2.
10 апреля 2019 г. в 17:37
Торин Кейт Фостер жила в Клинтоне, в одном из тех разрезающих небо сверкающих в лучах солнца высоток, в которых обыкновенно обитали те, кто мог позволить себе комфортную, богатую жизнь с примесью превосходства над окружающим миром. Её отчима, известнейшего в мире хирурга, звали Китом Кинкейдом, а младшего сводного брата — Джимми. Естественно, семья представляла собой идеал отношений, в которую каждый привносил собственную лепту, делающую её ещё более дружной, сплочённой и счастливой. Торин, как ни странно, досталась роль скептика и вечного сноба, обитающего в личной комнате с видом на Нью-Йорк, не выходящего на контакт и выдавливающего улыбку каждый раз, как об этом её просили. Спросите «Почему? Но ведь они такая прелестная семья!», а Джейн Фостер-Кинкейд ответит вам единственное: «Другой отец» и уйдет по своим делам.
Джейн Фостер-Кинкейд всё устраивало, единственное дочь не выглядела счастливой, но та в скором времени должна была покинуть семейное гнездо и отправиться покорять собственные вершины. Волноваться не о чем, считала астрофизик с Нобелевской премией за миры Иггдрасиля. По крайней мере, так было до того злополучного дня, когда в дверях пентхауса материализовался высокий худой мужчина в черном смокинге и с такими же черными прилизанными волосами, с холодом зелёных глаз и аристократическими чертами лица, сложенными на груди руками и строгим голосом, оповещающим, что он обо всем догадался.
— Моя дочь не станет участвовать в ваших божественных войнах, она даже не знает о своём отце!
— Потому что ты ничего не говорила. Она может оказаться в опасности, как ты не можешь понять?!
— Мама, что тут происходит?
— Торин, — выдохнула Джейн, резко разворачиваясь к стоящей в дверях дочери. Золотисто-каштановые волосы, обрезанные небрежно до плеч, голубые глаза, обрамлённые темными ресницами, мягкие черты лица, на тонкой белоснежной шее снятые большие наушники, мешковатая одежда и лямка внушительного рюкзака на правом плече; Торин Кейт Фостер собственной персоной, так похожая на собственного отца. Локи смотрит удивлённо, неверяще, не способный произнести внятного слова, слишком шокированный, чтобы возмущаться. А Торин ожидает, вскидывая вверх левую бровь.
— Тори, это младший брат твоего родного отца, — наконец внятное объяснение, виноватая улыбка и облегчение, когда дочь закатывает глаза.
— Алименты не нужны, можете быть свободны. С отцом встречаться тоже не хочу. Adios, amigo.
И сбегает в собственную комнату, вызывая у Джейн гордую улыбку. Локи тихо бормочет проклятия, а затем шипит, что Джейн это ещё аукнется, а после покидает пентхаус, возвращаясь в новый Асгард.
А Тори ложится на кровать, поднимает на уровень глаз смартфон и пишет сообщение крестной о том, что не пойдет в школу. Отец. Отца она никогда не видела и не знала, только вот Мстители рассказывали небылицы о схожести её со скандинавским богом грома и наследником царства асов. В детстве ей хотелось познакомиться с ним, узнать поближе, каждую ссору с матерью и отчимом она запиралась в комнате и мечтала о том счастливом моменте, когда отец как герой комиксов ворвётся в ненавистный дом и заберёт её оттуда; жаль только, о её существовании он ни сном ни духом. Со временем мечта перестала занимать мысли, испарилась и уступила переживаниям, недовольству и мечте поскорее сбежать из гребаного пентхауса куда-нибудь на край света, где никто бы не знал великую и славную Джейн Фостер, астрофизика, что охмурила нынешнего Всеотца Девяти миров и получила благодаря ему Нобелевскую премию. Теперь же эта самая мечта отыскать отца и наконец обрести любящую семью вернулась, а что делать с этим Торин не знала. Хотелось выложить как на духу друзьям, но страх, что не поймут, да нежелание вставать с постели сделали своё дело, и всё время до вечера Торин играла в компьютер и не показывалась матери.
Вскоре вернулся отчим с характерным счастливым шумом, приветствовал суетливую маму, а сводный брат весело бегал на кухне, стараясь отхватить кусочек побольше. Торин остановилась в дверях, сложив на груди руки и облокотившись о косяк, рассматривая идиллию, в которую она никогда не вписывалась. Неправильная, ненужная, странная. Та, которую не ждали, что никогда не станет частью чего-то большего, принадлежащая к двум разным мирам и не способная выбрать хотя бы один, при чем отцовский мир она вряд ли когда-нибудь узнает. Торин видела, как отчим пытался наладить с ней отношения, но слишком часто в глазах мелькала боль и непринятие действительности. Неужели ревновал мать к биологическому отцу? Слишком глупо, чтобы являться правдой. С тяжёлым вздохом Торин собиралась уже уйти прочь от приторного счастья, когда в дверях позвонили. Нахмурившись Кит открыл, удивлённо присвистнув:
— Морган, Джеймс, какая неожиданность! Вы к Тори? Заходите-заходите.
Торин так и застыла на выходе из комнаты с шокированным выражением лица, не понимая происходящего и ожидая внятного объяснения. Не могла же мама им позвонить и всё рассказать! Или могла? От неё и не такого можно ожидать, если судить по рассказам крестной. Морган счастливо помахал ей рукой и тут же побежал обниматься. Выглядел Старк куда здоровее, чем в их прошлую встречу, что наталкивало на некоторые невеселые мысли, которыми безмолвно Торин не преминула поделиться с закатившим глаза Роджерсом.
— Я так рад тебя видеть, Тори! — крепко обняв Фостер, радостно сообщил Морган. — Я думал, с тобой что-то случилось.
— Ага, и поэтому стырил у Скаара таблетки? — пожурила друга Торин, тот нисколько не смутился, пожав плечами.
— Чего только не сделаешь ради друзей.
— Дурак ты, Старк, — весело усмехнулась Торин. — Ладно, подождите, я скоро выйду, — и уже обращаясь к «семье» добавила. — К ужину не ждите, я может у Старков останусь.
И поспешила переодеться в кожаную красную куртку, черные джинсы и одного с ними цвета водолазку, завязать армейские ботинки и схватить набитый всяким хламом рюкзак. Наскоро простившись с матерью, отчимом и Джимми, Торин выскочила на улицу, где её терпеливо дожидались Старк и Роджерс, являющиеся полнейшими противоположностями друг друга. Если Роджерс носил полюбившуюся потертую кожаную куртку древесного цвета, синие джинсы и тяжёлые жёлтые ботинки, любил носить поло и клетчатые рубашки, то Морган ходил в исключительно брендовых вещах, сейчас красуясь в черном пуловере от Louis Vuitton, зауженных джинсах под цвет и хайтопах от Versace.
— Хей, мы тебя заждались, — пожаловался Морган, идя рядом с Торин с правой стороны, Джеймс пристроился слева. — Рассказывай, что у тебя стряслось. А то Джим страдал весь день без тебя.
— Что, правда? — искренне удивилась Торин, оборачиваясь посмотреть, как уши Джеймса приобрели милый розовый оттенок. Роджерс отмахнулся:
— Старк слег с гриппом, а меня потом на отработку оставили.
— Бедняга Джимми, и что мне с вами, идиотами, делать? — тяжко вздохнула Торин, убрав руки в карманы.
— Как на счёт того, чтобы рассказать причину, по которой ты целый день из дома не выходила, — предложил Джеймс и тут же прикусил язык. Торин сощурилась, подозрительно глянув на притихшего и с интересом рассматривающего вывески Моргана.
— Морган Говард Старк, — угрожающе начала Торин, но оказалась перебита оправдывающимся Морганом:
— Мне Джим позвонил, сказал, что тебя в школе не было, ну я и испугался, подумал, что-то произошло, родители поехали на общий сбор, вдруг тебя кто-то похитил, вот я и взломал твой телефон, нашел тебя. Хотел убедиться, что с тобой всё хорошо. Ну давай, убей меня за то, что я беспокоился за твою жизнь!
— Придурок, — выдохнула Торин, порывисто обнимая опешившего Старка, а после перекинула руку через плечо Джеймса. — И ты придурок. Вы вообще оба идиоты, ещё и Скааровские таблетки приняли, кто так делает?
— Скаар — гений, — пафосно оповестил Морган. — Как и я, два гения имеют право пользоваться изобретениями друг друга.
— Твой отец гений, Старк, — спустил Моргана с небес на землю Джеймс. — Ты — его половинчатая копия, ещё ни черта не создал, а уже вякаешь. Не вякай.
— Сам не вякай, — огрызнулся Старк и вернул внимание Торин. — Так что случилось?
— Дядя мой случился, — тяжело вздохнула Торин. — Решила отцовская семейка обо мне вспомнить, пришел он, что-то об опасности маме говорил, а потом мама его выпроводила из дома. Она правильно поступила, но всё равно какой-то осадок...
— Тебе надо было с ним поговорить, — заметил Джеймс. — Может, рассказал бы то, о чем мама тебе не рассказывает.
— Или наплел бы с три короба на худой конец, — отозвался Морган. — И денег дал, чтоб в далёкие дали свалила. Как выглядел, кстати?
— Весь такой солидный, важный, — протянула Торин, сворачивая в сторону Куинсбороского моста. — В черном смокинге, с зализанными назад до плеч черными волосами, глаза зеленые-зеленые, бледный ещё такой, со скулами, а ещё пальцы длинные, как будто пианист. И высооокий.
— Высокий, черные зализанные волосы, зеленые глаза, бледный, — с насмешкой перечислил Морган. — Хоть не Локи назвался?
— А при чем тут Локи? — нахмурилась Торин, Джеймс фыркнул, угадав мысли друга:
— Локи недавно появлялся на базе. Сказал, что у него неотложные дела, на днях произошло.
— Не хотите же вы сказать, — нервно усмехнулась Торин, поглядев сначала на одного смертельно серьезного, а следом и на другого лучшего друга. — Да ладно! Я и Скандинавия? И дочь Тора? Шутите?
— Думаю, надо бы сгонять таки на базу и всё разузнать, — начал было Морган, но смолк, удивлённо останавливаясь и разглядывая неясную фигуру впереди, что всё приближалась, пока не приобрела очертания высокого мужчины в черном, что крепко сжимал трость с золотым набалдашником в форме змеи. В черном пальто, строгом черном костюме и зелёным шарфом на белоснежной шее, солидный и всё такой же странно бледный, с зелёными льдистыми глазами, никак не вяжущийся с окружением улицы.
— А вот и, собственно, он, — зачем-то констатировала Торин. Какого черта?
— Несравненный Локи Лафейсон, — торжественно объявил Джеймс, подталкивая вместе с Морганом застывшую Фостер. — Давай, невежливо игнорировать родственников.
Локи непринужденно облокотился о трость, со скучающим видом ожидая трёх подростком, одна из которых являлась его родственницей. Она была слишком похожа на старшего брата, чтобы это игнорировать. Дарси не раз говорила об этом, просила увидеть, ведь тогда он бы всё прекрасно понял; и почему он не послушал её раньше?
Потому что у Тора всё было прекрасно и без полубожественной, вполне вероятно и не его вовсе, дочери. Живая Сиф, беззаветно любящая его и подарившая уже двух прелестных детей, Магни и Труд, что до сих пор младенцами не давали правителю нового Асгарда спокойно поспать ночью; восстанавливающийся Асгард и любящий и любимый народ, что жил в мире и процветал наконец спустя столько лет; и, конечно же, младший брат, который никогда не давал скучать, оказывал посильную помощь и даже стал агентом Асгарда в Мидгарде, помогая сохранять дружественные отношения. Так зачем тут старший ребенок в семье, тем более бастард? Тем более Джейн Фостер уже замужем и имеет собственную семью и счастливую жизнь, они расстались на доброй ноте и не держат друг на друга зла.
Локи присутствовал в день, когда Джейн уничтожила последнее желание Тора путешествовать в Мидгард, заявив, что беременна от Кита Кинкейда и выходит в скором времени за него замуж. Таким подавленным Локи брата не видел... ну, никогда; а теперь этот самый ребенок с мрачной — слишком похожей на Тора — решимостью узнать всё до последней минуты шел ему навстречу вместе с двумя лучшими друзьями, детьми тех, с кем когда-то водил дружбу и сам Тор. Локи устало вздохнул, приветливо улыбнулся и кивнул разношерстной компании:
— Здравствуй, дорогая племянница.