Не смотри на меня

Чимин идёт по узкому коридору прямо за Юнги, упираясь взглядом в его широкую спину, по крайней мере, сначала, ведь ему казалось, что смотреть больше некуда. Чувство, которое заставляет Пака отвести взгляд от чужого тела, абсолютно непонятно его ориентации. Макушка мягких пепельных волос, ниже чёрный халат, облегающий, скорее всего, только обнаженную фигуру, мужские сильные руки тоже привлекают слишком много внимания, а если спуститься ещё неприлично ниже... Задница, например, бьёт все рекорды сосредоточенного в одной точке фокуса. Весь этот беспорядок будто озвучивался его внутренними голосами, и они явно делились на откровенное чёрное и белое, ангельское и дьявольское. Каждую секунду они вкидывали Паку мысли по типу "Вот бы и тебе такой цвет волос", "Какой цвет, посмотри на его упругую задницу", "Не ври, через халат её не видно, ну так что, подглядывал через пальцы, да?" И Чимин, пытаясь отмахнуться от каждого из них, сдаётся и уже сам верит, что да, он бессовестно подглядывал. Коридор оказался не настолько длинным, как размышления Чимина, именно поэтому сейчас он носом утыкается в спину, с которой всё неприличное раздумье и началось. И только через десяток секунд он чувствует, что стена перед ним не сдвигается с места, и причина тому одна: Мин Юнги - не стена, а лицо Пака впечаталось не в бетон, а махровый халат, если быть точнее, его нос коснулся холодной шеи, а губы, соответственно, где-то ниже, впечатались лишь в толстую ткань. - Ой, извини, я задумался, - Чимин, словно ошпаренный, отшатывается на два шага назад и выставляет руки перед собой, взглядом измеряя допустимую дистанцию. Убедившись, что всё так, как и должно быть, он спокойно выдыхает, облизывает пересохшие губы и прижимает ладони к щекам, пытаясь скрыть нежеланный румянец. Только бесшумным движением губ он повторяет себе "Не думай, не думай, не ду.." - Или засмотрелся? - ухмыляется Юнги, но к Паку не поворачивается, скорее, вообще не двигается, ожидая его реакции. И кто еще больше пожалел, что на шее не оказались именно мягкие пухлые губы? Пак в растерянности смотрит то на расстояние между ним и Юнги, то на самого парня снизу вверх и обратно, будто сейчас его определённо поймали с поличным. Тогда что он может сказать в свое оправдание, пока его смущенного лица никто не видит? "Теперь думай, Чимин, думай, быстро-бы.." - Было бы, на что, может и засмотрелся бы, - Чимин отводит взгляд в сторону и пожимает плечами, а сам внутри горит, как чертов шашлык над грилем, потому что кое-кто зажигалку на угли бросил и дров подкинул, а за огнём явно не следил. Оказывается непривычным слышать в ответ молчание, точнее, ничего. "И как я вообще мог ляпнуть такой бред, боже?" Чимин бесшумно даёт себе пощечину и удивляется тому, что Юнги абсолютно спокойно проходит на кухню, встаёт у плиты, берёт чайник и заваривает листья чая, аромат которых на пару секунд заполняет комнату, носовые пазухи, разум и отвлекает Чимина, но он так же быстро возвращается в реальность: всё очень плохо. Не затаил ли теперь сосед на него страшную обиду? Обычный, уважающий себя мужчина точно давно бы врезал ему где-то по переносице за такие провокационные сочетания слов. Скинув всё на то, что ему фантастически случайно повезло, Чимин, нервно кусая губы, быстро оглядывается и неуверенно проходит в глубь комнаты, осторожно спрашивая разрешения сесть и, к счастью, непринужденно получает его. Теперь Чимин немного успокоился: он подошел ближе к столу и, по воздуху отодвинув стул, чтобы лишний раз не шуметь, садится на его мягкую обивку, но больше не двигается. Ему казалось, что если сейчас он спросит что-то ещё или скрипнет хоть одна досочка - это будет последняя капля чужого терпения, и после ему никогда не вернуться домой: больше Пак не сможет готовить пироги, коробки не побьют его снова и... И как же его кот теперь будет жить один? - Постойте-ка... У меня же нет кота! - убедив себя в том, что его догадки далеки от реальности, Чимин несколько раз хлопает ладонями по столу, чем ещё больше привлекает внимание хозяина. Тут же он оправданно пугается, спрятав руки за спиной, потому что стукнуть по чужой мебели и создать самый громкий звук, который только можно было в этой ситуации - это последнее, что Пак хотел бы сделать. Нет, это был не он. Но кто бы в этот фокус поверил? - Что? О чем ты говоришь? Вдруг посторонние звуки наливающейся жидкости и легкого бряцанья ложки о стеклянную поверхность прекращаются. Чимин, сам того не осознавая, машинально наблюдает, как один горячий чай Юнги ставит на стол перед ним, а другой - перед собой. Теперь он видит только пар, который переменно скрывает некоторые черты лица Мин Юнги, и расфокусированные глаза Пака наблюдают перед собой лишь размытую Вселенную. - Эй, ты там как, в порядке? - поджав нижнюю губу, Юнги наклоняется вправо и энергично машет ладонью перед лицом Чимина. - А? Извини, я сам с собо... оу-ой, - Чимин отшатывается на стуле назад, не удержав равновесие, но Юнги придерживает его за руку и возвращает назад. Мин слышит короткое невнятное "Спасибо" и оставляет себе навязчивое ощущение того, что запястье Пака, кажется, горело, а ладонь Юнги покалывала тысяча иголок. Может быть, ему просто показалось? - Ты у нас немного странный, я так понял, да? - усмехается Юнги и берёт один кусочек пирога, понемногу откусывая и наблюдая за тем, что делает человек напротив него. А Пак практически ничего не делает, кроме как забавно копошится на месте, а на его лице отчетливо прорисованы неуверенность и смущение. - Разве что чуть-чуть, воот на столько, - Чимин смеётся и медленно выставляет перед собой указательный палец, тут же лицом утыкаясь в другую руку. - Точно на столько? - скептически спрашивает Юнги, но явно переигрывает, - Маловато. - Ладно, вот теперь точно, - вместе с указательным Пак открывает средний и глупо улыбается, но теперь всё это выглядит очень неприлично. Так неприлично, что Юнги выпадает из реальности на пару минут точно, чего Чимин, конечно же, в силу своей тотальной неизвращенности, совершенно не замечает, вообще не понимает даже близко. - Кхм, да, я понял. Стрепню свою будешь? - Юнги начинает ерзать на стуле в поисках занятия, на которое можно отвлечься, и ничего глупее, как схватить кружку и выпить сразу половину горячего чая, он не придумывает: горло моментально обожигает, и Мин судорожно начинает стучать кулаком по груди, делая вид, что подавился. Поднимая взгляд, он замечает, как Чимин обеспокоенно, но откровенно на него пялится, кажется, он ждет внимания собеседника, чтобы высказать все свои возмущения. Юнги лишь глуповато улыбается и подставляет обе руки под подбородок, показывая Паку, что он готов слушать. - Так вот, почему сразу стрепню? Я долго готовил, и он вкусный, и... - Чимин сразу переводит взгляд от лица Юнги куда-то ближе к себе, на кисть руки, и сосредоточенно загибает по одному пальцу левой руки на каждую причину. - Да шучу я, он вкусный, съешь кусочек. Чимин почему-то даже не сомневался в том, что его "стрепня" окажется вкусной, больше его, как и Юнги, волновала слишком неудобная пауза и тишина. - мм, слушай, - и Чимин, и Юнги начинают новую попытку завести беседу с одной и той же фразы. Они оба отводят взгляд, поглаживая шею за спиной, и зарываются рукой в волосы на затылке. Юнги считает, что проиграть он явно не хочет, как и показаться прилипалой, и, возможно, они вообще думают об одном и том же, поэтому он интересуется первым: - Давай ты, говори. - Хорошо, я не уверен, что это было, но... Не ты ли играл пару дней назад на фортепиано? - взгляд Чимина опущен под стол, на свои миниатюрные кулачки, которые он сжимает и разжимает на автомате, а ноги под столом начинают мечтательно покачиваться. Конечно же, за всё это время он не то, что не чувствует, даже не обнаруживает на себе чужого пристального взгляда, скользящего то по чертам его лица: изгибам губ, пухлым щекам, эстетичной переносице и лисьим глазам; то по хаотической прическе, то по узким аккуратным плечам и сквозь прозрачную футболку накачанной груди. Услышав то, что не входило в его мысленные границы этого разговора, Юнги перестает изучать Чимина, сутулится и выглядит теперь слегка поникшим: уголки его губ, скорее, опускаются вниз, взгляд становится менее живым - туманным, а челюсти еле заметно сжимаются, но Пак, погруженный в свою собственную утопию, этого совершенно не замечает. - Неужели кто-то мог услышать? Да, это был я. Сдаюсь. Говори, чего хочешь? Раздражения в голосе собеседника Чимин не замечает, но он видит, что Юнги чем-то недоволен, правда совсем не понимает - чем. - Ну... Кое-чего хочу, в общем-то.