Любишь? Нет? А придётся!

Вернувшийся Бьякуя бледен и молчалив. Положив на подставку Сакуру, он садится на подушку и не моргая смотрит на портрет Хисаны. Мне страшно. Я не знаю, о чем он думает... Но молча сижу в другом углу комнаты, не шевелясь, не ощущая затекших ног... ...а Бьякуя вспоминает тот идиотский разговор, которого вообще не должно было быть. Не он. Не с Ру-чан. После того, что он обещал Хисане. Но правила...аристократия. Сейрейтей... Дьявол бы все побрал... ...Абаррай нервно дернулся, вцепляясь в решетку, отделявшую Рукию от мира: - Что...? Капитан Кучики, что вы только что сказали?! Белое как стена лицо Рукии. И он, говорящий эту мерзость: - Ты все прекрасно слышал. Я не стану больше повторять. Преступленик первого класса Рукия Кучики будет казнена через 25 дней. Это окончательное решение Общества душ. Это наш последний разговор, Рукия. В следующий раз мы встретимся на месте твоей казни. Он уходит, сходя с ума от желания сломать решетку, снести этот чертов Совет 46, сломать весь Сейрейтей, чтобы спасти Рукию. Но он слаб... Слаб перед лицом закона. Перед правилами. Кто и когда решил, что правила важнее жизни?! Ведь ее проступок не столь страшен... И уже на террасе его добивают эти двое - Ичимару Гин и Дзараки Кенпати. Как стервятники. - Как хладнокровно, господин капитан 6 отряда. - это Дзараки. - Похвально, похвально. - уже лисозмей Гин. Он едва оглядывается на них, горя жаждой вбить язык в глотку каждого из них. Но... Правила. Рамки. Правила... Черт!!!! - Вы так спокойны, даже зная, что ваша сестра умрет. - Ичимару не прекращает ухмыляться. - Вот это наш капитан 6 отряда. Пример настоящего шинигами. Дзараки рыкает: - Не будь идиотом. Единственные из нас, кто боится сдохнуть - ты и капитан 9 отряда. Гин улыбается ещё шире: - Неужели? Прокусив губу чтоб сохранить спокойствие, Кучики оборачивается: - Два капитана появляются без своих лейтенантов. Что вам от меня надо? - Ну разве не грустно капитану 6 отряда, что его сестру казнят? Кажется, Гину нравится смаковать слово "казнь", катая его на языке, как конфету. Падальщик... наслаждение при виде чужого горя и боли? Рукия не заслужила смерти! Кучики крепче сжимает рукоять катаны. - Как же ему не грустить. В благородном доме не должно быть преступников! - это уже Дзараки. И он срывается. С не прикрытым раздражением цедит ледяным тоном: - О... Никогда не думал, что простолюдин так разбирается в привычках высшего сословия. - Ну зачем так? Я просто люблю помогать людям. Что скажешь? Раз уж я такой добрый, может, мне сходить к этой преступнице и снести ей голову ещё до казни? - Дзараки весь кипит яростью. Он ненавидит, когда его тыкают носом в его происхождение. Не имевший даже имени... безродный. Жалкий... Чужак среди капитанов. Он не умел и не хотел втираться в душу, как Ичимару. Не имел того обаяния и не считал нужным. - Я и не знал, что с твоими навыками можно даже отрубить голову. - Хочешь, чтобы я это проверил? - Хочешь, чтобы я позволил тебе это сделать? Ичимару Гин усмехается, сидя на перилах. Он наслаждается этой атмосферой ярости и ненависти. Но в момент, когда схватка неизбежна, он утаскивает Дзараки через крышу, обездвижив заклинаниями кидо, и насмешливо поет: - Не судите его строго, капитан 6 отряда. По крайней мере, я не собирался вас злить. В это время бессильный Дзараки беснуется, не в силах освободиться: - Черт возьми, Ичимару. Отпусти меня, ты, ублюдок!! Дай мне его прикончить! Прикончи его!!! Ичимару ухмыляется: - Ну ладно. Передавайте от меня привет вашей сестре. Уходя, Кучики не помнит, как он добрался домой. Отвратительно. Мерзко. Он повелся на насмешки двух руконгайских оборванцев. Уронил честь и достоинство аристократа. Не смог защитить сестру. Рукия... Он шумно вздыхает, и словно стирает с лица невидимую паутину. По его лицу я догадываюсь, что его так выбило из колеи. Эти двое... Я хорошо помню ту сцену... Бьякуя резко встаёт, взяв в руки катану, и кивает мне: - Идём на полигон Урахары. Нужно тренироваться. Нет времени на промедление. Понимаю... Однако, сейчас не представляю, как это будет. Он в гневе страшен... Но я не откажусь. Добравшись с помощью быстрого шага - так я для себя объединяю сюмпо и сонидо - ныряем в люк. Внизу, не медля, я вызываю ресуррексьон. Пустой неожиданно нервно отзывается: "Будь осторожна. Он крайне взбешен. Я верю в него, но слепая ярость может затмить разум." "Это ведь Бьякуя. Он хороший." "Он лучший. Но будь втройне настороже. Человек в такой психической встряске мог сорваться. Прошу. Береги себя!" "Хорошо. Спасибо, Инадзуми." Встряхиваю рукой, сбивая пыль с плеч. Бьякуя уже обнажил Сенбондзакуру и ждёт. Взгляд горит мрачным пламенем. Вот теперь это страшно. Сделав шаг вперёд, он произносит: - Осыпайся, Сенбондзакура!! Сразу?! Я взмываю вверх, метнув в него серо с рогов. Это должно его остановить, замедлить... Шикай не страшен, но что потом? Он исчезает, и я не понимаю... Лепестки где...? Острая боль в правом плече ясно даёт ответ - он передо мной. Клинок собран, и сейчас он пронзил мое плечо. "Не забывай про концентрацию и иерро!! Иначе с твоей реакцией он попортит тебе шкурку сегодня!" Рывком отшатываюсь назад и вниз. Черт... Я с начала боя только бегу!!! Отталкиваюсь от камней и лечу ему навстречу, чтобы чудом увернуться от острия Сакуры, направленного мне в грудь, и острыми когтями левой руки распарываю ему шихакушо на груди. Он оказывается на земле, а я направляю в него серо с рогов, вызывая хлыст. Черт!!! На камнях только капитанское хаори. Где он?! - Хадо. Тетсуфууатсу!!! Рубящий жест ребром ладони, и я вижу огромного дракона, который своим дыханием впечатывает меня спиной в скалы, больно царапая о камни. Крылья!!! Боль пронизывает их, и я падаю вниз, тормозя только тем, что зацепилась хвостом за выступ. Регенерация мерзко щекочет и выворачивает мышцы изнутри, и я не знаю, что хуже - боль, или эта дрожь мышц, когда хочется рвать их когтями, но ты не сможешь утолить эту странную "щекотку", пока процесс не завершится. Взмах хлыста, и я обматываю его вокруг плеча Бьякуя, и дёргаю его на себя, рванувшись навстречу, чтобы атаковать рукой. Но... Он отпускает меч вниз и снова, как тогда: - Сенбондзакура Кагейоши!!! Резко темнеет, и и́з земли вырастает две стены мечей, чтобы рассыпаться и направиться ко мне. А вот банкай - это уже плохо... Растворяю хлыст, чтобы метнуть серо с обеих рук в потом лезвий, они разлетаются в стороны, все же немного цепляя руки, и я срываюсь вниз, туда, где стоит он, чтоб атаковать в ближнем бою. - Сенкай Сенбондзакура Кагейоши. Снова арена смерти...мечи вокруг холодят одним своим видом. Он берет ближний в руки. Взгляд горит холодом. Лёд... Холоднее льда капитана Хитсугая... Вспомнив про сонидо, оказываюсь у него за спиной, атакуя ударом рукой и когтями, но взмах лезвия и я отшатываюсь с шипением - катана распорола мне бок, и по бедру бежит горячая струйка крови. Серо оскуро срывается с левой руки, и в сонидо захожу ему за спину снова, чтобы правой поймать его в сюмпо, и нанести удар в плечо, вспарывая кожу и разрывая мышцы. Бьякуя уходит от удара, и получает лишь отголосок удара, болезненный но безопасный. И я слышу впервые: - Гокей Сенбондзакура Кагейоши. Ещё один уровень?! Арена мечей рассыпается, превращаясь снова в лепестки, чтобы окружить меня коконом, что сжимается, и я слишком поздно замахиваюсь созданным хлыстом, чтобы попытаться разбить сферу изнутри. Поздно... И серо внутри не применить. Иерро не защитит от этого уровня. Был бы меч! Снова взмах хлыстом, но он опутывает меня же, дополняя атаку лепестков. Я чувствую только то, что падаю, не в силах держаться больше в воздухе. Камни. Больно.... Перекатившись, лежу на камнях. Ран много, кровь окрашивает камни, и только сейчас Бьякуя словно приходит в себя, и бросается ко мне. Ресуррексьон тает, и я вижу что шихакушо все искромсано. Ткань мокрая от крови насквозь. Он берет меня на руки: - Нужно в 4 отряд! Что я сделал!! - Нельзя. Как ты им пояснишь, что за раны? - я еле могу говорить от усталости. - Опусти меня в источник. Я упрямо киваю в сторону купальни. Хмурясь, он подчиняется и окунает меня туда. Вода... Чудо... Снова это щекочущее чувство, только ещё больше, мучительнее, страшнее, потому что нет на мне места, где нет ран. Вода на время окрашивается кровью. Он держит меня за руку и внимательно следит. Наконец раны затягиваются. Я не знаю сколько прошло. Но сил у меня по-прежнему мало. Он подхватывает меня на руки, чтобы поднять на поверхность с помощью...я не знаю чего. Веки свинцовые. Я почти засыпаю. Я не знаю, ни как он закрывает люк, ни как мы оказываемся в поместье - бессилие настигает меня почти сразу на воздухе. Уложив девушку в постель, и укрыв, Бьякуя смотрит на ее бледное лицо и кусает губы. Он ведь мог ее сегодня убить. И что потом...?! Но...она хорошо противостояла ему. Устроившись рядом, он обнимает ее, и как сумасшедший целует волосы. Все должно быть хорошо. Нельзя так срываться. Они оба ходят по лезвию мечей...