Бомж

Время шло. Май сменился июнем, который совсем не радовал погодой. Часто шли дожди, стройка застопорилась, Илья психовал. Они успели сделать подвальный этаж, который в будущем гараже должен был выполнять роль технической ямы. Дальше надо было делать перекрытия первого этажа, но Славик, хозяин крана, попал в больницу с травмой колена. Врачи грозились продержать его там месяц, если не больше… Гараж медленно, но верно заполнялся водой. — А хули, блядь, бассейн будет! — в сердцах воскликнул однажды Илья, стоя на блоках. — Наебашим туда резиновых уточек, матрас надувной бросим и будем откисать все вместе. Он приложился к пиву. От безделья он много пил, матерился и был не самым приятным человеком. Кирилл уже дважды попадал ему под горячую руку. Пока стройка остановилась, он помогал по хозяйству: смотрел за огородом, чинил всякую мелочь, чистил выгребную яму и собачий загон. Последние два задания он сделал за один день, но, зависнув на очередном внезапном воспоминании о прошлом, сунулся к собаке с той же лопатой, которой только что разгребал говно в сортире. Илья заметил это и рассказал ему матом о том, какой он молодец. И это был первый раз, когда Наташа вступилась за него. — Сам по колено в дерьме в дом проходишь, — оборвала она, наблюдая за ними с крыльца. — И псина твоя, между прочим, не цветочками гадит! Илья признал поражение, молча жестом послав их обоих лесом. Второй раз, когда Илья наорал, а его жена вступилась, был почти провальным для Кирилла. Поскольку мыться на улице сейчас было слишком холодно, ему разрешили воспользоваться ванной в доме. Илья велел приходить в десять вечера, но Кирилл пришёл раньше почти на полчаса. Осторожно пройдя по дому — везде было тихо, — он подошёл к ванной комнате. Ему показалось, что внутри никого. Было тихо, и он потянул на себя дверь, чтобы проверить, свободно ли. Дверь легко поддалась. Он понял свою ошибку слишком поздно… Ванная была занята. За ту долю секунды, что дверь была открыта, Кирилл успел увидеть и запечатлеть в сознании крепкую мускулистую спину хозяина, всю влажную от капель воды, его поджарую задницу и стройные ноги. Он трахал жену, привалив её раком на стиральную машинку — молча, сосредоточенно, будто занимался не сексом, а чрезвычайно важной работой. Наташа, сложив голову на руки, разглядывала рисунок на кафельной плитке. Кирилл шагнул назад и половица под его ногой ужасно громко скрипнула. Он надеялся, что они не услышат. И что возбуждение, пронизавшее его тело, не будет видно… Но Илья вышел, даже не думая прикрываться, окинул его взглядом и тут же припечатал: — На жену мою дрочишь? Кирилл замотал головой, против воли устремляя взгляд вниз. Его глаза уперлись как раз туда, куда ему сейчас точно не следовало смотреть: в Илюшин хрен на полшестого. Не успев обдумать эту картину, он сам стыдливо прикрылся руками. Возможно, всё кончилось бы плохо, если бы не вышла Наташа, уже в халатике, и не сказала: — Чё ты наехал на него, он же не железный. Как ты думаешь, давно он бабу голую видел? — и, не дожидаясь комментариев, ушла. Илья навис над ним, уперев одну руку в стену около его головы. Кирилл заставил себя посмотреть Илье в глаза, но тут же пожалел об этом. В этих глазах он тонул быстрее, чем в самом зыбком омуте. — Как только твой хуй хоть на полсантиметра на Натаху привстанет, я его тебе морским узлом завяжу. Понял? Кирилл всё ещё не совладал с голосом, поэтому просто несколько раз кивнул. — Дрочи на кого угодно — на постеры в сарае, на свои фантазии, да хоть на меня. Кирилл вздрогнул и сглотнул. По правде сказать, у него раньше не было никаких фантазий да и мастурбацией он не занимался. Но теперь он был уверен, что в самом скором времени исполнит указание хозяина, особенно во второй и третьей частях. — На нее даже смотреть не смей. Я запрещаю. — Ясно, начальник, — хрипло пробормотал Кирилл, лаская взглядом его губы. Так близко и так… Он зажмурился. Движение воздуха подсказало, что Илья ушёл. — Пиздец. Позже он лежал на своём топчане, завернувшись в старое пальто как в одеяло, и размышлял о накативших на него желаниях. Раньше он довольно легко контролировал этот главнейший инстинкт любого мужика, а теперь его вдруг переключили в режим ебли, причём срабатывал он ни на кого-то там левого, а именно на Илью. Ну, что в этом рыжем чуваке особенного? Что он рыжий? Эка невидаль. И на рожу обычный, не красавец. Ростом зато вышел, это верно, и фигурой. И… блядь. Кирилл схватился за голову. Здоровенный хозяйский болт теперь маячил перед его мысленным взором, как апорт для Локи. Твою ж мать. Пах что ли этот гад как-то особенно? Вроде ж обычно, бухлом и сигаретами, и вонял потом как все остальные. И руки после туалета не мыл. Да кто их вообще моет?.. Он хрюкнул, представив, как вместо рукопожатия все эти суровые байкеры обмениваются писькопожатием. «Остапа» тут же понесло, и он, один единственный раз видавший порнофильм через окно кухни Хасима Абубакарова, живо развил эту тему так, что стало жарко. Он выбрался из душной постели и выпал в промозглую ночь, попить водички. Умывальник был приколочен к сараю специально для его нужд. Он подставил руки, набрал воды и уже собирался хлебнуть, как краем глаза увидал нечто такое, отчего волосы стали дыбом. Чуть не заорав, он уставился на движущееся на него привидение — белая рубаха до пола и торчащие в стороны волосы. — Эля, — сообразил он, едва переводя дыхание. — Бля, напугала до усрачки… Он двинулся к ней навстречу. Бабка удивительно ловко двигалась в темноте, балансируя между грядок с морковью и капустой. Они повстречались у бочки, и Эля первая подала голос: — Молодой человек, вы не подскажите время? — Дохрена уже, бабуль, пойдёмте спать. — А мне на автобус надо, меня Саша ждёт! — Эля уставилась на него своими серыми глазищами, ещё более безумными в свете тонкого месяца. — Саша? — уточнил Кирилл, принимая игру. — Так, а вы какого числа едете? Бабка на секунду задумалась. — Пятого! — О, а сегодня четвёртое! — радостно улыбаясь, ответил он. — Перепутали вы, уважаемая, числа. — А, да, — тоже улыбаясь, согласилась она. — Перепутала. Со мной бывает. Она вдруг взяла его под руку и доверительно сказала на ухо. — Меня тут все считают сумасшедшей. — Да вы что? — возмутился Кирилл. — Как можно? — Мне кажется, они не хотят, чтобы я увиделась с Сашей. Он промолчал. Наверное, его тоже ждёт такая старость — если он вообще до неё доживет. Полная беспамятства и бредовых идей. — Вы обязательно увидитесь, — пообещал он, накрывая холодную руку женщины своей. — А сейчас я отведу вас в дом. Пойдёмте. Он довел её до крыльца, постучал. Открыл Илья и с удивлением посмотрел на маму под руку с Кириллом. — Натах, — позвал он, оглядываясь, — ты чё, дверь не заперла? Мать на улицу свалила. Он молча принял её из рук Кирилла. Тот уже собирался уйти, когда в спину услышал «спасибо» и шаги по ступенькам. Они уселись на бревне у мангала, закурили, молча посмотрели на звездное небо. — Прояснилось, завтра будем перекрытие ставить. — А кран? — Слава доверенность на Мишу написал. — Он вздохнул, выпуская клубы дыма. — Извини, что наехал на тебя. — Всё нормально, — ответил Кирилл, тихо балдея от близости мужчины. — Я в следующий раз буду громко топать на подходе. Хрена лысого, тут же подумал он. В следующий раз он будет идти так тихо, что сам чёрт его не услышит. — Я спросить хотел… — Про жену? — с угрозой в голосе отозвался Илья. — Не, про дочь. Ты её в честь мамы назвал что ли? Имя такое редкое — Элла. Илья фыркнул, докурил, воткнул бычок в землю под ногами. — Только не ржи. — Не буду. Честное бездомное. — Такое бывает?.. — с сомнением посмотрел Илья и покачал головой. — В честь Эллы Фитцджеральд. Кирилл секунду молчал, потом открыл рот. Потом закрыл и во все глаза уставился на него. — Это ж джазовая певица. — Да. — Ты ж байкер! — И чё, бля? — Ну, вы с друзьями обычно «Король и Шут» врубаете и этих, как их… Они всё время матом орут. — «Ленинград». — И эти тоже. А, во — «Хитобои», вспомнил. — Кирилл ещё раз посмотрел на Илью. — Ты открылся мне с другой стороны. — Щас ты у меня с основной закроешься. Илья смерил его таким убийственным взглядом, что Кириллу захотелось и засмеяться, и съебать отсюда нахуй одновременно. Кирилл поднял вверх руки. — Сдаюсь. — Мать любила джаз, — засопел Илья, ковыряя землю веткой от яблони. — У неё в комнате до сих пор в тумбочке пластинки лежат. Луи Армстронг, Элла Фитцджеральд, Роберта Флэк. Группы там всякие, все тоже негритянские. Они с отцом пёрлись с них, меня всё приучали к прекрасному… Но я сорняком рос. Не культивировался, — он многозначительно замолчал. — Покурим ещё? — негромко предложил Кирилл. Ему смерть, как не хотелось уходить отсюда. Так и сидел бы с Ильёй на бревнышке до самого утра. — На, бери. — Они опять задымили. — Мать отъезжать начала сразу после смерти бати. Наверно, не смогла без него. Любила очень. Элла тогда совсем мелкая была, только ползать умела. И вот малая училась, а старая забывала. Одна пойдёт, а другая с утра не может вспомнить, как тапки на ноги надеть… — Мне жаль, — тихо сказал Кирилл, чуть касаясь плечом плеча. Это было мимолетное движение, которое сложно было отнести в разряд излишне интимных, но Кирилл и от этого покрылся весь мурашками. Плечо Ильи было горячим. — Чёт засиделся я с тобой, — деловито засобирался Илья, вдруг обнаружив, что сидят они слишком близко. — Разбазарился тут… Ты смотри, не пизди никому, что я тут рассказывал. — Нем, как могила. — Спать иди, завтра работы до жопы. — Спокойной ночи. — И тебе того же. С этого дня у Кирилла появилась привычка _смотреть _ на Илью. Он делал это украдкой, исподтишка, когда точно никто не видел. Он касался его взглядом, воображая, будто делает это руками. Иногда он случайно задевал его локтём или коленом. На стройке, работая бок о бок, это было сделать несложно и почти беспалевно. Илья только порыкивал на его недотёпистость. — Куда граблями лезешь, ща зацементирую. — Да, не напирай ты, я ж свалюсь нафиг. — Киря, бляха муха, я из-за тебя в цемент сел! Кирилл с крайне суровым видом оглядел хозяйский зад, благодаря ему имевший ну очень комичный вид и, изо всех сил сдерживая смех, подсказал: — Штаны-то сними, а то засохнет. — Да ладно?! — саркастично отреагировал Илья, расстегивая ширинку. Кирилл вспотел. Ему пришлось перестать пялиться на его красные труханы, плотно облепившие зад и перед, и с чрезмерным усердием приняться за укладку кирпичей. Сверху пекло солнце, а теперь ему ещё и изнутри стало жарко. Он слизнул с верхней губы капли пота и бросил короткий взгляд на хозяина. Илья как раз занимался тем, что чесал яйца. — Бля, — Кирилл треснул себе кирпичом по пальцу. — Мож по пиву? — щурясь на солнце, предложил Илья. — Я за. — Метнись до холодильника. Когда Кирилл возвращался с парой бутылок, Илья говорил с кем-то по телефону. — Только не говори, что ты опять приедешь с Леной… Бля, Гаррис… — Илья тяжело вздохнул. — Ты завязывай с этим, узнает же кто-нибудь! Ничё, ёпты. Через плечо. Ты мне друг, но эти вот твои штучки, они до добра не доведут. Я за тебя вступлюсь, если чё. Но со мной потом никто корешиться не станет, сечёшь? Потом он долго слушал, что отвечал ему какой-то Гаррис, ходил взад-вперёд по свежей кирпичной кладке, маяча перед Кириллом задом в красных боксерах, а Кирилл прихлебывал пиво в тени яблони и наслаждался картиной. — Я тебе не такой! — вдруг зло прошипел сквозь зубы Илья. Он весь сжался, ощетинился, и по всем признакам собирался выдать многоярусную матерную конструкцию, но собеседник перебил его. — Не было ничего, — глухо сказал он, остановившись. — Бабу себе заведи уже и не еби мне мозг. Он дал отбой, засунул свой допотопный сименс в поясную кожаную сумку и обхватил коротко стриженую голову руками. Постоял в такой позе секунды две-три, а потом обернулся и крикнул: — Кира, сука, где моё пиво?! Кирилл понял, что он его не видит. Илье в глаза светило солнце, а он стоял в теньке под деревом. Шестым чувством догадавшись, что разговор с неким Гаррисом был не для его ушей, он сделал вид, что идёт со стороны своего сарая. — Хули так долго? — недовольно проворчал Илья, выдергивая у него из рук бутылку. — Да я… это… — Кирилл отхлебнул своего пива, в панике придумывая отговорку. — Да там, короче… — Эту хуйню надо доделать, — Илья указал на незаконченную стену. — У меня чёт настроение пропало, оставляю тебя за главного. Смотри про окно не забудь. — Сделаю, начальник! — Хуяльник! За работу, бля, солнце ещё высоко! Кирилл, умостив бутылку пива рядом на стене, с чрезмерным усердием принялся за дело, сам промеж того думая, чему он только что стал свидетелем. К ним, судя по всему, скоро приедет друг Ильи, который мутит нечто такое, отчего хозяин пытается откреститься изо всех сил. И эта тема настолько портит ему настроение, что он даже стройку любимого гаража возложил на Кирюшины плечи. Он вдруг вспомнил девочку, упавшую в кроличью норку, из книжки в далёком позабытом детстве. — Всё чудесатее и чудесатее, — пробормотал он, зачерпывая цемент.