Asking for Flowers

«Не преврати это в неловкую ситуацию», — внушал себе Ян. «Расслабься, это просто дружеская, соседская просьба. Ты мог бы обратиться к Карлу из булочной, или к пани Новак из магазина на углу. Тату-салон просто оказался ближе всех». А владельцем тату-салона оказался самый неебически шикарный мужчина, которого Ян когда-либо видел в своей жизни. «Не то, чтобы ты раньше не говорил с красивыми парнями. Черт, ты один из тех, кто заставляет их нервничать, Скшетуский. Улыбнись. У тебя получится». Но все это было до. До того, как звук врезавшейся во что-то машины за квартал отсюда мог привести его на грань нервного срыва, и холодный пот выступал у него на коже. До того, как запах крови мог заставить его блевать. Это было до. А все, что теперь — после. «Все только начинается», — он напомнил себе. «Детскими шажками. Посмотри, чего ты уже достиг. У тебя есть магазин. Ты делаешь людей счастливыми. Ты выращиваешь цветы. У тебя получится». Он открыл дверь со звоном колокольчика, висящего над дверью. — Минутку! — раздался голос. — Конечно! Не торопитесь, — сказал Ян, обрадованный возможностью набраться смелости. Стены были покрыты изображениями татуировок: что-то в стиле «трайбл», винтажные моряцкие тату, кельтские узлы, китайские иероглифы — стандартный набор. Ян осматривал их без всякого интереса. Еще тут были другие: нарисованные сильными, элегантными движениями кисти для даосистской каллиграфии. Ян подошел ближе к одному из изображений, чтобы разглядеть детали. Черноволосая женщина в красном смотрела на него, красивая и жестокая, и улыбалась, в то время как лошадь ее встала на дыбы. Ее волосы, сливаясь с гривой лошади, обернулись вокруг ее тела. Красное платье растекалось, и его струи перекликались с надписью, обвивающей ее. «Маленькая война — маленькая слава». «Забавно», — подумал Ян, вздрогнув от неприязни. «Переход Наполеона через Альпы, но для мудаков». — Это один из моих собственных, если тебе интересно, — произнес голос. Ян обернулся. Человек перед ним с легкостью превратил образ растрепанного плохого парня в искусство. Он был готов справить благодарственную молитву изобретателю узких джинсов. И закатанных рукавов. И еще татуировок на руках. Аллилуйя. Аминь. Черт возьми. Покойся с миром, Ян Скшетуский. — Привет! — сказал Ян. — Я из магазина по соседству. — Точно, — кивнул самый красивый из ныне живущих. — Ты парень из цветочного магазина. — А ты — парень из тату-салона, — Ян показал ему свою лучшую улыбку. Оптимизм и гормоны спасут ситуацию. Хотя у него язык не так хорошо подвешен, как у Михала. Он протянул руку. — Меня зовут Ян. Ян Скшетуский. — Юрко Богун, — его ладонь была теплой, рукопожатие — крепким. — Значит, ты здесь ради огромной скидки на твою первую татуху по случаю открытия или что? Ян подавленно, но ярко представил себя без рубашки, сидящим на стуле и чувствующим укол иглы и горячие, сильные руки на своей коже.  — Нет, это не совсем то, почему я зашел. — А? Это что, приветственный комитет? — вопрос оставил за собою легкую враждебность. — Мог бы быть, но, думаю, тогда бы пани Новак возглавила это дело. — Из магазина на углу? — Юрко нахмурился. — Я заходил туда вчера, и она смотрела на меня, словно я собираюсь ограбить магазин и испортить репутацию квартала. — Если бы ты это провернул, она вечно бы любила тебя. Это была бы самая сочная сплетня в истории квартала, и она б всем об этом рассказала. Здесь, наверное, должны быть подарочные корзины. На секунду Ян подумал, что зашел слишком далеко. А затем Юрко улыбнулся. — Блять, звучит так, словно я должен подлизаться к вашей локальной мафиози. Ей нравятся цветы? — От такого, как ты? Разумеется. «Господи, Михал прав: я должен сдерживать импульс «сначала флиртуй, потом спрашивай ориентацию». — Так или иначе, — сказал Ян быстро, предупреждая возможность полностью понять его предыдущие слова. — У меня есть просьба. — Ну? — подмигнул Юрко. — У меня в подсобке не работает свет, а моя стремянка слишком коротка, чтобы починить. Насколько я знаю, ты только недавно переехал, и я думал, что у тебя может быть запасная. «О, Иисус, я преподнес себя как ходячий стереотип. «Привет, я очевиднейший гей из сраного цветочного магазина напротив. Если ты не очень занят в своей банде или в чем-то таком, не одолжишь ли мне базовый набор инструментов, которые я, знаменитый гомосексуал из вышеупомянутого цветочного магазина, честно говоря, слишком гей, чтобы иметь? Огромнейшее спасибо». — О, тебе нужна помощь? — сказал Юрко. Это предложение начало осуществляться через несколько минут, когда они уже ютились у Яна в подсобке. Воздух был переполнен ароматами лилий и роз. — Спасибо, что помог принести лестницу. Я сейчас этим займусь, — произнес Ян. Юрко оглядывал потолок. — Слишком высоко. Так, подержи стремянку, а я выкручу лампочку. — Да ладно, ты не должен этого делать. Я ведь выше тебя. — Не беспокойся. Я выражаю благодарность приветственному комитету. К тому же, эта лестница стояла у задней стены моего салона, когда я только переехал. Если она сломается вместе с тобой, пани Новак наверняка обвинит меня в убийстве. Просто держи лестницу, пока я тут буду стоять. Не дожидаясь согласия Яна, Юрко поднялся на стремянку, которая и впрямь тут же тревожно скрипнула под его весом. Ян взглянул вверх, осознав, что его глаза находятся на одном уровне с лучшей частью узких джинсов, и отбросил любые спорные мысли. — Спасибо, — искренне произнес он. — Я, ох, очень признателен. — Обращайся, — ответил Юрко примерно оттуда, где должна быть его голова. — Хотя, подержи еще лестницу. Я думаю, чтобы разобраться, мне понадобятся обе руки. Твой светильник почти весь заржавел, похоже, некоторые провода тоже. — Господи, не ударься там током. — Не, все будет нормально. Когда я был пацаном, то заводил машины без ключа. Тот же принцип. Вместо того, чтобы подробнее остановиться на этом интересном моменте, Юрко потянулся выше и начал откручивать светильник. Ян открыл рот, чтобы спросить об этом, но кое-что другое заняло его. Рубашка Юрко поднялась, открывая забитую черной тушью спину. Ян увидел когти какой-то степной птицы, изображенной в том красивом, грубом стиле, примеры которого он видел в салоне. Скользящее знамя закручивалось к низу, очевидно, продолжая больший узор, идущий вокруг правого бедра Юрко, прежде чем скрыться с глаз под его поясом. Однако, знамя, явно предназначавшееся для надписи, было пустым. — Насколько большая эта татуировка? — выбирая между тем, чтобы спросить, почему Юрко заводил машины без ключа, разглядыванием его задницы или немного агрессивной болтовней о татуировках, Ян остановился на последнем. — На всю спину, — проворчал Юрко. — Что на ней? Орел? — Сокол. — Она закончена? Выглядит так… выглядит так, словно здесь должно быть что-то написано. —Ты веришь в судьбу? Это был до абсурдного серьезный вопрос, заданный слегка криминальным татуировщиком с внешностью супермодели, стоящим почти наверху стремянки в подсобке цветочного магазина. — В судьбу? — безучастно повторил Ян. — Я нарисовал эскиз, но у меня есть подруга, которая помогла мне с концептом и исполнением. Она сказала, что я должен оставить ее без надписи. Сказала, что однажды я найду что-то достаточно важное, чтобы закончить ее, но сейчас я должен ждать, пока судьба не преподнесет мне нужные слова. — Твоя подруга гадалка или что-то вроде? — спросил Ян, стараясь привнести в беседу немного легкомыслия или благоразумия. В идеале и того, и другого. Он ожидал, во всяком случае, усмешки, но ответ был чересчур серьезным: — Достаточно того, что когда она говорит мне сделать что-то, я делаю. — О. Это, ух, слишком дико. «Ты просто ебнутый, наверняка имеешь судимость, а я, черт возьми, всегда любил опасных. Верю ли я в судьбу? Да, на том лишь основании, что она продолжает меня мучать». — Ты мне не веришь, — Ян осознал себя вдруг прикованным острым взглядом зеленовато-голубых глаз. Одному Богу известно, как бы Ян на это ответил, ведь судьба избрала именно этот момент для очередного удара. Стремительно случились три происшествия за раз. Что-то фейерверком сверкнуло в проводах, и Юрко отпрянул. Ступень под ним проломилась, и он полетел вниз. А Ян, повинуясь с трудом выработанной им солдатской привычке, поймал Юрко и упал на колени, прикрывая его телом, как щитом. Сопровождаемый своим громким сердцебиением, Ян понял, что смотрит Юрко прямо в лицо. Он, наверное, выглядел бы менее испуганным, если бы у Яна выросли крылья. Словно во сне, Ян видел приоткрытые губы Юрко. Адреналин разлился по его крови, словно вино. Его руки сжимали плечи Юрко. Их глаза встретились, и Ян ощутил весь свой мир на конце иглы идеального момента. Вечность была между биениями их сердец. Юрко неровно вздохнул, будто бы вдохнув вместе с воздухом душу Яна. — Что это, блять, было? — спросил Юрко. Он натолкнулся на реальность, на ебаное «что это было», как на скользкий тротуар. — Извини, — сказал Ян, быстро помогая ему встать. — Черт, извини меня. Я перестраховался. Старые привычки, я думаю. Юрко нахмурил брови. — Что же такого флористы, нахуй, делают, чтобы им были нужны подобные привычки? — Плотоядные растения? — слабо предположил Ян. Но лицо Юрко уже сделалось напряженным. — Не пытайся меня наебать, — произнес он низким, опасным голосом. — Ты что, мент? — Что? Черт возьми, нет! — Ян расставил руки. — Бывший военный! — Дерьмо. Это самое тупое, что я когда-либо слышал. Ты ушел со службы и… что? Ты понял, что твоя страсть — ебучие тюльпанчики? Это слишком. Адреналин все еще тек у него по венам, но все его скромные надежды были уничтожены. Он смотрел на Юрко Богуна, и его сердце болело от одиночества. — Ты, придурок, когда-нибудь слышал о ПТСР? — сорвался Ян. Юрко побледнел. — Ох. Блять, прости, — сказал он. Во всяком случае, он выглядел искренним. — Ага, спасибо. Терапевт сказал, я должен создавать что-то, а не рушить, знаешь? —рассказывал ему Ян, с ненавистью вслушиваясь в напряженный тон своего собственного голоса, особенно неприятно было то, что он не мог себя контролировать. И вдруг им овладела усталость. Усталость от всего этого. — Так что нет, я не мент. Просто флорист с очень, очень дерьмовыми мечтами. Ян повернулся и принялся собирать лестницу. — Что ты делаешь? — спросил Юрко. — Светильник все еще сломан. — Если честно, я бы сейчас закончил с ремонтом, — Ян никогда не был особенно самонадеянным. Юрко Богун был очередной невозможностью, как и нормальная жизнь. Это более всего напоминало упражнение в бесплодном оптимизме — просто для видимости, с логикой, говорящей, что это бессмысленно. Но он должен попытаться. Черт возьми, он должен попытаться! «Интересно, что же быстрее разрушит мои несуществующие возможности: то, что я гей с бегониями, или то, что я контуженный инвалид?» — Ты… ты хочешь выпить? Яна пробила дрожь. Когда он обернулся, чтобы взглянуть на Юрко, плечи того были поставлены неловко, в жесткую линию. Он пошатнулся, но не опустил глаз. — Выпить? — Ян словно был обречен повторять его слова. — Ну да. Мой друг сам гонит, и мне время от времени перепадает несколько бутылок. Эта хуйня настолько крепкая, что твои вкусовые рецепторы коньки отбросят после пары глотков! — Можно спросить? Со всей серьезностью? Лицо Юрко выразило недоверие. — Ты веришь, что я не мент? — спросил Ян. — Конечно, — сказал Юрко, с глазами широко открытыми и дьвольски невинными. Ян осторожно подбирал слова: — Итак, если я скажу «да», я же могу не беспокоиться о том, что ты утащишь меня в подсобку и, ну, не знаю, к стулу привяжешь? Татуировщик посмотрел на него странным взглядом. — Нет, — сказал он не очень убедительным голосом. — Если я пропаду, пани Новак будет знать, кого обвинить, ты же понимаешь, да? Юрко фыркнул. — Ага, если мусора были бы хоть немного умны, они бы записали ее в штат. Ян рассмеялся. — Хорошо, могу ли я предположить, что тот самогон, который ты мне предлагаешь, действительно пиздец какой крепкий? — спросил Ян, решив ни думать ни о чем больше, кроме как о том, что этот парень улыбается ему сейчас. Ничего красивее Ян не видел уже много лет. Улыбка стала немного опасной. Да простит его Бог, но Ян всегда был слаб до опасности. — Ну, не могу сказать о нем ничего, что можно использовать против меня в суде, —произнес Юрко. — Этого достаточно. ******** На следующий день Юрко Богун остановился перед дверью своего тату-салона. Ваза с цветами стояла перед его ногами: красные и желтые тюльпаны, между лепестками которых была помещена открытка. Развернув ее, он прочитал: «Спасибо тебе за похмелье». Ухмыльнувшись, Юрко аккуратно прижал вазу к груди и внес цветы внутрь.