= II =
Хьюстон, Богезе Тамарская марка Федеративное Содружество 9 октября 3056 года Эндре Дуглас оказался предусмотрительным командиром: привёз с собой на Боргезе не только мехи, танки и солдат, но и рембат с оборудованием малого ремонтного завода. Которое за вчерашний-позавчерашний день успели развернуть в пустых ангарах южного сектора Хьюстонской гарнизонной базы. Раньше там находилось аналогичное оборудование «Легиона серой смерти», но, отправляясь на Гленгарри, Халид забрал его с собой. Сложных работ типа установки нового оборудования, переделки энергоблока или сборки целой секции торса, малый ремонтный, правда, не тянул, но приделать на место руки-ноги или голову бэттлмеха вполне позволял. И после того как Кирсанов согласился на предложение Дугласа по рейду против Клана Волка, генерал любезно предложил кирасирам воспользоваться его ремонтными мощностями. В случае отказа не видать бы их наёмникам, как своих ушей; вслух этот аргумент генералу хватило такта не озвучивать, но Кирсанов понял. Оттого и принял генеральское предложение. Не безоговорочно принял: за права на трофеи они вчера торговались долго и ожесточённо, пока не сошлись на тридцати пяти процентах. Хорошая цифра для рейда на кланы, где и Содружество, и Курита стремились оставить все захваченные образцы клановских технологий себе. По уму, Кирсанов рассчитывал, максимум, на четверть трофеев, хотя в споре не постеснялся требовать половину – чтоб было, с чего торговаться. Так и выторговал себе в итоге треть: как человек богатый по жизни, генерал-лейтенант Дуглас считать каждую копейку не привык, вот, и не проявил должной настойчивости. В отличие от капитана наёмников, получившего больше, чем то, на что рассчитывал. Сразу после утреннего построения и развода, Дуглас отправил своих ремонтников за мехами кирасиров. В оснащение рембата входили и два тяжёлых мехоэвакуатора, способных вперегруз возить мехи весом до шестидесяти-семидесяти тонн. Сейчас келенфолдские технари под присмотром самого капитана наёмников и его главного техника Матапанга Инапо грузили на них «гриффин» и «остсол». Мастер-тех Инапо – его звание в наёмничьей табели о рангах соответствовало лейтенантскому – был коренастый темнокожий мужик примерно, одних с капитаном лет. Его лысую как колено голову и лицо украшало несколько старых шрамов – память о битве за Васат в Четвёртую войну за Наследие, когда он служил в техобеспечении 15-го полка Мариковской милиции. В отряде Кирсанова он был с самого основания, вместе со своей женой Амистой, тоже квалифицированным техником по ремонту бэттлмехов. Сейчас вместе с родителями служили и выросшие сыновья, Лука и Кеану, а младшая дочь мастер-теха Майлеа, ульянкина ровесница и лучшая подруга, выучилась даже на мехвоина. Побитый в бою с клановцами «гриффин» пилотировала она. Погрузить неспособную двигаться многотонную тушу на платформу транспортёра дело нелёгкое, даже при помощи тяжёлых промышленных экзоскелетов и двух «пауэрменов», 35-тонных мехов-погрузчиков. Прошло минут сорок прежде, чем келенфолдские техники зафиксировали «остсол» стальными тросами во всех положенных местах, и первый транспортёр сдвинулся с места. Ещё минут через десять за ним следом начал выруливать тот, что вёз «гриффин». -- Дуглас предлагает восстановить его как модель «один ди-эс», – сказал Кирасанов. – Твоё мнение? -- Брони на полтонны меньше, нет малого лазера, лишний хитсинк, которых и так до хрена, большой импульсный лазер вместо пипсы. Хм, – мастер-тех потёр подбородок. – Да один хрен, по-моему. Если у них нет запчастей к мариковской трёхе – бери, пусть будет «ди-эс». Кирасирский «гриффин» был моделью GRF-3M, выпущенной заводом «Эрсверкс-ЛСМ» на Кейстоуне семь лет назад. Примерно в то же время флагман штайнеровского мехостроения – «Дифайенс Индастриз» – запустил в серию собственную модель GRF-1DS, которую вскоре начала выпускать по лицензии ещё и «Каллон Индастриз» на Тэлоне. Поэтому в армии Федеративного Содружества преобладала она, хотя после вторжения кланов военные начали закупать и мариковские «гриффины» тоже. -- Осёл будет в строю уже завтра, – сказал Инапо. – Я говорил с ответственным за его ремонт, и мы сошлись, что торопиться некуда. Нормативное время замены головы бэттлмеха составляло двести минут, но если квалификация техников не выше среднего (а у келенфолдских ремонтников она такой и была), то не грех было потратить и шесть-семь часов, чтоб сделать всё наверняка. С учётом времени на перевозку его из ангара кирасиров в ремзону и установку там на леса, работы должны были завершиться к исходу дня. А уже утром, на свежую голову, можно будет принять бэттлмех и устроить ему тестовый пробег. Заодно и бойца нового испытать, подумал Кирсанов. Кроме погибших в боях с соколами Клэйтона Макдугала и Хорхе Риверы, отряд недосчитывался сейчас и Джей-Ти Хадсона, пилота «дженнера» из ударного лэнса, очень неудачно катапультировавшегося из своей разрушенной машины во время отражения второй соколиной атаки на Хьюстон. Сломанным костям правой руки и рёбрам срастаться ещё недели четыре, и раздробленной правой ступни он лишился. Жди теперь, пока заживёт культя и можно будет ставить протез. Тесса оптимистично давала срок – в двадцатых числах этого месяца, но если и так, то ходить Джон Томас начнёт только в ноябре. И весь следующий месяц он не боец; в рейд не идёт – однозначно. Обученные мехвоины на дороге не валяются, но плох командир, не имеющий их резерва. У Кирсанова сейчас их было двое: Дэйв Перкинс из отделения техобеспечения и жена Кена Баррингтона, Элинор. Она, правда, родила меньше двух месяцев назад, и по-хорошему, отдыхать бы ей ещё месяц-полтора, минимум: роды были тяжёлыми, растянулись на полтора десятка часов; принимавшая их Тесса сумела вытянуть и мать, и ребёнка, и строго наказала командиру без нужды Элли не дёргать. Капитан согласился: он знал Тессу не первый год и полностью доверял её мнению. Отчасти, потому и решил приручить пленного соколёнка. Парень хоть и юн, но драться умеет – иначе не выбился бы в командиры при клановских порядках. Осталось вложить ему в башку чуток ума-разума или, хотя бы, дисциплины. С Перкинсом в этом плане проще: Дэйв служил в кирасирах уже второй год, после трёх лет в планетарной милиции Пенкадера. А до этого, ещё на гражданке отучился и несколько лет работал пилотом индастриалмеха, так что с меховождением у него было всё в порядке. Со стрельбой, правда, пока хреновато, но до уровня выпускника мехвоинского училища Яньчжэнь Уборевич его по этому делу уже дотянул. В тактике дальше самых азов не продвинулись, хотя пойти в рейд через месяц это парню не помешает. Было бы, на чём. Клановцу, скорее всего, достанется отремонтированный к завтрему осёл, то бишь, «остсол». Машинка древняя, чай, с начала Первой войны за Наследие не выпускают, но всё ещё приличная, даже по нынешним временам. Ну, и с новой башкой, даст бог, сенсоры глючить перестанут. Новые ж будут сенсоры. И стоит ещё вопрос с «центурионом» Кена Баррингтона, которому нужно восстанавливать правую секцию торса. Подходящие для этого ремонтные мощности были на Келенфолде и Пандоре, но туда ещё надо добраться. Впрочем, Келенфолд отпадает: слишком долго туда добираться коммерческим рейсом, семь дней подъёма в прыжковую точку Боргезе, и ещё восемнадцать с полтиной – спуск из прыжковой точки системы Келенфолда на сам Келенфолд. Потому как солнышко у него горячее, спектрального класса F2 – близко к такому хрен подскочишь. Дуглас вёл свой отряд быстрого реагирования коротким путём, через ближайшую к планете L1 – первую точку Лагранжа, «гравитационную яму» системы, в которой уравновешивается притяжение двух крупных небесных тел. Лунную или солнечную? Хотя луны у Келенфолда, кажется, нет... хрен это вспомнишь без справочника; даже если и солнечную, то это должны быть первые миллионы километров, восемь – двенадцать часов хода с постоянным ускорением десять метров на секунду в квадрате. Но расчёт прыжка в такую точку сложен и требует знания точного взаиморасположения небесных тел системы, которое в открытый доступ, обычно, не выкладывается. Исключения делаются лишь для самых горячих звёзд классов А и В, таких, как солнце Пандоры, у которых дистанция до стандартных прыжковых точек исчисляется десятками миллиардов километров, а подлётное время – месяцами. Там иначе никак, вот, и приходилось идти на риск. Келенфолд – иное дело; там ещё и штаб командования административного района, с которого станется вовсе закрыть для коммерческих рейсов все близкие к планете нестандартные точки. Значит, Келенфолд отпадает; остаётся Пандора. Вот, что плохо на захолустных мирах вроде Боргезе – нечасто сюда залетают торговые гости. Единственный на всю планету дроп-порт, и количество рейсов в месяц можно посчитать по пальцам одной руки: захолустье – оно и есть захолустье. Этих считанных по пальцам рейсов в месяц за глаза и уши хватает, чтобы вывозить с Боргезе единственное, что он может предложить на межпланетном рынке – деликатесную рыбу-русалку, и привозить сюда столько инопланетных товаров, сколько местные в состоянии купить. Что там у нас ближайшее летит на Пандору? Деньги на счёт кирасиров – призовые и компенсация боевых потерь – должны прийти в ближайшие дни: соответствующее распоряжение в штаб Келенфолдского командования генерал Дуглас скинул на сервер боргезианского ГИГ Ком-Стара вчера вечером, значит, сегодня утром оно будет передано на Келенфолд. И там уже закрутятся шестерни лиранской бюрократической машины. Пожалуй, стоит отписать Хильде Стёйвесант на Пандору, чтобы она поторопилась с отлётом, стартовала в ближайшие два-три дня. Чтобы не пилить два с лишним месяца от обычных прыжковых точек – восемьдесят миллиардов километров в глубину гравитационного колодца системы звезды В7 – коммерческий джамп-траффик Пандоры шёл, как раз, через ближайшие к ней точки Лагранжа. До лунной всего двести тысяч километров – лететь два с половиной часа, до солнечной – сутки с хвостиком. То бишь, до Боргезе можно добраться за семь или восемь дней, и столько же – обратно. К началу ноября должны успеть обернуться... хотя есть резон и поглядеть, что там на рынке военной техники, да и предзаказ на ремонт «центуриона» оформить. Достав из офицерской сумки компад, наёмник быстро набросал на нём текст сообщения для Хильды. Прибавив, по некоторому размышлению, и требования к поиску новых мехов: что-то лёгкое или среднее быстроходное на замену «дженнеру» в ударный лэнс и тяжёлое – в командирский. На общую сумму двенадцать миллионов кронеров. Вряд ли, конечно, за день-два там найдётся что подходящее, но попытаться стоит.* * *
-- Чего такой смурной? – спросила Ульяна, когда они вышли из административного корпуса. Джейсон не ответил. -- Даже бабло не пересчитал! – фыркнула девушка. Джейсон послушно достал из кармана деньги. Раньше он никогда не держал их в руках. Деньги были прерогативой касты торговцев и использовались, в основном, для межклановых сделок; внутри клана их заменял рабочий кредит. Каждый член клана получал его ежемесячно, чтобы тратить на еду, одежду и другие полезные предметы; сумма зависела от касты, места работы и звания. Неизрасходованный за три месяца кредит обнулялся: раз не потратил за это время – так и не нужен он тебе. Клану нужнее. Текущий размер кредита фиксировался в кодексе; печатать банкноты и чеканить монету для этого не было нужды. Хотя Джейсону и доводилось слышать, что торговцы делают это иногда. И вот они, внутрисферные деньги в его руках. Восемь прямоугольных жёлто-голубых бумажек с надписью «100k»; на голубой стороне портрет светловолосой женщины в строгом гражданском платье*, на жёлтой – из космической пустоты выплывает боевой звездолёт незнакомого Джейсону типа**. И ещё пять синих бумажек с цифрой 20: снова портрет светловолосой женщины, но уже другой, и одетой в форму воина***; на другой стороне герб Федеративного Содружества. -- Гуляем?! – легонько толкнула его в бок Ульяна. -- Можно слинять за забор, – сразу же предложила Майлеа. Джейсон поднял взгляд на девушек. -- Ты предлагаешь пойти в город, квиафф? – спросил он. -- Ну да, – подмигнула ему темнокожая наёмница. – Наш лаз пока не спалили, я проверяла. -- Нет! – резко сказала Ульяна. -- Почему?! – Майлеа удивлённо смотрела на подругу. -- Не сегодня. Жопой чую, – добавила она. – Впалимся – Батя нас как сидоровых коз выдерет. Лучше уж к нам домой. Заскочим по дороге в чепок, возьмём чего-нибудь вкусненького... -- У-уу, не хочу в чепок, – надула губы Майлеа. – Там дорого! -- Значит, будем пить мартини без закуси – льдинками заедать. И вообще, – Ульяна обняла Джейсона, буквально, повиснув на нём немаленьким своим весом, – ты ведь нам поможешь, правда, милый? Шли бы вы все под хвост суратам, хотел сказать он. Но объятия девушки направили его мысли в совсем другом направлении, и Джейсон согласился. Странным словом «чепок», вполне достойным жаргона вольнорождённых, девушки назвали магазин, в котором, несмотря на скромный размер павильона, продавали многое – от продуктов питания до военной формы. На клановских базах тоже были подобные магазины, где и воин, и человек из другой касты мог тратить свой рабочий кредит; наверняка, подумал Джейсон, у вольняг было для них и какое-нибудь нелепое жаргонное название. Но раньше Джейсону не приходило в голову интересоваться нелепым жаргоном вольняг. Девушки выбрали несколько нарезок колбасы (Джейсона поразило разнообразие: больше десятка сортов, зачем их столько?), нарезку рыбы, белый хлеб, конфеты, ещё какие-то сладости и апельсиновый сок; они ждали, что расплатится Джейсон, и тот не стал возражать. Хотя и не мог подумать, что эта покупка обойдётся ему почти в полсотни кронеров. Пока девушки сгребали покупки в пакет, Джейсон рассматривал сдачу: несколько мелких монеток и банкноту****, на синей стороне которой был портрет усатого мужчины в военной форме, на противоположной же – на сей раз, фиолетовой – яйцевидный дропшип в окружении строительных лесов и кранов. Нести пакет тоже пришлось Джейсону. «А кто у нас мужчина?» фыркнула Ульяна, как будто это всё объясняло. Впрочем, Джейсон не спорил и тут. Не было у него настроения спорить, да и развлекаться, если честно, настроения тоже не было. А девушки, явно, настроены были на развлечения, и хотели, чтоб он составил им компанию. Может быть, это поможет отвлечься от лезущих в голову мыслей, сказал сам себе Джейсон. Поможет расслабиться и спокойно зашагать по новому пути. Может быть. В общежитии-казарме наёмников Ульяна и Майлеа жили в одной комнате. Две аккуратно заправленные кровати у противоположных стен, стенной шкаф, набитый одеждой, тумбочка с широкоэкранным три-Д-визором. Стол сдвинут к одной из стен и занят большим зеркалом и полочками с массой разноцветных флакончиков, тюбиков и коробочек. С другой стороны в углу притулился небольшой холодильник. -- Милый, что ты будешь пить? – спросила Ульяна. Поскольку стол был занят, её подруга составила вместе все три табурета, накрыла их скатертью и там принялась расставлять одноразовые пластиковые тарелочки. Ещё одна черта сфероидной расточительности, подумал, глядя на это, Джейсон: выбрасывать посуду после однократного применения; добро б, хоть пластик в переработку – но нет, вместо этого, всё отправлялось на мусорную свалку, непременно присутствующую у каждого сферовского города, городка и городишки. -- Так что пить-то будешь? -- Ты спрашиваешь про алкоголь? – догадался Джейсон. В сибко и учебном центре это было запрещено, да и сам он считал алкоголь уделом низших каст. Хотя знал, что не только вольняги, но и некоторые вернорождённые воины его употребляют. Говорят, алкоголь веселит и помогает расслабиться, прогоняет прочь тоску и дурные мысли. Если так, то это ему и надо. Ульяна стянула с себя куртку и сапоги, наклонилась, чтобы подвернуть длинные штанины выше лодыжек. При этом её полная грудь оказалась лишь в нескольких сантиметрах от лица Джейсона. -- А я переоденусь, – сказала Майлеа. -- Я не должен смотреть? – догадался Джейсон. -- Да как хочешь, – темнокожая девушка пожала плечами. Стоя к нему спиной, она стянула через голову куртку; мгновением позже и штаны соскользнули с её ног. Переступив через них, девушка взяла из шкафа короткое цветастое платье и натянула его на себя. -- Сейчас я начну ревновать! – шепнув это, Ульяна легонько укусила его за ухо. -- Страваг! – не ожидавший такого Джейсон вскочил на ноги. Майлеа рассмеялась. Порывшись ещё в шкафу, она извлекла три стеклянных бокала с широкими коническими чашами на тонкой и длинной ножке. Расставила на импровизированном столике, набросала кубиков льда в каждый и наполнила прозрачной, с лёгким зеленоватым отливом, жидкостью. Сама и провозгласила тост: -- За нас! Вкус напитка был странным, непривычным; Джейсон не решил с ходу, нравится это ему или нет. Расселись прямо на полу, прислонясь кто к стене, кто к кровати. Второй тост последовал быстро – Джейсон и половину бутерброда съесть не успел. Потом Ульяна перебралась к нему на коленки, приобняла за плечи, прильнула. От её волос пахло приторно-сладким, будоражащим плоть. Алкоголь развязал языки: девушки принялись расспрашивать его о жизни в кланах, Джейсон отвечал. Рассказывал о гнездовом кластере, аттестации, сибко; о старом ворчуне – наставнике сибов Зеносе, об одногруппниках, половину которых раскидало по разным кастам, а из второй половины многих нет и в живых. Воинская учёба сурова. Майлеа опять разлила мартини по бокалам. -- За тех, кого с нами нет. Выпили, не чокаясь. Девушкам тоже было, о ком вспомнить; Джейсон знал, что двое их товарищей по оружию погибли в недавних боях с его прежним кланом. А сколько было боёв и смертей за всю предшествующую историю отряда? У клановских воинов было не принято горевать по погибшим товарищам: кто успел завоевать родовое имя – тот обрёл бессмертие в потомках, остальные же станут прахом, развеянным по ветру. Имена некоторых войдут в Предание, их будут помнить, даже если гены останутся не переданными будущим поколениям. В любом случае, воин не цепляется за собственную жизнь и не горюет о жизнях чужих. Так Джейсона учили, но память о погибших ребятах из сибко была ещё свежа. Семь человек из двадцати за два года – последних, завершающих года учёбы, когда подросших сибов начали учить на настоящей технике с настоящим оружием. Семь из двадцати погибло, одиннадцать было отчислено и отправилось в другие касты; лишь двое, одним из которых был он сам, стали воинами. И ещё два года прошло с тех пор; пора бы уже забыть оставшихся в прошлом неудачников, да вот что-то не получается. -- Не грусти, – шепнула на ухо Ульяна. И подняла бокал. – Майка, четвёртый тост! Чтобы за нас ещё долго не пили третий! Тёплая ладонь девушки скользнула ему под куртку, надетую на голое тело. От выпитого голова стала лёгкой; слегка зачесался кончик носа. И всё вокруг казалось каким-то нереальным, будто происходило не с ним. Джейсон, не глядя, поставил свой опустевший бокал на табурет и освободившейся рукой прижал девушку к себе. Их губы соприкоснулись в поцелуе. Куртку – долой! Вместо привычной по соколиной форме молнии, она застёгивалась на пуговицы, и Джейсон потратил время на возню с ними; Ульяна пришла на помощь и справилась почти мгновенно. Чувствовался немалый опыт. Куртка сползла по его рукам на пол; как и когда Ульяна успела стянуть с себя майку, Джейсон не понял. Но теперь она сидела перед ним полунагая, только на шее золотилась металлическая цепочка, с которой свисало не сильно ниже ключиц украшение в форме креста с распятым на нём человеком. Символ показался смутно знакомым, но потом внимание юноши сместилось ниже. Тяжёлые груди Ульяны легли в его ладони; большими пальцами он пощекотал набухшие розовые соски. -- Ты... – он сглотнул. – Ты очень красивая. Ульяна рассмеялась и вновь прильнула к нему. -- Я хочу выпить за тебя, – сказал Джейсон. Вновь зазвенели бокалы. Резковатый вкус мартини больше не казался ему странным, в голове было странно легко, а в груди – жарко. -- Я пойду – подышу свежим воздухом, – сказала Майлеа. – Улька, у тебя же есть ключи? Выскользнув из комнаты, она заперла за собой дверь. Ловкие горячие пальцы Ульяны, меж тем, уже расстегнули его штаны и скользнули туда, лаская плоть. Лёгким движением головы девушка указала на ближнюю к ним кровать. Встала – её собственные форменные брюки соскользнули вниз, брякнула металлом о линолеумный пол пряжка ремня. Белья под ними не оказалось. Джейсон тоже поднялся, стягивая с себя штаны и трусы разом. -- Я... Пальчик Ульяны прижал его губы. -- Не говори ничего. Особенно, ваших клановских глупостей. Она осела на кровать, увлекая Джейсона за собой. Снова поцелуй: жаркий, влажный, долгий. Руки девушки обвивают его плечи, ноги – талию. Джейсон входит в неё резким и быстрым движением, заставляя обманчиво мягкое тело девушки напрячься, и острые ногти впиваются в его спину. Чертят неровные полосы царапин. Упираясь одной рукой в проминающийся под их весом матрац, второй он ловит колышащуюся в такт их движениям грудь, сжимает возбуждённый сосок. Ласкает его и слегка замедляет темп, движется плавно, нежно, почти выходит, потом вновь резко устремляет свою плоть вперёд. Быстрее! Резче! По лицу и телу крупными каплями стекает пот, щиплет спину там, где кожа расцарапана ногтями девушки, но даже это лишь заводит обоих. Ульяна приподнимается слегка, ловя губами его сосок, целует, потом хватает зубами. Джейсон ладонью мнёт её груди. В глазах девушки – наслаждение, приправленное перчинкой боли, их губы соприкасаются, и наступает миг блаженства, единый для двоих, волна, поднимающая обоих к седьмому небу счастья и радости. Потом волна опадает. И двое лежат, прильнув друг к другу на тесноватой для двоих кровати, среди размётанных в стороны и напитавшихся влагой простынь.