"Жить очень вредно. Кто живет, тот умирает"

Первую сигарету ей протягивает Сириус. Он мертв, упал в арку, но среди его вещей она находит старый портсигар и маггловские сигареты. Она кашляет и обманывает саму себя, что эти слезы - они от дыма.

Гарри выкуривает первую сигарету в неполные шестнадцать. Двое суток назад она сбежала от Дурслей, заперлась в доме на Гриммо и проплакала несколько часов не стесняясь кричать от боли и выплескивать всю ту застоявшуюся внутри магию. Утром она проснулась одна на чистом полу в окружении абсолютно пустых стен. Гарри выпивает первый алкоголь сидя на обломках Хогвартс. Это ирландский виски, который откуда-то притащил понурый Кричер. Она пьет из горла и хотелось бы сказать, что хмелеет с трех глотков, но это не так. Она абсолютно трезва даже после того как к ней присоединяется Невилл вместе с какой-то мудреной настойкой. Утром они просыпаются в обнимку, замерзшие и продрогшие. Гарри впервые употребляет наркотики в неполные двадцать один. У неё слава убийцы, неуровновешенной и душевнобольной страдалицы с ПТСР. Оказывается, смерть Гермионы то самое, что может развязать язык Скитер. Оказывается, она просто перенесла, а не уничтожила библиотеку Блэков. Случайное совпадение, что журналистка-анимаг пропадает в тот же день, что и восстановившиеся щиты Хогвартса, которые кроме как кровной магией и не поставить. Гарри пьет, курит и употребляет когда ей двадцать два. Она едва ли помнит собственное имя, не то что происходящие и всё больше и больше теряется в воспоминаниях. Там, мозолистые руки Рона, перебирающие её волосы. Там, уверенный быстрый и четкий речитатив Гермионы, читающий ей главы из книг. Иногда случаются проблески. Так, Гарри может с уверенностью сказать, что в какой-то момент она была во Франции, в их волшебной школе и внимательно слушала всё то, что говорила ей директриса. В какой-то момент она помнит, что курила вместе с ифритом в пещере в пустыне. В любом случае, всё это абсолютно не важно, потому что она - одна. Ей двадцать пять - она знает это, потому что когда-то она наколола себе тату на руку с датой своего рождения, а на газетах стоит две тысячи пятый год. Её имя Гарри Блэк - это тоже тату, чуть пониже первого. После имени приходят образы и её тошнит. Выворачивает от ненависти к себе, от отвращения к собственному отражению, от омерзения к своей одежде и жизни. Она собирает себя по кусочкам. Внешний фасад, который должен спрятать внутренний разлад. И это работает. Медленно, уверенно и спокойно она пытается вернуться к себе-прежней, той, что училась в Хогвартсе и никого не убивала. Впрочем, первокурсница не та, кого она хочет видеть в зеркале. Куда как лучше та ведьма, что в вечернем платье танцевала под сводами древнего замка вместе с Невилом Лонгботтомом. У неё есть квартира, собака и работа. Диплом с высшим образованием и понимание того, что в какой-то момент своего забытья перешагнула границу между мирами. Возможно, следом за Сириусом Блэком. Квартира - пустая, однокомнатная, вход - сразу кухня, затем небольшая барная стойка отделяющая помещение от гостиной с раскладным диваном, дверь справа - туалет и душ. Собака - черный, вечно лохматый щенок непонятной породы. Работа - самая обычная. Принеси - подай - убери - оформи - запиши и всё это так, чтобы журналисты и писатели в офисе не умерли от голода и бессонницы. Ей это нравилось, ощущение того, что кто-то в ней нуждается сначала выгоняло её из дома, потому что некоторые великие умы любили спать на рабочем месте, потом приводило обратно, ведь с собакой никто другой не погуляет. Иногда она не может встать с кровати, тогда щенок облизывает её, толкает под руку, стягивает одеяло - она встает. Медленно, словно разбитая фигурка. Иногда она злится, хочет что-то уничтожить, убить, порвать на части. Тогда щенок прячется в шкафу, а она запирается в ванной, сливая холодную воду на свою голову. В такие дни она звонит на работу и говорит, что больна. Иногда, это реже всего, она забывает всё вокруг. Ей кажется, будто бы из-за поворота сейчас выйдет Луна и уведет за собой. Ей видится, как Рон проходит мимо, прижимая к себе Гермиону с округлившимся животиком. Это не идеально, не красиво и даже не здорово, но это работает. Тонкая грань между обманом самой себя и окружающих. Ведь если долго улыбаться, то ты будешь счастлив.