Невезучая

Через несколько дней, полных приключений не очень приятных для Ен и связанных с обострением ее хронического заболевания — невезения, то есть, в гости к девушке наведались Мин Ен и Чонгук. Су была вся на взводе последнее время из-за череды неудач, и каждая несуразица, случившаяся с ней, даже самая незначительная мелочь, которая шла не так, как было запланировано, девушку очень бесила. Уже в конце второго дня череды не оправданно несправедливых событий, Ен взорвалась. Ее раздражало просто все, девушка была чернее тучи, огрызалась на всех и заражала их плохим настроением. Первому прилетело Тэхену. Хосок предупреждал, чтобы Ким был осторожен, просил дать Ен пространство или грушу для битья, но в итоге этой грушей стал именно Тэ, к сожалению Чона, вынесший приступ гнева лучшей подруги не очень стойко и вслед ей бросивший пару ласковых, светловолосую фурию довевших до слез. Когда Су Ен прослезилась, глядя на друга с обидой, он понял, что должен был быть сдержаннее, пожалел о том, что вообще умеет разговаривать и о том, что сказал, но было уже слишком поздно. Теперь светловолосый у Ен находится в черном списке контактов, и разговаривать с ним девушка отказывается. А за ссорой с Тэхеном следует только больше глупостей, истощающих нервную систему третьекурсницы. Испорченная неуклюжим первогодкой одежда, разбитый экран телефона, сдертые ладони после падения, осыпавшаяся тушь, забытая дома тетрадь… одно на другое, одно на другое и вечером у Су Ен уже нет сил справляться с плохим настроением. Трудно сказать, виноват ли Шуга… Теоретически, в любом конфликте всегда виноваты оба. Практически… наверное, он все же виноват. В начале назревающей ссоры Хосок честно пытался все наладить, пока не получил, что называется «по морде чайником», поднял руки в сдающемся жесте и покинул скандалящих, собираясь напялить наушники и забыться в музыке. Что сказать, он хотел, как лучше. Да и думал, что двух ссор для Су Ен за день многовато будет, да и двух заблокированных в телефонной книге парней тем более. Тэхен хотя бы пытался отнестись ко всему с пониманием, большую часть истерики спокойно выслушал и сорвался только в конце, о чем сразу же пожалел. Шуга же… что ж, Чон по опыту своему может любого заверить, что не выдержит столько же, несмотря на свое хваленое терпение. С возрастом принято становиться спокойнее, сдержаннее и терпеливее. Это верно, и Мина этот закон жизни тоже не обошел стороной, однако… его терпение быстро заканчивается, когда дело касается подобных вещей. — Удачки, — закрывая за собой дверь своей комнаты, выдыхает Хосок, лениво доставая свой телефон и принимаясь искать подходящий под настроение плейлист. — Развлекайтесь, сколько душе угодно, а я просто хочу отдохнуть от всего этого. Может, открыть кабинет психолога? Там мне хотя бы платить будут за то, что разгребаю чужие проблемы. Здесь только матом покроют или сделают вид, что меня не существует вовсе… — бурчит он, обиженно дуя губы, и бросает косой взгляд в сторону гостиной, откуда уже доносятся не самые приятные для слуха звуки. — Все равно ж помиритесь, смысл скандалить? Эти парочки такие странные… — фыркает он и, засовывая наушники в уши, прикрывает глаза и вздыхает: — Тоже так хочу… В гостиной творится хаос, эпицентром своим имея голову Ен. Битье посуды, громкие крики, порезанный палец, превращая Юнги в еще более несдержанного скандалиста. Су Ен будто стала главной героиней самой настоящей драмы, которую знатоки назвали бы мыльной оперой. Только поостыв, целую кучу времени спустя, убитых нейронов, сказанных слов, разбитого хрусталя под ногами вывернутого наизнанку сердца девушка понимает, что сцена их с Юном вечера выглядела вероятно до боли жалко. Шуга злится не из-за разбитой посуды, не потому что он «эгоистичный придурок» и не потому что его обвиняют в излишней секретности или помешанности на контроле (последнее не совсем справедливо, разве он с каждым днем не дает ей все больше свободы?), а потому что Су Ен продолжает кипятиться и его за одно кипятить. И вот они в замкнутом круге, доводят друг друга до точки кипения и не собираются останавливаться. И так снова и снова… будто остановиться равно проиграть в этой сумбурной борьбе за… что? Первенство? В чем же? В глупости? В эгоизме? Или в звании «скандалист года»? Но так снова и снова, и это совсем никому не нравится. Ни ему, ни ей, ни старающемуся их не слушать Хосоку. Но никто из двоих не может остановиться по совсем неясной причине. И устали чертовски оба. И переполнены чувствами тоже. Заканчивается все среднестатистическим выводом о том, что лучше им какое-то время не говорить друг с другом. Правда, так считает только Су Ен, принимая решение, что разговаривать больше она с Юнги не хочет. Правда в том, что говорить она не хотела ни с кем, ей нужно было просто немного побыть с самой собой, остыть, подумать… самой понять, что ерунда в жизни случается, а в ее так тем более. Никакая неудача не должна так на человека влиять… верно же? Хлопок дверью становится жирной точкой в конце их затянувшейся ссоры, ссоры очень выматывающей, выжимающей все соки. Но уже десять минут спустя ей очень хочется, чтобы он ее просто обнял. И эти десять минут спустя, он глотает свою гордость огромную, колючую, когтистую, вспарывающую слизистую его горла в попытке воспротивиться этому, но проигрывающую вещи, в которую такие как он не верят, и молча стучит в дверь ее тихой и темной комнаты. И так прекрасно, что некоторые вещи неизменно случаются в этом мире, даже если в них кто-то верить не собирается. Су Ен не открывает и от окна своего не отводит взгляда. Она не шевелится. А Юнги выдыхает и снова стучит не громко о дерево двери, предупреждает, что прямо сейчас войдет. Она не отвечает. Ен молчит — не выдыхает ни звука: не соглашается и не спорит, не приглашает внутрь и прочь не гонит. Лишь продолжает, себя за плечи обняв, смотреть в окно. Там лунный свет разливается по газону, там видно звезды… яркие огоньки, разбросанные по полотну, сотканному из темени. Ен всегда любила ее больше света. Поэтому ли ей так нравится один одинокий вампир? Потому что он будто синоним тьмы? Потому ли, что душа его, а может и тело даже, как и небо, сотканы из нее? Она думает и молчит, а он входит, тихо-тихо шагая по полу, но не пытаясь скрываться. А потом осторожно обнимает ее хрупкие плечи. — Я же сказала, что не хочу тебя видеть. — Ты и не видишь ведь, — выдыхает Мин тяжело, прижимая ее напряженную ближе. — Я знаю, что ты хочешь объятий. Постоим так немного и я уйду. Она хочет и правда… и даже начинает таять в его руках немного холодных, почти что сдается… — Это против правил, ты знаешь? Тебе нельзя подслушивать мои желания или мысли. — Тогда сделаем вид, что это мое желание. Мы можем и дальше друг на друга злиться через пару минут. Просто постой так. — Ты чертовски странный, — выдыхает Су Ен, но расслабляется, сдерживая руки, желающие подняться и ладошками обнять окольцевавшие ее плечи руки… она сильнее своих ладоней, сильнее тяги к нему. Она сильнее пьянящего запаха мяты, сильнее своих стремлений, желаний своих сильнее. Юнги странный. Он ведь только что на нее кричал раздраженно, а сейчас обнимает так просто, будто бы все как всегда хорошо. Разве это нормально? Вряд ли, но сердечко Су Ен сходит с ума от того, что он здесь, что пришел, несмотря ни на что, чтобы просто ее обнять, со спины к ее телу прижавшись. — Тебя тоже трудно назвать по-другому… Его нос так привычно зарывается в ее светлые волосы… в ее запахе Шуга ищет успокоения. Им обоим нужно просто чуть-чуть успокоиться. Эти дни такие тяжелые, долгие… ему нужно, чтобы хоть что-то пошло по привычному сценарию, чтобы пошло по плану… пусть пойдет по нему хотя бы это. — Ты хочешь снова поссориться? — А мы уже помирились? — выдыхает он крайне устало. Их скандал его выжал, оказывается. А он и не замечал. Но сейчас с упоением и восторгом парень вслушивается в сбитый стук красивого женского сердца, спрятанного в грудной девичьей клетке и в его холодных руках. Ему нравится очень… дышать карамелью и слушать, как бьется сердечко Ен. Юнги кажется даже время от времени, будто оно, крохотное такое и очень наивное, словно птичка в клетке, что поет лишь для него прекрасные песни. А он их в себя неустанно впитывает и успокаивается… наслаждается нотами, в которых только ему дано найти красоту. — Ты и правда хочешь поссориться снова. Я тут вспомнила, как ты назвал меня истеричкой… Су и сама знает, что она далеко не ангел. Разве что тот самый, что служит дьяволу, только… воспоминания о недавнем снова злят ее, заставляя пытаться из рук Шуги все-таки выпутаться. Мин ее, конечно же, не отпускает, даже не поднимает век и не сбивает своего глубокого дыхания в попытке насытиться ее сладостью. — Несколько минут еще не пошли. Помолчим немного, хорошо? — Теперь я болтушка?! Вот теперь глаза вампира медленно открываются. Кажется, он облажался. В своей комнате в момент переключения песен в заслушанном плейлисте, Хосок осуждающе цокает языком. — Идиот… — выдыхает парень, вновь увеличивая громкость проигрываемых в его наушниках композиций. — Прекрасно! — прикладывая больше усилий, чтобы выбраться из рук Мина, Су Ен вновь повышает голос. — Отпусти! Крайне нехотя, Шуга все же разрывает объятия, а Су Ен тут же спешит отдалиться, будто быть рядом с Юном ей некомфортно. Даже в полутьме ее спальни брюнет отчетливо видит, как глаза студентки наполняются не только твердой решимостью с ним не разговаривать, но и обидой. Такие вещи Шугу напрягают очень, поэтому он и не из тех, кто признает ценность и красоту отношений. Именно из-за таких изматывающих, совершенно лишних в жизни моментов, он их избегал. Раньше он бы довел Су до слез своими словами и холодными взглядами. Сейчас он вздыхает тяжело и плюет на все на свете, устало потирая лицо. — Собираешься обидеться? — Да! У меня для этого полно причин! Уходи, хочу побыть одна. — Нет, не хочешь… Он говорит это крайне спокойно, тихо, печально даже… устало. Он так устал… от всего. Кто бы знал. И сейчас ему меньше всего на свете нужно, чтобы Су Ен обижалась, злилась чтобы или тем более ненавидела его, даже если коротко и быстротечно. Ему нужно сейчас, чтобы хотя бы с ней он чувствовал, что все хорошо, все прекрасно… чтобы хотя бы с ней он не думал о том, что за пределами их дома творится хаос. Но вместо того, чтобы лишать все проблемы мира значения просто из-за того, что в его объятиях Ен, он пытается сделать хоть что-нибудь, чтобы пропасть между ними не стала еще огромнее. Не выходит. И своими словами, пусть правдивыми очень, честными, он делает только хуже, вскрывая давно забытые раны внутри ее карамельного сердца. — Я сама буду решать, чего хочу, ясно? Настроения не было ни у кого. Шуга сильно напился впервые за долгое время, потому что только так смог тихо справиться с, разрывающим его на части, гневом перемешанным с беспокойством о том, что все летит к чертям и выходит из-под контроля. Су Ен этой ночью заснуть тоже сама не может, мечется по кровати и очень хочет, чтобы Юн снова к ней пришел… чтобы пришел, несмотря на то, что она его прогоняла. Но даже если она прогоняла его, прошло ведь уже достаточно времени, верно? Он к ней не пришел, несмотря на то, что точно чувствовал, что ей нужны его объятия. Вторую пощечину, пусть и образную, за один вечер он вряд ли спокойно вынесет. А все снова портить не хочется… он к подобному не готов. Утро выдалось напряженным, вечер сложился еще хуже. Они друг друга усердно игнорировали, играя в молчанку. Су сказала ведь, что не разговаривает с ним. Что ж, скажем, что он просто не хотел нарываться на ее гнев и сталкиваться с разочарованием от того, что ему не ответят. Громким хлопком двери своей спальни, правда, Ен дала отчетливо понять, что злость ее не утихла и становится лишь сильнее. Из-за ужасного настроения девушки и напряженной атмосферы дома, которая Чона сводила с ума в буквальном смысле, Хосок и пригласил к ним в гости Чонгука и его возлюбленную этим субботним утром. Присутствие друзей Су Ен отвлекло очень сильно от всех хмурых мыслей и темных эмоций. Мин Ен как и всегда была до жути смешной дурашкой, заставившей Су смеяться не один раз. Чонгук кучу времени провел в кабинете с Юнги и Хосоком, куда направился сразу после прибытия в дом вампиров, за что удостоился обиженным взглядом подруги и тихим «предатель». К сожалению Су, проводить оставшееся время с ее друзьями ей пришлось в гостиной вместе с Хосоком и одним раздражающим бесчувственным куском камня — не иначе. Трудно было только в начале, но совсем скоро Гук смог отвлечь девушку от ее настроя на ссору, а Мин Ен, лучше других читая напряжение между парочкой, не смогла не встать на сторону подруги, даже если понятия не имела никакого о том, в чем, собственно, было дело. Ее беспричинный, как казалось всем, негативный настрой в сторону Шуги, по сути спокойно себе сидящему молча по большей части, был довольно забавным. Для Хосока, который еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться, когда Пак бросала в сторону его лучшего друга очередной злой взгляд или колкую фразу. Ему простительно. Последние несколько дней для Хосока были полны огромного стресса, он заслужил передышку и повод похохотать. Чонгук же мнения старшего о том, что Мин Ен ведет себя с Шугой смело и очаровательно, не разделял и пытался всячески подобные вещи предотвращать или смазывать… пока Су не дала подруге понять, что все в порядке, и ей не стоит ее ни от кого защищать. — Что этот придурок тебе сделал? — прямо спросила Пак, когда девушки отлучились в ванную, якобы чтобы Мин Ен подправила свой макияж. — Ты поэтому с ним такая резкая? — ухмыльнулась Су, протягивая подруге свою тушь для ресниц. Забота подруги заставила блондинку улыбнуться, чувствуя себя намного лучше. Будто все и правда прямо как когда-то давно… — Это я еще была с ним мила! — на полном серьезе, заявила брюнетка. — Смысл отношений в том, чтобы люди вместе были счастливы, а не чтобы метали друг в друга раздраженные взгляды и лишь кое-как выносили совместное общество. Может тебе с ним расстаться? Серьезность девичьего взгляда и не таящий в себе озорства тон заставили Су Ен тихо прыснуть и улыбнуться: — Это нелепо. Ты знаешь, что ты странная, да? — поинтересовалась она у подруги, несильно прищурившись. — Ты же говорила, что отношения — это самая бесполезная вещь на свете. — Это было давно, — заявила Мин, прочищая горло и тактично отворачиваясь назад к зеркалу. Что это? Ей неловко? — Ой, правда? — Да. С тех пор мое мнение на этот счет изменилось. — Интересно, оно изменилось до или после того, как миленький первокурсник пробрался дальше твоей постели? — продолжила издеваться Су, с каждой секундой веселящаяся все больше. — Мой Чонгуки не знает, с кем он связался. Бедный мальчик…! — еще немного и девушка бы всплакнула взаправду. Ей бы в театр! — Во-первых, Чонгуки не твой, а мой, подруга, — улыбнулась ей снисходительно Пак, раскручивая тушь и принимаясь подкрашивать ресницы, — Я тебя люблю, но не настолько, ты уж прости. — А есть еще и во-вторых? — Хоть он и первокурсник, я бы не назвала его миленьким… — протянула девушка с загадочной улыбкой на губах, переходя кисточкой для туши к другому глазу, — Знаешь, когда мы остаемся наедине… — Остановись! — громкий голос Су Ен брюнетку пугает и заставляет подпрыгнуть от неожиданности, а вместе с тем посмотреть на подругу, как на сумасшедшую. Чего разоралась то? — Давай не будем обсуждать это здесь! — осознав, что для Ен повела себя, наверное, очень странно, Су неловко улыбнулась, проговаривая тише. — Почему? Здесь же нет никого. Как будто это единственная проблема… Здесь и правда никого больше нет, но, как Су уже известно, стены не помеха для слуха вампиров. Они с Пак обсуждать могут что угодно и сколько угодно, вот только… Ен совсем не нравится идея того, что их разговор может быть подслушан, даже если никто их подслушивать не пытается. И как объяснить подруге, что она просто не хочет Чонгука этим разговором смущать? — Я хочу и дальше смотреть на Чонгуки и умиляться, — проговаривает блондинка, надеясь, что это сработает. — Я его любимая нуна, забыла, что ли? Не хочу, чтобы ты испортила образ этого малыша в моей голове, хорошо? — Поверь, он далеко не малыш! — закатив глаза, многозначительно улыбается Мин. — Мин Ен! Давай поиграем в немного странную игру? Представим, что все, что ты могла бы сказать сейчас, твой прекрасный Чонгук может четко и ясно слышать. Все еще хочешь поговорить о том, какой он, когда вы наедине? — М-м-м-м… если представить, что даже сейчас он может меня слышать… — задумалась девушка. — И не только он, а еще и все остальные. — Парни в гостиной? — Ага. — М-м-м-м, — вновь протянула третьекурсница, всерьез погрузившись в раздумья, — не думаю, что есть что-то плохое в том, что нам с Гуком друг с другом хорошо и я считаю его шикарным. Пусть знают, какой у меня ахрененый парень и завидуют. Ну, то есть, завидуют тому, что они не такие. Если они не такие, — тон голоса Пак Мин Ен меняется так неожиданно, а глаза уже блестят интересом, когда эта бестия прикусывает губу, прикидываясь милой скромницей. Ен ей ни на секунду не верит и с подозрением во взгляде прищуривается, — На счет этого, кстати, а твой Шуга, он…? Ну вот, а ведь еще секунду назад было почти что весело. — Учитывая тот факт, что мы все еще играем в игру — нас прекрасно слышат сидящие в гостиной парни, я бы сказала, что не хочу обсуждать это, чтобы не скомпрометировать его… Ну, знаешь, этот его образ холодного пофигиста, жестокого придурка… — Он смахивает на главу мафии, особенно когда хмурится. — Правда же? — Глядя на него, я могу сказать, что он полон эгоцентризма и лишен способности питать теплые чувства. — Я же сказала, что не хотела бы это обсуждать. — Какая ты правильная, боже… — Мин Ен вновь закатила глаза и недовольно цокнула языком, разочарованно принимая тот факт, что их милый разговор двух заядлых сплетниц подходит к концу, только-только к самому интересному подобравшись. — Но если сделать вид, что они нас не слышат… — отбирая у подруги баночку с тушью, протянула Ен, вновь разжигая пламя нетерпения в глазах черноволосой демоницы. — То…? — То я бы сказала тебе, что он совсем не такой. Он… не такой уж и холодный, и не такой уж придурок… и он точно не эгоцентричен. — И в постели тоже? — Особенно в ней, — усмехнулась Су, повергая Мин Ен в шок, от которого она даже распахнутый рот свой прикрыла ладошками. — Да ладно? — Представь себе. С ним… сложно. Знаешь, мы оба немного… — Психи? — Ага, — улыбается Ен, соглашаясь с подругой и принимаясь подкрашивать пока обделенные тушью ресницы, — Но с ним хорошо. Очень… — тянет она мечтательно и не сдерживает слабой улыбки. — Он страстный и нежный, и… между нами происходит что-то очень волшебное. Глядя на Су Ен сейчас, Пак с трудом узнает в ней свою подругу. Сколько помнит ее, Ен никогда не выглядела так, как сейчас. Как… дурочка, погрязшая в розовом болоте мечтаний. И сейчас, глядя на нее, Мин Ен не хочет спустить ее с небес на землю или громко признать, что ее сейчас вырвет от всей этой романтичной лабуды, она просто… за подругу радуется. Потому что, наверное, сейчас она на себя недавнюю тоже не похожа совсем… потому что, наверное, она тоже сейчас заложник красивой романтики. — Звучит мило, но что бы ты там ни говорила, парня лучше Чонгука не существует. Су Ен рассмеялась первой, думая, что сейчас почти все идеально. Гук счастлив в отношениях, которые так долго и страстно желал, Мин Ен влюблена по самые кончики своих ушек в такого замечательного парня… а она ведь считала, что любви не существует вообще. Она думала, что любить она не способна больше. А сейчас так и светится от любви, словно новогодняя елка. — Пользуясь моментом, в который мой парень меня не может слышать, я просто с тобой соглашусь. А знаешь, Гуки и правда секси. — Слышь?! — злобный взгляд брюнетки Су Ен почти напугал. Почти, потому что Пак рассмеялась громко всего секундой позже, толкая подругу в бок. — Скажи? Он само совершенство, клянусь тебе. — Да-да, он бесконечно прекрасен. — И это ты еще не знаешь, как вкусно он готовит… — Чонгук готовит?! Господи, что за идеал мужчины? — Завидуй молча, — усмехнулась Мин Ен, — А чтобы у тебя не осталось даже шанса… он делает просто невероятные вещи в постели! Технически, не только в постели, но… — тянет она мечтательно, в воспоминаниях, по всей видимости, переместившись в один из моментов, полных теми самыми невероятными вещами. А вот Су Ен очень сильно старается ничего в своей голове не представлять… выходит с трудом. Она же, черт подери, личность творческая, воображение у нее работает со скоростью света. — Как кто-то может быть так хорош, Су Ен? У Су Ен на этот вопрос есть ответ. Только он, наверное, романтичный слишком. Так что остается лишь улыбнуться слабо, и устало вздохнуть. — И когда обсуждение с тобой секса стало для меня чем-то странным? Когда-то твои рассказы не вызывали во мне смущения. В гостиной за время их отсутствия изменилось многое. Чонгук, например, пунцовым оттенком щек своих напоминал свежесорванный помидорчик, Хосок странным образом был весел, а Шуга… что ж, похоже, только в нем ничегошеньки и не изменилось за время отсутствия дам. Он все так же спокоен, расслаблен так же, и так же вращает в руке стакан виски, не спеша встречаться с кем-нибудь взглядом. Поймав неловкий взгляд раскрасневшегося Гука, Ен чувствует себя виноватой, что не смогла своего малыша защитить от смущения… она ему очень сочувствует, потому что вряд ли здесь обошлись без комментариев их с Мин Ен разговоров. — Прости, я пыталась, — прошептала она, чтобы Ен не услышала, и несильно сжала его плечо, когда проходила мимо. — Где вы так долго были? — задорно поинтересовался Хосок, отпивая янтарь из своего стакана, — Вы пропустили такое! Чонгук творил тут просто невероятные вещи. Шуга тихо прыснул от комментария друга, но не стал акцентировать на этом внимание, а вот Гук покраснел еще сильнее, опуская в неловкости голову. Чон Хосок, весельчак чертов, в ответ на свою неуместную шутку получил от Су Ен грозный взгляд и, толчок локтем под самые ребра, когда девушка уселась с ним рядом. — Еще хоть раз над ним пошутишь, я тебя придушу этой ночью подушкой. — Ты же знаешь, что не выйдет, да? — усмехнулся Чон, отвечая подруге таким же шепотом, каким она к нему обратилась. — Хочешь проверить? — Не бузи, для друзей же нормально стебать друг друга. Ты портишь все веселье. — пробормотал вампир, — Итак, девочки, что вы делали в ванной так долго? — Вас обсуждали, — беззаботно ответила Мин Ен. — Правда? И что обсудили? — Решали, кто из вас самый сексуальный, — не дав подруге продолжить диалог, в котором у Хосока есть явное преимущество, проговорила Су. — Тебя поставили на последнее место. — Ауч, — скривился он, хватаясь за сердце. — Ты жестокая, Су Ен. — Разве? — удивилась блондинка, театрально выгибая свои бровки. — А я думала для друзей нормально стебать друг друга. Чон Хосок посмотрел на нее несколько секунд, прищурившись, и протянул стакан, чтобы она с ним чокнулась. — Туше.