Яркие лучи солнца проникали в спальню сквозь распахнутые шторы. Невесомые пылинки кружились словно в вальсе. Тонкий аромат шалфея наполнял комнату своим ароматом, исходящим от почти догоревшей ароматической палочки. Свет падал на мягкий ковер, чуть-чуть не доставая до кровати, на которой в странных позах спали две девушки. Вокруг них, да и на самих волшебницах лежали перья. Крупные и мелкие, густые и почти прозрачные, белые и чуть серые.
Блондинка перевернулась на спину и закинула ноги на живот подруги. Та что-то сонно пробормотала и выпрямилась, сбрасывая с себя чужие конечности. Кассандра снова повернулась и легла на самом краю кровати. Еще одно движение и она свалится с нее на пол. Блэк тем временем уткнулась лицом в простыни, так и не проснувшись. Из-за всех этих движений перья пришли в движение и начали потихоньку парить над кроватью и девушками, снова ложась на поверхность. Одно перо, очень маленькое, кружило дольше всех и в итоге легко Кэсс под нос. И как только она вдохнула, оно попало внутрь, вызывая громкий чих, который привел к нескольким последствиям. Малфой проснулась, затем упала с постели, привела в движение почти все перья, валяющиеся так же и на полу. Громко ойкнув, девушка почесала нос и оглядела спальню сонными глазами. Затем протерла их и еще раз огляделась. Виктория все это время мирно спала, сладко посапывая. Сквозь крепкий сон она ничего не слышала, а падающие на лицо перья никак ей не мешали. Лицо было полностью расслабленным, а уголки губ приподняты в улыбке. Едва заметно, но все же. Девушка лежала на боку, полусогнув ноги. Одна рука была подложена под голову, а вторая лежала рядом. Юная Малфой усмехнулась и заползла назад на кровать, уютно устраиваясь рядом с Блэк и закрывая глаза, чтобы снова погрузиться в сон. Несколько уцелевших подушек валялось на полу, остальные же были порваны вручную и выпотрошены. Шелковые наволочки в беспорядке лежали на полу, перемешанные с перьями и одеялом, скинутым туда из-за жары.
Однако, едва Кассандра провалилась в объятия Морфея, как ее оттуда вырвал весьма настойчивый стук в дверь. Причем, видимо продолжавшийся уже достаточное время. Кое-как встав, девушка растолкала Викторию и пошла открыть дверь, хотя внутренний голос и невыспавшийся разум твердили этого не делать. Повинуясь чему-то неясному, она сделала все наоборот. И как оказалось, зря. За дверью стоял Драко, собственной персоной, а выражение его лица было очень красноречивым. Вздохнув, блондинка прислонилась к двери и посмотрела на него задумчиво-печальным взглядом.
Ее подруга в это время встала позади нее, с точно таким же взглядом. Переглянувшись с Вик, блондинка вздохнула, но было видно, что это лишь игра. Парень нахмурился и недовольным тоном произнес:
— Не будь ты моей сестрой, я бы посчитал, что вы обе лесбиянки. — фыркнув, он добавил Тебя, между прочим, — Малфой кивнул Виктории, — наша мать зовет.
— Зачем? — навострила уши Блэк, изгибая левую бровь непроизвольным жестом удивления.
— Даже если бы знал, то не сказал бы. — хмыкнул Драко, поправляя волосы. — Мне передать, что ты идешь? Или вы тут продолжите свою оргию? — с усмешкой поинтересовался слизеринец.
— Передай, но потом мы продолжим. И тебя вовлечем, да, Вик? — ухмыльнулась Кассандра, заправляя волосы за уши.
— Конечно. Будет весело, не переживай. — посмотрев на Малфоя, ответила волшебница, опираясь рукой и плечо блондинки весьма вальяжно.
— Упаси Мерлин хоть раз оказаться участником ваших…игр. — покачал головой парень, но усмехнулся, глядя на обеих. — Только приведи себя в порядок, а то мама опять будет недовольна, ты же ее знаешь. Ладно? — более серьезно спросил Драко у Виктории.
— Ладно. — закатила глаза девушка, а потом добавила, — Я попробую.
Хмыкнув ее непокорности, парень развернулся на каблуках и ушел по направлению на третий этаж, где располагался кабинет леди Малфой. Стучался аристократ добрых десять минут, прежде чем ему соизволили открыть. Эти две сонные мордашки выглядели очень мило. Весь запал сарказма потух, так и не взорвавшись на девушек. Однако, позже все это вывалится, только нужно подождать. Может, даже на одну из них, или обеих. Кто знает. Поправив ворот рубашки, парень три раза постучал в толстую дубовую дверь и после короткого: «войдите», проскользнул внутрь. По привычке мимолетно оглядев помещение, интерьер которого оставался неизменным лет семь, Малфой кивнул матери, удобно расположившейся за письменным столом. Нарцисса с легкой улыбкой ответила таким же кивком, благодаря за помощь. Ее волосы были собраны на затылке и закреплены изящной заколкой в виде стрекозы. Янтарно-желтый переплетался с вкраплениями изумрудно-зеленого, а ободки крыльев были выложены мелким черным камнем. На свету заколка поблескивала, отражаясь от волос Нарциссы. Если бы не магия это было бы довольно тяжелое украшение.
Простая, но элегантная белая рубашка с полупрозрачными неплотно прилегающими к коже рукавами. От воротника-стоечки вниз спускался ряд мелких прозрачных пуговиц в форме овала. Верхние пуговицы из-за жары были небрежно расстегнуты, открывая красивую белоснежную шею с тонкой золотой цепочкой, на конце которой висел кулон. Небольшая гранатово-красная капля. Такого же типа сережки, только чуть меньшего размера. Кроме обручального кольца больше украшений не было. Но руки сегодня привлекали внимание даже без каких-либо колец. Тонкие синие венки просвечивали сквозь светлую кожу. Драко еще с детства знал, что такое случается, когда мать о чем-то переживает. Вот только о чем она могла переживать? Ответа парень не знал, поэтому решил спросить, но взгляд, брошенный на него матерью, остановил блондина.
Классическая черная юбка карандаш плотно облегала тело, начинаясь от высокой талии и заканчиваясь на уровне колен. Материалом был бархат, но благодаря тонкости, с которой была сшита юбка, он не был столь удушающе-плотным для летней погоды. Стройные ноги были затянуты в телесные чулки. Лакированные туфли были одного цвета с кулоном, а невысокий и тонкий каблук звонко стучал по полу при ходьбе.
Женщина неторопливо перебирала бумаги, лежащие на столе, изредка делая глоток зеленого чая с жасмином. Сегодня она предпочла нюдовый макияж, разбавленный красной помадой.
Сквозь приоткрытое окно были слышны песни птиц и редкий свист ветра, сопровождаемый шорохом листвы. Уже окрепшие лучи смело проникали в кабинет, играя на столе и женском лице. Взмахнув палочкой, Нарцисса прикрыла шторы, чтобы солнце не мешало глазам.
Ее сын все еще стоял, не решаясь ни уйти, ни спросить волнующий его вопрос. Но в итоге все же задал его, но как бы невзначай, глядя на один из висевших тут портретов:
— Что-то случилось?
— С чего ты взял? — в ответ спросила леди Малфой, отрываясь от документов.
— Ты явно о чем-то переживала. — увидев поднятую в удивлении бровь, парень добавил, — Твои руки об этом говорят, причем весьма красноречиво.
— Да ничего особенного, Драко, не переживай. — отозвалась женщина, снова погружаясь в листы пергамента.
— И все же я бы хотел знать. — настойчиво произнес слизеринец, посмотрев на мать.
Взглянув на сына, блондинка улыбнулась уголком рта и отложив бумаги, сделала глоток чая со льдом, и только потом ответила. Точнее, открыла рот, но ее прервал деликатный стук в дверь. Виктория наконец пришла. Подержав девушку снаружи пару секунд, леди Малфой разрешила ей войти. Драко при этом покинул кабинет с недовольным выражением лица.
Блэк, пожелав доброго утра, села напротив Нарциссы и так как та молчала, решила изучить интерьер. Уже изученный вдоль и поперек. Однако, юной волшебнице он нравился. Нежно-голубые обои из бархатистого материала с едва видными золотыми полосами, образующими квадраты. На пол, поверх белого паркета, был постелен тонкий светло-сиреневый ковер. В углу у небольшого камина стояло маленькое, но мягкое кресло, обтянутое кожей бледно-бежевого оттенка. Вся мебель была сделана из орешника, с узорчатыми вставками из красного дерева. Позади аристократки стоял книжный шкаф с исторической литературой и научными трудами. Толстые и старинные фолианты стояли один к одному, словно солдаты в строю. Все это было видно через стеклянные дверцы с тонкими серебряными ручками, висящими вниз. Слева от шкафа, в противоположной от окна стороне, стоял низкий столик с фруктами и одинокой свечей. На стене над камином висел пейзаж каких-то гор, покрытых густой зеленью. Обрамлен он был красивой деревянной рамой. В общем, не привлекающая внимания деталь интерьера, за которой скрывался сейф с документами, среди которых был надежно скрыт порт-ключ.
Легкие шторы колыхались от малейшего ветерка, открывая взору довольно широкий белоснежный подоконник. Единственным украшением потолка была маленькая хрустальная люстра, похожая на цветочный шар. То тут, то там, можно было различить мелкие цветы, вырезанные из горного камня.
Пока Виктория лениво оглядывала кабинет, блондинка закончила с документами и откинулась на спинку стула, исподтишка рассматривая девушку. Но сама же резко прервала это занятие, обращаясь к Блэк:
— В этом году тебе будет уже 17 лет. Совершеннолетие.
— Да, я помню, леди Малфой. — отозвалась без всякого энтузиазма волшебница.
— Ты уже думала, чем займешься дальше? — поинтересовалась Нарцисса.
— Я уже изложила свою точку зрения на сей счет. — спокойно ответила она, хмурясь.
— Я говорю не об этих глупостях, а о том, чем ты будешь заниматься в жизни. — отмахнулась женщина, делая глоток освежающего чая, перед тем, как продолжить, — Конечно, как дочери моего неродивого кузена, тебе положено хорошее, даже очень хорошее наследство и дом на площади Гриммо 12. Родовое поместье. Однако, не будешь же ты бездельничать живя, на эти деньги? — резонно спросила блондинка.
— Нет, я посвящу свою жизнь…- начала Блэк.
— Хватит, Виктория, мы уже не раз и не два это обсуждали. — резко прервала ее женщина.
— А что в таком случае Вы мне предлагаете? — хмуро спросила девушка, поняв, что споры бесполезны.
— В Министерстве есть хорошая должность. Если постараешься, то быстро получишь повышение, а при желании через пару лет займешь место главы отдела по борьбе с магическими правонарушениями. Это должность даст тебе очень много плюсов. — медленно ответила женщина, смотря в окно и неосознанно вращая на пальце кольцо.
— Но это же до ужаса скучно. — возразила Вик, еще больше хмурясь и смешно морща нос, — Мне что, придется целый день сидеть с бумажками, да на заседаниях?
— Не целый день. Да и множество бумажной волокиты можно отдать заместителям и помощникам. В основном ты будешь подписывать документы, возглавлять некоторые заседания и назначать наказание, если оно того требует. — усмехнулась леди Малфой.
— И все равно это серо и уныло. Веет стариной. — пожаловалась девушка.
— Зато будут связи, деньги, хороший пост и, конечно, уважение. — рассудительно ответила Нарцисса. — Чем выше ты поднимешься в обществе, тем больше шанс найти равного тебе по статусу мужа, ведь род Блэков один из самых древних и уважаемых. Хоть и вынужден прерваться, ведь законно остался один представитель мужского пола, который вряд ли способен заиметь наследника. — с легкой грустью произнесла женщина. — К тому же тебе нужно стараться, чтобы все забыли о том, кто твой отец. Это, как ты наверняка понимаешь, не идет тебе в плюс.
— Мужа? Серьезно? Я похожа на ту, которая планирует семью и все такое? — с усмешкой переспросила Блэк.
— Ну, тут уже дело твое. Не хочешь — не выходи замуж. Древние устои и традиции уже не так люто держат общество. — пожала плечами аристократка.
Опустив взгляд, девушка пару раз глубоко вдохнула, а потом нерешительно посмотрела на сидящую перед ней женщину. Несколько затравленный вид, словно она маленький кролик, сидящей перед кровожадным волком, выдавал в ней оставшуюся черту ребенка. Зрачки чуть расширены, а губы приняли более темный оттенок. Обычно, когда люди краснеют, то краска приливает к щекам, шее, ушам и т.д, но у Виктории так происходило с губами. Проведя рукой по волосам, она тихо попросила:
— Нарцисса, расскажите еще о нем. — по имени к леди Малфой Блэк обращалась очень редко, только в особых случаях, чтобы немного смягчить ее.
Женщина на секунду замерла, а потом встала со стула с изяществом кошки и подошла к окну, выглядывая наружу. Ветерок колыхал тонкие прядки как бы невзначай вылезшие из прически. Сложив руки на груди, Нарцисса посмотрела куда-то, даже не в даль, а словно в неизвестность. Виктория подумала, что зря попросила об этом, а судя по затянувшемуся молчанию, аристократка не собирается отвечать. Однако, только она сделала движение, чтобы встать, леди Малфой прикрыла глаза и сделав вдох, будто собираясь с мыслями, заговорила. Голос звучал тихо, почти шепотом, словно произносимое было тайной. Впрочем, в комнате словно сам воздух замер, поэтому все было слышно очень отчетливо. Слова лились легко и просто, но отчетливо была слышна грусть, наполняющая все окружающее пространство. Будто впитываясь в каждый уголок небольшого кабинета. Казалось, что блондинка едва ли дышала, произнося все слова. На самом деле она просто погружалась в воспоминания.
— Я училась уже на четвертом курсе, когда он только поступил в Хогвартс. До этого мы не часто виделись, но вели переписку. Ничего секретного, просто общались. Мы не враждовали, но и такими уж друзьями нас назвать было нельзя. Нейтральные отношения родственников. — женщина сделала короткую паузу, — У него были смешные кудрявые волосы, которые со временем подвыпрямились. Сириус всегда был активным, но его шутки часто были обидными и сводились к чьему-то унижению. Поэтому он и подружился с этим Поттером. Этот был таким же задирой. Я видела, как формировалась их четверка. И хоть главарем признавали Поттера, но истинным мозговым центром всего был Сириус. Мы иногда болтали в библиотеке, каждый выполняя свое задание. Или сталкивались в коридорах. Однако, оба факультета были в некотором замешательстве. С одной стороны это чистокровный представитель семейства Блэк, старший сын, главный наследник. С другой стороны — гриффиндорец. И те, и другие предпочитали избегать его общества. Впрочем, к слизеринцам он и не стремился. Разве что ко мне бегал, да и то, редко. В Хогвартсе еще училась Андромеда, с которой они общались гораздо больше, но мне было все равно. Друзей и родственников мне хватало. Но как-то не хочется вспоминать школьные годы, хоть я и сама это начала. О чем ты хочешь знать, Вик? — чуть повернув голову, уточнила Нарцисса, заметно помрачневшая.
— Какой он человек?
— Хм…не знаю, как на него повлияли 12 лет в Азкабане, но до него он был полон мальчишества, был довольно самовлюблен, любил похвастаться. Иногда даже проскакивал эгоизм. Однако, с теми, кто ему дорог, Сириус мог быть верным, преданным, честным, отважным. Каким бы ни был риск, он помогал этому человеку. Впрочем, у него какая-то природная тяга в риску, опасности. Удержать его дома совершенно невозможно, он слишком любит свою свободу. Однако, среди всего этого есть твердый стержень, благодаря которому он не сломался. Ведь Вальбурга очень часто устраивала ему скандалы, обвиняла в чем угодно. А потом выжгла с семейного древа. Выгнала, как собаку. Он довольно находчив, поэтому на улице не остался, да и вполне хорошо жил. Говорят, что несмотря на изгнание, Вальбурга не оставила сына без средств к существованию. Своеобразное проявление материнской любви. — скривив губы в усмешке, закончила леди Малфой, ожидая следующего вопроса.
— Как у него появилась я?
— Этого никто точно не знает, я же говорила. — чуть нахмурилась Нарцисса, не желавшая говорить на эту тему.
— Но может у Вас есть догадки? Предположения? — осторожно допытывалась Блэк.
— Нет, тут я не могу служить источником информации. — холодно ответила женщина.
— Хорошо. — сдалась Вик, но тут же задала следующий вопрос, — Он правда служил Темному Лорду? — при этом ее глаза заблестели.
— Официально он обвинен в этом, а также в содействии смерти четы Поттеров и убийстве двенадцати маглов и Питера Петтигрю, бывшего школьного товарища. А так это или нет на самом деде я не берусь отвечать. Во всяком случае, при нашем коротком общении, проходящим в редких письмах, Сириус ни слова ни о чем таком не говорил. — пожала плечами блондинка, а потом добавила, — И на сегодня хватит. У меня еще много работы, а тебе следует подумать о том, с чего начался наш разговор.
Виктория неопределенно кивнула и поблагодарив, тихо удалилась в свою комнату, обдумывая новую волну информации. Нарцисса редко была так разговорчива о Сириусе. Все разговоры о матери резко обрывались и неизменно портили настроение леди Малфой. Однако, хоть какая-то информация была важной, ведь ее было так мало. Как доброты у садового гнома.
Как только дверь за девушкой закрылась, женщина покачала головой, растирая виски. Венки на руках проступили еще ярче. Полностью задернув шторы, она села в маленькое кресло у камина и откинувшись на спинку, прикрыла глаза. Пульс отчетливо стучал в голове. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Сбившись, блондинка начала считать сначала. И так, пока ритм не выровнялся. Отпив сладкого вина из хрустального бокала, аристократка вернулась к документам, хмурясь и поджав губы. Ей совершенно не нравилось говорить о Сириусе, потому что слишком многое нельзя сказать. А еще нужно помнить, что он ее отец. Впрочем, с этим еще как-то можно мириться, но говорить о какой-то неизвестной умершей девушке, как о родной матери Блэк было выше Нарциссы. События давних лет снова всколыхнулись в ней, болезненно отзываясь где-то внутри. Это все было очень давно и в то же время словно вчера.
Леди Малфой была совершенно точно уверена, что Сириус никак не был связан с Волан-де-Мортом. И что не он предал своих друзей. И что не он убил тех проклятых магглов. Она все это знала, но не смела сказать. Невольно Нарцисса была втянута во множество чужих тайн, но самой главной была ее собственная, сжимающая ребра и тянущая тяжелым грузом. Так много хотелось сделать и сказать, но это было вето. Запрещено. А запретный плод так сладок. Однако, блондинка справлялась со всеми этими трудностями. Просто иногда наступали моменты, когда нужна была чья-то, пусть и незначительная, но поддержка. Когда гора сваливается на тебя, нужна короткая передышка, чтобы поднять ее на свои плечи снова. Именно такая передышка нужна была и всегда безупречной и сильной Нарциссе Малфой. Последний события разворачиваются очень быстро. И старые все так же висят над головой. Это утомляет. Очень сильно.
Из вороха собственных мыслей аристократку вывел осторожный стук в дверь. Наверное он звучал не в первый раз. Однако, сквозь некую шумовую завесу женщина этого не слышала. Тряхнув головой с белокурыми волосами, она потерла шею ладонью и бросила короткое «
войдите», делая вид, что крайне занята бумагами. Вряд ли это Люциус, так как он уехал едва рассвело в Министерство по каким-то срочным делам. Виктория только что ушла, а возвращаться ей нет резона. Так что это должны быть либо Драко, либо Кэсс. Однако, расчеты оказались ошибочны, ибо это был Малфой старший. И настроение у него было скверное, причем плохо скрываемое. Губы искривлены в отвращении и плотно сжаты, стальной взгляд будто режет, видя тебя насквозь, кончики пальцев чуть подрагивают, сжимая в руке трость. Мужчина буквально готов рвать и метать. Мантия, которую он надел утром отсутвовала, потому что была скинута на первом этаже. Собственно, как и перчатки из тонкой кожи, подходящие для такой погоды. Пиджак распахнут. Левой рукой аристократ только что расстегнул верхние пуговицы рубашки. Одним махом опустошив бокал с вином, Люциус сел в мягкое кресло и с улегшейся злостью уставился в одну точку. Стоит отметить, что такое эмоциональное поведение было для Малфоя крайней редкостью. Он отличался абсолютной холодностью ко всему, выработанной годами. Однако, сегодня что-то вывело блондина из равновесия. Нарцисса с легкостью смахнула с лица напряжение и встав, наполнила еще один бокал вином, подходя к мужу. Отдав хрустальный сосуд, женщина встала позади кресла и, положив руки на плечи Люциуса, начала осторожно их разминать. Это простое действие всегда помогало расслабить Малфоя. Вот и сейчас, спустя несколько минут его лицо разгладилось, глаза приняли обычное ничего не означающее выражение. Медленными глотками блондин осушал бокал, все больше приходя в обычное состояние.
Аристократка знала, что в такие моменты лучше молчать и дать ему самому успокоиться. Раньше она порывалась, что-то говорить или спрашивать, но вскоре поняла, что лучше от этого не становится и прекратила. Мужчина должен сам мысленно разложить все по полочкам. Поэтому ему нужна тишина, которая всегда помогает лучше.
Нарцисса смотрела в одну точку, находящуюся на стене напротив. Буравя ее взглядом, женщина сама успокаивалась, потому что знала, что должна это сделать. Один из них должен иметь холодный рассудок. И волшебница, как всегда, это удавалось. Всегда и во всем добиваться желаемого — один из ее жизненных девизов. Как ни странно, но они всегда помогали леди Малфой, хоть та далеко не была суеверной. Вот и сейчас она уже была совершенно спокойной и, казалось, что блондинку и упавшая к ногам скала не потревожит. Возможно, так и было, но это не узнает никто. Аристократка не была окклюментом, но научилась скрывать свои мысли даже от себя самой. Словно ментальный блок. И это ей здорово помогало. Особенно в трудные моменты. Взгляд светло-голубых глаз потемнел. Нет, сами глаза не стали темнее ни на полутон, но внутри что-то помрачнело.
Едва теплая мужская рука легла поверх женской ладони, почти невесомо касаясь ее останавливающим жестом. Люциус отставил пустой бокал на столик и почти незаметным жестом поправил воротник. Блондинка тихо вернулась за письменный стол, ожидая, когда муж заговорит о том, что его так разозлило. Однако Малфой молчал. Как камень. Или глыба льда. Это молчание было напряженным. Воздух буквально пропитывался этим, быстро заполняя кабинет, который за считанные минуты перестал быть таким приветливым. Волшебница тоже молчала, но скорее выжидающе. И хоть мысленно уже задала десятка два вопросов, молчание нарушать не смела. Это не ее тишина. Она нужна
ему. Значит в кабинете не прозвучит ни звука. И эта воцарившаяся тишина, за исключением пения птиц, обволакивала с ног до головы, будто туман. Утренний, легкий и полупрозрачный, но окружающий со всех сторон. Перед мысленным взором возникает морозное утро, когда трава покрыта тонким слоем инея, а изо рта клубами идет пар. Более густой и тяжелый, нежели окружающая дымка, не имеющая вкуса и запаха. Картина кажется безобидной, даже что-то вроде воспоминаний. Однако, неожиданно туман в мыслях Нарциссы становится совсем не безобидным. Он похож на угрозу. Нависающую и давящую со всех сторон, словно тиски. От него затрудняется дыхание. Словно по чьему-то невидимому жесту туман тяжелеет, становится гуще и от этого еще более устрашающим.
Тряхнув головой, аристократка отгоняет неожиданное и, совершенно неприятное, видение. Реальных проблем хоть отбавляй, а тут еще и в мыслях беспорядок. Такого себе позволять нельзя. «
Холодный разум», напоминает себе леди Малфой несколько раз. И остатки липкого ощущения покидают ее.
— Скоро объявится твоя обожаемая сестрица. — с легким презрением бросил неожиданно Люциус, никогда не питавший светлых чувств к названной особе.
— Что? — непонимающе переспросила Нарцисса, полностью вернувшись в реальность, где голос мужа прозвучал довольно резко.
— Лестрейндж. — небрежно ответил он, — Ну, вместе с мужем, разумеется. И остальными. — разъясняюще добавил блондин.
— Из Азкабана не…- хмурясь, начала леди Малфой, но осеклась, вспомнив, что Сириус смог сбежать оттуда в одиночку, и не закончила, но задала следующий, более важный, вопрос, — Когда?
— Точно еще не решили. — пожал плечами мужчина и посмотрел на жену.
Она сидела идеально ровно, сложив руки на подлокотники. Словно королева на своем роскошном троне. Холодная, но красивая. Слабо проникающий внутрь свет, мягко касаясь женского лица, заставлял кожу буквально светиться изнутри. Плотно сомкнутые губы чуть заметно искривлены в усмешке. Такой же колючей и холодной. Прямой и спокойный взгляд скрывал внутренние эмоции. Скорее, по привычке, нежели по желанию. Тонкие сеточки морщин под глазами даже добавляли Нарциссе шарма. Это делало лицо не такой безжизненной маской, которую не касается время. Нет, и ее часы мерно отстукивают вместе со многими другими. Тик-так. И падает несколько крошечных песчинок. И вот, время уходит. Причем быстро, словно боится куда-то опоздать. Взгляд леди Малфой столкнулся со взглядом мужа. И так прошло пару минут. Они просто смотрели друг другу в глаза, не мигая. Им не нужны были разговоры. Это лишнее. Все и так понятно. Каждый что-то для себя понимает. И решает. Каждый по-своему.
И все же, Люциус решает отбросить тяжелые мысли и без того посещающие его не первый день. Вместо этого он подумал о том, какой сильной приходится быть его жене. И как за эти годы она изменилась. От взгляда до походки. От осанки до поворота головы. От девушки, на которой он женился много лет назад, осталась лишь слабая тень, то и дело исчезающая. Сейчас это была неприступная и виртуозно меняющая маски женщина, запрятавшая свое «
я», нежное и ранимое, глубоко внутри. Аристократ понимал, что так лучше. Что так должно было случиться. Ведь и он сам не избежал перемен. Это неизбежно. Все меняется, только у всего свое время. На себя Малфою было давно все равно, он жил скорее полуавтоматически. Однако, Нарциссу ему хотелось видеть прежней. Хоть иногда. Она была полна чего-то легкого, не дающего угаснуть огоньку надежды глубоко внутри тебя. Это же была железная леди Малфой, закованная в свою нерушимую броню. Она была поддержкой, неся в себе дух чего-то, напоминающего в ней нежную Цисси. Дух борьбы. И одновременно окруженная холодом, словно стеной. Люциус был готов стать ее живым щитом, чтобы вернуть ту девушку, какой она была. То, что давала Цисси, никогда не сможет дать леди Малфой. В этот момент аристократ мысленно укорил себя за эгоистичные мысли. Без такой Нарциссы многое развалится в хлам. Именно благодаря ее изменениям все в их жизни идет ровно. Она всегда рядом и ее незримая поддержка тоже. Ее сила — вот источник счастья в их семье. Когда девушкой она вошла в этот дом, то сразу принесла сюда то, чего здесь так не хватало. С
ее появлением мэнор, окутанный и окутывающий одиночеством, наполнился теплом настоящего дома. Уже за это можно было благодарным. И Люциус был благодарен. Тайно. Как и за все остальное, что она делала. Нарцисса балансирует на тонкой грани, но чудом удерживает равновесие. Сейчас совсем не время для нежной Цисси, но оно обязательно настанет. Неторопливый ход мужских мыслей прервал тихий, но твердый, без тени эмоций, голос:
— Отправим детей в Испанию. Пусть хорошо отдохнут перед школой.
— Драко останется. — безэмоционально ответил Малфой.
— Почему? — хмуро поинтересовалась блондинка.
— Мне был дан намек.
— Тогда мы не можем отправить Кассандру и Викторию. — все таким же тоном констатировала женщина, переводя взгляд на стол, а затем устало пряча лицо в ладонях, локтями опираясь о стол.
— Значит, все останутся здесь до школы. — пожал плечами лорд.
— А потом? Уедут лишь двое, помнишь?
— Отошлем ее в какое-нибудь дальнее поместье. До этого времени держи девицу на коротком поводке. — предупредил аристократ, изучая ковер.
— Держи на коротком поводке? — переспросила Нарцисса, поднимая лицо, — Она что, собака? Да и станет ли слушать. — холодно бросила женщина, отмахиваясь.
— Иди сюда. — позвал Люциус.
Поначалу леди Малфой не обратила внимания на эту фразу, отвернувшись лицом к окну. Снова вернув полное спокойствие, она медленно встала и, поправив прекрасно сидящую юбку, подошла к супругу, встав напротив него и сложив руки на груди. Не в защитном жесте или со скрытой злостью, нет, просто чтобы занять руки, которые все же опустила. Аристократ встал и почти невесомо коснулся ладони жены, пытаясь поймать убегающий взгляд. Спустя пару минут бесплотных попыток мужчина осторожно взял и повернул женское лицо к себе, держа двумя пальцами за подбородок. Два взгляда наконец встретились, словно скрещаясь в поединке. И теперь цвет глаза Нарциссы стал темнее, дополняя идущий изнутри мрак. Люциус чуть изогнул бровь фирменным жестом и уверенно, но без капли надежды произнес:
— Мы справимся, как и раньше.
— Возможно. — безразлично пожав плечами, коротко кивнула блондинка.
Покачав головой, Малфой убрал руку от лица супруги и стал внимательно изучать знакомое лицо, будто заново запоминая каждую черточку. Нарцисса была совершенно безразлична ко всему этому. Ее голову занимали мысли, которые никак не назовешь светлыми.
***
Драко бесцельно брел по саду, ни на чем не акцентируя свое внимание. В сущности, он просто гулял. Заданные на лето задания можно сделать позже, а наслаждаться надо каждым днем. Блондин это прекрасно знал. В доме сейчас всем не до него. Отец вернулся домой злым, поэтому мать сейчас наверняка успокаивает его. Виктория со стопроцентной вероятностью заперлась в своей комнате. Кассандра занята уроками.
Малфой знал этот сад как свои пять пальцев. Еще ребенком он изучил его вдоль и поперек. Вместе с ним всегда был кто-то из сестер. Не единожды этот сад страдал от их рук. Иногда они ломали кусты и топтали цветы в пылу игры. Иногда у них происходил выброс стихийной магии. У каждого при определенных чувствах. У Вик это была злость. У Кассандры обида. У Драко слезы. Чаще это случалось во время игр. Нарциссе стоило больших хлопот устранят все плоды их веселых игр, но она не злилась. Они были всего лишь детьми. Резвыми и шумными.
Юный аристократ то и дело вспоминал их мелкие проказы и сдержанно улыбался. Это было беззаботное и веселое время. Все они были едины и дружны. Но годы делают свое время. Дети растут и многое понимают. Их взгляды на некоторые вещи меняются. Как и отношения с родственниками. С Друг другом. Безжалостные часы тикают, не зная замедления.
Малфой наугад свернул налево. И примерно через десять минут понял, что здесь, к своему удивлению, еще не был. Солнце слабо проникало в эту часть сада. Трава была выше, листья темнее. Тропинка сужалась. Обернувшись, Драко понял, что находится за поместьем. Неопределенно хмыкнув, парень пошел дальше. И вскоре вышел на небольшую лужайку. Очень маленькую, потому что большинство времени занимал раскидистый дуб. Тут наверняка было много чар, ибо не заметить такое дерево невозможно. Да и за всю жизнь узнать о нем впервые тоже странно. Блондин подошел ближе и всмотрелся в густую крону. Раньше, вне сомнений, тут кто-то часто отдыхал. Ветви переплетены причудливым образом так, что в них вполне можно сидеть или спать. Сейчас это все конечно заросло, но привести в порядок ничего не стоит. С интересом обойдя вокруг широкого ствола, Драко прикоснулся ладонями к шершавой коре. Чисто из любопытства пару раз постучав по дереву, аристократ удостоверился в том, что оно полое. Значит, внутри него определенно есть тайник. И это уже было очень интересно. Малфою пришлось изрядно повозиться, чтобы наконец, спустя добрых полчаса, открыть ствол. Внутри, на бархатной подушке черного цвета, лежала средних размеров шкатулка. Из-за специальных чар этого места не коснулась пыль и паутина. Словно тайник открывался совсем недавно. Однако, по виду всего остального этого не скажешь.
Внимательно рассматривая шкатулку, парень отметил, что она довольно красивая и дорогая. Наверняка гоблинской работы. Предмет был сделан из гематита, выложенного словно чешуйки дракона. На концах тонких пластин была позолота, которая так же украшала и разъем для ключа, украшенный рунами. Судя по размеру замочной скважины, ключик очень мал. Изогнув бровь, слизеринец почти протянул руку, чтобы достать незнакомый предмет, но вовремя остановился и сначала решил проверить наличие защитных чар. Таковых было достаточно, но со временем их сила уменьшилась и убрать чары было делом времени. Драко пару минут внимательно изучал найденный тайник, а потом отошел и цепким взглядом обвел полянку. Все было в небольшом, но естественном запустении. Прошло немало лет с тех пор, как в этом месте кто-то бывал. Дуб был старым, его корни начали вылезать из-под земли, кусты не были ухоженными, цветы росли в разнобой. Аристократ захлопнул тайник и спрятав волшебную палочку, решил уйти, потому что понял, чье это место. Ему не хотелось лезть в чужие тайны и секреты, явно для парня не предназначенные. Оказавшись в знакомом месте, слизеринец обернулся, но ничего кроме живой изгороди не увидел. Как он и думал, место было спрятано, но чары ослабли. Видимо, накладывались в спешке, либо с плохой палочкой. Немного подумав, Малфой решил вернуться в мэнор. По пути сорвав с дерева спелое зеленое яблоко, он медленно зашагал домой, пережевывая хрустящий и сочащийся соком плод.
Входя в гостиную, парень сразу отметил, что обе его сестры здесь. Данное обстоятельство не сильно удивило его. Кассандра сидела в кресле и читала толстый том, названия которого видно не было. Однако, страницы выглядели не новыми, что уж говорить о изрядно потрепанном чернильном переплете. Девушка заплела волосы в две перевернутые французские косы, закрепляя их изящными заколками в виде бабочек. Украшения были не легкими, но красивыми. Основание было покрыто серебряным напылением, а остальное из драгоценных камней. Основным был темно-розовый, с вкраплениями бордового, корунд. Тонкие крылышки были чуть изогнуты на концах кверху. Тельце насекомого было выполнено из того же корунда, но синего, почти черного цвета. Крылышки окружал тонкий серебряный ободок.
На блондинке было нежно голубое платье из тонкого шелка, длиной едва доходившее до колена. Облегающее и приталенное сверху, оно расширялось к низу плиссированной юбкой. Овальный вырез открывал ключицы. Область декольте можно было увеличить, если расстегнуть имеющиеся пуговицы. Три идеально круглых жемчужины, наглухо закрытые, потому что так любила Малфой. Рукава отсутствовали, но плечи едва прикрывало тонкое кружево. Балетки в тон платью аккуратно стояли на коврике возле кресла, так как Кэсс сидела поджав ноги под себя. Читала она без особого интереса, но внимательно, чтобы ничего не упустить.
Чуть поодаль, левее, сидела сложив ноги по-турецки, Виктория. Жара заставила и ее надеть платье. Точно такое же, как у Кассандры, но другого цвета. Изумрудно-зеленого. Цвет шел ей, к тому же был по-летнему ярким. Волосы собраны в высокий хвост и закреплены резинкой с головой дракона. Она была детально точной, полностью выполненной из слоновой кости с антрацитами вместо глаз. Рядом с Блэк лежали собаки, которые почему-то очень ее любили. У девушки была и своя собственная. Маленький шпиц, по кличке Лиса. Забавное, но тихое животное, безропотно слушающееся свою хозяйку. Она сейчас лежала на коленях Вик и дремала, получая удовольствие от пальцев, зарывающихся в густую шерсть. Рядом лежал колли Нарциссы, Лорд. Пес спал, положив морду на передние лапы. Шерсть мерно вздымалась от его дыхания. Совсем рядом с Вик находился далматинец Драко, Цезарь. Довольно горделивое животное, любящее сладкое. Он сидел ровно, и как бы безразлично смотрел на Лису. Прямо напротив девушки развалилась гончая Люциуса, Мирена. Быстрая и умная собака, прекрасно выполняющая команды. Самая дружелюбная, но только с теми, кого знает. Для остальных довольно агрессивна.
Таким образом Блэк собрала вокруг себя основных питомцев поместья. Довольно милая и домашняя картина. Гостиная буквально пропиталась уютом. Малфой вошел с легкой полуулыбкой и сел на широкий диван, стоящий напротив кресла, где сидела блондинка. Девушки поздоровались с ним кивком головы, не отрываясь от своего занятия. Вик сосредоточено обдумывала утренний разговор с леди Малфой, а Кэсси занималась обязательным чтением на лето. Аристократ призвал домовика и попросил холодный чай. В такую погоду только и хотелось, что освежиться. Темноволосая отмахнулась от предложения слизеринца про чай и встала, снимая с себя Лису. Собака тут же встала на лапы и побежала вверх по лестнице. Остальные животные никак не отреагировали. Виктория неторопливо пошла наверх, чтобы посидеть в библиотеке. Там можно и подумать и почитать, чтобы никто не мешал.
Девушка проходила мимо кабинета Нарциссы, когда услышала тихие голоса. Женщина о чем-то говорила с мужем. Расслышать слова никак не получалось, поэтому пожав плечами, Блэк пошла туда, куда шла, выбросив из головы этот момент. Ничего полезного он ей не принес. А ведь именно эта часть диалога могла бы быть полезной для волшебницы.
***
Прекрасный солнечный свет не проникал сквозь толстые стены, лишенные окон. Не было слышно и шума воды, порывов ветра, бродящего здесь. Лишь сырость и холод были внутри. Воздух пропитан страхом и безнадежностью, мраком и смертью. Все это исходит от заключенных здесь волшебников. Азкабан — место, откуда им не выбраться. Хотя, побег знаменитого Сириуса Блэка давал слабый луч надежды. Впрочем, он все равно тонул здесь, по соседству с дементорами. Ужасными стражами и палачами этой тюрьмы. Они не знали усталости и пощады, жестоко карая любого, кто нарушал правила. Они не могли убить волшебниками, но подпитаться никто не мог запретить. Этим собственно и занимались дементоры. Иначе бы голодали.
Их еда — счастье. В Азкабане многие теряли все надежды уже спустя несколько недель, но были и те, кто держался дольше. Много дольше. Месяцы, годы. Их было мало. Условия содержания были, мягко говоря, плохими, поэтому заключенные умирали от болезней, единицы умудрялись покончить с собой, лишь бы прекратить это существование. Это казалось избавлением. И было весьма манящим. Сроки заключения были разные. Полгода, год, пять лет. Любой, кто провел здесь хотя бы месяц, менялся. Это место не могло не изменить волшебника. Что-то внутри щелкало, словно старый механизм, пришедший в движение.
Пойманные и еще оставшиеся в живых Пожиратели Смерти, сидели в своих камерах. Каждый по одному. На разных этажах и концах тюрьмы. Возможности поговорить — ноль. Из камер не выпускают, а скудную еду просовывают в щель сквозь решетки. Толстые прутья никто не мог сдвинуть хотя бы на миллиметр. Да и зачем? Сделаешь что-то не то, дементор тут как тут. Вот и все. Ни поговорить, ни выйти, ни сбежать. Люди окружены одиночеством отчаянием. Воздух тяжелый, потому как пропитан смесью ужасных запахов. Даже летом тут зубы стучат от холода. Это веет от стражей. И с океана. Холод везде. Внутри и снаружи. Волшебники пропитываются им. Кто хоть раз был в Азкабане, знает, что хуже места нет.
В одной из многочисленных камер сидел мужчина, как и все, облаченный в тюремную робу, порвавшуюся в нескольких местах. Он сидел спиной к решеткам. По каменным стенам стекали тонкие капли воды. Кое-где обильно цвела плесень. От камней исходил холод. В стену была вмонтирована узкая кровать. Ни одеял, ни подушек или простыней, не было ничего. Просто кровать с тонким матрацем. В углу валялось немного отсыревшей соломы. У края решетки стоял завтрак. Резиновая овсяная каша, черствый черный хлеб и стакан воды. Хлеб был такой твердый, что об него царапали десна до крови. Вода, кажется, была собрана со стен. Во всяком случае, вкус один и тот же. Каша…такую и свиньям не всегда отдашь. Однако, это стандартная азкабанская еда. Все это до ужина. Потом принесут точно такой же набор.
Волосы заключенного были спутаны и почти доходили до лопаток. Раньше черные как смоль, сейчас они были грязными и блеклыми. Седина, на удивление, еще не проступила. Вытянутое лицо скрывала отросшая за эти годы борода. Бледная грязная кожа, тонкие губы, нос с горбинкой. В глазах этого мужчины теплилась жизнь. В самых уголках, но и этого хватало, чтобы сохранить в Азкабане рассудок. Он сумел зацепиться за какую-то мысль, которая не давала сойти с ума. Которая поддерживала жизнь. Она настолько заполнила собой все, что дементоры просто не в силах убрать ее. Этот лучик все равно будет светить.
Антонин отстукивал пальцами какой-то причудливый ритм. Он часто бессвязно бормотал во сне, но никогда не говорил на яву. Весь его разум бился одной мыслью. Мужчина был поглощен ею и вырван из этого мира. Такое решение он нашел.
Костяшки пальцев уже были разбиты, но Долохов не прекращал. Наверное, ему нужно было чувствовать эту боль, чтобы помнить, что он жив. Под ногти, которые уже сотни раз ломались или сгрызались, забилась грязь. Обуви, а Азкабане не предполагалось, поэтому стопы огрубели. Изредка мужчина не мог сдержать кашель. Он шел из самых легких. Рвал горло. Тут почти все больны чем-то. Сгибаясь почти пополам Антонин старался откашляться, прикрывая рот рукой. В последнее время ладонь окрашивалась в алый цвет. Кровь. Требовалось хоть какое-то лечение, но взять его неоткуда. Поэтому заключенные нередко умирали от тех же самых простуд, которые моментально лечили на воле.
Мужчина развернулся и осмотрел свою камеру, за столько лет уже детально изученную. И чуть прищурившись, вспомнил, какой вчера был переполох во всем Азкабане. Все цеплялись за решетки и кричали. В разнобой они твердили одно и тоже. Дементоры сначала ничего не делали, просто пролетали мимо. Будто их происходящее не касается. Возможно, так и было. Заключенные надрывали горло, смеялись и колотили по стенам. В этом гаме можно было различить безумный смех Беллатрисы, прерывающийся гулким кашлем. Видимо, ее камера находилась не так далеко. Потому что и раньше бывало мужчина слышал ее неожиданный смех. Он прекращался так же резко, как и начинался. Было довольно жутко.
Антонин встал и подошел к решетке, ногой отодвигая паек. Взглядом он пытался отыскать хоть одно знакомое лицо, но обзор был слишком мал. Прислонившись лбом к холодному железу, он откашлялся и хрипло, но достаточно громко спросил:
— Белла, это правда? — может ему везло, а может дементорам было плевать, но никто не спешил высосать его душу.
Прошло много времени и Долохов хотел спросить еще раз. Может не услышала или спит. Мало ли что. Однако, неожиданно прозвучал ответ. Голос скрежетал вперемешку с жутким кашлем, но слова были отчетливы.
— Хозяин вернулся. — последовал ее ужасный безумный смех, вперемешку со странными визгами.
