Ему чертовски нравится.
И я прекрасно знаю об этом.
Покусывая и без того бардовую кожу партнёра, ощущая, как с его уст вновь слышишь тихие всхлипы, смешанные со сладкими стонами, которые он всячески пытался подавить, закусывая свою же губу до крови, который раз вздрагивая при ударе по выпячивающей заднице, оттопыривая её, выгибаясь в спине, подобно коту, которому всё это кружит голову, вот же, проклятый извращенец. Снова сжимаю его тонкие запястья, находя в этой худощавости нечто прелестное, прижимая к столу, сбивая некоторые стопки документов, которому самому же придётся собирать с пола, но было абсолютно похуй. Вдалбливался быстро, выбивая из того самые громкие стоны, смакуя их, иногда замедляясь, вслушиваясь в пошлые хлюпанья, а после и голоса, источники которых находились прямо за стеной. Такая тонкая грань между большими пиздюлями и наслаждениями, что сносит крышу от такого экстрима, возбуждаясь ещё больше, пытаясь это сделать максимально тихо и как всегда, страстно, взаимным обожанием друг друга. Резким толчком, закрываю Ленинграду рот, ведь тот привык выкрикивать моё имя при оргазме, а нельзя, чтобы нас спалили, отчего тот кусает мою ладонь и это... Больно, твою мать. Надо же, к счастью или к сожалению, был слышен характерный звук при сборе документов, такие постукивания по столу стопкой, будто бы делая их ровными — привычка моего отца, которая послужила для нас большим знаком. Всё ещё шумно дыша, застёгиваю ширинку, тем временем наблюдая, как Петроград падает на колени, полностью обмякнув, никчёмный слабак, который вновь затянет в большие проблемы сразу двоих. Но, кое-как, я помогаю ему натянуть тёмные брюки на худые ноги, затем наклонился к документам, тут же собирая их... Ровно? А как лежали-то? Впрочем, насрать. Главное уйти отсюда как можно быстрее. Приведя друг друга в порядок, вышли из кабинета секретаря, кажется, только сейчас прочитал это название, что ж, небольшой "сюрприз" будет для того, кто войдёт туда. Санкт-Петербург облокотился спиной о стену, поправляя свой галстук, жадно глотал воздух, смотря куда-то в сторону, в пол, будто бы совсем не заботясь о том, как вообще выглядит. — Соберись, - зло процедил, направив волнующий взгляд на кабинет, который находился совсем рядом, — Иначе твой папонька меня порвёт. — Рейх... Я только ра-... Резкий щелчок открытия ручки заставил встать в стойку смирно, из заветной двери вышли Германская Империя и Российская Империя, видимо, не в добром духе. Значит, собрание прошло более, чем неудачно, но... Я взглянул на своего возлюбленного, которому пришлось идти за русским, но его взор тоже напоследок направлен на меня... И, одарив его похотливой ухмылкой, подмигнул, ведь для нас собрание прошло просто замечательно.А тот с тихим писком и краснеющими щеками отвернул голову, хах.
Шагая рядом с отцом я не осмелился сказать ни слова, ведь тот явно злился, нервно теребя дорогие часы на руке, при этом, своими узкими глазами, прожигая пространство впереди. Начинаешь невольно задумываться уже о том, что кто пройдёт мимо или скажет хоть слово в его сторону — вцепиться в глотку, разрывая её без всяких трудностей. Впрочем, и мне было не так важно знать детали, вспоминая о не давном, невольно облизнул губу, до сих пор ощущая этот опьяняющий вкус крови собственности. Той собственности, которую добиваюсь с большим трудом, ведь тот как императорская пташка, чей хозяин люто ненавидит меня. История, что с неё взять... Российская Империя являлся важной шишкой в нашем городе, будучи главным многих банков, в свои 36 лет. У него множество связей, даже этот Союз в наше время может позавидовать, но, не будем о нём. Также является отцом Санкт-Петербурга, которого я всем сердцем обожаю, ja-ja, именно так, любая гипербола не сравнится с моим желанием владеть им. Однажды, в сороковых годах я схватил его, посадив в клетку как самую ценную пташку, мучая его всем, чем только можно, дабы тот только сломался и отдался мне полностью, но... Этот чёртов коммунист нагло отбил его у меня, когда уже я почти мог полностью забрать себе. И вроде бы всё наладилось, я даже полюбил этого зануду со стокгольмским синдромом... Но сейчас единственная преграда — его отец. Монархист слышал о блокаде, поэтому даже близко не хочет подпускать меня к их русской семейке, а ведь именно из-за Ленинграда я однажды оставил в живых Советского Союза, но что же, он не умеет прощать. Для него главное семья и... Деньги. С этим они похожи с моим отцом. Германская Империя, которому недавно исполнилось 32 года, наш кровожадный босс. Владеет множествами чёрными рынками, подпольными организациями, азартными играми и даже центром всей этой тёмной заварушки. Они много раз беседуют между собой, часто идёт дискуссия о money или же об их соединении, но, увы, всё превращается в очередной собачий спор. А из-за чего? Российская Империя всячески не хочет, чтобы я был с его пташечкой, укрывая от меня, лелея всем, чем можно, зато Совка предлагает сразу же, но тут уж я против. И всегда буду. И это огромная причина всех их старческих взбучек. — О чём задумался? — Да так... - Даже не заметив, что уже нахожусь возле машины, осмотрелся. — Садись. У меня к тебе есть разговор... - волнующе промолвил Второй Рейх, на что я послушно сел на заднее сиденье, ближе к нему, явно заинтересовавшись подобным. Кажется, именно в этот вечер, киллер возненавидел своего отца.