Driven by you

      – Нет, нет, нет, стоп! Так, давайте-ка прервемся на минутку. Чарли, принеси кофе, – высокая блондинка подошла к краю сцены и махнула рукой, подзывая ребят к себе, – Подходите ближе, я не хочу опять карабкаться к вам. Джон и Роджер ловко спрыгнули со сцены, оказываясь прямо около девушки. Брайан проделал длинный путь до ступенек и спустился вниз "нормальным" способом, а Фредди уселся на край, болтая ногами, то и дело задевая ненароком Тейлора по бедру, пряча игривую улыбку в густых усах.       – Что-то не так, Аманда? – со скучающим видом спросил Брайан, теребя свои кудри пальцами. Упругие колечки волос оттягивались вниз, а затем отскакивали обратно, как пружинки.       – По-моему, не все из вас внимательно меня слушали, – она сделала строгое лицо, но поймав на себе взгляд Фредди, не смогла сдержать улыбку, – давайте повторим еще раз. Выстраивайтесь в ряд. Им снова пришлось подняться на сцену, и они заняли прежние позиции. Хореограф смерила их критическим взглядом, нахмурив брови, шевеля пальцами в воздухе, словно дирижируя.       – Так, Джон, поменяйся местами с Роджером. Парень с копной пушистых волос послушно перешел со своего места и встал справа от Фредди, оказываясь крайним. Роджер теперь находился между Фредом и Брайаном.       – Да, так определенно лучше, – кивнула Аманда, – а теперь поднимите руки вверх. Делайте все как Фредди, не слишком высоко, но и не слишком низко. Брайан, опусти пониже. Джон, чуть повыше. Вот так, хорошо. Роджер, сожми кулаки!       – Может мне что-нибудь другое сжать? – блондин бросил невинный взгляд на девушку и выставил руки перед собой, как бы сжимая невидимую грудь. Фредди громко хихикнул, прикрыв рот рукой, Джон заулыбался, а Мэй закатил глаза.       – Очень остроумно, мистер Тейлор, – Аманда покачала головой, но тоже улыбалась, хоть и старалась этого не делать. Она уже успела понять, что с этими парнями это бесполезно, – давайте посерьезней, пожалуйста, сейчас отрепетируем этот момент и можно будет снимать. Роджер моментально собрался и встал как положено.       – Отлично. После каждой строчки про радио делаете два хлопка, затем руки снова в исходное положение. Все готовы? – получив утвердительные ответы, девушка обернулась назад и показала большой палец вверх, чтобы фоном включили звуковую дорожку. Как только началась музыка, она крикнула, – Начали! На этот раз все вышло идеально и без ошибок. Аманда решила, что нужно немного подправить ребятам грим, и можно звать режиссера. Визажистки приступили к своей работе: одна подкрашивала Фредди глаза, другая – начесывала волосы Дики, делая их еще пышнее. Роджер стащил со стола девушек гребень с широкими зубьями и принялся расчесываться сам. Брайан же ходил туда сюда с недовольным видом, скрестив руки на груди.       – Чего ты кислый такой? – Родж вскинул одну бровь, глядя на гитариста через зеркало.       – Я нормальный. Просто тут душно, – он остановился позади блондина и вздохнул, – и вообще, я уже устал. Хочу закончить побыстрее. Барабанщик отложил расческу и обернулся, рассматривая Брайана с ног до головы. Ему очень нравились их костюмы для съемок клипа. Верх представлял собой туго стянутые красные повязки, и все, кроме него самого, надели поверх черные кожаные жилетки. Штаны были также из черной обтягивающей кожи. Завершали образ тяжелые сапоги. По задумке режиссера, это выглядело весьма футуристично, в духе Метрополиса. А по словам Фредди – вышло весьма сексуально, и Роджер был с ним согласен. Он, наконец, оторвал свой взгляд от длинных ног Брайана в узких штанах, и встретился с ним глазами.       – Жаль, что ты устал. Я хотел обсудить с тобой кое-что после съемок. Мэй внимательно смотрел на него, ожидая чего-то еще, но Тейлор молчал.       – Эм… Хорошо, думаю, я смогу задержаться ненадолго.       – Хорошо, – Роджер криво улыбнулся и кивнул, быстро развернувшись и направившись к сцене, где их уже ждал режиссер.       В съемках клипа снова были задействованы фанаты группы, так что съемочный павильон был набит людьми под завязку. Но атмосфера стояла приятная. Поклонники не злоупотребляли своим положением приглашенных гостей, и вели себя скромно и прилично, не надоедая группе, рабочая команда была хорошо знакома парням по прошлым клипам: режиссер, Дэвид Моллет, уже снимал для них "Bicycle Race" и "Under Pressure". Тогда, правда, сами парни почти не участвовали в съемочном процессе. На этот же раз было решено сделать их главными героями повествования фантастической истории роботизированного будущего с летающими машинами, от концепта которых, между прочим, пришли в абсолютный восторг все члены группы. Кроме Фредди, которому сами по себе машины были не очень интересны. Когда команда приступила к съемкам последней запланированной сцены в летающей машине, был уже поздний вечер, все порядком устали, и режиссеру пришлось приложить немало усилий, чтобы настроить ребят на рабочий лад.       – Роджер, я тебя прошу, прекращай ржать! Все хотят домой.       – А что я? Это все Фредди! – сквозь смех проговорил блондин, толкая хохочущего солиста в плечо.       – Фред! Пожалуйста, соберись, – Дэвид умоляюще посмотрел на парней и тяжело вздохнул, – как дети малые, честное слово! Пока режиссер отвлекся на осветителей, меняя направление света, Меркьюри с Тейлором исчезли, пригнувшись, и появились снова через несколько секунд, довольные, словно коты. Они снова глупо захихикали, а Джон недовольно заворчал:       – Ну я тоже хочу, ребят, чего вы такие жадные. И вообще, не могли конца съемок дождаться? Все вместе бы выпили…       – ТАК! Я что-то не понял, чего вы там выпили? – Фигура Дэвида появилась в опасной близости к машине, и его голова заглянула под переднее сиденье, – Тейлор, зараза! Ты вообще охренел? – рука режиссера вытащила из-под ног ребят начатую бутылку водки, два пластиковых стаканчика и тарелочку с бутербродами, которую они явно стащили со стола для перекуса персонала.       – Дэвид! Как ты мог так обо мне подумать! – Роджер театрально прижал руку к груди, изображая глубочайшую обиду, – я оскорблен!       – Да-да, рассказывай. Ты нахрена водку притащил?       – Да не моя это! Это Меркьюри, – на эту фразу парс невинно захлопал длинными ресницами и вытянул губы трубочкой, делая вид, что совершенно не понимает, о чем идет речь. Режиссер все еще хмурил свои густые брови, но уголки его губ предательски приподнялись, пока он и вовсе не расхохотался.       – Фред, я все понимаю, ты – рок-звезда, но давай, все-таки, распивать мы будем после работы, хорошо?       – Хорошо-хорошо, дорогой, я тебя понял. После съемок идем в паб! И ты идешь с нами, – парс загадочно ухмыльнулся и облизнул губы. Дэвид покраснел и рассмеялся сильней.       – Нахал! Ты же прекрасно знаешь, что я женат!       – Все вы так говорите, – он махнул рукой, – пока вдруг не оказываетесь в моей постели без штанов. Все дружно прыснули от смеха, а режиссер покраснел еще больше.       – Так, ну все, хватит веселиться. Давайте работать. Фредди и Роджер все еще много смеялись и дурачились, но это не сильно мешало процессу, так что уже через час, ко всеобщей радости, съемки были завершены.       Ребята шумно переодевались в гримерке, разбрасывая свои костюмы и перекидываясь дурацкими шуточками. Джон суетился и старательно напоминал всем окружающим, что они должны поторопиться, чтобы скорей попасть в паб, а Меркьюри смеялся, и говорил, что паб не библиотека – не закроется, и спешить некуда. Брайан возился с молнией своих брюк, и предложение Роджера помочь вызвало у всех очередной приступ хохота.       – Тейлор, у тебя, кажется, водка еще не до конца выветрилась, – Мэй сохранял серьезное лицо и пыхтел над замком.       – Мы выпили всего ничего, Брай, так что это не водка, это – мое природное очарование, – он подмигнул и улыбнулся во все тридцать два, – и вообще, я по-дружески помощь предложил, а ты сноб и зануда.       – Серьезно? Ты решил вспомнить, как ты меня называл десять лет назад? – он усмехнулся, и, наконец, справился с молнией и принялся стягивать узкие штаны, пыхтя теперь еще больше, – Зануда, зануда, ничего нового не придумал до сих пор?       – Ага, только помнится, десять лет назад ты не возражал, чтобы я снимал с тебя штаны, – слова были озвучены быстрее, чем Роджер успел сообразить, что, наверное, говорить такое не стоило. Повисло неловкое молчание, и Брайан уставился на барабанщика. Фредди покашлял, судорожно соображая, что бы такого сказать, чтобы превратить ситуацию в шутку, но, как назло, все шутки испарились из его сознания.       – Да ладно вам, десять лет назад я вообще с женщиной жил, – единственное, что пришло ему в голову. Не лучший вариант, но хоть что-то. Джон хихикнул, Роджер тоже усмехнулся, и вот, вроде бы, на лице Брайана отразилась едва заметная улыбка. Он отвернулся и продолжил процесс переодевания.       – Пойду-ка я на улицу выйду, покурю, а то пока этого гитариста дождешься, – Меркьюри пошарил по карманам, вытаскивая пачку сигарет и направился к выходу.       – Я с тобой, запарился тут уже в куртке стоять, – Джон поспешил за солистом и они оба скрылись за дверью. Снова неловкое молчание. Роджер бы с радостью сейчас тоже сбежал на улицу, лишь бы не смотреть Мэю в глаза, но ему нужно было кое-что ему сказать. Он прочистил горло, привлекая внимание кудрявого к себе.       – А ты чего курить не идешь? – Брайан опередил его и заговорил первым, давая понять, что все в порядке и можно не извиняться за случайно брошенную фразу.       – Э-э-э… Да я… – блондин взлохматил волосы и опустил взгляд, – я же поговорить хотел. Ты забыл?       – Да, черт, я правда забыл, – Мэй как раз закончил одеваться и теперь стоял напротив двери, сжимая ручку пальцами, – честно говоря, я ужасно устал, и было бы замечательно, если бы мы поговорили в другой раз, Роджи. Барабанщик вздрогнул от неожиданности. Роджи. Брайан не называл его так с тех пор, как… В общем, с очень давних пор. Непрошенные воспоминания полились потоком в его голове и окутали, словно густой туман. Вот он, все такой же высокий и красивый, стоит напротив и отводит взгляд, нервничает, смущается. Как будто не было этих лет "просто дружбы", как будто нет у него жены и двоих детей. Да что уж говорить, если у самого Роджера теперь есть постоянная девушка и маленький сын, которого он очень-очень любит. Словно прочитав его мысли, Брай нарушает тишину словами:       – Я не пойду с вами в паб, меня Крисси ждет. Я обещал сегодня не задерживаться. Роджер тихо усмехается. Доминик никогда не просит его не задерживаться. Понимает, что это бесполезно.       – Ладно, слушай, у меня правда важное дело, и это не займет много времени. Мне тут идея пришла, у нас ни разу не было рождественских песен. Брайан оживился и выдохнул с облегчением, как только понял, что речь пойдет о работе и музыке.       – Ты написал рождественскую песню?       – Нет-нет, это все пока только на уровне идеи. У меня крутилась мелодия и пара строк, так что.. – он достал из кармана куртки помятый листок с нотами, – я записал здесь. Мэй взял бумажку, разгладил ее, и бегло пробежался по нотам, напевая мотив. А потом прочел слова:       – О, дорогой, мы через столько прошли. О, мой друг, столько пролито слез. О, мой друг, этот год был ужасно долгим, но теперь пришло Рождество. Слава богу, Рождество… – гитарист поднял взгляд с листа на Роджера, и тому показалось, что ореховые глаза блестят, словно Мэй собирался вот-вот заплакать.       – Ну как?       – Это… Да, это очень неплохо. Очень хорошо. Уверен, из этого выйдет отличная песня. Только вот я не очень понимаю, почему ты захотел показать мне первому? Почему не Фредди? Роджер замялся, на его щеках вспыхнул розовый румянец.       – Ну, я просто, мне кажется, ты, вроде, как-то давно тоже что-то говорил про рождественскую песню, если я не ошибаюсь, конечно.       – Ах, да, точно. Теперь я вспомнил. Да-да. Вообще-то, у меня где-то должны быть даже наброски, я никогда ничего не выкидываю, нужно будет поискать в столе, – он бормотал так тихо, скорее говоря это самому себе, чем собеседнику.       – Ну, так вот, я решил показать песню тебе, может, мы могли бы поработать над ней… вместе… – он выпалил последнее слово и резко выдохнул, замолкая, ожидая реакции Брайана.       – Отлично, да! – он широко улыбнулся и затараторил, – мы могли бы закончить ее вдвоем как раз к Рождеству, это было бы подарком группе. Правда, тогда в этом году мы уже не успеем ее записать, но ничего, запишем к следующему. Роджер совсем не ожидал ничего из этого. Он смотрел на воодушевленного гитариста, на его улыбку, все так же, как и раньше, обнажавшую острые клыки по бокам, на пружинящие кудри, и в груди болезненно защемило. Барабанщик резко застегнул куртку, и громкий звук молнии вернул его в реальность.       – Ну, ладно. Я пойду. Ребята, наверное, уже заждались, – он обошел Брайана, слишком близко, и открыл дверь.       – Роджи, – тонкая рука легла на плечо, и он обернулся, сердце бешено колотилось, – как насчет завтра?       – А? Завтра?       – Ну да, собраться завтра и поработать над материалом.       – В студии? Или?..       – Эм, в студии, конечно. Это удобней всего.       – Хорошо, завтра в час. Раньше не смогу, – Тейлор виновато улыбнулся, – сам понимаешь, я буду с похмелья. Мэй усмехнулся и хлопнул его по плечу ладонью.       – Тогда до завтра. Роджер кивнул и скрылся в темноте коридора. Он шел по павильону, прощаясь с оставшимися работниками, и размышлял, что получится из этой затеи с песней. Если они планируют подарить ее группе на Рождество, то нужно поторопиться.

***

Декабрь       Они сидели в пустой студии и спорили о том, чья рифма звучит лучше. За окном было уже темно, и с неба медленно падали крупные снежинки, которые в свете фонарей походили на звезды. Вместо привычного пива перед парнями стояли две чашки горячего чая – в студии было прохладно, какие-то перебои с отоплением. Песня была практически готова, но они хотели довести ее до идеала, как всегда. Работать вдвоем было тяжело. Намного хуже, чем работать всем вместе. Ведь тут сгладить углы было некому, каждый уперто стоял на своем и не хотел уступать. Споры решались только путем долгих пререканий и скандалов, но, в конечном итоге, песня все равно выходила замечательная, хоть и немного меланхоличная. Но Роджер считал, что развеселых и задорных Рождественских песен и так хватает, и в этом Брайан был с ним согласен.       – А я тебе говорю, это предложение слишком длинное, оно нарушает весь темп!       – Да нет же, послушай, – барабанщик напел строчку в нужном темпе, постукивая ручкой по столу, – видишь? Она ложится так, как надо. Я не буду ничего менять! Мне нравится, ясно? Брайан скрестил руки на груди и скривился.       – Ладно, хорошо, пусть остается как есть, – он помолчал немного, а потом раскрыл рот, чтобы снова попытаться оспорить этот момент, но Роджер быстро надел наушники на голову, закрывая уши, и стал изображать руками жесты, что, мол, он ничего не слышит.       – Серьезно? Хватит вести себя как ребенок, Родж, – Мэй цокнул и закатил глаза. Блондин снял наушники и рассмеялся, – Да ладно тебе, ты все время такой серьезный. Расслабься. Песня, можно сказать, готова. Рождество уже совсем скоро, ребята будут в восторге. А потом начнем записываться, и на следующее Рождество выпустим ее синглом. Ну, или в альбоме. Как пойдет. Разве тебе не нравится, что у нас вышло?       – Нет, мне нравится, просто я отношусь серьезно к работе, Роджер, понимаешь? Серь-ез-но. Уверен, это слово тебе должно быть знакомо.       – И ты еще обижаешься на меня, когда я называю тебя занудой… Серь-ез-но, – он передразнил гитариста и прыснул, едва успев увернуться от полетевшего в него карандаша. Внезапно Мэй притих, и усмешка исчезла с его лица. Его ладонь нашла руку Тейлора и он осторожно накрыл ее своей, глядя в голубые глаза, боясь спугнуть момент. Роджер смотрел на него в недоумении, но руку не убирал.       – Роджи, я все хотел спросить… О ком эта песня? О Доминик? (или обо мне? скажи, что обо мне) Тейлор неровно задышал, и закусил губу. Он поерзал на стуле, обдумывая ответ, и наконец, сказал:       – Она, в общем-то, обо всех. И о группе, и о Доминик… (ну конечно она о тебе, идиот, зачем ты спрашиваешь то, что и так понятно!?) Брайан сглотнул и опустил взгляд. Он явно ожидал услышать другой ответ.       – Скажи, а ты еще вспоминаешь, ну, нас? В смысле, наше прошлое.       – Да как-то некогда особо вспоминать… – блондин усмехнулся, – Я живу настоящим, Брай, – он заглянул в глаза перед собой, ощущая тепло чужой ладони на своей руке. (Да, Мэй, я вспоминаю, черт возьми! Чаще, чем должен), – А ты, ты вспоминаешь?       – Нет, – кудрявый усмехнулся, – ты прав, в наших жизнях сейчас столько всего происходит, что и вспоминать некогда. (О боже, ну конечно да, я помню все, до мельчайших деталей) Роджер почувствовал, как тяжело ему стало дышать. В глазах щипало, но он зажмурился на секунду, и это прошло. Он решил, раз уж Мэй сам начал этот разговор, может ему стоит задать вопрос, который волнует его уже десять лет? Глубокий вдох. Еще один. К черту все.       – Брай, а ты любил меня? По-настоящему? Чужая рука сжимается, сдавливает холодные пальцы так, что Тейлор ощущает в них боль, но все равно не отстраняется. Сердце колотится, словно он был на пробежке, или только что отыграл концерт. Он не заметил, что задержал дыхание. К черту все.       – Конечно, я тебя любил. По-настоящему. Роджер не верит, что он действительно услышал это. Может, он все-таки оглох от своих барабанов? Говорила ему мама... Но, кажется, Мэй действительно это сказал, потому что он тепло улыбается, а в уголке его глаз застыла слеза.       – Я очень тебя любил, Роджи. Просто, любовь не может жить вечно, ты сам понимаешь. Я и сейчас тебя люблю, и очень тобой дорожу, ты для меня как семья. Тейлор осознает, что все это время не дышал, и делает глубокий вдох, от которого начинает кружиться голова. Он понимает, что то, что он чувствует к Брайану – это любовь, нежная, сильная, но совсем не та, что душила его в двадцать лет, не та, что накрывала с головой. И от этого становится легче. Неужели он сам не мог додуматься, что можно любить друг друга, но не быть при этом вместе? Быть просто рядом, быть не С, а ДЛЯ друг друга. Улыбка расцветает на его лице, и сердце замедляет свой ритм, успокаиваясь. Их руки все еще соприкасаются, и это не вызывает неприятный страх и волнение, дрожь и отторжение. Только приятное тепло и спокойствие.       – Я тоже люблю тебя, Брай. Мы одна семья. И Фредди, и Джон, – он смеется, сам не понимая, почему, – я люблю тебя. Говорить эти слова спустя столько лет совсем несложно. Это ощущается как что-то правильное. Так все и должно быть.       Дверь в студию распахивается, и на пороге оказывается оставшаяся половина группы. Меркьюри стряхивает снежинки с волос, и его глаза расширяются от удивления, когда он видит Роджера и Брайана за столом, держащихся за руки.       – Мы вам помешали? – его бровь ползет вверх, пока он снимает перчатки и расстегивает куртку. Родж прячет руку под стол и смущенно улыбается.       – Что это вы тут делаете вдвоем? – Джон усаживается рядом с барабанщиком, и заглядывает через его плечо, читая текст на листке, – Это что, новая песня!? Брайан вдруг запрокидывает голову назад и громко смеется. Так на него не похоже.       – Что? Что смешного? Эй! – Фредди подсаживается к нему и его взгляд выражает абсолютное непонимание происходящего, – Джон, они что, песню без нас написали? А нам ничего не сказали!? – Он ахает и зажимает рот рукой, – Ро-одж! Объяснись! Я ничего не понимаю! Но Роджер не может ничего сказать, поскольку он задыхается от смеха, согнувшись пополам на столе. Через пару минут Брайан, наконец, успокаивается первым.       – Вы весь сюрприз испортили! С Рождеством, Фредди! Родж утирает рукавом скатившуюся от смеха слезу и обнимает Джона.       – Да, с Рождеством, Дики!       – Вы сумасшедшие! До Рождества же еще целая неделя! – возмущается Меркьюри, но из-под усов уже виднеется счастливая улыбка, а рука тянется к листку, – а ну, дайте взглянуть, что вы там накалякали.       Весь оставшийся вечер в студии раздавался смех и радостные голоса. Фредди достал откуда-то бутылку шампанского, объясняя, что у него они по всем углам запрятаны, на всякий случай. Группа Queen незапланированно отметила Рождество 1983 года на неделю раньше, в Монтрё, как одна дружная семья: шумно и весело, с длинными тостами-признаниями в любви, и крепкими объятиями.       – Дорогуши, вашу песню мы обязательно выпустим в следующем году, она мне та-а-ак нравится! – Фредди встал и поднял бокал высоко над головой, – Давайте выпьем за нас! За Королеву! Звон бокалов перемешивается с громкими возгласами и смехом.       – За Королеву!