***
У Марио на этот вечер был идеальный план, согласно которому он собирался принять ванну, завернуться в белоснежный махровый халат и принять горизонтальное положение на гигантской и очень комфортной кровати. Он не исключал в своём плане бокал хорошего сухого вина и платный канал для взрослых, потому что общественные не обещали в своём эфире ничего, кроме футбола и тупых ток-шоу. А футбол — нет, спасибо, на сегодня достаточно. Такой вечер казался Марио лучшим способом отпраздновать победу. Идеальный после настолько тяжёлого матча. И пусть у большинства его товарищей по сборной было другое мнение, Марио — ну, что ты как старикан? — Манждукичу уже далеко не двадцать пять, поэтому разгульной пьянке он предпочитает ванну, халат, бокал красного и ненавязчивую эротику перед сном. Чего точно не было в его идеальном плане, так это пункта, в котором Лука Модрич стоит на пороге его номера. — Где Ракитич? — без предисловий спрашивает Лука. — Прячу его в шкафу. Иди проверь, — язвит в ответ Марио. Капитан сборной Хорватии смотрит напряжённо и неодобрительно, на что Манджукич только закатывает глаза. — Не пробовал искать Ивана в его номере? — Его там нет, — судя по тону, разговор не обещает быть лёгким. — Может, он с парнями празднует. Сходи к Виде. — Только что оттуда. Его нет в отеле. И, да, на телефон он тоже не отвечает, — успевает ответить Модрич на невысказанный вопрос Марио, едва тот открывает рот. Манджукич отчётливо понимает, что Лука никуда уходить не собирается. Мелкий упрямец! С чёртовым комплексом капитана! Марио отступает назад, и Лука предсказуемо заходит в номер. Будто у них действительно серьёзная проблема, которая требует немедленного мозгового штурма. На самом деле, ситуация ясна, как ночь за окном их дорогого отеля. Марио уверен, что показательный побег Ивана доведёт его максимум до ближайшего бара. Кстати, весьма приличного и недешевого. Зная нрав хозяев чемпионата и болтливость их товарища, четвёртый номер «Барсы» либо явится через пару часов со следами русского гостеприимства на лице, либо под утро его доставят к дверям отеля новые друзья из какой-нибудь Тюмени. В любом случае это не повод сильно переживать за Ракитича: Иван взрослый мальчик, выживет. А вот их капитан волнует Марио куда больше, потому что он знает: спокойный с виду, словно Будда, Лука умеет себя накручивать и доводить похлеще эмоциональных итальяшек, к их драмам на пустом месте Манджукич успел привыкнуть за пару лет. Модрич, в отличие от одноклубников Марио, всё держит в себе, копит, переваривает. Он будет молчать и скромно улыбаться окружающим до последнего, но когда вся эта срань достигнет максимальной отметки, случится пиздец, похлеще большого взрыва. Марио это знает. Проходили. А ещё он знает, что, возможно, является единственным, кто способен предотвратить медленно надвигающийся апокалипсис. И начать стоит прямо сейчас. Он собирается предложить Луке бокал вина, но тот снова не даёт ему сказать и слова. — Это ты во всём виноват! — Модрич застывает посередине номера, скрестив руки на груди. Его лицо ничего не выражает, лишь глаза сосредоточенно глядят на хозяина. — Что? — теряется Марио. — Ты и твой мелкий аргентинец. — Какой аргентинец? — искренне не понимает Манджукич. — Дибала. Представление с нашими обнимашками, которое ты для него устроил на поле, видел ещё и Иван, и… — Нет! Стоп! — Марио обречённо закатывает глаза, теперь он понимает, куда клонит Лука, но легче ему от этого не становится. — Избавь меня, пожалуйста, от испанских страданий. На самом деле ситуация между друзьями и товарищами по сборной веселит Марио. Серьёзно, то, что один взрослый мужик страдает, словно сопливая малолетка, а другой, такой же взрослый мужик, разыгрывает из себя неприступную снежную королеву, не может не вызывать смех. Поэтому Марио полноправно позволяет себе улыбнуться. Хотя собственная причастность к этому цирку должна вызывать у него как минимум волнение. — Это не смешно! — строго парирует Лука в ответ на ухмылку друга. — Мало мне тупых подколов мадридцев, так теперь ещё и вся сборная будет обсуждать. Меня уже основательно заебали все эти насмешки за спиной, сплетни, домыслы фанатов. И Ракитич своим поведением совершенно не упрощает ситуацию, будто специально даёт почву для новых разговоров. А теперь ещё эффектно свинтил в закат в чужой стране во время чемпионата мира, в день, когда мы обыграли хозяев турнира. Отличная идея. — Так, может, перестанешь изображать из себя неприступный Эверест и просто дашь ему разок. — В смысле? — В прямом. Ваша испанская Примера — это какая-то на редкость тупая и слишком затянутая мыльная опера, в которой кто-то из «Барселоны» вечно страдает по кому-то из «Мадрида» или наоборот. Месси и Роналду, Пике и Рамос, ты и Иван. Вашему руководству срочно нужно выкупить у «Баварии» Нойера, чтобы Тер Штеген в стороне не оставался. — Ты забыл, что у нас есть Тони, он вполне неплохо справляется, — язвит Лука. — Я о другом. Что ты имеешь в виду под фразой «дать ему разок»? Марио пару секунд изумлённо смотрит на своего капитана, а когда понимает, что тот не шутит, обречённо стонет и трёт переносицу. — То и имею. Дать! Перепихнуться. Потрахаться от души. Обычный секс без обязательств. — Ты бредишь? — глаза Луки становятся неприлично большими. — Я не… Я женат, Марио, и счастлив в браке! С чего бы мне изменять жене? Тем более с парнем! Как ты можешь предлагать мне… такое, когда моя семья здесь?! Манджукич в очередной раз закатывает глаза и скрещивает руки на груди. — Тогда что ты от меня хочешь? Ты мне пожаловался, я дал тебе совет. Отличный совет, по-моему. Если тебя останавливает жена, то зажми Ивана в раздевалке после тренировки, когда все уйдут, и хорошенько отдрочи ему. Он будет счастлив. — Значит, так вы решаете проблемы в Турине? Я не собираюсь дрочить мужику! — кривится Лука. — Это мерзко. — Но себе-то ты дрочишь, — парирует Марио. — Это другое дело. То, о чём говоришь ты, — это… это ужасно! Марио моментально вспыхивает и в два шага преодолевает расстояние между ним и Лукой. Его по-мужски красивая крупная ладонь опускается на промежность Модрича поверх тонких шорт. Спасибо тебе, сочинская жара. — Это тоже мерзко? — хитро ухмыляется Манджукич в нескольких сантиметрах от лица капитана, который становится таким напряжённым, что вена вздувается на виске. — Не смей, — сквозь зубы цедит Лука. — Почему? Не говори, что тебе неприятно, — ловит кураж Марио. Он чувствует любопытство и лёгкое возбуждение, и как адреналин гонит кровь по телу быстрее. Словно ребёнок, который проверяет границы дозволенного, он слегка сжимает ладонь на ещё вялом члене Модрича. Лука молчит и смотрит гневно, не моргая. Марио решает пройти немного дальше, не разрывая зрительного контакта, он опускает руку чуть ниже, и в плен его умелых длинных пальцев попадают яички. — Убери руки, — у Луки каменное лицо и взгляд, обещающий долгую и мучительную смерть, впрочем, Марио такими страшными гляделками не испугать. Его улыбка становится шире, а ладонь настойчивее. Модрич дёргается, чтобы оттолкнуть мужчину, но не успевает, Марио проворно обхватывает его свободной рукой за талию и валит на кровать, так удачно оказавшуюся позади Луки. Удачно для нападающего, и неудачно для хавбека. Лука сопротивляется, но не настолько, чтобы это было похоже на настоящую борьбу. Он, конечно, сильный и юркий, Модрич всё-таки взрослый мужчина, спортсмен с хорошей физической подготовкой, а не хрупкая барышня, но для более крупного Марио пришпилить к кровати капитана ничего не стоит. — Прекрати и просто наслаждайся, — шепчет на ухо извивающемуся Модричу Марио, пока его рука настойчиво прокладывает себе путь под бельё. — Отъебись, — зло выплёвывает капитан. Но будто в насмешку собственное тело предаёт его, член под ладонью Марио дёргается и поднимается. Лука испуганно ёкает, распахивает глаза и замирает. — Молодец, хороший мальчик, — пошло шепчет Марио, ослабляя хватку на пробу. Модрич не трепыхается и, кажется, даже не замечает, что его больше не удерживают на кровати. Единственное, что занимает все его мысли, — умелая рука товарища по сборной на капитанском члене. На его члене. И её размеренные движения, от которых скручивает внутри и становится так сладко, что невозможно сдержать короткий вздох и не прикрыть глаза. Марио ухмыляется заметив реакцию и увеличивает темп. «Они, что, не трахались с женой? А как же секс в подарок за красивую победу?» — удивляется Марио, хотя понимает, что маленькие дети вряд ли располагают к спонтанному грязному сексу. Ладонь Марио во всю хозяйничает в трусах Луки, а его губы исследуют бледную шею. Модрич становится податливым и пылким, скулит, утыкается в плечо Манджукичу, закусывает его футболку, чтобы не стонать слишком громко, и несдержанно дергает бедрами навстречу. — Пожалуйста, Марио. Ещё, — чуть слышно скулит капитан, полностью расписываясь в своём поражении. Манджукича не нужно просить дважды. Он отстраняется только для того, чтобы стянуть с Луки шорты вместе с бельём. Теперь его ничего не стесняет, широкими, властными движениями он подводит Луку к пику. Марио проводит языком по шее Модрича от ключицы до мочки уха, прикусывает её и снова шепчет горячо и влажно. — Ну же, Лукита. Кончи для меня, сладкий. И Модрича выгибает. Он кончает долго с глухим стоном, беспомощно сжимая в ладонях покрывало. Сперма попадает на задравшуюся футболку Модрича, оголённый живот и даже шею, но большая часть остаётся на пальцах Марио. «Да, секса у него не было чертовски долго», — мысленно подтверждает свою догадку Манджукич.***
Когда Марио через десять минут возвращается из ванной с влажным полотенцем в руках, Лука всё в той же позе лежит на кровати и, не мигая, смотрит в потолок. — Если это акт самобичевания, то он неуместен. В Модрича прилетает влажное полотенце, и Лука отмирает, чтобы торопливо оттереться и натянуть шорты, стараясь не пересекаться взглядом с Марио. — Что ты сказал? — Я сказал, что, если ты раздумываешь о суициде, иди к себе в номер. — А ты… — Лука, наконец, находит в себе силы поднять взгляд и натолкнуться на серьёзного Манджукича. — Обойдусь. Будем считать, что это было теоретическое занятие, попрактикуешься позже и желательно сразу на Иване. Модрич стоит посередине чужого номера и робко переминается с ноги на ногу. От его настроя «я здесь капитан», с которым он пришёл к Марио, не осталось и следа. — Я… — Лука, правда, вали, — перебивает нападающий, у него нет никакого желания слушать невнятные оправдания или, не дай бог, извинения. — Я очень устал и единственное, что хочу, — это выпить бокал вина, включить какой-нибудь не очень заумный фильм и заснуть под него. Поэтому буду сильно благодарен, если ты сейчас просто молча уйдёшь. Модрич выдыхает и расслабляется. — Тогда пока? — Спокойной ночи. Проваливай. Как только за Лукой захлопывается дверь, Марио, наконец, позволяет себе рухнуть на постель и насладиться её мягкостью. Кажется, сегодня он вполне обойдётся без вина и фильма и уж точно без передачи для взрослых. В его идеальном плане на этот вечер определённо не было Луки Модрича, которому требовалось подрочить.***
— Он меня игнорирует, — кидает Лука, не прерывая разминки, так, чтобы расслышал только стоящий рядом Марио. Манджукич провожает взглядом Ракитича, пробегающего мимо них. Иван лучезарно улыбается и машет им рукой. — Если тебя так игнорируют, то страшно представить, как к тебе проявляют знаки внимания. — Ты не понимаешь… Марио в тысячный раз за последние два дня закатывает глаза. Чего он действительно не понимает, так это того, когда они с Лукитой успели стать лучшими подружками. — Он специально делает вид, что всё хорошо, — продолжает Модрич, и Марио замечает недовольный взгляд Далича в их сторону. — Он делает это специально, — не унимается Лука. — Назло мне. Чтобы я чувствовал себя виноватым. — Виноватым в чём? — наконец, не выдержав, грозно шипит Марио. — Ты слышишь, какой бред несёшь? Сначала ты истеришь, что Иван разыгрывает драму, будто актриса плохого провинциального театра, и все над вами ржут. Сейчас ты психуешь, что он ведёт себя адекватно, и все на вас забили. Может, дело не в Иване? Лука смотрит на Манджукича своим фирменным укоризненным взглядом: — И что это должно означать? — Догадайся. Ты же умный. Марио бесится. Его бесит, что серьёзный и рассудительный Лука, как по волшебству, превращается в тупую пятнадцатилетку, когда речь заходит о Ракитиче. Бесит, что сам Иван вдруг резко изменил вектор своего поведения, чем спровоцировал Модрича на ещё более масштабные пиздострадания. Марио бесит, что он позволил втянуть себя в этот ебанутый треугольник. Но больше всего Манджукича бесит, что его отчитывает тренер на виду у всей команды словно школьника — только вдумайтесь! — за разговоры. И самое ужасное, что Марио действительно, будто провинившийся подросток, пытается оправдаться: «Это не я!» У них на носу полуфинал чемпионата мира, матч с англичанами. С англичанами! Родоначальниками футбола, обладателями лучшей национальной лиги и правой ноги Харри Кейна и левой, к слову, тоже. Англичанами, у которых средний возраст игроков сборной на пять, а то и семь лет меньше прожитых Марио. Через пару дней хорваты и англичане выйдут на поле как равные: основоположники футбола и сборная страны, которой на карте мира не было до 1991 года, чтобы сразиться за место в финале. И что делает Марио перед игрой всей жизни? Правильно, разгребает дерьмо в отношениях двух полузащитников испанской Примеры. Марио в бешенстве, он зол. На себя. На Ивана. На Луку. Особенно на Модрича. О чём вообще думает Лука? Он же капитан! Сейчас не самое лучшее время для любовных разборок и сердечных дел, и уж кто-кто, а чёртов Модрич должен это понимать. Он ведь тоже возрастной футболист, и этот чемпионат для него, скорее всего, станет последним. Ладно, возможно, у Луки ещё будет шанс в Евро, но у Марио — точно нет. И он не намерен тратить свою последнюю возможность чемпионства на всякое мозгоёбство. Поэтому он зол. Он зол, когда заталкивает ничего не понимающего Луку в свой номер и пришпиливает к стене. Модрич лишь удивлённо таращит глазища и пытается то ли что-то спросить, то ли чему-то возмутиться. Марио не даёт ему сказать и слова, просто прикрывает рот ладонью, действует максимально быстро, не давая Модричу опомниться, не оставляя ему времени на сопротивление. Марио стремительно опускается на колени, стягивает с Луки тренировочные шорты вместе с бельём, на всякий случай упираясь капитану ладонью в грудь, если надумает трепыхаться. Но Лука и вовсе не собирается шевелиться, стоит, словно каменный, и, не отрываясь, смотрит на Марио сверху вниз. Манджукича такая реакция более, чем устраивает, поэтому он начинает медленно водить ладонью по члену хавбека. — Знаешь, ты ведёшь себя словно глупая девочка-подросток, за которой бегает первый парень школы. Закатываешь глаза, психуешь, всячески показываешь, как тебя это бесит. Но в тайне твоя внутренняя принцесска визжит от восторга и получает кайф от внимания к себе, — голос у Марио спокойный, тон рассудительный, что совсем не вяжется с манипуляциями, которые проделывает его рука. — Прекрати, — на выдохе шепчет Модрич, но вопреки собственным словам прикрывает глаза и откидывает голову, упираясь затылком в стену позади себя. На губах Марио появляется чуть заметная ухмылка. — Но так вышло, что ты слишком увлекся игрой в самую неприступную сучку, что просто пропустил момент, когда нашему влюблённому принцу надоело вечно бегать за тобой и он нашёл кого-то посговорчивее. И вот, когда он больше не смотрит тебе вслед печальным влажным взглядом побитого щенка, тебя бомбануло по-настоящему, потому что на самом деле нравилось внимание такого красавчика к собственной персоне. Но вместо того, чтобы засунуть свои принципы поглубже и оправиться в номер к своему принцу, ты продолжаешь строить из себя хуй пойми что и выносить мозг ни в чём неповинным друзьям. Пока Марио произносит этот монолог, он продолжает плавно и тягуче двигать ладонью по члену Модрича, а его глаза неотрывно следят за реакцией Луки, который продолжает шумно дышать через нос и нервно закусывать губы. Манджукич сжимает кулак на члене чуть сильнее, обводя большим пальцем открывшуюся головку. Он чувствует, как сильная рука буквально цепляется за его плечо. — Хватит. Перестань, — шепчет Лука. — Что ты сказал? — издевается Марио. — Ещё, продолжай? — Нет, — пытается сказать Модрич, но давится собственным голосом, потому что его член накрывает влажный горячий рот. Если честно Манджукич не фанат стоять на коленях и работать ртом, он предпочитает, чтобы минет делали ему, и, желательно, чтобы рот на его члене принадлежал знойной латиноамериканской модели с чувственными губками, в крайнем случае — хорошо сложенному смуглому жеребцу лет двадцати пяти с масляным похотливым взглядом. Хрупкие ранимые соотечественники вообще не его тема, но Модрича нужно наказать, да, именно таким странным способом. К тому же Лука так очаровательно вздыхает, когда Марио берет глубже, и почти скулит, стоит обвести языком головку. Марио начинает работать интенсивнее, заглатывая так глубоко, насколько может, помогая себе рукой. На самом деле он не хочет с этим затягивать, быстро и умело подводит Луку к оргазму. Тот хватает Марио за короткие волосы и болезненно выгибается в пояснице. Манджукич едва успевает отстраниться и накрыть член Луки ладонью, прежде чем тот кончает с глухим стоном и сползает по стене вниз. Модрич шумно дышит, уронив голову на плечо Марио и прикрыв глаза. — А теперь признайся, что ты упрямый кретин, но отнюдь не гомофоб и даже не стопроцентный гетеросексуал, — спокойно говорит Марио, вытирая испачканную руку о шорты Луки. — И что будет, когда я это признаю? — тяжело спрашивает Модрич, не меняя позы. — Ты пойдешь к Ивану, поцелуешь его в губы, потом в шею, потом в ключицу, а потом засунешь ему руку в трусы и сделаешь что-нибудь из того, чем мы занимались с тобой. Как это работает, ты теперь знаешь. Впрочем, что-то мне подсказывает, он и сам в курсе, что нужно делать. — Ну, ты и говнюк, Марио, — зло шипит Лука, встает и, натянув шорты, выходит из номера.***
Марио не помнит, когда последний раз видел Луку пьяным и видел ли вообще. Но сейчас их капитан определённо пьян, и внутренний голос нашептывает Манджукичу, что победа над англичанами и выход в финал чемпионата мира тут совершенно не причём. Модрича немного шатает, поэтому он держится за косяк входной двери и выглядит чересчур подавленно для победителя. Кажется, у них снова намечается серьёзный разговор, который закончится слезами на плече Марио, ну или стонами и липкой рукой, как пойдёт. Нападающий не хочет ни того ни другого, но выбора у него нет, он готов упасть на колени и громко вопрошать небеса: «За что?!». Но вместо этого он собирает всю свою выдержку в кулак и спокойно, действительно спокойно спрашивает капитана: «И что опять случилось?» — Ты прав, — пьяно выдаёт Лука и очень печально заглядывает в глаза Марио, что очень не нравится Манджукичу. — Сначала зайди в номер, потом разберёмся, в чём конкретно я прав. Модрич утвердительно кивает и нетвёрдой походкой проходит внутрь, чтобы тут же опуститься на кровать и продолжать смотреть на друга снизу вверх самым несчастным взглядом в мире. — Ничего тебе не предлагаю, потому что ты итак уже хорош, — строго говорит Марио, пододвигая стул и усаживаясь напротив. — Так что ближе к делу. Лука несколько секунд испытующе смотрит на друга, а потом в отчаянном жесте прячет лицо в ладонях. — Я бешусь из-за Ивана. — Это не новость, — пожимает плечами Марио. — Меня удивляет другое, почему ты опять сидишь передо мной, а не перед Ракитичем. — Ты не понимаешь, — отчаянно отвечает Лука, подняв голову. — Может, всё-таки у тебя есть что-нибудь? Разрядить обстановку. Обречённо вздохнув, Манджукич достает из холодильника банку местного пива и протягивает Модричу, который делает два судорожных, будто спасительных, глотка. — Вот ведь дрянь. — Не хуже испанского, — Марио возвращается на место напротив и взглядом призывает друга продолжать. Лука прячет глаза в пол, крутит в руках банку и тяжело вздыхает, пытаясь что-то решить для себя или решиться. — Модрич, говори либо проваливай! Голос Марио, заставляет капитана вздрогнуть. — Ты не понимаешь, потому что ты… эм, красавчик. — Что? — Манджукич собирается рассмеяться, но его останавливает укоризненный взгляд Луки, смешок застревает в горле. — Окей. Объясни. — Для таких, как ты или Иван… Или Серхио, или Криш… — Окей, я понял твою мысль, — останавливает перечисление Марио. — В общем, для вас нормально, что какая-нибудь красотка бегает за вами: модели, актрисы всякие, певички, — Лука говорит медленно, постоянно отпивая из банки и с каждым глотком становясь пьянее, во всяком случае, так кажется Манджукичу. — У меня никогда такого не было… Ну чтобы кто-то был в меня влюблён… — Модрич, ты ударился? Ты давно в свой инстаграм заходил? Видел, что там тебе написывают под каждой фоткой? И кто… В смысле какие? И как же Ваня? Она красотка. — Жена — это жена, у нас семья, дети, всё такой, — Лука многозначительно описывает в воздухе круг рукой с банкой. — А фанаты… В общем, в меня никто не влюблялся, только потому что я мелкий хорват с весьма сомнительной внешностью, всем подавай звезду мирового футбола. — Лука, у тебя уникальная разновидность мании величия и комплекса неполноценности, — смеётся Марио, но тут же замолкает, когда Модрич хмуро смотрит на него, то есть это должно выглядеть хмуро, а выходит расфокусированно. — Продолжай. — Вот если бы ты не был футболистом, а… не знаю… Бассейн чистил в коттедже Дибалы, он бы всё равно смотрел на тебя, будто готов в любую секунду сбросить одежду или пойти под венец. Марио обречённо вздыхает, он устал повторять, что Пауло к нему равнодушен. Да и вообще, у аргентинца нет ни бассейна, ни коттеджа. А Модрич явно пересмотрел порнушки, причём, судя по содержанию, немецкой и весьма невысокого качества. Но Марио предпочитает промолчать, он хочет быстрее узнать, что не так с Иваном, и забыть эту историю, как страшный сон. Серьёзно, эта мелодрама слишком сильно затянулась. К тому же, Лука уже еле ворочает языком и грозится в любой момент уснуть, а Марио хотел бы досмотреть этот сериал сегодня, а не оставлять развязку на следующую серию. — Так в чём собственно подвох? Ракитич красавчик, он явно страдает по тебе и будет продолжать это делать, даже если ты уйдёшь в чистильщики бассейнов или порноиндустрию. Это ведь то, о чём ты мечтал. Разве нет? — Я знаю… но я боюсь, — Манджукичу приходится напрячь слух, чтобы разобрать слова друга. — Чего? Но Модрич молчит, скорбно опустив в голову. Несколько секунд в номере стоит тишина, пока её ни нарушает смешок Марио. — Лукита, поверь мне, влюбиться в тридцать — это круто. Не каждому выпадает такая удача, я бы многое отдал за такой шанс, но, очевидно, израсходовал весь свой лимит ещё в двадцать. Модрич с сомнением смотрит на друга, в несколько глотков допивает пиво и откидывается на кровать, отшвырнув в сторону пустую банку. — Если моё сердце будет разбито, в этом будешь виноват ты. — Уверен, у Вани найдётся большой пластырь для твоих сердечных ран, — отвечает Марио, стаскивая с нетрезвого капитана одежду. — Или можешь у своих одноклубников попросить, ты же в Испании играешь, там каждый второй пережил сердечную драму. А Рамос твой — и не одну. — Он не мой, — пьяно улыбается в потолок Лука. — А мы сегодня будет трахаться? — Во-первых, мы с тобой ещё ни разу не трахались, а во-вторых, кое-кому пора на бочок, — как с ребенком говорит Манджукич, укладывая Луку на кровать нормально. Не то, чтобы ему в напряг возиться с Модричем, но он бы предпочёл укладывать к себе в постель кого-нибудь не столь пьяного и влюблённого в Ракитича. В этот раз они просто засыпают в обнимку на кровати Марио. Лука утыкается ему в плечо и шумно сопит, пока Манджукич успокаивающе гладит его по спине через футболку. Через десять минут Лука перестаёт елозить, Марио слушает ровное спокойное дыхание товарища, а сам ещё долго таращится в потолок, даже не пытаясь заснуть. Наверное, в этот момент он окончательно решает, что завязывает со сборной, потому что слишком стар для всей этой фигни. Больше всего на свете ему хочется скорей вернуться в Италию, даже несмотря на то, что там его ждут слишком эмоциональные и не менее шизанутые соклубники. А лучше и вовсе очутиться на пляже какого-нибудь очень отдалённого острове в Карибском бассейне с бокалом экзотического коктейля в одной руке и попой малознакомого ангелочка Victorias’s Secret в другой или пусть это будет попа модели мужского нижнего белья Calvin Klein. Марио думает о том, что обязательно реализует свои фантазии после чемпионата, только вместо модели можно попробовать затащить с собой на остров… да не важно, кого-нибудь он да уговорит составить ему компанию. Кого-нибудь, кто не хорват и ничего не понимает в футболе.***
— Твоя стратегия определённо работает. Голос Марио отвлекает Ивана, он перестаёт завязывать шнурки и поднимает недоуменный взгляд на Манджукича. — Ты о чём? — О твоём поведении и реакции на него Модрича, — лениво отвечает Марио, будто с неохотой. — В смысле? — Иван вовсе забывает про обувь. — Он бесится, — на лице Манджукича появляется улыбка Чеширского кота. — Да? — язвительно усмехается Ракитич, возобновляя прерванное занятие. — И когда же ты это выяснил? В перерывах между вашими потрахушками? Марио смеется, слегка откинув голову назад, выставляя напоказ свою длинную мощную шею. Иван невольно залипает на Манджукича, особенно на его красивую шею и шикарные острые скулы. Чтобы ни говорил Ракитич, Марио хорош. Он как породистый жеребец, благородная внешность и немного пренебрежительные манеры не могут не очаровывать. Его сложно не хотеть, но Иван старается. Если Роналду действительно перейдёт в «Ювентус», то стратегия тренерского штаба туринского клуба будет более чем очевидна — парализовать оборону противника неебической красотой атаки. Ракитич надеется, что господь милостив и «Барса» не встретится с «Юве» в Лиге Чемпионов, иначе Тер Штегена придётся откачивать. — Не ревнуй, — отсмеявшись, отвечает Марио на хмурый взгляд Ивана. — Я ни на что не претендую относительно Луки. Скажем так, это побочный эффект, действие которого закончится, как только нас всех разнесёт по разным лигам. — То есть до конца чемпионата мне ничего не светит? — в голосе Ивана по-прежнему преобладает скепсис. — Ты же понимаешь, сборная — это особый пунктик нашего капитана. Слишком много ожиданий, слишком много ответственности. Он должен держать всё под контролем и не давать себе слабину. В Испании всё будет проще, поверь мне. Нездоровое соперничество между Барсой и Мадридом — благодатная почва для всего, на что у тебя хватит фантазии и смелости. — А ты? — недоверчиво спрашивает Ракитич. Он не может понять, к чему весь этот разговор. Зачем Марио убеждать Ивана в возможности отношений с Модричем, при том, что совершенно очевидно: у нападающего с капитаном был секс и, скорее всего, не единожды. — А я вернусь в Италию. Знаешь, чем славятся итальянцы? — не замечая настроения товарища, отвечает Марио. — Классическими комедиями и пастой? — О, классические комедии — это как раз конёк испанцев, а макароны я не ем. — Тогда что? — Десерт, — улыбка Манджукича становится хищной. — В Турине меня ждёт прекрасный десерт. Иван молчит, обдумывая, кто больше из туринцев подходит на роль десерта Марио, но потом решает, что это не его дело. Он заканчивает со шнурками и направляется к выходу. Перед тем, как выйти, Иван бросает пресное: «Увидимся на поле». — Увидимся, — отвечает Манджукич.