Love in her eyes

Уже час врачи бегали вокруг Валиде Кёсем Султан. Султанша не реагировала ни на одно лекарство, ни на один звук. Услышав о состоянии своей Валиде, Касым, Ибрагим, Атике и Гевхерхан сразу поспешили в покои султанши. — Что с моей Валиде, Хаджи-ага? — встревоженно прокричал Касым. Молодой человек очень испугался за состояние своей матери. — Кёсем Султан потеряла сознание. Наверное, это связано с переживаниями и недосыпанием. Как известно, султанша фактически не отходит от кровати Повелителя. Благо, что Кеманкеш-ага оказался рядом, и султанша не получила никаких травм, — говорил испуганный верный слуга Валиде Султан. — Что говорят врачи? Скоро Валиде очнется? — спросила Гевхерхан, сдерживая поток слёз, которые хотели вырваться наружу. Вдруг послышался тяжелый вдох султанши. Дети сразу бросились к своей матери. — Валиде! Валиде, как вы? — озабоченно спросил Ибрагим. — Вы нас так напугали! — проговорила Атике. Султанша раскрыла свои прекрасные глаза и улыбнулась, увидев своих детей вместе. Она вглядывалась в лицо каждого, но так хотела увидеть только одно. Вспомнив о сыне, Кёсем заметно изменила свое выражение лица. — Атике, Ибрагим, Касым, Гевхерхан? Дети мои, как я вас люблю, — тихо проговорила Султанша. — И мы вас очень любим, — радостно проговорили все одновременно. — Будьте всегда рядом, пожалуйста. Вы даёте мне силу. — Обязательно будем. Скоро и брат-Повелитель откроет глаза. — Мурад… — грустно и тихо проговорила Кёсем, — как он? — Врачи всегда рядом с ним. Пока его состояние остается неизменным, но они обязательно вылечат его, — проговорила Мелике хатун, которая еще с малых лет была всегда рядом с Валиде Султан. — Вылечат… — тихо проговорила султанша, — я должна быть рядом с ним! — резко подорвавшись с кровати, прокричала Кёсем. Но попытка не увенчалась успехом, так как в ее глазах потемнело и она снова начала падать. — Валиде! — Султанша! — крикнул Хаджи. — Вам нужно отдохнуть. Не дай Аллах, с вами ещё что-то произойдет. — А что со мной может случиться? М? Что? — уже в полуистерическом тоне вопрошала Султанша. Как я могу так просто лежать, когда мой сын лежит там и уже несколько месяцев даже не открывает глаза? — Валиде… — тихо сказал Ибрагим. Вспомнив глаза своего сына, которые были такие же, как и у Ахмеда, женщина не выдержала. — Выйдите все! — проговорила сухим тоном правительница. — Султанша, — тихо сказала Мелеки. — Выйдите! — прохрипила Кёсем, срываясь на крик. — Я хочу побыть одна, — уже спокойнее проговорила Султанша. Всем, кто были в покоях Валиде Кёсем Султан не оставалось ничего, кроме как выйти. И только когда дверь покоев закрылась, горький поток слёз снова окутал нежное лицо Кёсем. Нет, она не любила плакать, не любила быть слабой, не любила, когда кто-то разрушает её счастье. Скрывала всю боль в себе. И вот, за столько времени, она впервые поняла, что стена неприступной Валиде Кёсем Султан рушится. Причём с каждым днём все сильнее и скорее. Проплакав весь вечер, султанша уснула, оставив все заботы за пределами сна. Так нельзя было сказать о Кеманкеше… Ещё при жизни Султана Ахмеда храбрый янычар был верным династии Османов. Тогда он даже несколько раз сражался на мечах с Повелитилем семи континентов и получил от него похвалу. Именно в один из таких дней он впервые увидел её. Красивую, улыбающуюся и счастливую. Это был первый и последний раз, когда Кеманкеш заметил улыбку в глазах Кёсем. Именно тогда эти глаза оставили след в сердце воина. В течение года мужчина не мог придумать разумного объяснения, почему её лицо постоянно появляется перед его глазами. Он понимал, что султанша очень счастлива со своим законным мужем, но чем больше пытался забыть её, тем чаще вспоминал. Поэтому у него не осталось лучшего выбора как перевестись в другой корпус янычар. Любой, только чтобы подальше от столицы. Подальше от спокойных ночей Стамбула. Подальше от запаха её ароматных духов. Так и случилось… Он уехал. Через несколько месяцев умер Султан Ахмед, затем молодые Шехзаде. И только через шесть лет после начала правления Мурада, воин вернулся в столицу, пообещав себе, что в любой способ спрячет свои чувства в сердце и не позволит им выходить наружу. И вот так в течении следующих четырёх лет он не показывал свои истинные чувства султанше. Да что там султанше! Никому! Закрыв свое лицо маской равнодушия и строгости. Вспомнив свою историю, Кеманкеш значительно погрустнел, ведь понял, что и дальше держать в себе чувства к женщине, на внимания которой даже не должен надеяться, он не может. — Что же ты делаешь, Мустафа? Неужели те чувства, которые ты уже давно похоронил, снова ожили. Опять оставляют раны в твоём сердце? Опомнись! Она Валиде Османской империи. Ничего общего, кроме государственных дел, нас не объединяет! — говорил про себя человек. Вот так, размышляя над своей дальнейшей жизнью, Кеманкеш и не заметил, как и сам попал в объятия сна.