Правильный номер

      Как только Баки вышел из своей комнаты, то столкнулся с ожидающим Стивом, который скрестил руки на груди и выгнул бровь, пока каждый дюйм его тела кричал: «Я стою на своём».              — Что? — Баки хотел обойти его, но Стив встал у него на пути.              — Ты знаешь.              — Ты опять?              — Да ладно, Бак, прошёл почти месяц, — заметил Стив, уворачиваясь и двигаясь из стороны в сторону, чтобы Баки не мог его обойти. — Просто пригласи парня на свидание.              — Всё и так хорошо, — настаивал Баки, делая вид, что идёт налево, чтобы в последнюю секунду повернуть направо, перепрыгнуть через кофейный столик и сбежать. — А теперь дай мне спокойно пойти на терапию.              Стив застонал и погнался за ним.              — Хорошо — это хорошо, Бак, но может стать замечательно, — отметил он, — или потрясающе! Тебе даже не нужно беспокоиться из-за неловкого знакомства на первом свидании.              Баки схватил ключи из миски у двери, запихнул их в карман, одновременно пытаясь отмахнуться от эмоциональной реакции на предложение Стива.              — Всё не так просто, — пробормотал он и вздохнул, когда Стив бросился к двери, пытаясь его удержать.              — Почему нет? Вы оба одиноки. Ты уже знаешь, что он встречался с парнями и не ищет секса на одну ночь. Он тебе нравится, ты, очевидно, нравишься ему.              И это правда.              Проблема в том, что ему не просто нравился Тони, ему нравился Тони. Например, первое, что он делал каждым утром, — это проверял телефон на наличие сообщений от Тони — у того был сумасшедший распорядок дня, и нередко Баки просыпался и находил забавные односторонние обсуждения, ожидающие его ответа — и если сообщений не было, то он отправлял их сам, чтобы день начался правильно.              Переписка продолжалась весь день, поэтому к тому времени, когда они вечером звонили друг другу, Баки уже знал, сколько чашек кофе выпил Тони, что ел на обед, сколько раз застрял с кем-то в лифте и скольких людей выбесил или разозлил, просто будучи очаровательным собой.              Как-то так получилось, что Баки фактически назначил себя куратором Тони, поэтому многие из этих сообщений были уловкой, чтобы помочь Тони отвлечься от того, что он действительно хотел сделать, а именно выпить. Что, на самом деле, хорошо, потому что это знание помогало Баки убедить себя в том, что он не беспокоит Тони или что Тони не терпит его просто из жалости.              И это работало не только в одну сторону. Баки делился своими ежедневными разочарованиями и победами, а Тони всегда знал, как его подбодрить, когда его склонность думать о худшем угрожала взять верх.              Он снова начал работать, в основном потому, что Тони посоветовал ему пойти на групповую терапию, где ветеранам-инвалидам помогали найти работу. Стив чувствовал необходимость напоминать, что он, Сэм и бесчисленное множество других людей предлагали то же самое, но только после того, как появился Тони, он действительно прислушался к совету.              Занятия в группе тоже шли в гору. Всего неделю назад Сэм отвёл его в сторону и, к удивлению, отметил улучшения.              Каждый день сутки напролёт Тони был в его мыслях, в его телефоне, и они всё ещё каждую ночь находили тему для разговоров.              Если бы они встречались, их поведение не считалось бы странным, о чём Стив считал необходимым напоминать на регулярной основе.              Только вот они не встречались. Он не знал фамилии Тони, а Тони не знал его фамилии — когда они только начали общаться, каждый из них согласился сохранить в тайне этот маленький кусочек информации. Он знал, что у Тони бывают панические атаки, и даже несколько раз говорил с ним во время них. Друга семьи, который оказался не таким дружелюбным, обвинили в растрате, и Тони всё ещё испытывал стресс, связанный с последствиями.              Со своей стороны Тони знал всё о перепадах настроения и кошмарах Баки, не раз отвечал на телефонные звонки в предрассветные часы и шептал в ухо Баки успокаивающие слова, когда тот плакал.              Несмотря на всё это, Баки не смог бы узнать Тони в толпе, потому что никогда его не видел.              Он знал, что Тони невысокого роста, с тёмными волосами и тёмными глазами, что у него растительность на лице, что он любит очки и модные костюмы. Тони знал, что Баки высокий, с голубыми глазами, что он обычно подрабатывал в тренажёрном зале, поэтому всё ещё был в хорошей физической форме, несмотря на инвалидность и отсутствие руки. Но это не так уж много, учитывая, что Баки мог сказать, насколько Тони был напряжён в зависимости от того, где именно в предложении сделал паузу, а Тони мог сразу же поднять настроение, как только отвечал на звонок.              Иногда Баки ловил себя на том, что вглядывается в толпу и ищет по смутному описанию образ, зная, что он и Тони могли бесчисленное количество раз встретиться на улице и даже не осознать, насколько близко оказались друг к другу.              И дело не в том, что он не хотел знать, как выглядит Тони. Он очень хотел. Это определённо сделало бы его сеансы дрочки менее жалкими. Сейчас же у него было одно сохранённое голосовое сообщение от Тони, которое прослушивалось невероятно смущающее количество раз.              Не поднимаешь трубку? Я убит горем, солдат, абсолютно разбит. Это всё часть твоего коварного плана, верно? Подсадить меня на эту сладкую-сладкую магию разговоров, которую ты начал, и, как только у меня начнётся ломка без твоего голоса, исчезнуть. Не поступай так со мной, детка, возьми трубку! Подожди, я забыл, ты ведь помнишь, что такое настоящие автоответчики?       Если нет, то сейчас мои слова звучат безумно. Даже больше обычного. В любом случае, хватит чепухи, я просто хотел сообщить, что пережил полёт и прибыл в Лондон целым и невредимым. Поговорим позже, Баки-бу. Пока.              Он дрочил, поставив эту запись на повтор, так много раз, что теперь волновался, не возникнет ли у него своего рода реакция Павлова на голос Тони и набор слов. Может быть, однажды они наконец встретятся, и Тони скажет: «Не поступай так со мной, детка», и Баки опозорится, сразу же кончив в штаны.              — Не хочу говорить об этом, Стиви, — прорычал Баки, чувствуя, что хорошее настроение идёт коту под хвост.              — Просто сделай мне одолжение, — сказал Стив, подняв руки в мирном жесте, — подумай об этом.              Баки рассмеялся и поцеловал Стива в лоб, прежде чем осторожно оттолкнуть его в сторону, чтобы выйти за дверь.              — Ладно.              Что даже не было ложью, потому что он уже думал об этом. Каждый день он думал об этом. Кто-то с таким смехом, как у Тони, должен иметь убийственную улыбку и — было бы неплохо — лицо, сопоставимое с его сексуальным голосом.              Но что, если?              Что, если они согласятся пойти на свидание и один из них будет разочарован? Тони вёл себя так, будто отсутствие у Баки руки не имело большого значения, но он не видел шрамы, или протез, или то, как люди пялятся на него, когда он не носит протез.              Или, чёрт возьми, что, если реальный Тони и близко не будет дотягивать до фантастической версии, которую Баки создал в голове? И тогда никто из них не будет чувствовать себя комфортно, чтобы встретиться снова? Что означало бы конец телефонным звонкам, смс и всем тем хорошим и замечательным вещам, которые он чувствовал с тех пор, как тот неправильный номер волшебным образом превратился в правильный.              Сейчас всё было хорошо. Тони существовал в каком-то чудесном гибриде воображения и реальности, где мог заставить Баки чувствовать себя желанным, окружённым заботой и не таким одиноким. Он не хотел рисковать и потерять то, что у них было.              — Обещаешь? — спросил Стив, прежде чем дверь закрылась.              — Да, приятель, обещаю.              +              Баки неловко дёрнулся и попытался стать менее заметным. Согласно инструкциям Стива, он привёл себя в порядок, то есть побрился и надел единственный имеющийся костюм. Просто так получилось, что он надевал его на собеседование, и поэтому чувствовал себя неловко. Всё остальное касалось только его окружения.              Работы Стива демонстрировались на настоящем — слава богу — арт-шоу на Манхэттене, которое было грандиозным событием. Как хороший поддерживающий друг, Баки запихнул все жалобы на то, что окажется в ловушке города с кучей высоколобых вычурных типов, надел костюм и прибыл в назначенное время.              Только Стив по понятным причинам должен был работать в зале, общаться с другими художниками и некоторыми богачами на случай, если они решат купить одну из его работ. Это означало, что Баки бродил вокруг, пытаясь не стонать из-за некоторых подслушанных разговоров, и задавался вопросом, как долго ему нужно торчать здесь, прежде чем он сможет улизнуть, не задев чувств Стива.              — Можно почувствовать эмоции художника в том, как тени играют на столе, — объяснила женщина с надменным акцентом, заставляющим глаз Баки дёргаться.              Парень, стоявший рядом с ней, должно быть, заметил это, потому что скривил лицо, пока она не видит, поймал взгляд Баки и наклонил голову в её сторону, губами произнеся: «Серьёзно?»              Баки невольно фыркнул, а когда она повернулась, чтобы посмотреть на него, то закашлялся. Перейдя к другой картине, он не мог удержаться и оглянулся через плечо, и его охватило лёгкое волнение, когда он понял, что парень его оценивает. Он улыбнулся, но потом отвернулся, чувствуя вину и противоречие.              Этот парень был в его вкусе. Невысокий, с искусно взъерошенными тёмными волосами, красивыми глазами и великолепной улыбкой. Как и все остальные, он был хорошо одет, но в модной одежде чувствовал себя непринуждённо, чему Баки завидовал, узел его галстука ослаб и слегка искривился, но всё же это выглядело аккуратно. На самом деле, он был просто чертовски великолепен, и Баки чувствовал, как парень оценивает его задницу, что было лестно, но…              Он вытащил телефон и отправил сообщение.              Ещё раз извини, что пришлось отложить наш сегодняшний звонок. Искусство — это кошмар, но, по крайней мере, здесь обслуживают.              Баки заметил Стива, болтающегося по залу, и быстро улыбнулся. Меньше всего он хотел, чтобы Стиви беспокоился за него в свою большую ночь. Пока он улыбался, горячий парень прошёл мимо, сцепив руки за спиной, и Баки позволил глазам задержаться на нём на мгновение. И, может быть, ещё мгновение после. Он, в конце концов, всего лишь человек, а у этого парня такая задница, которую просто хотелось…              Его карман вибрировал, и он оторвал взгляд от задницы парня, ухмыляясь, увидев ответ Тони.              Я не ел как минимум два часа и готов кого-нибудь убить. Там есть сосиски в тесте или только эта дерьмовая еда?              Закусив нижнюю губу, чтобы скрыть глупую улыбку, Баки огляделся, пока не заметил одного из официантов. Он осмотрел поднос, покачал головой, когда предложили канапе, а потом ответил Тони.              Похоже на какой-то паштет. Блевотина. А ещё тут какая-то странная штука в ложке, которая выглядит как сопли.              Живот заурчал, и Баки подумал, не обидится ли Стив, если он ускользнёт, чтобы перекусить. Он начал пробираться к своему другу, но заметил, что горячий парень теперь в очках, которые сделали его лишь горячее.              Не в силах удержаться, он обошёл эту часть галереи, осматривая несколько запутанную коллекцию фотографий и пытаясь понять, почему кто-то захотел сделать так много фотографий цыплят.              Что люди имеют против хорошей еды на таких мероприятиях? Хоть раз я бы хотел пойти на открытие галереи и чтобы кто-нибудь предложил мне грёбаный чизбургер.              Баки громко рассмеялся, прочитав сообщение, и почувствовал, как горячий парень повернулся, чтобы посмотреть на него. Конечно, было лестно и, может быть, даже немного заманчиво поздороваться, но кого, чёрт возьми, он обманывал? Он уже сходил с ума по Тони, и, как бы это ни было приятно, красивый незнакомец никак не мог сравниться с волнением радости, которое он испытывал каждый раз, когда в кармане вибрировал телефон с новым сообщением от Тони.              Правда? Как думаешь, Стив смутится, если я просто закричу: «Кому здесь отсосать, чтобы получить кусок пиццы?»              Со вздохом Баки сунул телефон обратно в карман и попытался высмотреть Стива в толпе. Он бросил последний взгляд, полный тоски, на задницу горячего парня и направился за угол, когда услышал это. Смех. Хихиканье с небольшим фырканьем и хрипом, но Баки узнал бы этот смех где угодно, потому что это один из его любимых звуков во всём мире.              Он затаил дыхание, сжимая телефон в кармане, не в силах пошевелиться, парализованный страхом, и замешательством, и надеждой, и замешательством.              — Прошу прощения?              — Извините, нет, я смеюсь не над вашей работой, хотя, серьёзно, цыплята? Нет, забудьте, беру свои слова обратно, это грубо и невероятно неправильно с моей стороны, и не важно, насколько смущающим я нахожу ваше так называемое искусство.              Баки заставил рот закрыться, взглянул за угол, не в силах поверить в то, что слышал, а затем не в состоянии поверить в то, что видел. Горячий парень — невероятно горячий парень, который оглядывал его — держал свой телефон так, будто это был щит, и всё более неловко разговаривал с одной художницей.              Характерная интонация, тёплый игривый голос. Это был Тони, это определённо был Тони, его Тони. Прямо там, в одной с ним комнате. И теперь внезапно он мог видеть, как прекрасно и чудесно руки и лицо Тони двигались в такт его словам. Баки не мог перестать смотреть на губы Тони, его глаза и на Тони…              — Нет, конечно, грубо, определённо грубо с моей стороны, и я прошу прощения, — продолжал он, пытаясь быть услышанным за всё более громкими жалобами художницы. Кончики его ушей стали розовыми, и пока Баки смотрел, Тони вертел в руках телефон, не отрывая глаз от разгневанной женщины.              Карман Баки завибрировал.              Он вытащил телефон.              пожалуйста пожалуйста если тебе вообще есть дело спаси меня              Что означало, что это не какой-то странный случай или очередной поворот судьбы. Тони знал, что он тут. Тони проверял его не потому, что он считал Баки симпатичным незнакомцем с подозрительной левой рукой, а потому, что знал, что это Баки.              Это было замечательно и страшно, он крепче сжал телефон и проглотил панику. Он мог убежать или притвориться, что не знает, о чём говорит Тони, посмотреть, вернётся ли всё на круги своя. Назад к безопасности и дистанции. Снова играть в притворство, и воображать, и…              Пока он стоял там, выражение лица Тони изменилось, и не из-за отчитывания, которое он получал за своё поведение. Тони взглянул на телефон, затем убрал его в карман, засунул обе руки в карманы, его плечи опустились, а губы искривились. Он увидел, что сообщение прочитано. Тони, должно быть, считал, что Баки не собирается помогать, что после всей этой загадки он наконец-то увидел Тони и решил, что тот ему не нравится.              Это означало, что Баки в ответе за разочарование, которое Тони отчаянно пытался не показывать.              — Вот ты где, — сказал он, проталкиваясь сквозь образовавшуюся толпу. Глаза Тони загорелись надеждой, когда он поднял голову и увидел Баки.              — Прошу прощения! — сорвалась художница.              Баки подарил ей свою лучшую «отъебись» улыбку, а затем обнял Тони за плечи.              — Извините, леди, однажды на него напала курица. Не принимайте это близко к сердцу.              Она в замешательстве открыла рот, не зная, как ответить, но Тони не дал ей шанса.              — Именно, нанесла мне серьёзную травму. Клювы и перья! — Он театрально вздрогнул. — Но не волнуйтесь, я сейчас на терапии.              — Пора принимать таблетки, Тони, — сказал Баки, улыбаясь. — Прошу нас простить, — добавил он, прежде чем утянуть Тони.              Баки направился прямо к двери, игнорируя протесты Тони о том, что ему нужно взять пальто. Как только они вышли на улицу, он повернулся.              — Что ты здесь делаешь? — Тони открыл рот, нахмурился и снова закрыл рот. Это было безумие — видеть его лицо, видеть его глаза. — Извини, это, блядь, прозвучало грубо, это должно было быть больше похоже… — Он глубоко вздохнул, выдохнул, затем попытался снова, вложив всё волнение, страх и надежду прямо в голос: — Что ты здесь делаешь?              Улыбка медленно расползлась по лицу Тони — чёрт возьми, какая улыбка! — и он пожал плечами, взглянув на Баки сквозь ресницы.              — Твой друг, должно быть… эм, наябедничал. Позвонил и рассказал мне о шоу и что ты будешь здесь.              — Вот маленький засранец!              Тони рассмеялся, и Баки присоединился к нему, чувствуя, как нервозность накатывает волнами, оставляя его испуганным и взволнованным одновременно. Это происходило, это наконец-то происходило!              — Подожди, я думал, что у тебя борода?              Тони неловко и очаровательно повёл плечом, и Баки почувствовал себя лучше. Он не единственный, кто нервничал.              — Ну, я почему-то был уверен, что ты меня сразу узнаешь, поэтому побрился.              Баки нахмурился.              — И что, хотел улизнуть, окажись я полный отстой?              Тони снова засмеялся. Возможность видеть его лицо и одновременно слышать его голос отвлекала.              — Нет, если бы ты оказался отстоем, скорее всего… Дерьмо, ладно. Та маленькая сцена, которую я устроил? Такое часто случается, когда я открываю на публике рот.              Баки заворожённо наблюдал, как Тони вздохнул, провёл рукой по волосам и оглядел оживлённую улицу.              — Мысль трусливо сбежать, наверное, приходила в голову, — ответил он через мгновение. — Но не из-за тебя. Ну, ладно, это не совсем так, но не по тем причинам, о которых ты думаешь. — Взгляд Тони метнулся, встретившись со взглядом Баки, прежде чем он снова опустил его, губы изогнулись в странно ранимой пошлой улыбке. — Кстати, ты забыл упомянуть, что великолепно выглядишь.              — Да, а ты никогда не говорил мне, что у тебя потрясающая задница, так что мы квиты. — Лицо Тони вспыхнуло, голова откинулась назад, и он засмеялся. — Видишь ли, это будет проблемой, — мягко сказал Баки. — Теперь, когда я увидел твою улыбку, я не знаю, смогу ли вернуться к телефонному разговору.              И надо было это видеть! Тони покраснел. Разве не прелесть?              — Значит, ты позволишь мне угостить тебя ужином? — спросил Тони, делая шаг навстречу. — Я почему-то не могу перестать думать о пицце. — Баки пытался не улыбнуться и потерпел неудачу, в животе приятно трепетало, когда он смотрел в тёплые карие глаза Тони.              — Да, хорошо, — согласился Баки, кивая в сторону дверей. — Как насчёт того, чтобы ты взял пальто, а я предупредил Стива?              Он не мог не обратить внимания на то, как Тони прижался к нему на обратном пути, и, даже попытайся он это проигнорировать, Тони подмигнул ему, а глаза его искрились озорством. Баки сглотнул и бросился к Стиву.              — Я же говорил, — сказал Стив, как только заметил Баки. Секунду спустя, когда Баки обнял его и поцеловал в макушку, он засмеялся.              — Ты засранец, — настаивал Баки, но не смог сдержать улыбку. — Спасибо, Стиви.              — Он симпатичный. — Стив ткнул Баки в бок, а затем вырвался из его хватки.              — Думаю, ты имеешь в виду сексуальный, — тихо поправил Баки, когда Тони приблизился, и обнял Стива за плечи. — Тони, это Стив, — сказал он; ему понравилось, как Тони подошёл и пожал руку Стива.              — Приятно наконец познакомиться, — сказал он. — Этот парень, возможно, упоминал тебя раз или два.              — Спасибо, — ответил Стив, выныривая из-под руки Баки. — Тебя и самого тоже не раз вспоминали в разговоре.              — Я тащусь от акварели. Техника мыслящего человека, — сказал Тони, удивляя Баки. — Ты что, тайный тактик?              — Возможно.              Тони ухмыльнулся.              — Ага. Говорит парень, который организовал эту неожиданную встречу. Я слежу за тобой, Роджерс.              Стив рассмеялся, и взгляд, который он бросил на Баки, говорил о многом.              — Ну ладно, только не порть мои хорошо продуманные планы. Сделай мне одолжение? Держи этого болвана сегодня подальше от неприятностей и, может быть, накормишь его или что-то типа того?              Баки ахнул, указывая на себя и изображая невинность и глубокую обиду на слова Стива.              К его удивлению и восторгу, рука Тони легла на его спину, и он почувствовал, что его мягко уводят.              — Рад услужить, — спокойно ответил он, и Баки тут же оказался на свидании.              +              Пицца оказалась лучшей пиццей, которую он когда-либо ел, хотя она была жирной и ужасной. Ломтики на бумажных тарелках, чрезмерно приторная газировка и Тони, сидящий рядом с ним в кабинке, заделанной скотчем. Баки не хотел, чтобы это заканчивалось.              Впервые с момента ампутации Баки чувствовал себя на свидании непринуждённо. Они с Тони много говорили о руке, и в результате ему не пришлось сидеть и гадать, о чём думает человек напротив. Тони, казалось, вообще не обращал внимания на протез, но в этом не было ничего вынужденного или фальшивого — Баки вспомнил о принятии, которое всегда чувствовал, когда проводил время со Стивом или Сэмом. Это было облегчение.              Казалось странным, как мало они говорили сначала, учитывая, насколько их отношения до этого момента зависели исключительно от слов. Теперь, когда они находились лицом к лицу, Баки обнаружил себя в плену языка тела и выразительности Тони. Он хотел просто смотреть на его руки, губы, глаза. Тони, казалось, был доволен тем же, и это означало, что они проводили много времени, смотря друг на друга, пока ели, и улыбаясь как идиоты.              — Ладно, у меня такое чувство, что ты не спросишь, так что я, будучи мазохистом, сделаю это сам, — сказал Тони после того, как они поели. Он откинулся на спинку, вытянулся и казался расслабленным, но Баки знал наверняка. Интонация Тони не ускользнула от его натренированного уха.              — Я не разочарован, — предупредил он. — И мне определённо интересно посмотреть, к чему это приведёт. Поэтому, если ты не чувствуешь то же самое…              Улыбка Тони была яркой и лёгкой, и то, как он покусывал нижнюю губу, заставило Баки испытать дикое желание перелезть через стол.              — Ох, я заинтересован. Итак, полные имена?              — Джеймс Бьюкенен Барнс, — сказал Баки, протягивая ладонь. Тони пожал её и ответил:              — Энтони Эдвард Старк.              Они всё ещё держались за руки, и Баки понял, что произнёс:              — Звучит знакомо.              Тони убрал руку и наклонился вперёд, чтобы упереться локтями в стол, его улыбка внезапно стала застенчивой.              — Подожди. Старк. Тони Старк? — Он понизил голос: — Как в Старк Индастриз?              — Это я.              — Ничего себе, я идиот, — выпалил Баки. Тони поднял глаза, выражение его лица стало уязвимым. — С момента возвращения я избегаю новостей, как чумы. Но ребята из группы, они болтают, и кто-то недавно упомянул твою компанию. Какой-то большой скандал и перемены в направлении бизнеса?              Тони вздрогнул.              — Это был Стейн.              — Мне даже в голову не пришло, не знаю, гуглить случаи похищений.              — Я рад, что ты этого не сделал, — ответил Тони, опустив голову. Он теребил обёртки соломинок и выглядел так, словно находится в двух секундах от побега.              Зная то, что Баки знал сейчас, многое из их разговоров приобретало совершенно другой смысл. Все те мелочи, которыми Тони выражал своё одиночество и проблемы с доверием. Все те разы, когда он благодарил Баки за внимание и заботу, не ожидая ничего взамен.              — Ты решил прекратить производство оружия и работать над технологией бионических протезов. — Уши Тони порозовели, что было просто до глупого очаровательно. Баки взял Тони за руку и накрыл её своей ладонью. — Ты сказал мне, что ты механик.              Тони виновато поднял глаза, а после увидел улыбку Баки и снова расслабился.              — Ну да, более-менее, — пожал он плечами. — Ты злишься?              — Нет, Тони, — ответил Баки, сжимая его руку. — Но мне любопытно. Ты собираешься снова отрастить бороду?              Тони рассмеялся, и остатки его нервозности, казалось, покинули его.              — А что, у тебя пунктик насчёт бороды?              — Сексуальной — да.              Улыбка Тони стала настолько яркой, что можно было осветить комнату, и, не в силах сдержаться, Баки протянул руку и огладил изгиб челюсти Тони, наслаждаясь тем, как глаза Тони вспыхнули в ответ.              — Тогда, наверное, я её отращу.              Баки заметил нескольких посетителей пиццерии, которые бросали на них неодобрительные взгляды. Стив убьёт его, если он ввяжется в драку, и, учитывая, что его парень — знаменитость, Тони тоже может быть не слишком доволен.              Он подумал об их со Стивом дерьмовой квартирке, подумал об особняке или пентхаусе, в котором наверняка жил Тони. Этого бы легко хватило, чтобы психануть, но он уже знал Тони. Последнее, чего он хотел, — это относиться к нему так же, как и весь остальной мир — он знал, каково это, и это полный отстой. Он не мог так разочаровать Тони.              — Хочешь зайти ко мне выпить кофе?              +              Баки включил свет, бросил ключи в миску у двери, повесил пальто Тони, а потом…              Потом он обернулся и увидел Тони, который стоял в его гостиной, улыбался и изучал работы Стива — стены были покрыты его картинами, — спрятав руки в карманы, и выглядел таким красивыми и расслабленными, как будто принадлежал этому месту. Так что, на самом деле, у Баки не оставалось выбора, он просто должен был сократить расстояние между ними, поднять подбородок Тони, приблизить губы к его губам, посмотреть ему в глаза, спрашивая разрешение, надеясь…              Но не было причин сомневаться, потому что Тони бросился вперёд, сокращая оставшиеся миллиметры, одна его рука обвилась вокруг талии Баки, пальцы другой зарылись в волосы на затылке Баки, и он задрожал, когда его губы разомкнулись, но потом губы Тони накрыли его губы, и они целовались, и это было удивительно.              Баки притянул Тони ближе, теряясь в ощущении его губ, затяжном вкусе пиццы, том, как ощущалось тело Тони, прижавшееся к его телу. Он настолько потерялся в этом моменте, что даже и не думал, прежде чем обнять Тони искусственной рукой, прижимая ещё ближе, потому что и без того хватало, о чём думать, и чувствовать, и переживать.              Тони целовался так, будто никогда больше не будет другого шанса, что было действительно потрясающе. Баки целовал в ответ так, будто в его руках всё время мира, и планировал делать это каждый день до конца своей жизни.              Баки понятия не имел, как долго они так стояли; Тони, тёплый, чудесный и настоящий в его руках, бормотал слова ободрения в его губы, но в конце концов они просто обнялись, прижимаясь друг к другу, и тёплое дыхание Тони оседало на шее, а запах его шампуня щекотал ноздри.              — Я тебя задержу, — мягко сказал Баки.              — Я могу с этим смириться.              — Хочешь кофе?              Тони обнял его ещё крепче и поцеловал под ухом.              — Ответ всегда будет «да».              Баки вздрогнул, вспомнив, сколько раз дрочил на голос Тони. Но ещё лучше вот так, чувствуя дыхание Тони на своей коже, пока их тела прижимались друг к другу, ощущать его запах, пробовать на вкус, знать, что его желают в ответ на его желание, но при этом чувствовать себя удивительно расслабленным и ленивым.              Поэтому он поцеловал Тони в щёку, а затем отправился сделать им кофе, не в силах стереть глупую влюблённую улыбку со своего лица. Он пробыл на кухне всего минуту, как его карман завибрировал; он вытащил телефон, ожидая увидеть сообщение от Стива, но увидел, что оно от Тони.              Спасибо, что спас меня.              Баки поймал себя на том, что собирается писать ответ, рассмеялся, прошёл в другую комнату и снова поцеловал Тони.