, что обязан ему карьерой, и все, что делал Аки, было продиктовано желанием самого лучшего для него. Аки вопросительно посмотрел на него и вздохнул. — Видимо, ты понял, о чем я хочу с тобой поговорить, так что не буду тратить на это силы. Давай поскорее расправимся со всем этим? А там уже сможешь делать с ней все, что захочешь. Я просто хочу, чтобы все закончилось, — Рен знал, Аки уже устал от жизни в отеле рядом с ним, он скучал по жене, с которой толком не виделся уже долго. — Но учти, я не хочу, чтобы ты причинил ей вред. Жена голову мне оторвет, если узнает, что я тебя не предупреждал. — Я знаю, — кивнул Рен. — Кстати, ты собираешься на этот прием по поводу юбилея? — Может быть, — Аки протянул ему бутылку воды и опустился на соседний стул, откручивая крышку своей, — но жена хочет, чтобы я взял передышку в несколько дней. Надеюсь, если что, ты оправдаешь мое доверие, и не выставишь себя посмешищем. После пристального взгляда Аки повел плечами и усмехнулся. Рен едва заметно улыбнулся ему в ответ. — Если ты все еще планируешь воевать за Харуку, то мне кажется, тебе стоило бы сменить манеру поведения, — произнес Аки, переводя взгляд на упомянутую женщину, стоявшую в отдалении. — У тебя будет чертовски много проблем, когда придется раскидывать других потенциальных кандидатов, в первую очередь — Синомия. — У Сацуки не останется ни шанса, — буркнул Рен. — Я говорю не только о Сацуки. Рен почти опустошил бутылку, когда Аки произнес эти слова, и ему осталось только уставиться на менеджера с полным неверием. — Нацуки? Младший брат никогда не выказывал подобного интереса к Харуке. Да, он постоянно с ней болтал, Рен был в курсе, но отношение его было подобным тому, как ведут себя с младшей сестрой, и ничем большим. В конце концов, он встретил ее раньше Сацуки. Им было по-дружески комфортно проводить время вместе… или ему так казалось? — Я бы сказал, если стоял бы выбор между братьями, то я поставил бы на Нацуки. Женщинам нравятся такие милые и заботливые ребята, как он, при общей некой агрессивности Сацуки. Тот предпочитает высокомерие и властную позицию. А вот за тем беспечным фасадом ситуация куда загадочнее, — Аки усмехнулся. Нацуки. Черт! Теперь нужно следить не за одним из братьев, а сразу за обоими! Рен почувствовал, как подступает тупая головная боль. — А так как он, скорее всего, не напирает, потому что уступает дорогу старшему брату, пройдет немного времени, и она поддастся его чарам. Между этой троицей напряжение так и искрит, — а затем Аки добавил, — просто Харука слишком наивна, чтобы все это замечать. Вот дерьмо. Рен нахмурился. Ладно Сацуки, но насчет Нацуки он не был так уверен. Этот парень был из совершенно другой лиги, с его типажом чудо-мальчика. — Но каким бы менеджером я был, если принял бы сторону кого-то из братьев, верно? — шутливо произнес Аки. На лице его распростерлась хитрая улыбка, — Так что я дам тебе хороший совет, чтобы окончательно покорить малышку. Но взамен я хочу вытянуть из тебя три обещания. Рен приподнял брови, вглядываясь в лицо менеджера. Насколько же стресс оказался сильнее Аки, что он начинает раздавать ему советы про отношения? Он что, обдолбался? — Я весь внимание. — Первое. В ближайшие пару лет после нового альбома устраиваем серию концертов. — Заметано. Аки улыбнулся. — Второе. Ты начинаешь рассматривать предложения киностудий насчет съемок. — Договорились. — Проще простого. У него все еще есть возможность по желанию отказываться. — Третье. Если с Харукой все-таки не сложится, ты на три года вложишься целиком и полностью в карьеру без отвлечений. Рен молча хватал воздух ртом. Если с Харукой все-таки не сложится? О чем он? — Я не понимаю, к чему ты клонишь, Аки, — наконец смог произнести он, сделав серьезный вид. — Рен, я долго об этом думал, — начал Аки, швырнув пустую бутылку в ближайшую урну. — Я говорил тебе это раньше и повторю еще раз. Тебя очень легко отвлечь. Но у тебя талант, несомненно, и если ты сделаешь упор на карьеру, пока еще держишься на пике славы, то завоюешь такие высоты, каких не видел никто. Соответственно, твоя одержимость Харукой начинает мешать твоему будущему. Аки поднялся и встал напротив него, серьезный, как никогда. — Я собираюсь помочь тебе разрешить дилемму с этой юной леди, потому что готов биться о заклад, что она еще окажется тебе полезной. Даже с учетом того, что она слишком юна и неопытна. Это идет вразрез с тем, что я мог бы придумать для тебя, чтобы получить лучший результат, но чем больше я сопротивляюсь, тем больше усилий приходится прикладывать, чтобы искать обходные пути. Такого я не могу себе позволить. Рен прикусил щеку, обдумывая слова менеджера. Аки попал в яблочко со своими замечаниями. — Я помогу тебе ее добиться. Но если с ней не сложится, я не позволю тебе ни продолжать гнаться за ней, ни искать ей замену. Мне нужна вся твоя воля, вложенная в одну цель. Одну-единственную. Рен закрыл глаза. Он был уверен, что все должно получиться, но на данный момент он ступал на неизведанную территорию. Ему было страшно, что новый ход будет ошибочным. Теперь нужно было думать о близнецах Синомия. Каждый из них мог с легкостью забрать Харуку из его рук. Но он мог воспользоваться помощью Аки, пока менеджер не выступал против его намерений. Стоило принять. Да и что он потеряет? В любом случае, все останутся в выигрыше, правильно? Он глубоко вздохнул и открыл глаза. Синеву их больше не нарушали тучи тревоги и беспокойства. Харука того стоила. — Я согласен, Аки.