Фантастический магфикшн и его последствия

             Люциус Малфой свою невестку не любил. Очень сильно не любил.       Конечно, проявлять свои эмоции по отношению к этой девице у него не было никакой возможности: вздумай он бросить на нее слишком красноречивый неодобрительный взгляд или чересчур выразительно поджать губы, и его родная жена изведет его нотациями и увещеваниями, а собственный сын просто перестанет разговаривать. Быть для Драко пустым местом оказалось неприятно и… больно, и единожды испытав на себе гнев и обиду собственного ребенка, Люциус зарекся фыркать на невестку.       Но какова нахалка! Во-первых, Люциус был уверен, что Драко ни за что в жизни не связался бы с ней, если бы она не опаивала его амортенцией. Ничто другое не могло привлечь Драко к этой… этой. Во-вторых, она наверняка держала сына под Империусом все эти годы, иначе своевольный и временами взбалмошный Драко не превратился бы в этакого подкаблучника. За шесть с половиной лет их счастливого брака Драко взбунтовался лишь однажды — когда отказался везти жену на третьем триместре беременности в Румынию, кататься на драконах. Невестка поревела (для виду, не иначе!) и вместо экстремального развлечения отправилась рожать второго ребенка.       В-третьих, Люциуса категорически не устраивало небрежное отношение невестки к их фамильной гордости. Где это видано, чтобы жена Малфоя работала?! Да поколения предков ворочались в гробах, а их портреты изливали на Люциуса литры презрения и недовольства! Надо отметить, что саму виновницу эти подлые лизоблюды всегда встречали приторными улыбочками и подобострастными расспросами об успехах. Люциус допускал, что делали они это не искренне, а лишь для того, чтобы наглая захватчица не попрятала драгоценные полотна в подвал. Он лично слышал, как она грозилась это сделать, а потом имел счастье лицезреть перекошенные физиономии прадедушек и прабабушек. Но чем дольше длилась семейная идиллия Драко, тем больше предатели-предки переживали за новую миссис Малфой и ее благополучие на работе.       В-четвертых, Люциуса аж трясти начинало, когда в их дом приходила почта. Особенно рабочая корреспонденция невестки. И не столько потому, что она в принципе существовала, сколько из-за указанного на конвертах имени. «Гермиона Грейнджер» значилось там! Гермиона, драклы все раздери, Грейнджер! Не Малфой, заметьте, и даже не Грейнджер-Малфой, а Грейнджер! О-о-о! Люциус никогда не забирал письма первым, чтобы не видеть этого позора.       Справедливости ради надо было признать, что своей девичьей фамилией невестка пользовалась на работе да в переписке с школьными подружками. Какому-то там товарищу из дружественной Болгарии она всегда писала на конверте «Грейнджер-Малфой», а с противными друзьяшками из Хогвартса и вовсе обходилась перепиской по ВСети, где подписи не требовались. Про сам факт общения с приятелями мужского пола Люциус тоже мог бы много чего сказать, но на один из таких выпадов Драко пожал плечами и эдак задумчиво пробормотал:       — Да-да, пап, я и забыл, что надо сходить выбрать подарок Джинни Поттер на крестины…       Ну что с ним поделаешь?! Подкаблучник в чистом виде! Люциус тогда только руками всплеснул и оставил сына в покое. Пока сам не одумается, ничего не попишешь. Эх…       Невестку свою Люциус, одним словом, не любил. Но со временем начал уважать. Уже сейчас, едва-едва перевалив за четверть века, эта выскочка была в Министерстве заведующей отделом. Люциусу в свое время пришлось почти семь лет прозябать на должности рядового сотрудника, да потом еще чуть ли не столько же ходить в помощниках. И только коварные интриги и непомерные взятки освободили для амбициозного Малфоя руководящий пост. Невестка же, будь она неладна, повыдергала бы свекру последние волосинки, услышь она о подкупе для продвижения по карьерной лестнице.       Более того, заведуя отделением магической правозащиты в департаменте правопорядка, она не только всей душой болела за равноправие волшебных существ, но и Нарциссу приохотила к благотворительности и социальной активности. На свекровь неугомонная мисс Грейнджер переложила званые обеды для сбора средств, контроль за медицинским обслуживанием разного рода домовиков и прочие милые женскому сердцу мелочи. Нарцисса неожиданно увлеклась и только неодобрительно качала головой, когда на очередное приглашение ее благоверный задирал нос и прятался в недрах дома.       Короче говоря, не за что было Люциусу любить невестку. Но это не мешало ему самозабвенно, беззаветно, до дрожи в руках и слез умиления обожать своих внуков!              Люциус выпрямился, потер поясницу и с мягкой улыбкой посмотрел на пятилетнюю девочку с платиновыми волосами, доставшимися ей от отца, и карими глазами своей матери. Ребенок, сосредоточенно сопя, тыкал тренировочной волшебной палочкой в магловскую куклу, желая добиться от игрушки движения. Кукла к стараниям малышки оставалась глуха, на светлых ресничках девочки уже повисли слезы, и Люциус незаметно пошевелил пальцами в сторону внучки. Кукла села, поморгала глазами и подняла руки.       — Деда! — Комнату наполнил счастливый визг. — Деда! Получилось!       — Ну конечно, получилось! — поддержал детскую радость деда, ловя в объятия стремительное создание. — У тебя всегда все будет получаться, радость моя!       Внучка что-то щебетала о новых платьишках для куклы, а Люциус поглаживал ее по голове и вспоминал первые дни жизни этого восхитительного подарка, который преподнесли ему Драко и Гермиона.       Скандал тогда разгорелся нешуточный и продолжался не один день: Люциус и Гермиона сцепились на почве имени для ребенка. Гермиона, едва вставшая с постели после родов, непривычно отечная и оттого язвительная, шипела не хуже символа Слизерина и доказывала, что ее девочка ни за какие коврижки не будет Розой, а уж тем более какой-нибудь фиалкой. Уж тогда сразу можно Белладонной называть!       Люциус метался по их маленькой гостиной, воздевал руки, закатывал глаза и стенал о многовековой традиции давать девочкам из рода Малфой цветочные имена.       — А с чего вы взяли, что моя дочь будет носить фамилию Малфой? — с сарказмом уточнила Гермиона, и ее свёкр чуть в обморок не грохнулся. От такого бесславного конца его спас комментарий невестки: — Только Грейнджер-Малфой, и никак иначе!       — Что бы ты понимала в выборе имен! — взвыл Люциус, продолжая свой забег по помещению и оглашая его страдальческими стонами.       Предмет столь жаркого спора мирно пускал пузыри на руках папы и к баталии был равнодушен. Драко, покачивая на локте сверток с новорожденной дочерью, иногда поглядывал на жену и отца и что-то говорил младенцу. В короткое затишье до ушей присутствующих донесся его негромкий голос:       — А кто тут у нас скандалит не по делу? Пра-а-авильно, мама с дедушкой! Ты только посмотри на них, солнышко: какое единодушие, какие равноценные аргументы! Сразу видно: одна семья!       Гермиона нервно рассмеялась, Люциус булькнул горлом и свалился на диван. Нарцисса сделала маленький глоток из фарфоровой чашечки, чтобы никто не заметил ехидной улыбки, и предложила написать имена на бумажках и тянуть из шляпы. Гермиона, продолжая смеяться, подозвала к себе мужа с ребенком и больше уже в споре не участвовала, а Люциус навернул еще пару кругов по гостиной, прежде чем сдаться.       Когда призванный для важной миссии домовик, бледнея и подрагивая ушами, вытянул из магловской бейсболки бумажку с именем «Лю́ция», Малфой-старший приосанился и победоносно задрал подбородок. Его несговорчивая невестка вздохнула, махнула рукой и тоном умирающего лебедя оповестила, что вторым именем будет Джин — в честь ее матери. С этим было трудно спорить. Так в небольшом домике в Южном Уэльсе поселилась Люция Джин Грейнджер-Малфой.       Теперь же это сокровище требовало от своего благородного дедушки немедленно что-то сделать с куклой, которая больше не двигалась и вообще вела себя подозрительно. Люциус, уставший от кукольного чаепития до ломоты в спине и коленках, ласково предложил привести сначала куколку в порядок, прическу ей сделать, что ли…       Люция задумчиво повертела игрушку в руках, совершенно по-матерински прищурилась и сунула злосчастную цацку дедушке под нос.       — У куколки волосики испортились! — сообщила она. И Люциус вынужден был признать: та мочалка, что красовалась на игрушечной голове, для создания причесок не подходит. — Деда-а-а… а давай я тебе косичку заплету? Можно? Ну можно?!       Люциус содрогнулся, но отказать обожаемой внучке не смог. Он покорно уселся на полу по-турецки, снял с волос ленту и приготовился к долгому и мучительному процессу. С портретов на своего потомка и маленькую надежду всего рода выпученными глазами взирали поколения предков.       Прошло не менее получаса, прежде чем Люциус уловил активацию камина и радостно предложил внучке пойти встречать маму. Люция на провокацию не поддалась, закончила десятую или еще какую по счету косичку, закрепила на конце пластмассовый бантик — злостную контрабанду из мира маглов — и только тогда, ухватив дедушку за руку, вышла из кабинета, в котором и творилось безобразие.       Гермиона как раз здоровалась со свекровью и принимала из рук счастливой бабушки младшенького — полуторогодовалого Скорпиуса. Мелкий фыркал и воротил мордаху от мамы: он категорически не одобрял запах летучего пороха и жесткую ткань рабочего жакета мисс Грейнджер. Люция, как более старшая, на такие мелочи внимания не обращала — она резво подскакала к матери и принялась тарахтеть о куклах, прическах, чаепитии и прочих событиях этого дня. Люциус остался на месте, скрестив на груди руки и надменно взирая на вульгарную семейную идиллию.       — Драко уже дома? — спросила Гермиона, получив полный отчет о кукольных приключениях и перецеловав детей.       — Уже час! — послышалось откуда-то со стороны кухни. Драко появился в прихожей в фартуке и с закатанными рукавами. Люциус несдержанно цыкнул и вскоре вообще отвернулся: сил его не было смотреть, как молодежь целуется на глазах у детей!       Смятенное молчание возле камина вернуло гордого аристократа в действительность, и он вопросительно выгнул бровь. Драко покачал головой, подхватил сына на локоть, дочь пристроил под мышкой и ушел обратно на кухню. Нарцисса прикрыла рот ладошкой, сверкнула на мужа глазами и убежала следом за сыном. Гермиона, переобувшись в домашние балетки, подняла на шевелюру свекра смеющиеся глаза и очень серьезно сказала:       — Вам идет, Люциус.       Нет, Люциус Малфой не любил свою невестку! Но он не мог не признать, что Драко счастлив именно с ней, не мог не видеть, что эта невозможная маглорожденная девица действительно любит его сына. Не мог он и не гордиться успехами упрямой девчонки, которую кое-кто уже прочил в министры магии. Он только надеялся, что домашние не догадываются, как безудержно он, Люциус Малфой, хвастается своими детьми перед приятелями, с которыми играет в шахматы и попивает огневиски каждый четверг! Ну, а ее неидеальное происхождение… Ой, да кого это вообще волнует, а?!       — Деда-а-а! — маленькая Люция, появившаяся внезапно и совершенно неслышно, подергала дедушку за штанину. — А мы потом косички доплетем?       — Конечно, радость моя, — умиленно проблеял Люциус, сжал доверчиво протянутую ему ладошку и направился на кухню — выяснять, что там чудачит Драко. Радостный щебет внучки навел его на малодушную мысль: постричься. Налысо!