***
Роджер Сегодня самый дурацкий день в его жизни. День, когда его бывший парень женится, а он лежит на диване и заливает в себя литры алкоголя. Никчемный и жалкий. Два года прошло, а он все не может перестать страдать. Брайан постоянно находится рядом, и это убивает его. Медленно и мучительно. А что еще хуже, он всюду таскает с собой эту Крисси. И Роджер понимает ведь, что она ни в чем не виновата, но ничего не может с собой поделать, продолжает сверлить ее взглядом и отпускать неуместные шутки в ее адрес. А Брай молчит и все терпит. Знает, что не имеет права заткнуть его. Фредди с ней очень мил, и Джон тоже. Она даже подружилась с его женой, Вероникой. Единственный человек из окружения Брайана, которому она не нравится, никогда не нравилась, и, наверное, никогда не понравится – это Роджер. Предвзятое отношение, что уж тут поделать. Ему всегда было интересно, испытывает ли она угрызения совести? Осознает ли, что натворила, просто появившись в их жизнях? Роджер не может перестать ее ненавидеть, хотя разум утверждает, что если бы не она, Мэй все равно бы его бросил. Все равно все шло ко дну уже давно. Она просто стала пусковым механизмом, катализатором, ускорившим реакцию распада. Он делает слишком большой глоток, закашливается, и виски льется по его подбородку, стекает на футболку, которую он не менял уже несколько дней, находясь в своем дурацком запое. Вчера он позвонил Брайану, и соврал, что заболел. Как же глупо было полагать, что он сможет прийти на эту чертову свадьбу, сможет сидеть там вместе со всеми и веселиться, пока Мэй связывает свою жизнь с другим человеком, дает ей свою клятву любить вечно, в горе и в радости, в болезни и здравии. Нет, такого он точно не выдержит. Роджер придумал себе отличную пытку, и последние несколько дней он успешно ее практиковал. Раз за разом восстанавливал в голове картину того, как все начало рушиться, и прокручивал ее снова и снова, упиваясь своей болью. Первые тревожные мысли появились во время того самого первого американском тура. Он нутром чувствовал что-то неладное. Постоянные звонки от Крисси, странные недомолвки Брайана. Он словно избегал его. Даже поселился в номере с Фредди, ссылаясь на мешающий храп Роджера. Только вот Тейлор знал, что не храпит, он сам у Дики спрашивал. Потом Мэй свалился с гепатитом, и Роджер на какое-то время перестал себя накручивать, переключив все свои мысли на помощь больному. Но даже тут Крисси не оставляла их в покое. Она звонила, переживала за Брайана больше, чем это положено просто хорошей знакомой. А когда они вернулись в Англию, она тут же прибежала к гитаристу домой и принялась активно о нем заботиться, не обращая внимания на возражения Роджера. Брай тогда взял его за руку и мягко сказал: "Роджи, ну что ты в самом деле, ты из-за меня совсем о себе забываешь, тебе тоже нужен отдых, а то следующим свалишься от переутомления. К тому же, Крисси пока будет мне готовить, а ты ведь не умеешь". Он так по-доброму тогда улыбался, произносил все это с такой интонацией, будто разговаривает с буйным психически больным, которого нельзя беспокоить. И Тейлор сдался. Молча ушел, уступая место рядом с любимым ей. Он вспомнил день, когда узнал, что является тем недалеким дурачком, которому изменяют. Они должны были вместе пойти по магазинам, Брай обещал помочь ему выбрать подарок для мамы на день рождения. Но потом вдруг сказал, что не сможет, потому что его вдруг срочно вызвал научный руководитель, обсудить какие-то важные детали его диссертации. Родж верил в это ровно до тех пор, пока не вышел из лавки с купленным подарком, и не увидел их. Мэй и Крисси сидели за столиком соседнего кафе, и не отрывали друг от друга взглядов. Она что-то рассказывала, а Бри улыбался. Вдруг, он протянул свою руку и пальцем стер с уголка губ девушки след от какао, который она пила, слишком нежно, слишком не по-дружески. Забавней всего было видеть, что она даже не смутилась. Как будто так и должно было быть. Как будто он касался ее лица уже миллион раз, и она успела к этому привыкнуть. В груди Роджера вспыхнула дикая боль, а обида застилала его глаза. Ему хотелось подойти к ним, опрокинуть этот чертов какао, чтобы он залил ее никчемное белое платье, испортил, без возможности восстановления. А потом ударить Брайана. Не пощечину дать, а со всей силы вмазать кулаком по его наглой роже, до крови, до сломанного носа. Тейлор понял, что на самом деле сейчас стоит посреди улицы и задыхается. Он постарался взять себя в руки, и вместо разборок, развернулся и побежал. Ему было так больно, невыносимо. Ноги сами привели его к Фредди. Роджер кусал губы, бездумно жал на кнопку звонка, пока дверь не открылась. Меркьюри встретил его недовольным видом. Его волосы были растрепаны, а кимоно было запахнуто, кажется, на голое тело. Роджер не мог больше сдерживать рвущиеся наружу рыдания. Он сполз по стенке, закрывая лицо трясущимися руками, чем напугал Фредди, учитывая, что Родж не мог ему объяснить, что произошло. Хозяин засуетился и скрылся в комнате, из которой вместо него через минуту вышел их общий знакомый Дэвид. Он бросил обеспокоенный взгляд на Тейлора, но ничего не сказал. Лишь быстро обулся и вышел из квартиры. В другой день Роджер бы обязательно сложил в голове два и два, и выпытал бы у Меркьюри, чего это вдруг Дэвид делает у него в спальне, пока Мэри на работе. Но не сейчас. Сейчас он и двух слов оформить не мог из-за всхлипов. Друг успокаивал его несколько часов, пока Родж не уснул, лежа головой на его коленях. Только проснувшись, он смог внятно рассказать, что стряслось. Он получил укоризненный взгляд от Фредди, и фразу "я же говорил". Это парс посоветовал ему не спешить, и дождаться, пока Мэй сам во всем признается. Роджеру эта идея показалась глупой, но в душе у него жила крошечная надежда, что Брай одумается и перестанет с ней встречаться. Только этого не произошло. И вот, теперь он лежит на старом диване, жалкий и облитый виски, пока Брайан Мэй там, наверное, танцует свой первый танец со своей новоиспеченной женой. С тех пор, как они расстались, Родж обнаружил для себя давно забытое удовольствие: девушки на одну ночь. Пока он был в отношениях, он успешно игнорировал влюбленных поклонниц, а теперь его ничто не сдерживало. Не то, чтобы ему очень хотелось с ними спать, но… Ему определенно хотелось забыться, отвлечься, и ткнуть Брайану в лицо засосами на шее. Он не был уверен, что это вызывает у гитариста хоть какую-то реакцию, но все равно не прекращал свои загулы. Девушки и алкоголь – вот его новые-старые возлюбленные. Все вернулось на круги своя, как и было до появления этого кудрявого недоразумения в его жизни. Постепенно, рана на сердце зарастала, и он довольно-таки хорошо держался все это время, но эта свадьба… Одна единственная болезненная, практически садистская мысль, не покидала его голову: Брайан никогда его по-настоящему не любил. Мэй ошибся, запутался, поддался его влиянию и шагнул туда, где для него все оказалось неправильным. Роджер поймал его именно в тот момент, когда он еще не оправился от расставания с девушкой, в которую был сильно влюблен, и это было нечестно. Он не дал ему даже шанса на отказ. Заполнил собой все его пространство, привязал к себе, постоянно провоцировал, оказывался ближе, чем следовало. Конечно, Брайан запутался. У него просто не было другого варианта. Это казалось Роджеру логичным, и это осознание привело его к нервному срыву за пять дней до свадьбы, и, соответственно, к незапланированному запою. Последние капли виски отправляются к нему в рот, и пустая бутылка с грохотом катится под диван, сбивая по пути нестройный ряд других, точно таких же бутылок, накопившихся за прошедшие дни. Родж неохотно встает, морщится от накатившей тошноты. Он давно ничего не ел. Снова как в былые времена, как когда он был в Смайл и все карманные деньги спускал на выпивку и сигареты. На ватных ногах он доходит до окна. Распахивает его, впуская свежий воздух в квартиру. Руки автоматически шарят по карманам, находят привычные красные Мальборо, неловко выцепляют из пачки одну сигарету, вставляя ее меж сухих губ. В другом кармане вместо зажигалки он находит слегка помятую бумажку. От нее приятно пахнет женскими духами, и Роджер рассматривает набор цифр с подписью красивым почерком: Доминик. В памяти всплывает симпатичное лицо черноволосой француженки, что работала с ними пару недель назад, когда они организовывали бесплатный концерт в Гайд парке. Может, стоит ей позвонить?***
Фредди Ну почему ему вечно приходится разгребать проблемы Роджера, когда у него и своих полно? А он ведь предупреждал барабанщика, говорил ему, что Брайан изменился, что нужно присмотреться к их странным отношениям с Крисси. А теперь вот, пожалуйста! Полюбуйтесь! Роджер Тейлор сидит у него в коридоре на полу и плачет, как маленький ребенок. Еще и заявился так не вовремя. Ладно, хоть Мэри нет, а то потом опять пришлось бы выслушивать ее недовольство, что блонди приходит сюда как к себе домой. Зато есть Миннс, которого придется каким-то образом быстренько спровадить, и чтобы Тейлор не задавал лишних вопросов. Хотя, ему, наверное, сейчас не до этого. Парс пулей залетел в спальню, где на кровати сидел Дэвид, уже успевший натянуть трусы. – Что случилось? Кто там пришел?, – он выглядел напуганным. Неудивительно. Наверное, подумал, что это Мэри решила вернуться с работы пораньше. – Это Роджер, и у него там истерика. Так что одевайся, сладкий, и дуй домой побыстрее. – Фредди подал ему штаны, а сам принялся сворачивать постельное белье. – Вечно нам кто-то мешает, – бубнил мужчина, натягивая футболку, – то Остин, то Тейлор, то вообще твои кошки! Парс усмехнулся, – Не ворчи, дорогуша, тебе это не идет. Он подошел к одевшемуся Дэвиду, и быстро чмокнул его в губы. – Ну все, иди давай. И лучше не говори ему ничего. – А если он сам что-нибудь спросит? – Тогда сделай вид, что торопишься, и беги! Миннс фыркнул, но послушно вышел из комнаты. Судя по тому, что кроме всхлипов Роджера, никаких других звуков слышно не было, а входная дверь уже хлопнула, ему удалось избежать вопросов от барабанщика. Фредди облегченно выдохнул, и, закончив наводить относительный порядок в комнате, вышел в коридор. – Ну что ты, милый, давай вставай, идем, – он подал блондину руку, и тот схватился за нее, как утопающий хватается за спасательный круг. Парс отвел его в гостиную, и усадив на диван, крепко обнял, легонько целуя в макушку, думая про себя, как же он устал быть жилеткой для всех вокруг. Ему самому было бы неплохо хоть кому-нибудь поплакаться, но как-то выходило, что и некому. Единственный, кто мог бы его понять в этом вопросе, сейчас сам рыдал на его плече. Роджер долго не мог успокоиться. Теперь он уже лежал, опустив голову на колени Меркьюри, пока тот перебирал пальцами пряди его волос, слегка покачиваясь из стороны в сторону, надеясь, что это подействует убаюкивающе. Наконец, Тейлор затих, и Фредди, осмотрев его распухшее от слез лицо, заключил, что он все-таки заснул. Он осторожно слез с дивана, заменив свои ноги мягкой подушкой, перекладывая на нее голову блондина, и побрел на кухню, заваривать себе чай. Парень уселся на стул, как обычно, притянув одну ногу к себе, и принялся помешивать сахар в чашке, стараясь не стучать ложкой по фарфору, чтобы не разбудить Роджера. От его ранее приподнятого настроения не осталось и следа. Разные мысли, одна неприятней другой, лезли ему в голову, и прогнать их совсем не получалось, поэтому он просто сдался и приступил к ненавистному самокопанию. Жизнь Фредди Меркьюри превратилась в театр абсурда, в котором он живет с женщиной, а отношения строит, упс, с мужчиной. Нет, конечно, он любит Мэри. Но это была такая ошибка, пытаться слепить из себя того, кем он не являлся, снова наступив на те же грабли. Говорила ведь ему Розмари, что он гей, но он не был готов принять себя. И теперь вынужден играть роль перед Мэри, и быть собой с Дэвидом. Он понимал, что рано или поздно это всплывет. Точно также, как всплыла измена Брайана сейчас. Но ему так не хочется объясняться ни перед кем. Как же глупо! Почему, если ты любишь женщин, тебе не нужно вызывать своих близких на серьезный разговор, и со всей драматичностью в голосе сообщать, что ты – гетеросексуал! И вот, отец смотрит на тебя с отвращением и плюется, а мать плачет, но все же надеется, что ты все-таки образумишься, и может, однажды приведешь, наконец, в дом хорошего достойного парня. Бред. Мэри скоро и сама начнет что-то подозревать, если он и дальше продолжит избегать с ней близости. Она пока не задает вопросов, но в ее взгляде читается явное непонимание и обида. Еще бы, ведь он сделал ей предложение в прошлом году. Точнее, это она так думает. Фред купил симпатичное колечко на барахолке, и решил подарить его девушке, на что та вдруг спросила, на какой палец ей стоит его надеть. А он ляпнул, что на безымянный. Ну что за идиот. Он ведь сказал это просто так, в шутку. Кто бы знал, что Мэри решит, что это действительно было предложение руки и сердца. Наверное, она просто слишком сильно этого хотела, и не могла подумать иначе. Недавно она спросила его, стоит ли ей рассказать родителям о помолвке, купить платье, а Фредди хватило ума только посмеяться и сказать: "Да нет, дорогая, не стоит". В тот момент ему хотелось стукнуть себя по голове, настолько неловким был этот момент. Он сам никак не мог понять, почему она все еще с ним, почему еще не ушла. Либо она вообще ничего не понимает, либо не хочет с ним расставаться. Чай давно остыл, а Меркьюри так и не сделал ни глотка, когда на пороге кухни появился Роджер с опухшими красными глазами. – Ты проснулся?, – парс ласково улыбнулся другу, и вскочил, чтобы снова поставить чайник на плиту, – Садись, дорогуша, сейчас я сделаю тебе чай, и ты мне все все расскажешь.***