Не альфа

      Родился я в религиозной семье. Не глупый, спокойный и рассудительный. Высокий, мускулистый, широкоплечий красавец, а запах мой, как описывают его, резкий и властный, но не самый подходящий мне, сладостью и свежестью отдает. Чем тебе не альфа богатырь? А вот не альфа я, блять, не альфа, и даже не бета. Мускулы у меня от постоянных тренировок. Как решили мои папы сватать меня с каким-то сладеньким альфой, в двенадцать, так и начал тренироваться. Через пол года, явно дал понять этому говножую — кто в доме хозяин будет. Да так дал, что на каталках его увезли в травму. Так и сохранил я свою задницу (но не от батиного ремня) и продолжил отвисать все свободное время на турниках.       Повадились ко мне родители водить женихов, а я ни в какую. Да не согласен я этим козлам зад подставлять! Ошиблась природа, сделав меня «слабым и нежным» омегой. Но ничего, даже это не может помешать мне, нормально жить. А не как малообразованный папа, инкубатор, с гандоном отцом. Вот и все течки переживал подальше от дома, где угодно, но только не там. Вдруг придет этим дебилам на ум: привести ко мне кого. А тот только и рад будет моей беспомощностью воспользоваться. Нынче к омегам отношение, как к скоту. На работу не устроиться, в институт не поступить, сиди рожай и радуйся в окружении орущих спиногрызов.       Когда у меня появился младший брат, я был счастлив, пока не узнал, что эта малявка — альфа. Хрупкий и слабый, еле спасли, а он ещё и главой в семье будет. Да что-ж за невезение такое?! А сами родители совсем озверели, за любую провинность бить начали, да и мнение свое мне навязывать. Мол: «ты никто без мужа и детей». А я как отшивал всех, так и продолжил. Даже стал сбегать в соседнюю деревню, тренироваться самообороне, там никто не знал, что я омега и относились ко мне соответственно — за равного держали. Я же сразу двоих завалить мог.       Несмотря на неприязнь, с братом я сдружился. Даже моргнуть не успел как он вымахал. Все перед родителями пытался за меня заступится… И сам получал. Тогда я с ласковой улыбкой называл его «дурным» и нежно гладил по волосам. Иосиф на это лишь вставал на маленькие ножки и с любовью смотрел в мои глаза, своим совершенно взрослым взглядом. Не обращая внимания на боль от синяка. Я аккуратно прижимал его к себе, стараясь не причинить боль и обрабатывал ссадины и красные линии от ремня.       Буквально через год у меня появился новый брат. К нему я отнёсся более спокойно и можно сказать, даже равнодушно. Просто нянчил его, не забывая об Иосифе, умудряясь даже в самом вымотанном состоянии читать для него сказки и успокаивать после очередных приступов агрессии родителей. А те ходили с гордым видом. Видимо думали, что сидя с детьми я приму свою судьбу, но как было всегда, они потерпели крах. Я продолжал жить обычной жизнью, сбегая на тренировки и учась в школе, и кстати говоря, недурно.       Главные проблемы начались, когда в школе прознали о моих выходках. В мою сторону полетела масса насмешек и издевательств. Каждый желал указать мне мое место, крикнув что-то по типу: «отсосешь, герой подстилок?». Я старался не обращать никакого внимания на эти выкрутасы в мою сторону, пока какой-то подонок не ухватил меня за зад. Тогда я и дал понять вновь, что со мной лучше не иметь дела. А парень со сломанным носом, навсегда усвоил урок, что рыпаться на меня - себе дороже. Тогда учителя и забегали. Унижают ученика? Да все равно. Хватают за зад? Да пусть привыкают, им всю жизнь такое терпеть. Омега даёт сдачи? О, боже, это противоестественно. Вот так я в первый раз и попал в кабинет психолога, который как и мои глупые родители пытался вбить мне в голову, что омеги наоборот желают быть милыми и нежными, а не бить насильников в нос. Тогда я просто рассмеялся им в лицо и высказал все, что думаю о них и их системе. Да так высказал, что психолог дня два заикался, явно ранее не знавший таких красочных слов.       Как это дошло до пацанов в соседней деревне — история умалчивает, но факт остаётся фактом, тренер все узнал. Я никогда не был так напуган прежде. Неужели меня прогонят?! И больше никаких тебе боёв, обучения, да и друзей последних лишусь! На все это, тренер, доселе суровый мужик, всего лишь пожал плечами и сказал улыбнувшись: — Да наш ты, куда мы без тебя? Привыкли уж все! Да и тем более, кто нам медали приносить будет-то, кроме тебя? А омега ты или нет — мне дела нет.       Пусть я и готов был в ту же секунду рыдать от счастья, я скупо улыбнулся и благодарно кивнул, возвращаясь в строй. Дома так же не знали, где я пропадаю. Думали, гадали, да и надумали, что я с кем-то гуляю на всю. Высекли, да пригрозили, чтобы я до свадьбы ни-ни. Религия, как никак. А через пару дней привезли новой одежды, да и жениха в придачу. Жених как и предполагалось сбежал, а шмотки я продал. Нет, ну представьте меня, да в шортах еле зад прикрывающих! Да и в майке полупрозрачной! Померил я и понял, не ходить мне в таком, все добро вывалился наверняка. Да и перед кем мне выряжаться? Все кто был — отшил. Так и представляю, захожу кур кормить, а они в обморок от моей «красоты». Уж лучше на горохе часа два стоять, чем в этом, да на людях! Засмеют же! Ну вот и простоял я на крупе этой пару часов грехи отмаливая у Бога. Значит родителям перечить — нельзя, а задницей сверкать так пожалуйста! Зато денег выручил, а родителям соврал, что за просто так отдал.       Приключилось один раз такое. Течка, причем дома! Конечно родители шанса решили не упускать. Привели какого-то козла, да тот и рад был, видите-ли первым у меня будет. Только братья спасли, заперлись со мной и никого не пускали, даже под угрозой побоев. Не пустили! Батя освирепев чуть дверь не вышиб, но я вовремя пришел в себя, да и шкафом ее задвинул, Иосиф в магазин бегал, через окно, за едой и водой на мою заначку на черный день. Как мы выдержали весь этот кошмар, вспоминать стыдно! Но как только пришел в себя, не выдержал, сгреб братьев в охапку и обнимал давясь слезами, приговаривая, что они самое лучше, что у меня есть. Так и подружился крепче я с дорогими для меня людьми. А бате нос сломал, не дав в обиду мелких, да и за обиды старые. Пусть спина после болела недели три, но счастлив я был нереально.       Потом и вовсе родители в долги влезли. Троих детей не потянуть, а зачем рожали, поди разберись. Стали меня гонять на подработку. То коров доить, то дерьмо убирать, а то и вовсе на поле. Так и понял я, что выбираться из этого села надо. Как раз последний месяц школы, жаль только парней, с борьбы, оставлять здесь, да братьев. Вот и решил я работать усерднее, пахал как проклятый, копил на свою мечту, свалить отсюда с мелкими. Да вот поздно спохватился. Как оказалось, родители имели на меня глобальные планы. Считай продать хотели собственного сына! Богатенький мужик, любитель экзотики, приметил меня. Видимо думал, узнаю я какие у него богатства, так и прыгнул ему на шею. Да вот хер. Деньги мне его не сдались, а через неделю, я вообще свинчу отсюда куда глаза глядят. Вот и забил на него я хер, а родители, посчитав, что я смирился, координально поменяли планы и отдать меня решили раньше. Так и попал я к этому лысоватому жирдяю. Но постоять я за себя умел, поэтому и скрутил его охранника, да и сбежал из дому. Напоследок только спичкой чиркнул, отомстил, так сказать.       Как прознали об этом, так и посадили меня в детскую колонию. До совершеннолетия года два осталось же. А отец с папой в это время волосы на себе рвали, все гадали, где могли пропустить оплошность в воспитании. Но одно радует, этим случаем заинтересовалась полиция: чего это шестнадцатилетний мальчик, делает в постели у старика. Да вот и провели проверку, конечно самого старика не посадили, а вот батю моего за душу милую и в придачу прав родительских лишили. Одно душу грело, в холодной камере, мои милые братья теперь не с этими тиранами. Осталось надеяться только на лучшее, что пригреет их у сердца добрый человек. А о большем мечтать и боялся.       На зоне жилось относительно неплохо. Никаких побоев, да и работа здесь не самая грязная. Да и остальные омеги на меня не рыпались и первое время вообще за альфу принимали. Побоялись получить по первое число. С тем условием, что я ещё и подкачаться, на зоне, так вообще в дружбу играть пытались. Но все имеет свой конец, вот и пребывание мое здесь тоже. Решился я на отчаянный шаг, воевать идти. Поступить — не поступлю, а вот деньги нужны. Не долго думая, записал себя в альфы, да и на войну пошел. Оклад был хороший, еда, вода, все что нужно, так я и радовался, первое время. После я понял, что подписал себе смертный приговор.       Меня не смущало присутствие Альф, в это время уже изобрели неплохие таблетки и течка стала меня мало волновать. Главным минусом стало убийство людей. После первых двух раз, руки ужасно дрожали и не хотелось верить, что кто-то погиб от моей пули. У них же могла быть семья, дети! Они могли быть хорошими отцами, не как мой! А я взял и так жестоко забрал их жизни. На глазах выступали слезы и я готов был бросить все, но отступать уже было некуда. После третьего убийства я смирился, в паре сантиметров от меня просвистела пуля. Я мог погибнуть сам, от их пальбы. Так почему меня должна волновать их жизнь? У меня тоже есть за кого воевать. За братьев. Я должен заработать денег и поставить мелких на ноги. Я должен помочь им в жизни и сделать так, чтобы они не увидели этого ужаса, что сейчас испытывал я. Это и подействовало на меня, как красная тряпка на быка. Я должен спасти жизнь дорогих мне людей, а вот на чужие — мне насрать. Легко подумать, но порой присутствовал некий мандраж после очередного убийства, особенно если я видел его вблизи.       Военные приняли меня тепло и быстро, не было никаких вопросов. Только в свободное время вспоминали прошлую жизнь и пели грустные песни, не боясь быть застигнутыми в расплох. Никто не обращал внимания на потери. Черед каждого приходил, и парни выпив глоток пойла, с горечью забывали его, помянув напоследок парой ласковых слов. И я боялся, боялся до дрожи, что когда-нибудь настанет и мой черед, пускай смерть и не самое ужасное, что может с нами здесь произойти. И как всегда не обошлось без одного «но». Один бойкий пацан, прознал о моей тайне и все пошло по пизде. Нет, он не рассказал никому, но поставил перед фактом, либо ебусь с ним, либо он разболтает все и меня как минимум по кругу пустят. Долго думать не пришлось. Гордость я показывать свою не осмелился, помню, что было с омегами, коих нашли уцелевшими. А ещё помню его щенячий восторг, когда узнал, что он у меня первый. Так и пришлось иногда делить с ним матрас. И нет, ни о какой любви здесь речи и не шло. Омерзительное чувство, когда тебя используют, как последнюю шлюху, да и в добавок, выбора то нет. Он смеялся и говорил, что сорвал джекпот, а я по возможности уходил ото всех куда угодно, лишь бы не видеть странные взгляды, какими смотрят на меня. Никогда в жизни мне не хотелось так сдохнуть, как тогда.       Со временем все проходит и омерзение прошло, но удовольствия, даже минимального я получать не стал. Не нравится мне так. А когда эту тварь подстрелили, я смеялся минут десять без остановки. То счастье, которое я испытывал до этого, казалось ничем. На глазах наворачивались слезы радости, несмотря на закаленность войной, а душе наконец стало спокойно. Больше мне не было дела до всей этой суеты. Даже когда передо мной разорвался на куски солдат, я не обратил внимания, как и на свои ранения. Только после, на перевале я почувствовал боль, из-за чего пришлось их обработать, но чувство облегчения не покинуло меня, даже при этих адовых мучениях.       Все изменил случай, когда я с парнем из моего отряда, застрял в чертовой пустыне. Миллер был слаб, чертовски слаб. И я тоже. Но не был ранен, как он. На третий день я разрыдался как последняя омега, но напарник смог меня успокоить и вернуть в чувства. Несмотря на нашу судьбу, он был добр ко мне и я к нему. Не разрывался бы мой желудок от голода, я бы понял, что это было сродни любви. Мы заботились о друг друге, волновались. Мы могли выжить вместе, выдержать! Но ебучие волки все испортили. С глаз капали слезы, а он с нежностью смотрел на меня, понимая, что выбора нет. Либо он, либо я.

***

      Когда к нам в церковь в наглую завалились полицейские, я и бровью не повел. Сразу было понятно, что Иосиф собрал нас всех вместе — не для красоты. Блондинистый рослый омега смотрел на брата, словно не понимая, что от него требуется, но после опомнился, застегивая на вытянутых руках Иосифа наручники. Я тихо хмыкнул, наблюдая за его испуганным лицом, когда ему пришлось самому повести главу секты. Новичок. Я завидовал ему. Он мог пойти куда угодно без осуждения, в мое время нас за людей-то не держали. Я не спешил идти следом, наблюдая из далека и отдавая приказ, только когда брата усадили в вертолет. Короткого «взять», вполне хватило, чтобы люди позабыв страх смерти, полезли на взлетающий вертолет. Пусть Иосиф думает, что хочет, но забрать я его не дам, никому. Будь-то стройный и милый голубоглазый омега-новичок.       И как всегда, мне досталось самое худшее. Стейси испуганно взирал на меня из клетки, словно считал меня монстром. Да не монстр я, всего омега, который держит в ежовых рукавицах целую армию хорошо дрессированных Альф. Конечно они не знали о моей принадлежности, но это мало, что меняло. После недель голодания, они явно забывали о морали и прошлых жизненных устоях. И как всегда появилось это ебанное «но» под видом Стейси Пратта — Моего истинного. Тяжело дышу, стараясь обуздать гнев. Восемнадцать лет, я жил без этой гребанной течки, но нет! Не так быстро, Иаков, не так быстро! Помучайся на старости лет, вспомни былые года блять. Он, чувствуя исходящую от меня опасность, затмевающую все остальное, пытается отползти подальше. Я усмехаюсь, заставляя пленника вздрогнуть. И это недоразумение моя пара? Не знаю, решает это природа или Бог, но факт остаётся фактом — очередной проеб. Но и это мне не помешает, все в этой жизни поправимо и это кареглазое чудо, можно сделать сильным, под стать мне. Все же перекроить разум человека, не составит для меня труда.