Ствол в руке, дурь в башке

      Яку маленькой тенью мельтешил на берегу. Он через бинокль ночного видения наблюдал за медленным приближением катера и покусывал нижнюю губу. Он видел лишь двоих, что сильно нервировало. Яку понятия не имел, что произошло на острове, куда делись остальные ребята. Он волновался.       Яку словил брошенную Бокуто веревку и, быстро закрепив ее, кинулся к причалившему катеру.       — Что, мать вашу, произошло? — ловко перепрыгнув с суши на катер, он чуть не наступил на ноги Ойкавы. — Что с ними?       — Мориске, давай потом, — Кенма перегнулся через борт и тяжело задышал. Для него это было тем еще испытанием. Тело, не привыкшее к физическим нагрузкам, протестовало болью в мышцах рук и спины. А еще нужно было перенести остатки команды в фургон. Не все же скидывать на Бокуто.       — Пиздец. Какого они связаны и так сильно избиты? — Яку сам себя оборвал, перекрывая поток вопросов и переходя к делу. — Так, грузим их в машину, и я отвезу вас на квартиру. По пути все расскажете.       — Так точно, — Бокуто был бодрым. Он шутливо отдал честь и поднял на руки первое бесчувственное тело.       Бокуто сам всех перенес, попросив товарищей прихватить сумку с уликами и оружие. Ни Кенма, ни Яку не стали настаивать, прекрасно осознавая, что еще больше навредят, если начнут тягать таких здоровяков.       Бокуто даже не запыхался. Он уселся на свое прежнее место, устроив рядом Акааши и Куроо. Назад он сгрузил Иваизуми и Ойкаву, с ними он старался быть осторожнее. Неизвестно, как сильно те успели травмировать друг друга.       — Вы задание выполнили? — Яку завел мотор и глянул на рядом сидящего координатора. Кенма кивнул. — Коноха, цель достигнута. Можно снимать наблюдение. Я повез команду на квартиру. Забери катер.       Быстро переговорив с Конохой, Яку вырубил гарнитуру и через зеркало заднего вида уставился на Бокуто, не трогая изнеможённого Кенму.       — Рассказывай.       Бокуто шумно вздохнул и начал говорить, пересказывая все с самого прибытия на остров. Он активно жестикулировал, чуть не въехав Акааши по носу, постоянно прерываясь и растерянно хлопая глазами. Кенме все же пришлось вмешаться. Координатор дополнял историю короткими, но емкими фразами.       — Что за чертовщина? — Яку выглядел растерянным. У него не было причин не верить ребятам, но их рассказ был нелогичным бредом. Противоестественное изменение поведения нескольких людей. Срань какая-то. — Может, они что-то приняли? Или надышались чем-то токсичным?       Кенма отрицательно покачал головой. Помолчали. Каждый думал об этом странном происшествии.       — Я думаю, — Кенма прервался, не решаясь продолжить, явно не до конца уверенный в своих предположениях. — То, что я читал про остров… Возможно, там тяжелая энергетика.       — Типа проклятая земля?       — И все, кроме нас, попали под влияние?       Кенма кивнул, задумчиво смотря на дорогу перед собой. Ночная Венеция была красивой, но все мысли были о другом, никак не о достопримечательностях одного из самых романтичных городов мира.       — Не могу понять, почему мы с Бокуто не изменились? Почему на нас это не подействовало?       Яку прыснул. Он все еще не мог поверить во все это, поэтому выдал первое, что пришло на ум:       — Кенма, в тебе нет зла, а Бокуто — позитивный, беззаботный идиот.       — Хэй! Чего это я идиот? — Бокуто скрестил руки на груди, сверля русый затылок обиженным взглядом. — И ты считаешь, что ребята злые?       — Я считаю, что они все дерьмо, что с вами происходит, пропускают через себя, накапливают. Тебя же спасает твоя позитивность, а Кенма вообще никого не убивал своими руками, — заметив, что на него жадно смотрят две пары глаз, Яку психанул. — Че вы вообще пристали? Откуда я знаю, что произошло?       — Мне кажется, ты прав, — тихо сказал Кенма и отвернулся, более не поднимая эту тему.       Им еще нужно было придумать, что писать в отчете, чтоб их не списали со счетов из-за психических расстройств. Необходимо дождаться пробуждения всей команды и вместе решить. Только неизвестно было, какими они очнутся. Прежними, или же Бокуто с Кенмой с острова вывезли сконцентрированное в людях зло, ищущее выхода в убийствах. Кенма передернул плечами.       Яку притормозил у двухэтажного дома с красивым фасадом, расположенного в районе Сан-Марко. Здесь он снял для наемников двухкомнатную квартиру с шикарным видом из окна. На водную улочку канала Гранде, по которой на лодках катают туристов. Квартиру он выбрал, естественно, не из-за видов, а из-за стратегически удобного расположения. Минимум соседей, близко к центральному отделению полиции и с парковкой для сухопутного транспорта.       Пока Бокуто переносил и устраивал Куроо, Ойкаву и Иваизуми, Кенма с Яку занесли в квартиру Акааши и их вещи. Яку сразу же уехал, пообещав вернуться за ними вечером и отвезти на аэродром.       Иваизуми с Ойкавой, как самых пострадавших, устроили на кровати. Кенма опасался оставлять их рядом, но больше негде было комфортабельно их разместить. Куроо уложили на диван в гостиной, а Акааши — на небольшой кушетке у балкона. Бокуто перетащил кресло из гостиной в спальню, пояснив, что будет наблюдать за «Аму». Тоже опасался их пробуждения. Кенма кивнул и принес аптечку.       — Им нужно обработать раны. Хотя бы те, что на лице. У Иваизуми рассеченная бровь сочится, — Кенма выглядел уставшим, но все равно думал о товарищах. Бокуто занялся Иваизуми, а Кенма взял на себя заботу об Ойкаве. Они сначала смыли с их лиц кровь и грязь, после чего начали обрабатывать раны антисептиком. Никто не приходил в сознание, а на улице уже светало.       — Может, попробовать их разбудить? — Бокуто зевнул, тоже устал. Он снял бронежилет, оставаясь в черной футболке, обтягивающей широкие, поникшие плечи.       — Давай лучше выпьем кофе? — дождавшись кивка и широкой, благодарной улыбки, Кенма пошел на кухню, зная, он найдет здесь не только напитки, но и что-то съестное.       Первым очнулся Ойкава. Он застонал и слегка заерзал на кровати, приоткрывая один глаз. Второй заплыл. Бокуто, задремавший в кресле, вздрогнул и резко встал, подходя к кровати. Ойкава тихо ругался:       — Твою ж… Чего же так больно… ммм… блять, че с глазом-то?       — Ойкава? — Бокуто опасливо смотрел на товарища, пока тот не перевел на него недоумевающий взгляд.       — Боку-чан, что за фигня? Почему я связан? — Ойкава приподнял стянутые руки, кивая на них, и в этот момент боковым зрением заметил Иваизуми. — Что с Ива-чаном?       Бокуто счастливо засмеялся. Это был их привычный Ойкава. Наверное. В это очень хотелось верить. В комнату заглянул сонный Кенма, дежуривший в гостиной, и, быстро окинув взглядом проснувшегося Ойкаву и улыбающегося Бокуто, не сдержал слабой улыбки.       — Сейчас принесу обезболивающее.       — Мне здесь кто-нибудь объяснит, что происходит? — возмущенно прошипев, Ойкава попытался сесть, но застонал от боли и снова лег.       — Не злись, Ойкава. Давай подождем, пока все не придут в себя, а то мне что-то не хочется повторять эту историю несколько раз.       — Все? Ах, ладно, я понял, все вопросы потом, — Ойкава медленно, чтоб не особо тревожить избитое тело, повернулся к Иваизуми, поднося к его лицу связанные руки.       — Хэй-хэй, ты чего это удумал? — Бокуто подлетел в мгновение ока, за запястья перехватывая руки Ойкавы. — Все же решил добить?       — Ты чего несешь, Боку-чан? — Ойкава зло глянул целым глазом. — Тебе ли не знать, что я никогда не причиню Ива-чану вред?       — Прости, — Бокуто виновато отвел взгляд, но руку не убрал.       В комнату вошел Кенма с блистером таблеток и стаканом воды. Он замер, недоуменно смотря на Бокуто. Бокуто шумно вздохнул и, оправдывая свои действия, сказал:       — Он потянулся к Иваизуми. У Ойкавы хватит сил задушить его даже связанными руками.       Ойкава чуть ли не задохнулся от возмущения, смотря так яростно, что Бокуто невольно сильнее сжал пальцы на чужих запястьях.       — Я тебя задушу, если не пояснишь, что за фигню ты несешь!       Бокуто не смотрел на Ойкаву, чувствуя себя виноватым, но все же опасался отпускать его руки, считая, что делает это ради чужого блага. К ним подошел Кенма, мягко трогая плечо Бокуто ладонью.       — Думаю, что можно его отпустить, Бокуто, — тихо проговорил Кенма и перевел взгляд на Ойкаву, который все еще раздраженно смотрел на Бокуто. — Не злись, Ойкава.       Ойкава шумно вздохнул и прикрыл глаз, медленно переворачиваясь обратно на спину. Глупым он не был. Быстро прикинул, что к чему, и уже спокойно проговорил:       — Странное поведение Бокуто как-то связано с тем, что мы с Ива-чаном связаны и избиты? — он смотрел на Кенму, который в ответ кивнул. — Понял.       Бокуто все же отпустил стянутые запястья, но не спешил отходить, готовый в любой момент оттащить Ойкаву от Иваизуми или Кенмы. Его брови сошлись на переносице, он глупо захлопал глазами и посмотрел на координатора.       — А как мы поймем, что они это… кхм… они?       Кенма поднял на него растерянный взгляд, явно не ожидая такого вопроса. Затянувшееся молчание прервал Ойкава.       — Пока вы о чем-то думаете, что-то решаете, не могли бы дать мне обезбол? И я от этих стяжек почти не чувствую рук, мне неудобно и больно. А еще вы не даете мне позаботиться об Ива-чане, скоты бесчувственные. Ему же тоже больно!       Ойкаву понесло, у него болело все тело, что делало его слишком раздражительным. Но больше всего его раздражала невозможность коснуться Иваизуми, помочь ему. Бокуто с Кенмой переглянулись, обменялись кивками, и Бокуто достал нож, что заставило Ойкаву заткнуться. Он весь подобрался, готовый защищаться и защищать даже в таком состоянии.       — Расслабься, Ойкава, я лишь развяжу тебя, — Бокуто широко улыбался. — Теперь я точно уверен, что это ты.       — Нет, блин, не я, — Бокуто, просовывая лезвие между запястьями, замер, нелепо хлопая глазищами. Ойкава шумно вздохнул. — Я пошутил, Боку-чан.       Бокуто обиделся, но руки освободил, после чего разрезал стяжки на ногах Ойкавы. К Ойкаве подошел Кенма, он помог ему выпить таблетки и начал растирать кисти, возобновляя нормальное кровообращение. Ойкава терпел, шипя сквозь стиснутые зубы. В гостиной раздался грохот и тихие маты. Очнулся Куроо. Бокуто радостно улыбнулся и поспешил к бро, чтоб освободить его. Но стоило увидеть друга, валяющегося на полу, как радость схлынула.       — Ты меня чуть не застрелил, чувак! Я думал, что мы бро, а ты…       — Эээ… — Куроо пытался сесть, кривя губы в улыбке и кидая на Бокуто опасливые взгляды. — Ты кукухой тронулся, бро? Кидаешься на меня связанного с ножом, обвиняешь в чем-то. Не по-братски это.       Бокуто спрятал нож за спину, собираясь оправдываться, но его перебил Акааши.       — Давайте вы позже выясните отношения. Почему я связан? Почему я не помню, чем закончилась наша миссия и как мы тут оказались?       — Акааши! — Бокуто кинулся к пришедшему в себя снайперу, помог ему сесть и сразу же освободил, пока не отвечая ни на один из вопросов. Акааши не настаивал, он начал растирать свои запястья, осматривая комнату.       — Почему у меня ноет челюсть, бро? Мм?       — Сам виноват, — обиженно буркнув, Бокуто все же подошел к Куроо и разрезал стяжки. — Пойдемте в спальню. Как только Иваизуми придет в себя, мы с Кенмой вам все расскажем.       — Охренеть ты красавец, Ойкава, — Куроо засмеялся, зайдя в спальню. Он понимал, что произошло что-то серьезное, и пытался разрядить обстановку. — И твоя мечта сбылась. Ты в одной кровати с Иваизуми.       — Иди к черту, Куроо, — Ойкава злобно глянул, но сразу же отвлекся на Кенму, который более тщательно обрабатывал раны на его лице.       Куроо нагло устроился на кровати в ногах у Иваизуми, все еще не пришедшего в себя. Ойкава сидел у изголовья, рядом с ним расположился Кенма, осторожно касающийся рассеченной кожи на скуле. Акааши уселся на подоконник, а Бокуто вернулся в свое кресло.       — Ива-чан, — Ойкава первый заметил, как Иваизуми болезненно скривился, а после открыл глаза.       — Мм… Ойкава, какого… — Иваизуми не договорил, поморщился и, отвернувшись, сплюнул на пол обломок зуба с кровавой слюной. — Блять.       — Бокуто, дай нож, — Ойкава требовательно сказал и протянул руку в сторону Бокуто.       — Я сам, — Бокуто резво встал и в два шага оказался у кровати. — Ты как, чувак?       — Так, будто по мне асфальтоукладчик проехал, — Иваизуми тихо закряхтел, садясь, и обеспокоенно посмотрел на Ойкаву.       — Всего лишь Ойкава, — бодро ответив, Бокуто чуть ли по губам себя не шлепнул, когда на него уставились три пары глаз. Точнее, две с половиной, но Ойкаве и одного глаза хватило, чтоб выразить свое недоумение. Даже Куроо офигел от такого заявления.       — Что?       — Что?       — Что?       — Успокойтесь, сейчас мы все расскажем, — Кенма заклеил пластырем обработанное рассечение и повернулся к Иваизуми. — Только обработаю ссадины Иваизуми.       — Я это сделаю, — Ойкава отнял аптечку и подполз к уже развязанному Иваизуми. — А вы рассказывайте. Достали ваши намеки и необоснованные обвинения.       — Точно, — Куроо горячо поддержал Ойкаву, кинув на Бокуто укоризненный взгляд.       Кенма шумно вздохнул и, усевшись на кровати с ногами, начал рассказывать.       Ойкава, ласково скользящий пальцами по лицу Иваизуми, обрабатывая мазью синяки и ссадины, неверяще косился на Кенму и перебивающего его Бокуто. Всем было сложно в такое поверить, но Кенма не стал бы таким шутить. Еще и провалы в памяти, что только подтверждало все услышанное.       Тяжелее всего принять правду было Иваизуми. Он всегда защищал Ойкаву, а вчера чуть ли собственными руками не убил. Ойкава тоже выглядел подавленным и каждым нежным касанием будто просил прощения. Куроо нервно посмеивался, растрепывая челку, и все порывался пошутить, но останавливал сам себя. Акааши задумчиво смотрел на канал, протекающий под окнами. Он был рад, что не навредил Кенме и не застрелил никого из команды. Промашек у него не бывало.       — … Яку привез нас сюда и уехал по делам, — шумно вздохнув, устав от долгого рассказа, Кенма поджал губы, не собираясь выдвигать предположения, которые при свете дня казались глупыми.       — Это как сильно земля пропиталась болью и страданиями, что скопила в себе столько негативной энергетики, — Ойкава говорил задумчиво, смотря в стену. Он, казалось, с легкостью принял, что с ними случилась какая-то сверхъестественная хрень. — Мы впитали в себя ее, что вытащило на поверхность все зло и всю ненависть, таящиеся в каждом. Думаю, то же случилось и с нашими объектами. Только не могу понять, почему под влияние отрицательной энергетики не попали Кенма и Бокуто.       Ойкава перевел взгляд на Кенму, после— на Бокуто, который бодро, явно не подумав, ляпнул:       — Потому что мы хорошие.       Куроо заржал, даже Акааши усмехнулся, глянув на Бокуто как на дитя малое. Кенма потупил взгляд, Иваизуми усмехнулся. Один Ойкава оставался задумчивым, все еще смотря на Бокуто, что нервировало того.       — Так Яку сказал.       Куроо снова громко засмеялся, чуть ли не упав с кровати. Это уже заставило рассмеяться Бокуто. Через несколько секунд смеялись все. Первым успокоился Кенма, тепло смотря на товарищей, он тихо проговорил:       — Я рад, что все в порядке.       — Да, в порядке. Особенно мы с Ива-чаном, — возмущался Ойкава для вида, но Кенма пояснил свои слова.       — Мы выбрались с острова живыми и не прихватили с собой никакого дерьмодемона, прятавшегося в одном из вас.       — Кенма, ты не утешил!       От истеричных нот в голосе Ойкавы снова все засмеялись. Веселье прервал Куроо, вставая с кровати и смотря на Ойкаву.       Еще в самолете они придумали, как передадут сумку с уликами в полицию. Теперь же план рухнул, основное действующее лицо выглядело пиздецки страшно. Нужно было срочно решать, как теперь действовать, чтоб передать сумку и не вызвать у полиции подозрений.       — Кто понесет сумку? — Куроо обвел всех взглядом. Все молчали, не горя желанием участвовать в идиотском плане, придуманном Ойкавой.       — Придется идти тебе, Куро-чан. С Кенмой или Акааши, — Ойкава слегка усмехнулся, видя, как напрягся Кенма. — Только ты сможешь отыграть эту роль, чтоб тебе поверили. И английский ты знаешь лучше Бокуто. Заговоришь их до смерти.       Кенма быстро слез с кровати, умоляюще смотря на Куроо, безмолвно упрашивая отказаться от его кандидатуры. Его спас Акааши, вставший с подоконника.       — Я пойду. Кенма, вам с Бокуто-саном нужно отдохнуть. Вы и так сделали больше остальных.       Все поддержали Акааши, что заставило Кенму выдохнуть с облегчением. Куроо подошел к Акааши, игриво пихнув его бедром и очаровательно, как ему казалось, скалясь.       — Ну что, дорогой мой, прогуляемся по Венеции?       Акааши вздохнул и пошел в гостиную, где видел их сумки с повседневной одеждой. Он первым пошел в ванную, избавился там от экипировки, принял прохладный душ и оделся, надеясь, что не будет выглядеть нелепо в светлых джинсах и футболке с принтом совы. Подарок Бокуто, с которым Акааши делил любовь к пернатым.       Куроо дожидался Акааши в гостиной вместе с Кенмой и Бокуто. В спальне остались «Аму». Когда Кенма предложил Ойкаве раздеться, чтоб проверить его ребра на переломы и трещины, Иваизуми сказал, что сам все сделает, и выпер мешающих людей из комнаты.       Отвесив Акааши парочку тупых комплиментов, Куроо поспешил в ванную. Вышел он оттуда совсем другим человеком. Ему чертовски шли классические зауженные брюки, плотно сидящие на крепких бедрах, и контрастная с брюками белая рубашка с короткими рукавами. Куроо зализал волосы гелем, использовав чуть ли не полбанки, чтоб усмирить челку, и надел очки с толстыми стеклами, вытащенные из сумки Ойкавы.       — Охо… — Бокуто первым нарушил повисшую при появлении Куроо тишину.       — Фу, — Кенма отвернулся, доставая приставку и вместе с ней забираясь на диван.       — Эм… кхм, необычно, — Акааши улыбался уголками рта, продолжая изучать Куроо взглядом.       — Да идите вы. Это я рожу светить буду. И вообще, я прекрасен.       — Ты крут, бро, — Бокуто окончательно отмер и подлетел к другу, обхаживая его по кругу. — В первый раз тебя таким вижу. Ты как ботан. Ну, модный такой, с классной задницей.       — Брооо… — Куроо расплылся в улыбке и показательным жестом поправил очки.       Акааши, проходя мимо, притормозил сзади Куроо и с легкой усмешкой проговорил:       — Да, задница классная.       — Акааши! — Бокуто с Куроо воскликнули в один голос. Один от шока, другой хотел, чтоб и его зад удостоился внимания Акааши.       Акааши их заигнорил, подходя к Кенме и прося его скинуть на телефон кратчайший маршрут к полицейскому департаменту.       — Пойдемте, Куроо-сан. У нас не так много времени. Нам еще нужно будет где-то провести пару часов, чтоб скинуть хвост.       Куроо кивнул, он прекрасно знал, как хорошо они ни отыграют свои роли, за ними, принесшими в участок такое, обязательно установят слежку. Подхватив сумку и проверив карманы на наличие телефона и денег, Куроо пошел к двери.       До участка они добрались быстро, Яку хорошо подобрал им квартиру. Всю дорогу молчали, каждый думал о ночи, после которой в памяти появились бреши. Это напрягало даже такого пофигиста, как Куроо.       Зато в участке Куроо разливался соловьем. Уговорил дежурного провести их к начальнику отделения, уверяя его, что у них очень важное, деликатное дело. Куроо много улыбался и постоянно кидал на Акааши пылкие взгляды. Он не затыкался, даже когда их вели к шефу, для чего пришлось пройти металлоискатель.       — Нам так нравится Венеция. Это и правда город всех влюбленных. Да, сладкий?       — Да, — Акааши натянуто улыбнулся, раздраженно смотря на втягивающего его в разговор Куроо.       — Мы рады, что приехали сюда. Свободная Европа, свободные нравы, — приобняв Акааши, Куроо широко улыбнулся прибитому болтовней полицейскому, который с трудом разбирал поток английской речи.       В кабинете начальства, где сидел видный мужчина лет пятидесяти, Куроо немного посерьезнел. Он представился вымышленным именем и доверчиво заговорил:       — Мы с моим молодым человеком осматривали достопримечательности Венеции, шикарный, кстати, город. И на площади Сан-Марко увидели эту сумку, — Куроо поставил сумку на пол. Мужчина напрягся. — Никто не обращал на нее внимания. Все взоры были направлены на чудеснейший Дворец дожей. А мы с моим сладким не смогли пройти мимо. Ее же кто-то потерял.       Куроо заговорил так эмоционально, так проникновенно, что даже Акааши поверил бы, не зная этого человека.       — Что в сумке? — итальянец явно нервничал, у него на лбу проступила испарина, и он ни на секунду не сводил светлых глаз с сумки.       — Мы не знаем, — Куроо развел руками. — Нас в Японии воспитывают очень строго, сэр. Мы с молоком матери впитываем — нельзя лезть в чужую личную жизнь. У нас совсем иной менталитет. Это иногда мешает жить. Лишь у вас я могу спокойно держать за руку любимого человека в общественном месте, не боясь осуждения.       Куроо нес откровенный бред, но Акааши не менялся в лице, чтоб не выдать их. Хотя даже его выдержка трещала по швам. Хотелось скептично глянуть на балабола и насмешливо усмехнуться. Акааши держался.       — Почему не отдали сумку дежурному?       Куроо подался ближе к начальнику отделения и понизил голос, воровато оглядываясь, будто боялся, что их кто-то подслушивает за дверью.       — Как я и говорил, мы такие разные. Ну, наши народы. Мне нравится в Европе, так дышится свободно, а ваши достопримечательности, ваша архитектура…       — Мистер… — мужчина перебил, не желая слушать бред Куроо.       — Акира Субару, — напомнив «свое» имя, Куроо улыбнулся, хлопая большущими из-за стекол глазищами.       — Да, мистер Субару, не могли бы вы перейти ближе к делу.       — Ох, простите. У вас, наверное, столько дел, а мы отвлекаем, — Куроо согнулся в поклоне, пряча довольную ухмылку, исчезнувшую, когда он выпрямился. — Мы с Сузуки, так зовут моего очаровательного парня…       Акааши бесшумно, но очень тяжело вздохнул, Куроо его уже достал пустой болтовней.       — Мы с ним подумали, что рядовой полицейский может украсть содержимое. Понимаете, нас так воспитывали. Нам всегда внушали, что на западе беззаконие. Я не говорю, что все такие. Вы точно честный, порядочный человек. По вам видно.       Акааши с трудом сдержался, чтоб не закатить глаза. По Куроо театр плачет, такого актера потеряли. Так эмоционально, так проникновенно Куроо заливал, что мужчина даже немного расслабился.       — Мы с Сузуки очень надеемся, что вы найдете владельца сумки и вернете ему ее, — Куроо глупо улыбнулся, подходя к Акааши и беря его за руку. — И, если возможно, вы не могли бы нам сообщить, что нашли хозяина?       — Да-да, конечно, — мужчина выглядел прибитым, он точно испытывал облегчение из-за их скорого ухода.       — Кому я могу оставить свои данные?       — Дежурному.