Юная любовь

Харука едва не споткнулась о ковер у входа в холл отеля, с трудом продолжая свой путь. Она чертовски нервничала, и в животе, казалось, порхали гигантские бабочки. Оказалось очень неудачным решением потребовать добавку к и так нескромному завтраку, и кроме бабочек она чувствовала, как в желудке булькает еда, бесцеремонно хлюпая об стенки желудка. Фу-у-у. Она скрипнула зубами, стараясь взять себя в руки. Если бы не любопытство, подстегивающее узнать, кто же прислал ей подарки, Харука с удовольствием осталась дома. Как же ей удавалось иногда портить весь кайф. Вот Маджента уже был готов швырнуть в нее феном. Ох, любопытство, ты меня погубишь, мысленно вздохнула она. Перед входом в банкетный зал Харука остановилась, чтобы расправить на платье несуществующие складочки. Тревога одолевала настолько, что пальцы дрожали, и Харуке с трудом удавалось сохранять равновесие на каблуках. Ее тело все еще ныло после пяти часов в спа. Хихикающие девушки натерли ее всю скрабами с какао и миндалем, затем растянули и размяли каждую мышцу, удалили каждый даже самый маленький волосок, который только смогли найти (она при этом не могла перестать кричать от боли), намазали тело и лицо всевозможными густыми мазями, а после этого потащили на маникюр и педикюр. Все это было перед тем, как отправить на кресло к Мадженте, который так и эдак закручивал и укладывал ее волосы. А когда с этим было покончено, он занялся макияжем, с явным удовольствием перебирая кисточками. Харука была готова поклясться, что ему нравилось над ней измываться. Спустя два часа его помощницы отправили ее переодеваться и занялись множеством мелких крючков и молний на платье. Они тщательно разгладили все многочисленные слои ткани, попутно убрав малейшие ниточки, что могли бы испортить весь вечер. Харука поймала взглядом свое отражение в зеркальных стенах холла, окруженное светом. Даже говорить не стоило, ее друг превзошел себя на этот раз. Маджента чудом уговорил ее волосы уложиться прекрасными завитками, обрамляющими лицо и пригладил непослушные пряди с помощью смягчающего бальзама. Затем он кропотливо нанес макияж, подчеркивая изысканный золотистый цвет ее глаз, сделал ресницы в разы гуще, не пожалев туши, и закончил образ, навевающий мысли о моде семидесятых, матовой помадой такого красного цвета, что мог бы создавать пробки на магистралях. Платье облегало ее тело, как перчатка, подчеркивая изгибы ее тела подобно второй коже. Оно прекрасно поддерживало грудь, поднимая и создавая соблазнительную ложбинку, и подчеркивало хрупкую талию, спускаясь к щиколоткам пышным воздушным подолом. Харука чувствовала себя, будто она Золушка, что собирается появиться на пороге бального зала. Отличие было разве что в том, что она не знала, кем окажется принц, с которым ей придется столкнуться. Приблизившись к массивным дверям, отделяющим ее от шума толпы, Харука закрыла на мгновение глаза и шепотом взмолилась, чтобы все было хорошо. Она сделала глубокий вдох и толкнула тяжелые двери, погружаясь в самый эпицентр вспышек камер, музыки и гула сотен гостей, пришедших посмотреть других и показать себя. *** Вот она. Схватив два флюта с шампанским с подноса проходившей мимо официантки, Сацуки стремительно проскользнул сквозь толпу к женщине, чьи тщательно отполированные и уложенные в сверкающее совершенство рыжие волосы выделялись в толпе брюнеток и блондинок как огненный бриллиант. Она была невероятно соблазнительна в ярко-белом пенистом платье, покрытом тонким черным кружевом с изображениями изумрудно-зеленого и черного павлинов. Эта мысль заставила его остановиться и в недоумении, смешанном с разочарованием, чуть склонить голову набок. Это было не то серебристое платье, которое он купил специально для нее. Сацуки глубоко вздохнул и покачал головой. Да черт с ним. Скорее всего, она купила его раньше. Его платье она может надеть и в другой раз. Как раз это было бы замечательным поводом вывести ее в свет еще раз. А может, стоило спланировать выходные в Лондоне, где они могли бы попасть на какой-нибудь эксклюзивный мюзикл? Чувствуя облегчение от открывшейся возможности, он обогнул одного из гостей, расхохотавшегося чьей-то шутке – возможно, даже смешной. Он хмуро покосился на группку, и его проигнорировали в ответ. – Синомия, – послышался голос. Сацуки развернулся, собираясь испепелить взглядом того, кто посмел отвлечь его от важной миссии. Но к его удивлению и смущению, это был господин Фудзитака Аояма, один из заместителей директора канала Брайт. Сацуки поспешил избавиться от гримасы и придать лицу нейтральное выражение. Старик был их давним знакомым, и когда сотрудничество с Брайт только налаживалось, дал им нужные рекомендации. – Господин Фудзитака, – он кивнул, – рад вас видеть. Старик тепло улыбнулся, в уголках его глаз собрались морщинки. Они пожали руки и старик потянулся поправить уголок белого шелкового платка в кармане его смокинга. Этот жест означал их близкое знакомство. Далеко не каждому Сацуки позволял подобное. – Сацуки, я хотел бы представить тебя одному моему хорошему знакомому, – левая рука его лежала на плече высокого парня, которого Сацуки еще не видел. Но что-то в его внешности было смутно знакомым. В безупречно подогнанном по фигуре строгом костюме, с лицом, обрамленным темными с синевой волосами, подблескивающими под мягким верхним светом, он казался сошедшей с обложки журнала моделью. Вот такие типы и заставляют женщин оборачиваться. – Масато Хидзирикава, – представился он глубоким грудным голосом, протягивая правую ладонь для рукопожатия. А, широко известный генеральный директор корпорации Хидзирикава. Видимо, пригласил кто-то из владельцев. Сацуки знал, что человеку перед ним принадлежит несколько компаний в сфере медиа, телекоммуникаций, гостиничном деле и на рынке недвижимости. Он кивнул, пожимая ему руку, и ощутил, что его будто поймали в тиски. Холодные руки, длинные пальцы и мягкая кожа – но в этом крылась сила. Этот человек строго следил за собой, и было бы ошибкой не догадаться, каково тело под этим безупречным костюмом. – Сацуки Синомия. – А где же твой брат, Сацуки? Хотел поздравить вас с замечательно проделанной работой. Не знал, что у Нацуки такой талант режиссера, – Аояма похлопал его по спине. – Он и проделал практически всю работу. У него было четкое видение, как стоит поступить, и контролировал все, – пробормотал Сацуки в ответ. Действительно, все это было заслугой Нацуки. На мгновение он забыл о Харуке, чувствуя, как в груди теплится гордость за любимого брата. – Я слышал о вашем вкладе в кинематограф, – Масато кратко сверкнул строгой формальной улыбкой. Глаза же его оставались равнодушными. Было что-то холодно-тревожное в нем, что заставляло Сацуки чувствовать себя не в своей тарелке, как будто он был ребенком, которого привели на детскую площадку в первый раз знакомиться с новой компанией. Сацуки чуть тряхнул головой, отгоняя эти мысли. – Действительно, – он усмехнулся, – но благодаря команде, которую собрал Нацуки, я практически был там не нужен. Так, всего лишь пара советов то там, то там. Они продолжали беседу, и чем дольше Сацуки оставался с ними, тем более некомфортно чувствовал себя. Хотя в основном Масато слушал монологи старика Аоямы, что продолжал его нахваливать, вспоминая какие-то яркие кусочки из их совместной работы на самой заре карьеры, Сацуки определенно догадывался, что этот тип молча исследует его каким-то своим способом. Масато не задал ни единого вопроса ему лично, но тем не менее казалось, что перед ним машина, что вытягивает ниточка за ниточкой всевозможную информацию, какой незначительной бы она ни была. Сацуки выудил взглядом свою цель в нескольких метрах от них, и вокруг нее уже собирались другие охотники за ее вниманием. Дзингудзи все еще не объявился, и это мог быть его последний шанс заставить ее потерять голову. Он уже успел организовать ужин при свечах в пентхаусе с приятным дополнением в виде струнного квартета. Улучив краткий момент тишины, когда Аояма замолк, переводя дыхание, Сацуки наконец вмешался в разговор, сообщив, что ему нужно кое с кем переговорить. – Конечно, конечно, мой мальчик, – ответил Аояма, – сегодня вечер твоей славы. Еще и подмигнул тайком. Старик знал о его ночном времяпрепровождении, и наверняка догадался, что какая-то из присутствующих девушек привлекла его внимание. Сацуки задержался на мгновение. – Я познакомлю вас с ней однажды, если все сложится, – выпалил вдруг он. Нужно мыслить позитивно. Ничего плохого в том, чтобы думать о победе. Аояма кивнул: – Буду ждать с нетерпением, Сацуки. Сацуки повернулся, чтобы удалиться, но перед этим успел заметить нехороший блеск в глазах Хидзирикавы. Кажется, кому-то Сацуки совершенно не понравился. *** Оформители, нанятые ради этого вечера, определенно превзошли себя. Банкетный зал отеля Гранд Империал был прекрасен в стилистике арт-деко. Зеркала высотой почти в четыре метра, фрески в геометрических узорах, черно-белые скатерти и чехлы для стульев, коробки с темными розами. Вдоль одной из стен тянулся фуршетный стол, а рядом с ним располагалась пирамида чаш с шампанским, выстроенная для будущего шоу. Было понятно, что компания не скупилась на расходы на вечеринку по случаю юбилея. – Конфетка, как насчет сбежать с этой тусовки и отправиться куда-нибудь в другое место? – высокий мужчина с волосами, приглаженными невероятным количеством геля, приблизился к ней. Харука чуть отступила. Он уже был пьян, а его глаза с полопавшимися сосудами пугали. – Эм-м-м, нет, благодарю за приглашение. – Эй, прилипала, ей больше моя компания по душе, – слева от нее появился парень, сверкнувший очками. Харука признала в нем ведущего видеодизайнера, нанятого Нацуки, и это успокоило ее. Хоть одно знакомое лицо посреди этой толпы. Даже с ее точки обзора можно было понять, какой успех возымела эта вечеринка. – Слышь, ботан, – «прилипала» развернулся к нему, и парень в очках улыбнулся ей, указав, что ей стоит сменить территорию, пока он разберется с этим страшным парнем. Благодарно улыбнувшись ему, Харука сбежала. Она была на полпути к дамской комнате, когда кто-то мягко поймал ее за талию. Замерев испуганно, она обернулась, думая, что тот страшила не повелся на попытки ее спасителя отвлечь ее и отправился за ней, но вместо этого на нее смотрели изумрудно-зеленые глаза Сацуки. – Харука, – выдохнул он. Невозможно было не услышать тепло в его голосе, и от этого вдруг по спине побежали мурашки. – С-сацуки… – она почувствовала облегчение. Ей уже хотелось сбежать домой, не радовало ее все внимание. Да, она пропустила презентацию видео, но тем не менее догадывалась, что мужчины угадывали в ней девушку, сыгравшую Исиду. А известность, какой бы маленькой она ни была, не казалась ей мечтой. Сейчас перед ней стоял красивый ухоженный мужчина. Строгий черный костюм невероятно ему шел, оттенял цвет кожи и делал зелень глаз еще ярче. Харука не могла ничего поделать с собой, сердце ускорило свой бег от парфюма, цитрусового с ветивером и древесными нотками. – С тобой все в порядке? – спросил Сацуки, перехватывая ее крепче, и потянул прочь от толпы. Где-то позади них приглашенная на вечер одна из популярнейших певиц завела страстную песню. Ой-ой, мысленно пискнула Харука, только не говорите, что это Сацуки прислал это платье! Она попыталась ослабить его хватку на талии, но выяснилось, что ей это не под силу. Краска прилила к лицу от смущения. Все шло не по плану. Сацуки пересек вместе с ней банкетный зал, старательно обходя парочки, танцующие в удобной атмосфере с приглушенным светом. С одной стороны банкетного зала виднелись несколько дверей, выходящих на массивный балкон. В тихом уголке подальше от любопытных глаз Сацуки остановился и повернулся к ней. Харука поняла, что он волнуется, но не могла понять, отчего. Снаружи было неожиданно тепло, но это был тот теплый воздух, что сгущается перед бурей. Украдкой подняв взгляд, Харука отметила, что дождь вовсе не собирается, лишь звезды начинали мерцать на темнеющем небе. – Харука, – негромко произнес Сацуки, – ты сегодня исключительно прекрасна. Наверное, только ты могла надеть такое оригинальное платье. Знал бы, прислал бы тебе что-то в таком духе. Значит, его отправил не он, подумала она с облегчением. Ну и здорово тогда. Харука почувствовала, как улыбка тянет вверх уголки губ. Что бы ни случилось, что бы он сегодня ни сказал, она хотела оставаться с ним друзьями. Сацуки ей нравился. Как старший брат. – Знаешь, я давно хотел тебе кое-что сказать, – произнес он и сделал паузу, собираясь со словами. – Я никогда не чувствовал к женщине такого притяжения. Теперь Сацуки мягко взял ее руки в свои, прослеживая пальцами рисунок вен на ее хрупких запястьях. Его радужки, как нефритовые диски, приковывали взгляд. Харука с трудом сглотнула. Не будь она так одержима Реном, ни за что бы не смогла устоять ни разумом, ни сердцем, против выпадов Сацуки. Да кто бы мог не поддаться волшебству этих зеленых глаз, прекрасного лица и лукавой, немного самолюбивой улыбки? Проблема была только одна. Сацуки не был Реном. – Сацуки, я… – тихо отозвалась она, не зная, как быть с его признанием, – спасибо, что ты это говоришь, но… – Нет. Погоди. Дай мне шанс узнать тебя, попробуй узнать меня, – он сел на жесткое каменное ограждение балкона и притянул ее к себе так, что она могла только очутиться между его бедер. Сацуки был так близко, их лица разделяли несколько сантиметров, и их глаза были на одном уровне, несмотря на то, что он сидел на каменном ограждении. Не разрывая взгляд глаза в глаза, он взял ее ладошку и положил себе на грудь. Харука чувствовала, как громко и четко бьется его сердце. – Если ты считаешь, что я слишком тороплюсь с тем, что чувствую к тебе, я готов ждать, пока ты не скажешь, что готова. Правда я надеюсь, что ты не заставишь меня ждать очень долго. Твое лицо преследует меня во сне, и я не могу думать больше ни о чем другом. Харука в смущении куснула губу. – Ну… Сацуки, я даже не знаю, что сказать. Понимаешь, это первый раз, когда кто-то признается мне в любви. Он приподнял бровь в изумлении: – Ты шутишь! Она покачала головой, отодвинувшись от него, и опустилась рядом на ограждение. Ноги были ну очень не рады босоножкам на убийственно высокой шпильке. – Думаешь, я тебя обманываю? Мне ведь всего семнадцать. Почти восемнадцать, осталось всего ничего. Она никому не говорила, что близится ее день рождения. Что ж, вот он, возраст для легального распития алкоголя, взрослых фильмов и тусовок в ночных клубах… а еще для того, чтобы влюбиться. Харука смотрела, как Сацуки запускает пальцы в волосы, приводя их в такой очаровательный беспорядок. Мурашки пробежались вдоль позвоночника, и сердце забилось чуть быстрее, чем хотелось бы. – Ну… это немного усложняет дело. Мне не стоило влюбляться в совершенно неопытную девочку, которая разве что в возраст согласия вошла. Но я не мог ничего с собой поделать. – Сацуки накрыл ладонью ее щеку и вздохнул. – Лучше бы ты гуляла с мальчиками своего возраста, чем развлекала таких, как я. Харука чуть улыбнулась. – Меня всегда окружали те, кто старше. Так что я тоже ничего не могу поделать. Сацуки кивнул: – Что ж, я и собирался не торопиться, но хотелось выяснить, сможешь ли ты пустить меня в свой мир. Я обещаю, ты не станешь об этом сожалеть. Харука уже было хотела покачать головой. Стоило сразу расставить все точки над «и» и покончить с этим. Но как же тяжело отказывать человеку, в котором с такой искренностью живут такие сильные чувства к ней. Ах, если бы был учебник, прочитав который, она могла бы понять, к чему быть готовой и как себя повести! Если бы мама была жива и ей было с кем поговорить. Если бы Томо-тян могла дать ей совет, но та была слишком далеко. – Нет, нет, не надо сейчас отказываться. Пожалуйста, обдумай, – Сацуки достал что-то из кармана и протянул ей. Это была карточка с выгравированным серебром трехзначным номером. Карточка отеля. Харука нахмурилась, пытаясь понять, что все это значит. Карточка доступа в номер отеля? Если он считает, что согласиться означает что-то такое, то серьезностью намерений и не пахнет. – Это не то, о чем ты подумала, – сказал он, заметив, как она хмурится. – Веришь или нет, у меня самые благородные намерения. Не знаю уж, что за слухи до тебя донеслись, но тебе стоит поверить мне. Я приглашаю тебя всего лишь на ужин в укромном месте, чтобы мы могли узнать друг друга получше. – Ну, я слышала… кое-что о тебе, – ее голос затих. Маджента рассказывал ей о похождениях братьев. Точнее, в основном о похождениях Сацуки. То, что вытворял Нацуки, находилось где-то в другой области экстрима. – …но ничего такого сомнительного, – поспешила она добавить. Потрясающе уходишь от неловкости, Харука, упрекнула она себя. На его красивом лице мелькнула та самая полуулыбка, одновременно счастливая и печальная. Поднявшись, Сацуки коснулся губами ее лба, коротко и нежно. – Я докажу тебе, что все эти слухи – ложь. Буду ждать тебя, Харука, – шепнул он и зашагал прочь. Она не могла сойти с места, не могла поднять глаза и проводить его взглядом, боясь, что он не так поймет. В самом деле, если бы она была готова ко всему этому. Если бы могла разрулить ситуацию с мудростью и спокойствием, которых от нее ждали. Но что она могла сделать сейчас, чтобы не внушать ненужной надежды? Как же мне быть, шепнула она под нос и тихо выругалась. *** Нацуки Синомия прислонился спиной к колонне у дверей, ведущих к балкону, и скрестил руки на груди. Он стоял там уже некоторое время, игнорируя внимательные взгляды женщин в восхитительных вечерних платьях черного цвета, музыку, полную страсти, с голосом популярной знойной певички, которую они пригласили на вечер, и официанток, что то и дело наполняли шампанским бокал, что он рассеянно держал в руках. – Знаешь, я давно хотел тебе кое-что сказать. Я никогда не чувствовал к женщине такого притяжения. Глубокий голос брата точно выдавал чувства, что он сам скрывал в душе. Он вонзался клинком в грудь от осознания того, что у него никогда не получится рассказать ей, что чувствует, так, как это сейчас делал его брат. Нацуки мог радоваться за брата, решившего признаться ей. Можно было закрыть глаза и представить, что это его собственный голос звучит рядом с Харукой, что он стоит напротив нее, а не его брат. Может, этого было бы достаточно, чтобы унять ноющую боль в сердце. Он не мог не заметить, как по-странному был взволнован Сацуки перед тем, как они отправились на прием. Практически весь день он был на телефоне, явно что-то подготовил. Нацуки не лез; та самая связь, что бывает только между близнецами, давала понять, что сегодня у его брата особенный вечер, и помешать чему-то он не хотел. Все шло по плану, Сацуки бы влюбился в Харуку, и тогда к нему бы вернулся его потерянный старший брат, тот Сацуки, что был раньше. Все так просто. Однако самые простые планы не идут как задумано. В один прекрасный момент он понял, что тоже неосознанно присоединился к охоте на Харуку. Нацуки уставился на золотистую жидкость в хрустальном бокале, чувствуя, как сердце глухо колотится – где-то там глубокий голос брата перекликался с ее нежными интонациями. Эта боль, схватившая сердце в кулак, была ему совсем не знакома. Когда брат прошел мимо, Нацуки вдруг настороженно замер. Он молча проводил Сацуки взглядом и вздохнул. Не было никаких сомнений, он что-то приготовил, какой-то сюрприз для Харуки. Пора домой. Нацуки не хотелось думать о перспективе отправляться домой в одиночестве. Но он не собирался требовать от брата отвезти его. Можно было, конечно, всегда поймать такси, но желание прогуляться пешком было сильнее. Как раз было бы время обдумать многое: сколько песен еще нужно было закончить, поездку в Катманду – он планировал слетать туда целую вечность – и список книг, которые собирался купить… и вспоминать милое личико Харуки. Он повернулся к столу и поставил бокал с шампанским, и в этот момент пахнуло ванилью и лавандой. Обернувшись, Нацуки увидел, как она неуверенно переминается с ноги на ногу на пороге банкетного зала. Он окинул ее взглядом с толикой разочарования. Она не надела то пышное платье с черным шелком, которое он втайне купил для нее, поддавшись безрассудной мысли. Тогда он прогуливался по улочкам Сибуи и направлялся к студии, когда его внимание вдруг привлекло платье, с любовью выставленное в витрину. Черный бы выгодно оттенил сливочную бледность ее кожи и заставил бы вспыхнуть ее волосы. Как он ее представлял себе! Перед ними она всегда была спокойной и сдержанной, но все, чего он хотел – видеть в ней огонь и искры. В их первую встречу она так стояла на своем, не поддавалась под его молчаливым взглядом сверху вниз, и это было так прекрасно. Сколько раз он фантазировал о том, как бросит все и похитит ее, увозя в какое-нибудь тайное место? Каждый раз, когда он брал ее за руку, проводя по съемочной площадке, он чувствовал, как в ее венах бурлит с трудом подавляемое пламя, которое он жаждал выпустить на свободу, и догадывался, что дело не совсем в смятении из-за чувств к Рену Дзингудзи. О да, Нацуки знал о них. Напряжение между этими двумя можно было попробовать на язык и едва ли не потрогать, когда их приходилось снимать вдвоем. Дзингудзи, задумчивый и молчаливый, и Харука с ее погасшими глазами и улыбкой одними уголками губ. Нацуки решил для себя не трогать ее. Мысль о том, что он увидит ее либо с Дзингудзи, либо с Сацуки, мучительно сжимала его сердце. Он даже почти решил не идти на банкет, однако как режиссер он все-таки был обязан появиться. Теперь, видя ее потерянной и робкой, он порадовался тому, что еще не успел уйти. Вместо того, чтобы отправиться домой, он на автомате зашагал к ней, ноги двигались точно сами по себе, пока не остановились рядом с ней. Харука перепуганно подняла взгляд и прижала ладонь к груди, точно пыталась успокоить бьющееся сердце. – Нацуки! Ты меня напугал! Не пытаясь извиниться, Нацуки взял ее за руку и приобнял за талию. – Потанцуй со мной, Харука, – вырвалось у него. Нацуки, идиот, укорил он сам себя, что ты делаешь? – К-конечно, – отозвалась она, следуя за ним в центр зала. Глубокий голос певца, напоминающий ему о старых пластинках, что он слушал в детстве, сменился высоким голосом страстной певички. Нацуки прикрыл глаза, чувствуя, как Харука прислоняется к нему, смыкая ладошки в замке за его шеей. Ее макушка едва достигала его плеча. Он скользнул ладонями по ее спине, и тепло ее тела согревало его руки. Она вздохнула, наполняя его запахом ванили и лаванды, и в горле встал комок. Ему так хотелось утонуть в ее аромате, что действовал на него точно наркотик. Он с ней как друг, ничего большего. Но Господи! Украсть ее танец, забыть на мгновение о желаниях брата, поддаться собственному эгоизму – было точно оказаться на небесах. Нацуки безумно хотелось, чтобы пять минут, в которые ему было позволено вспомнить о своих желаниях, длились вечно.

До рая недалеко, По крайней мере, для меня, Если попадется попутный ветер, сможешь уплыть, И найти спокойствие

Между сердцем Харуки и счастьем брата он выбирал второе. Брат отдал ему все, что имел. Нельзя быть таким ублюдком и украсть эту девочку, что могла бы стать спасительной благодатью для Сацуки. Пусть эта девочка могла и не ответить взаимностью брату, но он все еще надеялся на чудо. Может, где-то на середине этого долгого пути она и признается наконец, и Нацуки не собирался давить на нее с этим. Достаточно было того, что она заставила сердце брата биться снова. Милая Харука, давай встретимся снова в другой жизни?.. – Нацуки, я так рада, что ты здесь, – она улыбнулась ему, и его сердце замерло. Пожалуйста, не надо давать мне надежду, взмолился он. – Я тоже рад, что ты пришла. Мне бы хотелось запечатлеть тебя королевой Титанией в этом платье, – ответил Нацуки, заправляя за ее ушко выбившийся локон. – Может, в новом клипе? – с надеждой спросил он. – Ох, пожалуйста, не надо. Хватит с меня. Если я поддамся твоим безумным просьбам, то в итоге ты снова запихнешь меня в очередной чудовищный костюм, – она надула губки, видимо, в очередной раз припоминая ему тяжелый красный плащ из финальной сцены. Нацуки рассмеялся. Сердце его летело вскачь, точно тележка на американских горках. А мне нужна ты, Харука, это все, что я знаю. – Только увидеть тебя в таком наряде стоит всех проблем, – усмехнулся он и провел пальцами по ее локонам, пользуясь возможностью ненадолго поддаться желаниям. – Ах, Нацуки, – засмеялась Харука, – вот бы мы жили вместе. Пауза. Сердце, что же ты так колотишься, не покидай меня. – Ты как брат, которого у меня никогда не было, – продолжила она. – Вы с Сацуки просто лучшие старшие братья, о которых только можно мечтать. Так вот она о чем… Нацуки было хотел ответить на ее последнее заявление, но перевел взгляд левее, замечая, что неподалеку от них возник Дзингудзи и пристально смотрит на них, а голубые глаза стали еще ярче и живее от ревности и ярости. Вот верный рыцарь явился за своей принцессой, с ноткой горечи подумалось ему. Но Нацуки улыбнулся. – Я бы с удовольствием остался с тобой и привел бы несколько аргументов к вопросу, такой ли уж из меня хороший брат, – он чуть отстранился и легонько постучал пальцем по кончику ее носа, – но мне пора идти за новой порцией хвалебных речей от продюсеров. – Ой… Тебе правда жаль меня отпускать?.. Нацуки улыбнулся ей, чувствуя, как сердце разлетается миллионом осколков. Медленно, через невыносимую боль, он склонился и мягко коснулся губами ее щеки. Распрямившись, он почувствовал, как слезы скапливаются в уголках глаз. Харука прижала ладонь к тому месту, которого коснулись его губы. – Наслаждайся вечером, Харука, – шепнул он и подмигнул, прежде чем отступить и оставить ее среди танцующих пар. Обернувшись, он заметил, как Рен Дзингудзи отнимает ее пальцы от щеки, а она отводит взгляд. Тихое «Рен!» прозвучало, и щеки заалели. Теперь Нацуки знал, кого она выбрала. Засунув руки в карманы, он выскользнул из банкетного зала и отправился искать администратора. Нужно было выяснить, где сейчас его брат. Кажется, Сацуки сегодня нужна будет его моральная поддержка. Удачи, Харука, подумал он, и мысленно взмолился небесам в надежде, что этим вечером она наконец сможет помириться с мужчиной, которого любит.