Бомж

Через день, в девять часов вечера Илья снова зашёл в клуб, но уже в одиночестве. На входе его спортивную сумку тщательно проверила охрана. В сумке обнаружился черный кожаный костюм из множества ремней и цепочек и плётка. Один из проверяющих усмехнулся, окидывая Илью неприятным взглядом, и произнёс в прицепленный к лацкану пиджака микрофон: — Первый, приём. У нас тут ряженый. На садомазо смахивает… Из железок только цепи, оружия нет. Он выслушал ответ в наушнике в ухе и кивнул: — Заходи давай. Только учти, мы за тобой следим. Начнешь прессовать голубков, живо вылетишь оттуда. Илья ничего не ответил. В его ухе тоже был наушник, и в нём спокойным голосом говорила Марина. Она сидела в газели за углом, в больших наушниках с микрофоном, подключённая к видеокамерам клуба и вела его к цели. — Переодевайтесь, идите на второй этаж. Клименко сейчас стоит около бара, — Марина сверилась с камерами. Илья не мог ей ответить, так как микрофона на нём не было — в клубе вовсю грохотала музыка. Но он кивнул, глядя в одну из камер в фойе. — Не надо, — тут же среагировала Марина. — Охране это может показаться странным. — Скажите ему, чтобы объявление не забыл прикрепить, — вклинился Кирилл. Он сидел рядом и с волнением следил за происходящим. — Кирилл просит не забыть про объявление. — Илья как раз зашёл в уборную, так что они перестали его видеть. Марина посмотрела на камеры второго этажа. — Когда зайдёте в бар, увидите его слева от двери. Здоровенный, как бык… Илья по инструкции должен был сразу обратить на себя внимание подозреваемого и изобразить доступную добычу. Времени на операцию было выделено немного, всего сутки, зато его страховали оперативники из МУРа и в случае чего успели бы ликвидировать Клименко до того, как он мог бы навредить Илье. У бара толпились люди, весело переговариваясь. Рядом с барной стойкой у входа стоял Клименко — и правда, огромный как шкаф. Илья прошёл мимо, уже облаченный в кожу, и нарочно пихнул его локтем. — О, прости, — он взглянул на подозреваемого через прорези маски. Рожа охранника ему резко не понравилась. С такой рожей он сам обычно тут же навешивал пиздюлей. Но быковать с этим типом было запрещено, поэтому Илья постарался улыбнуться и добавил: — А ты везде такой большой? И он прошёлся до доски объявлений на другом конце бара, непривычно вихляя задом. Кирилл даже рот приоткрыл, наблюдая за ним. Звука у них не было, и он мог только гадать, о чём его партнёр говорил с Клименко. — Хорошо, он на вас смотрит, — похвалила Марина. — Теперь вернитесь, возьмите выпить и встаньте так, чтобы он вас видел. Илья сделал, как было велено и расслабленно привалился к стойке бара, оттопырив зад. Молния посередине так и просилась её расстегнуть. Он отпустил несколько комментариев проходящим мимо парням, отчего те сворачивали себе шеи, разглядывая наглого красавчика в коже. Подозреваемый охранник внимательно следил за ним. — Эй, здоровяк, — бросил Илья, не глядя на Клименко, однако благодаря подсказкам в ухе зная, что тот не сводит с него глаз. — Я ищу компанию на вечер. Тут все какие-то унылые, не смелые… Может, ты меня утешишь? — Я на дежурстве, — был ответ, и Илья мысленно поздравил себя. Это было не «нет» и не «пошёл нахер», а кое-что получше. На поясе охранника висела резиновая дубинка, будто напрашиваясь на пошлый комментарий (наверняка, местные частенько шутили на эту тему), и Илья решил не отставать от масс. — Классная штука. У меня как раз есть местечко, куда она войдёт по самую рукоять. Клименко сглотнул. Илью же нехило колбасило от собственных речей. Он ощущал себя невероятно грязным, и это нисколечко не возбуждало. Он был рад, что его лицо скрывает маска, иначе охранник давно бы его раскусил. Стремясь побороть омерзение, Илья заказал себе еще выпить. Тем временем Кирилл, сидя в газели, в волнении кусал губу, пока Илья о чём-то говорил с Клименко. Это продолжалось несколько минут. Наконец, Илья допил и прошёл мимо подозреваемого в коридор, протиснувшись в дверной проём так, что задел того почти всем телом. Секундой спустя Клименко коснулся рукой гарнитуры, что-то сказал коллегам-охранникам, и двинулся следом за Ильёй. — Внимание всем, — оживилась Марина. — У нас движение. Глаз с них не спускайте. На место Клименко встал его сменщик, а сам подозреваемый догнал Илью и пошёл первым, указывая дорогу. — Блядь, а если он его в туалет потащит? — взволнованно подскочил Кирилл, делая два шага туда и обратно по газели. — Там же камер нет! — Не потащит, — уверенно сказала Марина. — Сначала он должен дать жертве выпить наркотик, а это предполагает более интимную обстановку. Гамма-окимасляная кислота действует очень быстро, а Илья не пушинка, его безвольное тело потом просто так в тихую подворотню не оттащишь. Да и не станет он нападать там, где работает. Не идиот же он. Они в волнении проследили за перемещением двоих мужчин по клубу. Они направлялись к чёрному выходу. Вдруг Клименко достал телефон и сделал звонок. Разговор, судя по картинке с камер, занял не более минуты. — Цель направляется к чёрному выходу, — объявила Марина. С разных концов заведения туда уже спешили оперативники. — Клименко сделал звонок, возможно появление сообщника. Машина, дежурившая на улице, уже готова была следовать за ними. Клименко и Илья вышли из здания и почти сразу же к ним подкатила тонированная девятка. — Четвертый, следуйте за чёрным ВАЗ-2109, как поняли? — она дождалась ответа, кивнула. — Сообщите номерной знак автомобиля. Приём. Она записала продиктованные буквы и цифры и, скинув наушники, схватила свой мобильный. Девятка ещё только отъезжала от клуба, а Марина уже пробивала по базе хозяина авто. Но здесь её постигла неудача: машина была зарегистрирована на какую-то престарелую бабку. Тогда Марина набрала другой номер и попросила коллегу узнать про эту бабку всё, что можно. Она снова водрузила на голову наушники и спросила: — Четвёртый, доложите обстановку. Где вы сейчас? — но в ответ послышалось шипение. — Уехали слишком далеко? — догадался Кирилл. Марина кивнула и снова взяла телефон. Набрала оперативную группу, узнала их местонахождение. — Движутся в направлении проспекта Мира в район ВДНХ, — она перебралась за руль газели. — Попробуем догнать. Кирилл никогда раньше не участвовал в погонях. Да, это и не было полноценной погоней, но адреналин всё равно поступал в кровь в лошадиных дозах. Он сел на место пассажира и внимательно всматривался в мелькающие рядом машины — они гнали на приличной скорости. Машина оперативников была неприметным серым фордом и разглядеть её впереди на ночном шоссе было весьма проблематично. В глаза ярко светили фонари, по бокам мелькали неоновые вывески магазинов и баров. Слева показался шпиль Останкинской башни с огромной мигающей рекламой вокруг верхней половины. Справа горел желтыми окнами монолит гостиницы «Космос». Они промчались мимо, свернули налево, к Ботсаду. Марина держала связь с фордом, стараясь не отставать. Проехали еще километра два и оказались во Владыкино. — Неспокойный район, — сразу отозвалась Марина. — Промзона, рядом тёмный лесопарк и полупустая гостиница. Думаю, мы на месте. Она оказалась права. Кирилл увидел впереди серый форд. Он притормаживал, стараясь подальше держаться от чёрной девятки. ВАЗ остановился у многоэтажки с вывеской «Восток». — Удобное место для тёмных делишек, — Марина перебралась назад, к микрофону и наушникам. — Гостиница с почасовой оплатой. На мутных посетителей никто не обращает внимания, тут к ним привыкли. Большинство клиентов — сезонные и вахтенные рабочие, замызганные нетрезвые мужики с огромными сумками. — Мы не пойдём туда? — спросил Кирилл. Он волновался за Илью и не находил себе места. — Нет, нам там делать нечего, особенно тебе. Опергруппа справится, не волнуйся. — Она вызвала команду форда: — Четвертый, не отставайте от них. Будьте начеку. Ждите условный сигнал. — Что за сигнал? — влез Кирилл. — Я про сигнал ничего не знаю. — Он разобьёт стакан или что-нибудь подходящее, когда обстановка накалится. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. — Боюсь, Илья разобьёт ему рожу, — хмуро заметил Кирилл. — Это вписывается в ваш план? — Если к этому моменту ему подмешают наркотик в питьё, то вполне. — Первый, приём, — донеслось из наушников. — Клиент один, в девятке был таксист. — Поняла вас, четвёртый. Работайте. — А вы говорили, не идиот, — фыркнул Кирилл. — Это что за маньяк такой, на такси разъезжает? — Если вы думаете, что этот частник запоминает каждого клиента, то вы сильно ошибаетесь. Он уже через полчаса забудет про них. — Вряд ли можно забыть чувака в бдсм-прикиде. — Вот именно, — Марина посмотрела на него. — И никого кроме него он не запомнит, как и любой другой человек на его месте. — Мда, пожалуй, вы правы… — согласился Кирилл. Мучительных полчаса они сидели почти в тишине, лишь изредка получая короткие отчёты от опергруппы. «Зашли в номер на первом этаже» «Заказали алкоголь из бара и фрукты» «Пока всё тихо, ждём сигнала» На эти комментарии Кирилл вздрагивал, тихо ругался и вздыхал. Он пытался представить, что там сейчас происходит. Вот Илья оказался один на один с убийцей. Он хорошо знает, что будет дальше, но всё равно волнуется, а ведь ему приходится ещё и строить из себя не бог весть что. Прикидываться жаждущим секса сластолюбцем, которому не терпится, чтобы кто-то расстегнул молнию на его штанах и уже занялся вплотную его задом. А что, если Клименко вздумается сначала приласкаться? Или же насильники так не делают? Может, они получают кайф только от чужой боли, и такие обыденные вещи, как прикосновения и поцелуи их не заботят?.. Пусть уж лучше так. Кириллу было сложно представить, что Илья сможет это выдержать. Он думал, говорили ли они о чём-то, или убийца молча кружил вокруг своей жертвы, как акула. Станет ли маньяк, уверенный в своей фортуне, откровенничать с будущим трупом? Расскажет ли о том, какое тяжёлое было у него детство, и как он дошёл до жизни такой? Всплакнёт ли крокодиловыми слезами прежде, чем воткнуть в его тело нож? Или этот дегенерат действует холодно и без эмоций, взвешивая каждое свое действие, каждое слово. Такие типы даже трахаются, жадничая. Присовывают деловито, расстегнув только ширинку, и кончают скупо, быстро, за пару минут. А после он берёт нож. Он не слишком удобный, — для фруктов полагается с закруглённым концом, но при должной силе и упорстве даже им можно убить человека. Нож входит с глухим звуком, будто подбросили и поймали мяч. Потом ещё раз, и ещё, до тех пор, пока убийца не получит достаточно наслаждения от происходящего. Напишет ему матерное слово на затылке. Завернёт кровоточащее тело в одеяло и сбросит его в окно. Потом так же через окно выберется на улицу и отнесёт труп в какой-нибудь закоулок рядом с помойкой. Его тут найдут не раньше семи утра, когда приедет машина за мусором. К этому времени номер будет чист, а орудие убийства снова превратится в нож для фруктов. Он уйдет во время пересменки горничных, часов в восемь, через окно и, возможно, остановится поглазеть на патрульную машину рядом с помойкой. На вопрос полицейского, не видел ли он кого-нибудь рядом с телом, убийца ответственно скажет, что двое мужчин убегали отсюда час назад, когда он собирался выбросить мусор, но так и не донёс мешок до контейнера, так как незнакомцы выглядели недружелюбно, а район тут неспокойный, сами знаете. И полиция снова будет искать двоих мужчин, изнасиловавших и заколовших молодого парня. Кирилл поборол приступ тошноты и заставил себя перестать фантазировать. Он должен был верить в то, что всё будет хорошо. — Заходим! — послышалось в наушниках, потом треск, грохот, крики «Мордой в пол! Руки на затылок!» и непонятный шум, похожий на краткую борьбу. На пару секунд воцарилась тишина, во время которой сердце у Кирилла перестало биться. А потом: — Я четвертый, цель упакована. Приманка жива. — Отбой, четвёртый. Идём к вам. В гостиничном номере был умеренный погром. Оперативники свернули тумбу с телевизором, когда Клименко пытался слиться через окно первого этажа, да сдёрнули с карниза шторы. Около кровати валялся разбитый ночник. На полу, закованный в наручники, лежал бывший сотрудник службы исполнения наказаний, и бывший же охранник гей-клуба «Диско», а ныне обвиняемый в двух убийствах, изнасилованиях и избиении, при всей своей массе и росте выглядящий на удивление жалко. Рядом с ним стоял, смоля сигарету, Илья, живой и невредимый, и Кирилл, не обращая внимания на присутствующих, повис у него на шее. — Лан, чё ты, — буркнул Илья, отстраняясь. Руки у него подрагивали. — Покурим давай. — Вот всё, что было у него в карманах, — один из оперов показал Марине находки: -Ключи, телефон, бейджик, удостоверение, двести сорок рублей налом и химический маркер, синий. — А где же наркотик? — удивилась Марина, обыскивая комнату. Очевидно, она ожидала найти наполненный бокал или что-то подобное. — В сигаретах, — отозвался Илья и тут же пояснил: — Не в этих, это мои. Там вон пачка валяется. Марина с интересом посмотрела на обычную с виду упаковку сигарет «Винстон» и убрала её в прозрачный пакетик. — Как догадались? — Да он лез ко мне со своими папиросами, а я не курю никакие кроме «Парламента», привычка. От других сразу кашлять начинаю, — Илья коротко пнул Клименко сапогом. — А он привязался, как банный лист… Кури, говорит, эти, и всё тут. Я-то думал, он сосаться полезет, а он с сигаретами доебался… Ну я и смекнул, в чем тут дело. Швырнул вон ночник на пол, и ваши вломились. У него сиги наркотой пропитаны, зуб даю. Илья присел перед убийцей на корточки, заглянул в лицо. — Слышь, баран, — позвал он. — А если б я не курящий был, чего бы ты делал? — Я бы тебя сначала на шнурки порезал, — прошипел Клименко, — а уже потом выебал. — О, — протянула Марина. — Засчитаем это как чистосердечное признание. Ну всё, уберите его отсюда. Двое крепких оперов подняли обвиняемого на ноги и уже собирались сопроводить на выход, когда Клименко встретился глазами с Кириллом. Сейчас насильник выглядел совсем иначе, ни разу не похожий на ту фотку, что показывала Марина. Брылястое рыхлое лицо, мелкие, глубоко посаженные глазки, и тяжёлое дыхание. Узнавание поразило их одновременно. Кирилл в очередной раз провалился в кротовью нору, попадая в другое время и место. Это была маленькая грязная клетка, без нар и умывальника, с одной только дыркой параши посередине. В карцере было холодно, но он валялся здесь совершенно голый вот уже сутки. Он не помнил, за что его бросили сюда в этот раз. Вероятно, просто так. Кое-кому тут нравилось забавляться с заключенными. Тяжелая стальная решётка отворилась, впуская внутрь здоровенного охранника. Кирилл не знал его имени, да и знать не хотел. Всё, чего он желал в последнее время, это собственной смерти. Охранник остановился позади, пнул ногой в бок, приказал встать. Встать надо было по-особенному: лицом к стене, прижав к ней ладони, широко расставив ноги. И отклячив зад. Тогда всё закончится быстро. Оно всегда заканчивалось быстро, и он бы посмеялся над этим, не будь он в таком ужасном положении. Сейчас этот тип у него за спиной расстегнёт штаны, сплюнет в ладонь, передёрнет пару раз для твёрдости и быстро выебет его, пыхтя и покряхтывая от удовольствия. Потом непременно обкончает ему весь зад и уйдёт, оставив Кирилла трястись от отвращения и злости. Но так было в самом начале. Потом насильнику понравилось, что его жертва такая смирная и безотказная, и он начал «приглашать» Кирилла к себе в комнату. Приглашение выглядело так: приходили двое охранников и уволакивали его из общей камеры под свист и кукареканье других зэков. В комнате мучитель велел ему лечь спиной на койку и раздвинуть ноги. — Ты умничка, — приговаривал он, пристраиваясь над ним. — Слушайся меня, и я не дам другим обижать тебя. И это было правдой, хотя иногда Кириллу хотелось быть выебанным насмерть толпой заключенных, чем терпеть это снисходительное насилие. Но деваться ему отсюда было некуда. Он терпел, молча дожидаясь конца очередного двухминутного траха. Кое-что случается с ним в самый последний день. Его снова приглашают обслужить насильника — «на посошок». Тот сегодня необычайно болтлив, видимо, сказывается ощущение неизбежной разлуки с любимой подстилкой. И пока его с особым чувством натягивают, он слушает странные рассуждения о том, что все эти рассказы про его любовь к жёсткому сексу — неправда. — Он мне сказал, что ты любишь боль, — с придыханием говорит охранник, прикрывая глаза от удовольствия. — А ты такой тихий, такой нежный… ты и звука не издал за все два года. Я уж тебя и так, и эдак…. Насухо загонял, аж самому тяжко было, думал, тебе понравится… А ты только зубами скрипел. Набрехал мне твой батька… ох… И он с натугой излился в него. А Кирилл почувствовал, что сейчас убьёт его. А потом доберется до своего отчима, и убьёт его тоже. Белая пелена ненависти закрыла ему глаза и он вцепился охраннику в глотку. Он очнулся в номере отеля, тяжело дыша и плача от ужаса. Перед ним с перекошенной от ненависти рожей что-то орал его давний мучитель, но Кирилл не разбирал слов. Вряд ли этот тип был оригинален, и кричал что-то помимо заверений в скорой смерти… Илья держал своего партнера в руках, сильно прижимая спиной к груди, и говорил на ухо «не бойся, я с тобой, он тебя не получит». Когда извивающегося убийцу наконец увели, Марина подошла и спросила: — Вспомнили? — К сожалению, да, — Кирилл медленно опустился на кровать. Ноги его не держали. — Это хорошо. Дадите против него показания. А сейчас вам надо поскорее вернуться домой. Я распоряжусь насчет машины. Она вышла, позволяя им побыть наедине. Илья опустился перед ним на колени, а Кирилл закрыл лицо руками и заплакал. — Господи, какая мерзость… Как мне забыть всё обратно? Илья не стал ничего спрашивать. Он просто обнял его и позволил выплакать все те слёзы, что накопились в нём за долгое время.