***
Прошло несколько дней. Настал вечер, на который назначено представление. За Глебом заехал друг. Поездка не прошла прямо уж гладко. Попали в небольшую автомобильную пробку, затем, медленно вальсируя по намеченному пути, всё-таки добрались до пункта назначения. Оказалось, что даже рано. Впрочем, у входа уже собирался возбуждённый народ. Не побоялись ни холода, ни снега, ни ветра. Минут через двадцать отворились двери, радушно впуская в холл, в раздевалку, в сам зал. Контролёры тщательно проверяли билеты, а гардеробщики принимали одежду и выдавали номерки. Обошлось без инцидентов. Кто-то пришёл самостоятельно, в одиночку; молча стоял и рассматривал обстановку вокруг или, уставившись в свой смартфон, что-то упорно искал, кликал по ссылкам, читал статьи, впитывал информацию... Другой человек, находясь не в одиночестве, обсуждал с друзьями какие-то повседневные события. Или выясняли какие-то нюансы о прошлых концертах, воскрешали в памяти. Иные — парочки — с возлюбленными тесно обнимались; словно кусочки теста, не могли отлепиться друг от друга. А кто-то присутствовал с частью семьи, разделяющей вкусы. Много разных ситуаций, которые соединились в одном месте в тот вечер. Поэт-музыкант находился в предвкушении, с трепетом ждал появления своих коллег, с творчеством которых предстояло начать непосредственное знакомство. Устроившись поудобнее, встал в самой середине зала; повезло, что такое место ещё осталось свободным. Не сильно близко и не сильно далеко. Оптимальное расстояние до "пьедестала". Его близорукость вызвала бы неприятные ощущения из-за большего отдаления, а тут как раз — вполне можно что-то различить, не напрягаясь излишне. С получасовым опозданием начало разворачиваться действо. Сцену заполнили гитаристы и барабанщик, клавишник, затем вокалист. Прожекторы истерично завертелись, в первые секунды беспощадно ослепляя, затем, найдя своё законное место, обрели временную устойчивость, лишь учтиво сменяя окраску освещения — в зависимости от мелодии, добавляя необходимое в атмосферу. Голос у Марко был особенным, разноплановым. Бархатный и обволакивающий, мощный и волнующий одновременно. Мог успешно сочетать или бодро пробираться сквозь разные аспекты, сквозь тональность. То нежно и чутко поведал грустную балладу о тягостях любви, потом убаюкал колыбельной. То загадочно манил куда-то, в неизведанные края, своим шармом. То зажигал по-рокерски, вызывая практически непреодолимое желание прыгать вверх-вниз, раскачиваться вправо-влево или же подтопывать в такт... Посетители мероприятия столь воодушевлённо и увлечённо поддерживали выступающих. Своевременно подпевали; размахивали руками, словно создавали длинную волну; в перерывах восторженно кричали и одобрительно хлопали. Даже поднимали вырезанные бумажные сердечки, подсветив их фонариками, заведомо встроенными в смартфоны, во время исполнения одной из композиций. Вточь светящееся море. Очень впечатляющее зрелище. Был момент, когда их взгляды встретились. Марко периодически пристально фиксировался на ком-то из зала, будто именно для этого человека пел в данный момент. Бескорыстно делился своей энергией, своими потаенными мыслями, бурными чувствами, вовсе не обращая внимания на остальных. Тонкая, зато невероятно пронизывающая связь. До глубины. Глебу посчастливилось испытать такое на себе. В конце "Поэты" поблагодарили добрых слушателей за столь тёплый приём, выказали искреннее желание ещё раз посетить город, чтобы встретиться вновь, чтобы зажечь на концерте. Зал яро поддержал их, выразив взаимное пожелание. Самойлов и сам выступал прежде в этом клубе. Организаторы запомнили чётко. Поэтому ему не составило тяжкого труда договориться, чтобы разрешили пройти прямиком за кулисы. Удалось. Пропустили его и друга. Чуть-чуть волновался, потому что было сложновато выражаться на английском, однако отчаянно старался, насколько это возможно, насколько позволял уровень имеющихся знаний. Поприветствовал и, представившись, объяснил, что тоже является музыкантом, вокалистом, композитором. Откровенно и добродушно признался, что впервые познакомился с их творчеством, однако сразу же проникся очень глубоко и относится с почтением. Горячо поблагодарил за восхитительный концерт. Нежно обнял Марко, заодно пожал руки другим участникам группы. Вежливо попрощался и тотчас покинул обитель, чтобы не отвлекать излишне, не задерживать. Мало ли им пора собираться и ехать на вокзал... Многие зрители, отстояв в очереди, обменяв номерки из гардероба на собственные вещи, отправились по домам. Кто пешком, кто на автобусе, кто на собственном авто, кто на такси. Как позволили условия, так и поступили. Машина неслась по опустевшим тёмным улицам, освещённым высокими и статными фонарями. Самойлов, находясь на пассажирском сидении, мог себе позволить погрузиться в навязчивые думы. А за рулём расположился ответственный водитель, который внимательно следил за безопасностью во время передвижения. Доехав до дома, сочинитель вышел из салона, поблагодарил и пожелал спокойной ночи. Старался вести себя аккуратно, чтобы не разбудить мать. Произвёл гигиенические процедуры в ванной, затем отправился на кухню. Подумал, что надо взять пирожки с собою в комнату, где один потчевал. Никто не отвлекал, никому не мешал. Было тихо, даже кошка мирно улеглась спать в ногах, свернувшись в плотный клубок, прикрыв лапкой свой розовый мокрый носик. Так теплее. Только Глебу вовсе не до сна оказалось в ту чудесную ночь. Мысленно прокручивал увиденное и услышанное. Твёрдо решил, что завтра обязательно приобретёт альбомы, чтобы смог заново окунуться в то волшебство, создаваемое ими. Искренне радовался такому знакомству. Явно останется в памяти ярким пятном. Надолго. ____Часть 1
28 февраля 2019 г. в 12:46
На календаре значился конец февраля. Погода никак не могла определиться. Поначалу беспощадно ударяла снежинками в лица прохожих. Узорчатые осадки были красивыми, безусловно, однако непрекращающееся соприкосновение с обезоруженной кожей и глазами невольно вызывало определенное раздражение. Горожане кутались в широкие шарфы, утыкались носом в пышный мех, поднимали повыше ворот пальто, натягивали вязаные шапки. Кто как мог, так и спасался. Потом что-то менялось. Ветер внезапно утихал, словно давая передышку. Метель замедлялась или вовсе исчезала. Вот только высокие сугробы, расположенные по краям вытоптанных толпой или очищенных дворниками дорожек, неустанно напоминали, что в любой миг может всё вернуться на круги своя, может заново настигнуть неукротимый и своенравный снегопад.
Глеб, необычайно устав от своих личных дел или от давления окружающих людей, от примелькавшейся обстановки, от бытовой рутины, чувствовал внутреннее уныние. Нервы никак не находили покоя, почти постоянно были туго натянуты, как музыкальные струны, хоть и старался не подавать вида. Прятал свои чувства поглубже, подальше от посторонних глаз и от самопровозглашённых "знатоков", у которых главное в мире развлечение — осудить без веской причины или разворошить построенную эмоциональную конструкцию, разобрать кого-то по кусочкам, впоследствии подсказав, как жить надо, как чувствовать... И даже они знают "когда"! Будто у них никогда не было промахов, будто никогда не следовали мимолетному порыву, будто никогда не ощущали тяжесть бытия, будто их планы всегда сбывались точь-в-точь... Конечно, все это случалось и с ними прежде. С кем-то давно, а с кем-то недавно, но не могут признать свои слабости, свои неудачи. Как говорится, гораздо легче найти соринку в чужом глазу, чем бревно в собственном. Глеб не горел желанием, чтобы разбираться в чужих грехах, а о своих был в курсе; естественно, старался исправить что-то, хотя не всегда находил успешный способ. Впрочем, ещё излишне напрягало, когда малознакомые или даже незнакомые рассуждали о том, что касается чувств... Их ведь не всегда возможно посадить под замок. Спонтанно и искренне выражаются, сменяются в зависимости от настроения; от общения или просто от нахождения рядом с кем-то; от внезапно посетивших воспоминаний или нынешних событий.
В состоявшемся недавно разговоре с одним из его знакомых произошёл переломный момент — яро заинтересовался упомянутой группой «Poets of the Fall». Тексты песен сочиняли на английском, хотя сами родились, выросли и создали коллектив в Финляндии. Впрочем, для Самойлова выбранный ими язык не имел огромного значения. Ведь искусство может быть понятно и без слов, поскольку способно затрагивать звуками, исходящими из инструментов, или интонацией, тембром голоса самые потаенные уголки сердца и души, из-за чего подсознательно получается воспринимать композицию гораздо ближе и глубже. С другой стороны, несомненно, Глеб понимал, что поэтические приёмы имеют немалое значение, добавляют порядок в сюжет или привносят загадку, усиливают посыл, эмоции. И уважал тех, кто способен найти баланс между этими аспектами.
Его пригласили составить компанию в качестве слушателя-зрителя на предстоящем концерте; чуть поколебавшись, согласился прийти, чтобы развеяться, чтобы разузнать побольше, чтобы утолить возникшее любопытство. Да и новые впечатления от живой неординарной музыки не помешают, не нанесут урон. Возможно, даже подарят мощное вдохновение, из-за чего свежие мысли засверкают перламутровыми красками в неугомонной голове, а то прошлые уже потускнели и облупились немного.