***
— Чиминка, ты там скоро? — завопил весёлый парень, что уже полчаса ждал своего опаздывающего друга у небольшого многоквартирного здания, которое стоит здесь явно не первый век. — Бегу, Хосок хён! — нарочито весело отозвался низкий парень, выбежавший из-за старой двери. — Что с твоим лицом? — вскрикнул первый и бросился к опоздавшему юноше, хватая его за хрупкие плечи. — А, ты об этом! — с ещё более наигранной улыбкой растянул Пак. — Да это пустяки! — ПУСТЯКИ? — продолжил кричать Хосок, когда дотронулся до бледного лица, изощренного синяками и запёкшимися ранами. Хрупкая ручонка Чимы сняла сильную жилистую руку друга со своей щеки. Его пухлые губы растянулись в фирменной улыбке, разгрибая россыпь веснушек, и Чон сразу же перестал злиться, потому что на друзей нельзя обижаться. Они закончили глупо смотреть друг на друга и сели на свои велосипеды, чтобы не опоздать в школу. В школе царила суета: ученики разбегались по своим классам, учителя подбиралт упавшие бумажки, а наша маленькая компания пыталась не запутаться во всей этой котовасии. С большим трудом преодолев этот «муравейник», довольные Хосок и Чимин вошли в класс с победными лицами. Так бывало всегда: если не затерялись в толпе и не побили хулиганы, значит выиграли. Такие маленькие победы очень нравились Чиминке, поскольку он очень боялся встреч с местными мордоворотами: одна из них, кстати, очень болезненно отпечаталась на теле хрупкого юноши. Хосок не считал их маленькие достижения очень значимым, но он видел улыбку младшего и поддерживал его. Можно сказать, что именно так они когда-то подружились, в один из таких «победных» дней. Учитель вошёл в класс, и ученики сразу замолкли. Он начал объяснять новую тему, а Пак слушал во все уши, как всегда, так как очень любил данный предмет. Хосок же не проявлял такого трепетного отношения к этому уроку, но изредка делал пометки в справочнике, дабы не завалить последующие экзамены. Школьный день прошёл просто прекрасно, по мнению Чимина: на уроках его спрашивали не часто, в столовой не отобрали еду, в коридорах не избили… В целом, можно смело сказать, что день даже слишком хороший для обычного. И это самое «слишком» напрягало, к сожалению, только Чона (кажется, его подозрения не случайны…***
— Хён! — заливаясь слезами кричал Пак. — Что случилось, Чимин-а? Ты чего ревёшь? Опять хулиганы? — отчеканил Хосок, пытаясь вытереть слёзы Чима. — Н-нет, — мямлил тот, захлёбываясь слезами. — Х-хён, м-мама. Почему догадки Чон Хосока всегда так правдивы? И на этот раз всё перевернуло прекрасный день вверх дном. Парень потерял дар речи, смотря на фото, о котором верещат сеульские новости уже целый час. Небольшой автомобиль всмятку с внедорожником, на трассе полицейские, пожарные и медицинские работники. За бело-красными лентами три трупа, покрытые белоснежной простынёй, что была запятнана кровью с тел жертв.***
На часах «19:53». Чимина трясёт, словно от приступа эпилепсии. Его бледная кожа стала прозрачной, а красивые глаза потеряли цвет из-за слёз. — Войдите на опознание, — произнёс человек в полицейской форме. — Хотя, там даже смотреть не на что, но процедура обязывает. Пак поднял стеклянные глаза на копа. Его тело начало дрожать сильнее. По щекам снова покатились слёзы. Хосок тут же взял Чимина за плечи и резко развернул к себе. — Чимин, ты сейчас встанешь и пойдёшь туда. Тебе не обязательно смотреть! Я попрошу принести личные вещи. Т-ты меня слышишь? — он начал заикаться, думая о смысле собственных слов. Тяжёлый кивок рыжей головы Пака, и они оба встали со стульев. Дверь открылась с громким скрипом. Внутри помещения холодно и противно пахло. Их вели по яркому коридору вдоль железных камер. И наконец, перед глазами Хосока, что шёл первым, предстало хрупкое бледное тело. Оно настолько искорёжено, что непонятно, мужчина это или женщина. Резкий разворот корпуса Чона к Чиминке, и тот всё понял без слов. Паку просто нужно было заглянуть в красные от слёз глаза хёна, чтобы догадаться… — Чимин, э-это она. Т-твоя мама. Т-только ты н-не смотри! — лёгкая истерическая улыбка залила лицо Хоупа, а у младшего потемнело в глазах. Он медленно опустился на колени и сквозь ноги Хосока увидел на руке жертвы браслет, что он сам же и подарил СВОЕЙ матери. «НА СЧАСТЬЕ» — сказал он матушке, одевая на её хрупкую руку небольшую цепочку, когда та однажды пришла домой…***
Стук молотка судьи разрешил накалившуюся до предела атмосферу. Уполномоченный зачитал приговор, что должен вступить в силу незамедлительно. После аварии оказалось, что мать Пака сбила насмерть богатеньких молодожёнов на новой машине. Всё было куплено заранее: чтобы не портить имидж влиятельной семьи из-за их разгульных детей. Было решено повесить всё на бедную женщину. А в последствии, на её сына…***
170 миллионов вон отсудили у семьи Пак… Слова Хосока уже не утешали. Слёзы оплакивать мать закончились. Всё продали, и даже этого не хватило для выплаты долга. Чимина замучали коллекторы, выбирая домогательства всё страшнее, забирая последние силы жить. И вот, он стоит около бортика моста. По очереди спокойно перекидывая через него ноги, Чим вспоминает сначала отца, что умер на работе из-за удара током, когда маленькому Паку было всего восемь. Далее мать, что так несправедливо оболгали. А в конце и Хосока — лучшего друга, что поддерживал всегда и во всём. Заботливый Чиминка уже рассказал Чону о своём решении, и он, наверное, уже летит к тому самому мосту на всех парах, чтобы успеть к разбитому парню с веснушками… … но уже поздно. Хрупкое тело Пак Чимина летит вниз. Футболка развевается на ветру, бледное лицо заливается слезами. Чимин опять винит во всём себя: что не уберёг отца, мать, друга; что даже о себе не смог позаботиться! Когда глотка напрягается до предела, ЭТОТ мир слышит последние слова Пак Чимина: — Простите! И последние сиплые два слова, сказанные шёпотом: — И спасите… Холодная стихия именуемая водой поглощает Чимина. Его золотистые волосы развеваются в потоках суетливого течения, холодные струйки начинают заполнять лёгкие. Вода. Она слышит всё! Все песни, все молитвы, все плачи, даже тонкий голосок Пака… Она успокаивает заблудшие души, даже самых отвратительных людей. Даже Чиминку к себе взяла. Но ненадолго…***
Громкий звук шипения и оглушительный крик хриплого баритона, заставляют почувствовать тепло, что обжигает кожу, оставляя красные ожоги на руках, ногах и плечах: — Чёрт, ты с ума сошёл что-ли?