Курортные развлечения Марио Манджукича и его шайки

Капитан сборной Хорватии, четырехкратный победитель Лиги Чемпионов и обладатель Золотого Мяча Лука Модрич, с фингалом под глазом и сломанной балалайкой, надетой ему на голову, сидел на табуретке в «обезьяннике» московского отделения полиции. — Итак, товарищ Модрич, — обратился к нему дежурный сержант, мы, конечно, приносим извинения за эту драку. Но и вы должны понять наших парней. Ведь это же вы нас с ЧМ выбили. Да еще зачем-то в футболке Дзюбы приехали. Вот и они восприняли это как издевательство ну и…. Вобщем, благодарите Акинфеева за то, что он за вас вступился. — Кстати, а как он? — поежившись, спросил Лука. — Да ничего. Врач сказал, что даже сотрясения нет, просто легкий ушиб. И, что обидно, это же его свои же фанаты «ЦСКА» треснули. Они клялись, что случайно все вышло, что в вас целились, но… А за вами как раз фанаты «Зенита» погнались, едва завидев футболку Дзюбы. Так что вы еще легко отделались. «Ничего себе легко, — подумал Лука, снимая балалайку с шеи, — зашел вчера с другом в ресторан выпить немного, а утром уже в другой стране да в «обезьяннике». — Но вы не переживайте, за вами, кстати, уже приехали. «Боже, наконец-то меня отсюда заберут. Это, наверное, хорватский консул приехал», — обрадовался Модрич, потирая разбитое колено. Дежурный открыл дверь «обезьянника» и в конце длинного коридора Лука увидел своего спасителя. — Ваня! — Лука! — Иванко! — Лукита! Хорваты, смахивая слезы умиления, с распростертыми объятиями бросились навстречу друг другу. А за ними, скорчив рожу, наблюдали дежурный и его стажер. — Тьху… Совсем отолерастились они в своих Гейропах, че творят. Во-во, глянь, сейчас возьмет и засосет его. — Ой, и не говорите… Прям сцена из «Гардемаринов» — «Алешка, Софья». И стажер заблеял издевательским голосочком известную всем песню из любимого фильма: -Как жизнь без весны, Весна без листвы, Листва без грозы, И гроза без молнии, Так годы скучны, Без права любви, Лететь на призыв, или стон Безмолвный твой. — Их бы еще на ромашковое поле, сарафаны напялить, да венки на голову-все бы обрыдались. Дежурный удивленно посмотрел на него. — А ты че, все слова знаешь? А ты, голубок, часом не из этих? — сдвинул он брови, строго глядя на стажера. — Да вы что, Иван Петрович! –возмущенно завопил стажер, — да я с Танькой из буфета сплю, все нормально у меня! А слова песни знаю, потому что мне в детстве все говорили, что я на Харатьяна похож, так я даже под него косил, и плакат его у меня висел. — А…ну слава Богу… Танька-хорошая женщина, я тоже с ней в свое время спал, ага. Но плакат Харатьяна ты все же сними, мало ли… ХХХ Уже через несколько часов Лука Модрич снова был в лучшем отеле Ибицы и делился с друзьями своими ночными приключениями. — А потом они меня какой-то маленькой треугольной гитарой прибили и началось. Держась за сердце слушал Марио Манджукич рассказ Луки. Мопс Ленни в это время менял компрессы на его лбу и тоже сопереживал всей своей собачьей душой. - Ну и мне тут весело было, - добавил Марио, - мы ж когда вместо тебя в твоей постели нашли того русского, Артема, офигели. А он еще в аэропорт ехать не хотел, упирался, когда я его в машину сажал, кричал, что без своего Игорька никуда не поедет. Вот так прям уперся руками в машину и все. А потом Ленни его за зад укусила, и мы его погрузили. Мопс сплюнул, вспоминая вкус дзюбовской попы и на всякий случай, по примеру Рамоса, тоже прополоскал рот раствором соды. Наконец, хорваты выдохнули и пошли на завтрак. И тут пришло время Ивана Ракитича похвастать своими ночными достижениями. 12 часов назад: Иван Ракитич, конечно, был очень благодарен Манджукичу за то, что тот доставил его на своей спине в номер. Но, как редкая птица долетит до середины Днепра, как редкая русалка доплывет до середины Вислы, так и редкий пьяный хорват заснет сразу после того, как его уложили. Уже через 10 минут после ухода Марио Иван проснулся и отправился на поиски приключений. Сначала он на своем этаже немного поиграл в известную игру «Постучи в дверь соседям и быстро убеги», потом где-то раздобыл таз, залез в него и таким способом съехал по ступенькам отеля, крича, что он — Баба Яга в ступе. А потом и вовсе вышел на улицу. Он уже хотел пойти прыгать с пирса, но тут его схватила какая-то девушка в черной футболке и белых шортах. Она сказала, что по новым сказочным правилам все Бабы Яги уже должны сидеть в номере, иначе волшебство пропадает и поутру ему не подарят метлу. Ивану пришлось признать ее доводы, так как метлу ему очень хотелось, и вернуться в отель. ХХХ — А это все ты, Лука, виноват. Я же, когда мы с тобой в новый номер Марио шли, записал на руке цифры. А ты галдеть начал «Семь, семь, последняя цифра-7». Вот мне эта семерка в голову и вдолбилась, и я спьяну пошел на семерку — прямо в номер к Рамосу и упал на кровать, я ж думал, это ты рядом улегся. Ну, а потом…. И Иван радостно поведал товарищам о продолжении в постели. И именно в этот момент под дружный хохот трех хорватов и одного мопса на завтраке в ресторане появился Серхио Рамос. Он повернулся в сторону ржущего квартета, закатил глаза и сел за отдельный столик. И тут в Ракитича вселился бес. Иван, убедившись, что Серхио смотрит в его сторону, взял из вазы банан, раскрыл его, и, глядя Рамосу прямо в глаза, начал медленно его облизывать и посасывать верхушку. — Ваня, это слишком жестоко. Ты должен ему все рассказать, — сжалился над своим капитаном Модрич. — Да, Ваня, Рамос сложный человек, но он не заслужил всего этого, — согласился Марио. Иван отвернулся от друзей, но с третьей стороны его к стене припер мопс, который смотрел на него с осуждением и даже покрутил пальцем у виска, мол «Не Иван-Царевич ты, а Иван-дурак». И оборона Ракитича дрогнула. Он направился к столику Рамоса. — Серхио… — Ты чего пришел? Опять поиздеваться? — Нет. Я хочу сказать… Вобщем… У нас с тобой ничего не было. То есть ты мне не отсасывал. Вообще никак. Рамос нахмурился. По выражению его лица было видно, что идет глубокий мыслительный процесс. — Ага… Так ты решил надо мною поиздеваться, да? И все это время поддерживал во мне мысль, что я тебе всю ночь минет делал… Хм… И ты думаешь, что сейчас я сделаю вид, что все ок, да? — Ну, а что не так? И тут лицо Серхио осветила широкая всепрощающая ухмылка. Он встал, резким движением поднял Ивана на ноги и слегка приобнял его. — Знаешь, мой хорватский друг… Больше всего я не люблю вранье. Я парень прямой, как есть-так и говорю. А еще больше всего я люблю восстанавливать справедливость. Если ты сказал, что оральный секс у нас был, а его на самом деле не было, это ложь и несправедливость. А это нужно исправить. — Ты что имеешь ввиду? — испугался Иван. — То самое и имею. Если оральный секс был анонсирован-он и должен случиться. Только предупреждаю, Ракитич, облизывать твой член-это последнее, что мне сейчас хочется. Поэтому поработать придется тебе. И я в тебя очень верю-вон как ты бананы красиво ешь, оральных дел мастер. И Серхио, крепко схватив Ивана за локоть, потащил в свой номер. Проходя мимо столика Луки и Марио Иван попытался вырваться, но капитан «Реала» сжал его руку еще крепче, шепнув на ухо: «Только дернись и все случится прямо здесь, я ж не постесняюсь, ты меня знаешь», показал хорватам большой палец, поднятый вверх. — Все ок, парни, мы с ним помирились. Вот еще один вопрос решим, и на пляж. А на лице Ивана Ракитича отчетливо читался ужас.