Фантастический магфикшн и его последствия

      Рождественский ужин в Хогвартсе всегда был событием радостным и веселым, даже несмотря на то, что многие студенты на праздники уезжали домой. Всегда, но не в этом году. Ёлка в Большом зале, украшенная шарами, бантами и свечами, не сверкала и не искрилась, а бледненько помигивала тусклыми огонечками. Гирлянды не вызывали блеска в глазах — смотреть на уныло повисшие бумажки было откровенно неприятно. Праздничное угощение не заставляло животы бурчать в предвкушении — безвкусная еда оставалась всего лишь едой, призванной наполнить желудки. Звон приборов о тарелки напоминал только о дурных манерах и не казался больше веселым баловством.       Гермиона вздохнула, оглядывая столовую. Впервые за время учебы она оставалась на Рождество в Хогвартсе. Раньше ее ждали дома любящие родители, а после дня подарков можно было наведаться в гости к щедрым и дружелюбным Уизли, под ёлкой у которых непременно находилась коробочка в яркой оберточной бумаге и для Гермионы, и для Гарри.       В этом году Рон умчался домой, строптиво раздувая ноздри и волоча за руку чуть не плачущую Джинни. Младшая Уизли не успела попрощаться ни с подругой, ни с обожаемым Гарри. Поттер проводил ее утешительным мягким взглядом, поздравил Гермиону — и убыл в дом Сириуса: с наследством надо было разбираться. Девушка проводила его до самых ворот, но боевой товарищ был увлечен беседой с Джорджем и лишь махнул рукой от входных створок. И вот Гермиона стояла на пороге столовой, совершенно не представляя, куда себя деть. Есть не хотелось.       На каникулы в школе осталось всего полтора десятка человек: несколько учеников с Пуффендуя и Когтеврана, одна гриффиндорская принцесса, почти весь состав Слизерина — и Драко Малфой.       Драко сидел отдельно ото всех, у самого края слизеринского стола. Его однокурсники собрались с другой стороны, о чем-то тихо переговариваясь, и ни один из них не пытался вовлечь юношу в беседу. Было в этом что-то неправильное, Гермиона не сразу поняла — что именно. А потом ее будто пронзило осознанием: вокруг Драко разливались волны отчужденности и холода, и причиной был вовсе не сам Малфой. Его отрезали от других, не принимали, не хотели заговаривать. Слизеринцы просто отстранились от молодого человека, словно семья Драко никогда и не была тем столпом, на котором столетиями держались величие и надменная гордость змеиного факультета. Впрочем, конечно, дело было именно в семье.       Гермиона решительно прошла в помещение, подхватила с подноса тарелку, даже не взглянув на ее содержимое, и села на скамью рядом с Драко. Из чувства противоречия, только из-за него! Нечего подвергать остракизму человека, которого пока еще не осудил Визенгамот!       Драко вскинул на нее удивленные глаза, и девушка ждала какой-нибудь колкости, привычного оскорбления. Но Малфой только усмехнулся и снова уставился в свою тарелку. Как заметила Гермиона, к еде он до сих пор не притронулся — размазывал вилкой пюре по фарфору, рисовал зубчиками рожицы, чтобы перечеркнуть и начать рисовать заново. Что ж, молчит — и слава Мерлину! Если бы Драко сказал что-то злое, обидное, Гермиона навсегда отказалась бы от мысли относиться к нему по-человечески.       Несколько минут прошли в гробовом молчании, потом Драко все же зачерпнул остывшего пюре и отправил в рот. И замычал недовольно, почти страдальчески. Гермиона быстро глянула на него и опустила глаза.       — Боггарта драного! — прошипел Драко, справившись с едой. — Ну праздник же, ну что, не могли нормально приготовить?       Надо было что-то ответить: юноша вроде обращался не к ней, но если бы он настроен был и дальше сидеть в тишине, то просто возмущался бы про себя. Девушка пожала плечами:       — Какой праздник, такое и угощение. Унылое.       Драко повернул к ней голову, какое-то время рассматривал со странным выражением на лице — то ли сомнения, то ли брезгливого удивления. Гермиона внутренне подобралась и приготовилась услышать очередную гадость в свой адрес.       — А ты теперь такая же бездомная, как и я? — неприятным голосом проговорил он.       Гермиона понимала, что хлопать в изумлении ресницами очень глупо, но ничего не могла с собой поделать. Глядя на ее выражение лица, Драко скривил губы и отвернулся. Самой умной ведьме на курсе хватило пары мгновений, чтобы нарисовать в воображении жуткие картины падения семейства Малфоев, нищету и всеобщее презрение, с которыми столкнулись всегда такие гордые аристократы — и абсолютное одиночество Драко. Внезапно и совершенно необъяснимо для Гермионы у нее защемило сердце.       — Драко, а… родители?.. — прошептала она. Потянулась сжать его локоть, но остановила себя: удивительным был уже тот факт, что Малфой говорит с ней почти нормально. Почти. Не так близко они знакомы для дружеских жестов, слишком многое их разделяет. Если уж совсем откровенно, никаких претензий у Гермионы не было только к Нарциссе Малфой — мужская часть этого семейства, на ее взгляд, получала по заслугам. Вот только сиротство и полнейшая неопределенность в жизни Драко меньше всего радовали Гермиону.       Драко прикусил изнутри губу, чтобы не кривиться совсем уж открыто. В голосе Грейнджер ему послышалось сочувствие, а он его не хотел. Не должен был хотеть. На самом первом заседании Визенгамота его «пожалели по малолетству», и это было настолько унизительно, что до сих пор при воспоминании об этих минутах с зубов осыпа́лась эмаль, а руки сами сжимались в кулаки.       Но Грейнджер не стала лезть сапогом в душу, и Драко напомнил себе, что она-то перед ним ни в чем не виновата. Разве что в подростковых бессонных ночах да лютой злости на ее дружков. Вот только хотеть такого его состояния она не могла — повзрослевший Драко Малфой это очень хорошо понимал. Слишком уж гриффиндорка. Слишком уж правильная.       Юноша дернул плечом и снова набил рот сероватой картофельной массой. За его лицом было забавно наблюдать: и выплюнуть нельзя, и проглотить невозможно. Гермиона спрятала улыбку в стакане с соком.       С той стороны стола, где ужинали остальные слизеринцы, послышался заговорщицкий шепот, Гермиона поймала несколько любопытных взглядов и неодобрительно поджала губы. Похоже, Драко заметил ее недовольство. Он в упор уставился на соучеников с весьма недвусмысленной угрозой во взгляде. Юные заговорщики мигом утратили интерес к старшим студентам и бросились уделять внимание цыплячьим ножкам и тыквенному соку. Гермиона хмыкнула.       — Я думала, Слизерин… более дружный.       — А? — Драко с отвращением воткнул вилку в застывшее пюре и отпихнул тарелку. — Нет, дело не в этом. Малькам плевать на высокие материи, они просто пялятся на нас и сочиняют бредовые истории.       — Как ты их назвал? — Гермиона не сдержала смешок.       — Мальки, — Драко нахмурился. — А гриффиндорцы как-то иначе называют мелюзгу?       — Ну-у… младшими товарищами?       — А-а-а… ну да, разумеется.       Гермиона в который раз почувствовала, что какая-то часть школьной жизни прошла мимо нее. Чтобы отвлечься от собственного смущения, она нарочито деловым тоном спросила:       — Так что там за истории?       Малфой посмотрел на нее с веселым недоумением, даже повернулся всем корпусом к соседке.       — Грейнджер! Неужели ты настолько погрязла в учебе, что пропустила это дурное поветрие? Весь Хогвартс сочиняет рассказики про вашу троицу, а заодно и про всех, кто под руку подвернется. Знаешь, этакие грязненькие истории про тебя, Уизела, Поттера…       — А про тебя — нет? — перебила раздосадованная Гермиона.       Драко ухмыльнулся.       — И про меня, куда ж без этого? Я вообще звезда! В этих порнушках меня имеют все, кому не лень, начиная с сумасшедшего урода, из-за которого у отца поехала крыша, и заканчивая твоим ненаглядным Поттером.       Гермиона покраснела до корней волос и снова спряталась в стакане.       — Я видела только тебя с… со мной, — очень тихо пробормотала она.       — С тобой нас давно поженили, — засмеялся Драко. — Знаешь, сколько у нас с тобой детей? От одного до трех!       Гермиона поперхнулась и раскашлялась. Галантный Малфой стукнул ее по спине и даже протянул салфетку. Девушка сморгнула выступившие на глазах слезы и закрыла лицо руками.       — Это кому ж в голову пришло? — просипела она из своего укрытия.       — Понятия не имею, — отозвался Драко. — Найду — по голове настучу. — Он прищурился на лучшую ученицу школы и вкрадчиво поинтересовался: — Присоединишься?       — С удовольствием! — без тени сомнения выпалила Гермиона.       Малфой хмыкнул, глядя на нее как-то по-новому, и просто кивнул.       Десерт они дружно оставили без внимания: если эльфам праздничный ужин не удался, то в сладком наверняка зубы увязнут. До слизеринских подвалов тоже шли вдвоем, провожаемые удивленными, задумчивыми, а иногда и вдохновенными взглядами. Уже в факультетской гостиной Драко решился на то, что ему советовал преподаватель.       — Грейнджер, — приняв самый независимый вид, позвал он. Гермиона обернулась и вопросительно выгнула бровь. — У тебя есть книжки по магловедению?       — Да какие книжки? — удивленно пробормотала девушка. — А тебе зачем?       Драко чертыхнулся, но отступать было поздно, пришлось сознаваться:       — Да я магловедение на промежуточных завалил. Мне бы почитать чего-нибудь про маглов перед пересдачей.       — Любую художественную возьми… — начала Гермиона и прервала сама себя: — Ты? Ты и магловедение?! С чего вдруг?!       Лицо Драко исказила досада, он холодно и, как показалось Гермионе, обиженно зыркнул на нее и быстрым шагом направился к своей комнате. Плохо же он знал Гермиону Грейнджер! Она перехватила его у самой двери, поймала за руку, когда он уже нажимал ручку.       — Стой, — как могла миролюбиво сказала девушка. — Я помогу. Но предмет слишком обширный, чтобы я вот так, с бухты-барахты, угадала, что тебе нужно. Так что давай объясняй, как ты дошел до жизни такой.       Малфой недоверчиво и мрачно изучал ее около минуты, потом кивнул на вход в свою комнату и открыл дверь. Гермиона зашла внутрь медленно, словно боялась подвоха. Собственно, совсем недавно именно какая-нибудь гадость и произошла бы: коварный Пожиратель смерти накинулся бы со спины, со зловещим хохотом вцепился бы в шею, хорошо если руками, а не клыками… Гермиона приструнила свое богатое воображение и огляделась. Комната как комната — кровать, стол, шкаф. Книги на столе, книги на тумбочке возле кровати, книги на покрывале. Смятая ученическая мантия сползла на пол со спинки стула, валяется неопрятной тряпкой. С люстры свисает приметный зеленый галстук.       Драко, совсем забывший, что поругался с домовым эльфом перед ужином, покраснел и сдернул сомнительное украшение с люстры, быстро скомкал и запихнул в карман. Грейнджер деликатно сдержала улыбку, прошлась по комнате до стола и там замерла, разглядывая книги и свитки. Она не говорила, не начала читать лекцию с порога, и Драко понял, что без объяснений она не уйдет. Что ж, сам напросился. Но, дракл подери, как же непросто облечь в слова то, что терзает уже не первый месяц!       Гермиона ждала, не настаивая и не подгоняя. Краем глаза она видела, как Драко нервно потер шею — совсем по-мальчишески, как не делал никогда раньше, — прошелся туда-сюда, поискал помощи на потолке, потом у себя под ногами. Так же, не поднимая головы, он и заговорил:       — Отец под следствием, имущество арестовано, родители пока под домашним арестом в Малфой-мэнор, но его, скорее всего, конфискуют. Мне еще повезло, — он поморщился, словно откусил разом пол-лимона, — что разрешили доучиться. Мол, Метку не активировал, крови на руках нет — не совсем пропащий. Но это пока, а что впереди, никто не знает. Вот мать и придумала, что в самом плохом случае можно будет уйти в немагический мир, жить там. Ну, а если придется жить без магии, то и работать придется без магии, и Мерлин знает — где и кем. Логично было пойти на магловедение.       — Ты совсем никогда не сталкивался с неволшебным миром?       — Ну почему? Бывало… пару раз.       Гермиона покачала головой. Такой наивности от Драко Малфоя она не ожидала! Впрочем, по его словам, идея принадлежала Нарциссе Малфой, даме моложавой, но уже далеко не юной, с определенным жизненным опытом. Если уж она не понимает элементарных вещей, что говорить о ее сыне? Девушка вздохнула, прикидывая объем работы и не позволяя себе концентрироваться на том, что Драко без выражения превосходства и брезгливости на лице, без спесивых замашек, без насмешки в голосе выглядит вполне симпатичным парнем… Чисто с человеческой точки зрения, разумеется!       — Ладно, — Гермиона выдвинула стул, готовясь к длинному вечеру. — Для начала расскажи мне, на чем ты засыпался, а потом посмотрим, что ты знаешь о немагическом мире.       Выяснилось, что Драко не знает практически ничего.              Больше года прошло с тех пор, как Гермиона оказалась в этом мире совершенно одна. Поначалу рядом были Рон и Гарри, и их поддержка и понимание давали силы и надежду на лучшее. Но потом Волдеморт был повержен, необходимость в героях отпала… и герои расползлись по своим маленьким миркам, забыв прихватить с собой друзей. И если Гарри впал в некий умиротворенный дзен, из которого благожелательно и безмятежно взирал на суету, то Рон превратился из близкого человека в яростного злопыхателя. Иногда Гермиона не понимала, как же они столько лет дружили, симпатизировали друг другу, были… влюблены? Все закончилось в один момент, без шансов все исправить, без надежды вернуться хотя бы к исходным позициям. От этого было вдвойне больно.       И с каждым днем все острее чувствовалось, насколько же ей не хватает родителей. Мудрой, рассудительной, иногда ироничной мамы. Доброго, оптимистичного, всегда понимающего папы. Увидеть их хотелось нестерпимо, до зуда на кончиках пальцев!       Однако министр Бруствер был прав: если родители не вспомнят Гермиону сами, контакт с ними нежелателен. В попытках вернуть семье Грейнджер память, стертую их собственной дочерью, специалисты министерства едва не довели пару до обращения в полицию: слишком много посторонних людей вдруг начали отираться рядом с домом, заглядывали в окна, почти преследовали. Девушка согласилась с доводами министра и не попадалась родителям на глаза. А с середины семестра и вовсе перестала аппарировать под окна своего старого дома и наблюдать за жизнью родных ей людей сквозь стекла. Это было очень больно и отдавало отчаяньем.       Но в зимние праздники хотелось чуда! Не творимого волшебства, а истинного чуда, которое возможно только тогда, когда не сработали все известные заклинания и зелья. Гермиона отдавала себе отчет в том, что это детские сказки, но душа просила хотя бы маленького шансика. Сопротивляться было сложно. Кроме того, внезапно у нее образовалась миссия — показать Драко Малфою мир людей, живущих без магии. Практичная жилка в девушке требовала совместить полезное с приятным. Она не хотела травить себе душу подглядыванием за родными, но она могла провести Драко по памятным местам, по узким лондонским улочкам, где они гуляли с родителями. Снова побывать там, где она чувствовала себя счастливой. Тем более что праздничные дни весьма к этому располагали.