***
— Пошевеливайся! Чи Лу, опустившая было подвода маленькой телеги, набитой косметикой и всякими побрякушками так, что и пару метров пройти тяжеловато, кряхтя, подняла их снова. Отдохнуть в скором времени не получится — впереди ещё несколько ли (1). Крикливый спутник давненько доставлял дискомфорт, заставляя сильно жалеть о том, что она выбрала именно его в качестве попутчика, но Чи Лу была слишком уставшей, чтобы огрызнуться. Кроме того, такой поступок оказался бы довольно неразумным — старший торговец, в помощники к которому удалось набиться путём долгих и тщательных уговоров, мог отказаться идти дальше, покуда она не уберётся прочь, и тогда искать дорогу до города придётся с помощью божьей и с помощью собственной, а это, как она уже знала, могло растянуться не на дни, а на недели. Путешествие вообще оказалось делом непростым. Воспоминаниями Чи Лу то и дело возвращалась в земли родного клана, которые остались далеко позади, на севере, и думала, каково было бы сейчас находиться в горах среди родных и милых сердцу тропок, знакомых с малолетства, и тренироваться вместе с остальными, подтрунивая над своими шиди. Но это уже не её судьба — закончились счастливые деньки обучения. Теперь её дорога лежит даже не в Ланьлин, и уж тем более не в земли четырёх великих орденов, а далеко на запад — навстречу Белому тигру Запада. Совершенно в противоположную от выбранной ей сторону. Так уж сложилось, что для клана эта битва священна: когда-то один из великих предков клана Син сразился с монстром в пору сбора риса, и с тех самых пор появилась традиция, гласящая, что каждый будущий глава должен всенепременно сразиться с Белым тигром Бай-Ху (2), чтобы сдержать его ярость. По крайней мере, такова одна из версий, которую рассказывала ей бабушка; Чи Лу тогда не особенно интересовалась историей собственного ордена. Она никогда не думала, что ей придется столкнуться с ней нос к носу. Будущим главой был Цунь Чи, не Чи Лу; именно Цунь Чи с самого рождения готовился когда-нибудь занять пост лидера, и теперь, когда даже эта его подготовка грозила стать бесполезной, Чи Лу остро ощущала собственную непригодность. С тех пор, как семь лет назад он ушёл, в общем-то. Ведь когда стало ясно, что Цунь Чи не вернётся, первой кандидаткой на роль главы ордена стала она. Пожалуй, предки могли выбрать и Чёрную Черепаху (3), чтобы «познать мудрость», «укротить её голод» или что-нибудь в этом духе. Хотя бы идти поближе.***
— Привал! Убери руки от моей телеги, смотреть на тебя тошно. В самом деле Хенгчи (4). Только и годишься, что рис собирать. «Вот ведь капризный старикашка!» — подумала Чи Лу, отпуская деревянные подводы с неимоверным чувством облегчения, а вслух сказала: — Ну что вы, шифу. Не злитесь. У меня есть головка сыра, хотите? «Шифу» (5) явно смягчился от такого к себе обращения и лишь махнул в ответ рукой, а потом сказал убрать телегу подальше от дороги, чтобы никто из проезжающих по ней её не видел, и занялся своей повозкой. Мог и не просить. Чи Лу, посчитав, что может считать себя свободной на какое-то время, ушла под тень дерева, где с облегчением сняла свою шляпу, проводя рукой по волосам. До чего же знойная погодка для этого времени года! (6) Руки, натруженные за день пути, неприятно ныли, спина болела, а глаза готовы были слипнуться, да так, чтобы уже и не разлипаться до полудня следующего дня, но Чи Лу в некотором роде даже нравились ощущения, которые дарило ей путешествие. Иногда казалось, будто весь мир расстилался перед ней; иной раз, глядя с высокого холма на просторные поля, простирающиеся далеко к горизонту, она чувствовала, что вольна идти, куда угодно, и это чувство наполняло её грудную клетку чем-то, похожим на тоску. Чи Лу жалела, что никогда не задумывалась о путешествиях раньше, в те времена, когда у неё не было почти никаких обязательств перед кланом, и она была действительно свободна. То было хорошее время. В их ордене не придерживались порядков раннего замужества, в отличие от большинства семей Китая, и женщина могла вовсе не выходить замуж, посвящая себя, например, самосовершенствованию и обучению юного поколения. Всему, чему захочет, на самом деле. Кто-то уходил в горы, чтобы долгие годы медитировать. Сама же Чи Лу теперь поняла, что с удовольствием отправилась бы путешествовать — кто бы что ни говорил против. Дорога, уводящая вперёд, всё дальше и дальше, в земли, которых никогда не видел, так и подкармливала её врождённое любопытство ко всему неизведанному, и даже трудности, ступеньками выстилающие этот путь, превозмогать было весело — ведь за каждым препятствием скрывается что-то новое, что можно узнать о себе и о мире. Никакая усталость в теле не могла сломить её дух. К усталости она привыкла. Но, стоит отметить, к путешествиям, бросающим вызов за вызовом, оказалась не совсем готова. Забавно получалось: клан Син некогда был сформирован кочевниками, вот только веками позже с того момента, как его люди осели на севере, близ гор Тянь-Шань, он едва ли имел ощутимую связь со внешним миром, больше заботясь о борьбе с неупокоенными духами и лютыми мертвецами, коими новые земли оказались на редкость щедры. Бывшие путешественники стали осёдлыми отшельниками, общающимися лишь со своими ближайшими соседями, с которыми у них время от времени случались склоки за территорию, — другими горными кланами и тюрками. Вся территория Поднебесной — неизведанная земля — стала серьёзным противником для Чи Лу. Хотя путешествия, признаться, были не так уж редки для будущих глав ордена — можно сказать, это была ещё одна традиция, испытание, пройдя которое, можно закалить дух, набраться мудрости и опыта. Её отец, Син Шен Чу, тоже в своё время совершил паломничество к южным границам, вот только намерения его наверняка были чисты, как образ мыслей даосского монаха. Чи Лу не могла сказать того же о себе. Поэтому она не годилась на роль лидера — и кроме этой, существовала ещё тысяча причин. Чтобы быть главой клана, нужно нечто большее, чем одно лишь право по крови. В любом случае, когда ещё представится возможность путешествовать? Таинства ордена Син охранялись столетиями даже среди рядовых адептов, которым не полагалось покидать его земли, что уж говорить о будущем главе и его приближённых. У любого рядового дел было невпроворот — мастера, почтенные наставники, очень строго относились к тренировкам младшего поколения, так же строго, как к самим себе, — а значит, те, чьим приказам они подчинялись, должны были не только находиться с ними на одном уровне, но и превосходить их. Недаром девиз их ордена — «Превзойти самого себя». Возможно, будущие главы отправлялись в путешествие, потому что у них была такая же тоска в груди, как и у неё самой?***
Из дрёмы Чи Лу вырвал голос Шифу. Когда она открыла глаза, солнце уже садилось, а в воздухе пахло костром. — Хенг Чи, ужин! Где тебя носит? Потребовалась лишняя секунда, чтобы сообразить, что обращаются к ней. Чи Лу всё никак не могла привыкнуть. Она поднялась на ноги, уже не чувствуя былой усталости, и направилась в сторону голоса своего спутника. — Ну, знаете, Шифу: днём — думы, ночью — сны. (7) — И откуда понабрался? Хвороста подкинь и миску бери, я не собираюсь тебя ждать! Моим старым костям нужен отдых. Кажется, стоит кое-что прояснить: старший торговец не знал о том, что Чи Лу — это Чи Лу. Со всеми прилагающимися. Дело в том, что вскоре после начала путешествия она поняла, что быть странствующей девушкой — так, чтобы об этом быстро начинали знать окружающие — не слишком удобно. Даже танцовщицы и монахини привлекают много нежелательного внимания. Другое дело — сборщики риса. Словно сам Лао-цзы одарил Чи Лу этой чудесной идеей! Сезон — подходящий, одежда — доступная, внимания — не больше, чем к камню у края дороги. Правда, и уважения тоже... А ещё, конечно, Чи Лу, вспомнив легенду о своём предке, сразившемся с Тигром, не отказала себе в удовольствии немного посмеяться, переодевшись подобным образом. Как она считала, всё выходило более чем уместно, а замысел — хорошим. Как и похлебка, любезно приготовленная Шифу из овощей. Старик, на самом деле, не был так уж плох — в иные минуты за ним и правда можно было заметить обыденное пренебрежительное отношение видного господина к любому, кто ниже его по социальному статусу, но в другие он показывал своё доброе сердце и открытый нрав, забывая о таких незначительных вещах. Чи Лу, бывало, много ругалась на него в своих мыслях с того самого момента, как они познакомились (около недели назад), но её видение этого человека не было таким уж однозначным. Стоило напоминать себе об этом почаще. — Пресновато вышло, лук закончился и соль. Поймать бы, что ли, кого-нибудь вкусного, да не моё это ремесло... Заклинатели ордена Син, как правило, не ели мяса. К тому же, негоже жаловаться, когда кормят (и довольно вкусно, что бы старик ни говорил). Чи Лу молчала. — Мы уже на территории ордена Цзинь, знаешь, Хенг Чи? Торговцы, которых я видел сегодня, пока ты бездельничал, рассказали: у них завтра большая ночная охота. Опять празднуют что-то, наверное. Посмотреть бы! Да куда мне... Говорят, будут даже девушки-заклинательницы из ордена Лань... Ох, вернуть бы мою молодость! Я, конечно, человек не семейный, но так бы и приударил за ними... Даже до тебя должна была доходить молва о красоте молодых заклинателей Гу Су. Чи Лу обычно мало прислушивалась к болтовне своего попутчика — он, как правило, не слишком интересовался оживленным диалогом и просто болтал о том, о сём, нередко напоминая ей о причинах, почему переодеться мужчиной было умно, — но, услышав о ночной охоте, навострила уши. Если она, наконец, правильно ориентировалась в пространстве, пока они слишком далеко, чтобы пересечься с кем-нибудь из адептов, но уже завтра войдут в город. Любопытно. — Что, прям-таки большая? — ...Волосы, словно крыло ворона, кожа, будто освещенная сиянием луны... Что большая? Охота? Да, да, участвуют четыре великих ордена, маленькие кланы, может, какие-нибудь бродячие заклинатели — как у них обычно там водится... Говорят, техники у них особые, у этих Ланей — могут камень порезать даже струной. Молва такая ходит... И музыканты из них — хоть куда!... То, что адепты ордена Лань могут и камень порезать струной, конечно, впечатляло, хотя и вызывало определённые сомнения, однако Чи Лу куда больше заинтересовало известие о присутствии на ночной охоте адептов многих других кланов заклинателей. Даже тех, кто не принадлежал ни к одному из них. У них в горах не проводилось ничего подобного, и любого из клана Син привлекло бы подобное событие. Однако старик вскоре умолк и отставил пустую пиалу в сторону. Его миска из-под похлебки уже была пуста. — Ну что, посторожишь первым. Только смотри в оба — раз ночную охоту завтра собирают, небось, здесь всяких тварей — от мала до велика — полно. Смотри, — Шифу показал на одно из деревьев, ствол которого выхватывал из темноты свет от костра. На нём висела жёлтая бумажка с иероглифами, начертанными кем-то не слишком искусно. Чернила казались чёрными, но Чи Лу знала, что иероглифы были выполнены киноварью. Не самая полезная для здоровья штука (8), но весьма ценная в заклинательстве. — Это защитные амулеты. Раньше мы и без них обходились, но тут, что говорится, сам не побережешься — никто не побережет. Я разместил такие по периметру лагеря на 30 шагов, имей в виду, если ночью решишь отойти подальше. На палатках таких побольше. И смотри, чтоб каждый на месте был! Им цены нет... — последние свои слова старик бормотал уже на пути к своей палатке, явно погрузившись в подробности своей выгодной сделки с каким-нибудь второсортным заклинателем. Впрочем, амулеты, должно быть, рабочие — символы выполнены небрежно, но, кажется, точно. Неплохо бы оглядеть остальные.***
Ночь выдалась прохладной и лунной. Шёл второй или третий час дежурства, когда Чи Лу заметила среди деревьев во мраке первое существо, которое могло нести угрозу, но оно убралось сразу же, стоило ей только сосредоточить немного ци (9) на кончиках пальцев. Амулеты оказались исправными, поэтому большего и не требовалось. Ей было, о чём подумать, чтобы разогнать скуку. Больше всего в новости о ночной охоте её радовала не перспектива столкнуться с другими заклинателями из других кланов и орденов, о некоторых из которых она уже наслышана, но надежда найти там Цунь Чи. Брат, где бы он ни находился, действительно мог появиться там, но куда больше была вероятность того, что кто-то из присутствующих на ночной охоте заклинателей мог что-либо знать о нём. Цунь Чи иногда действовал беспечно, но попирать все традиции клана Син не стал бы — эта роль обычно отводилась Чи Лу. Однако ни один адепт и в мыслях не мог допустить, чтобы таинства их техник подверглись разоблачению. Никто не стал бы так рисковать, а ночная охота — самый настоящий прыжок в неизвестность. Никогда не знаешь, что на ней встретишь. Клан Син редко сотрудничал с другими кланами и орденами, но его адепты прекрасно знали, с чем можно столкнуться, охотясь на нечисть. Итак, Чи Лу не просто покорно следовала традиции и искала приключений на собственную голову, путешествуя по Великому шелковому пути, — она желала найти своего брата. Больше сделать это было некому. Тот, кто уходил из клана Син, оказывался предоставлен сам себе — любой редкий путешественник знал, что рассчитывать он может лишь на собственные силы, если хочет возвратиться. Цунь Чи не вернулся через год, как обещал, — значит, что-то с ним произошло. И ей предстоит выяснить что. Если Цунь Чи жив, она обязательно его найдёт. И отдаст место, которое принадлежит по праву ему, но никому другому. Кто достоин, если не он? Став лидером, нельзя оставаться эгоистом. Цунь Чи всегда ставил долг превыше собственных нужд. Но не Чи Лу.