Ствол в руке, дурь в башке

      — Яхо, затворники, — Матсукава обернулся на приятный голос и кривовато улыбнулся, смотря на Ойкаву, который заходил в помещение задом наперед. Руки его были заняты двумя стаканами кофе, сверху которых лежало по шоколадному батончику.       Ойкава нравился и Матсукаве, и Ханамаки, он был приятным в общении, веселым и страшно умным. Несмотря на то, что он часто жаловался на свою одностороннюю влюбленность в друга детства, Ойкава не бесил. Да его любить можно было только за вечные подношения. Ойкава постоянно подкармливал их сладким. Как иногда шутил Макки — Ойкава их прикормил.       Матсукава попал в организацию в одно время с Ханамаки. Макки был мастером по изготовлению запрещенного оружия, чем и заинтересовал руководство. Матсукаву же повязали за производство нелегального прослушивающего оборудования. Выбор был небольшой — или тюрьма, или работа на неофициальную правительственную организацию. Матсукава был уверен, что и Макки грозила тюрьма за отказ присоединиться к молодому коллективу наемников.       С Ханамаки они были единственными членами Отдела технического снабжения. Им выделили просторное помещение, которое они поделили поровну и заполнили всем необходимым. Хорошо освещенная комната была незримо поделена на сектора. У Макки был стенд с оружием и патронами, а также большого размера шкаф с запчастями и комплектующими. Стол с необходимым для отлива пуль оборудованием. Стол, заваленный листками, на которых Макки составлял формулы для разрывных пуль и делал эскизы пистолетов, которые его просили прокачать и доточить необходимым наемники организации.       У Матсукавы тоже было несколько стендов с оборудованием, с тем, которое прошло тесты и было одобрено наемниками, и с тем, что было только в разработке. Три стола Матсукавы было завалено проводами и схемами, но он с легкостью разбирался в этом бардаке, всегда находя необходимое. Новейшее оборудование занимало угол, отведенный Матсукаве, тогда техник мог полностью сконцентрироваться на работе, не отвлекаясь на обычно сидящего сбоку Ханамаки.       В общую зону они притащили кожаный диван и небольшой холодильник, чтоб всегда иметь возможность отдохнуть и выпить чего-нибудь прохладительного. Как часто бывало, они даже не уходили в комнату отдохнуть, оставаясь здесь, где проходила вся их жизнь последние три года.       Несмотря на разный род деятельности, они с легкостью нашли общий язык. Матсукаве с Ханамаки было хорошо. Они могли целый день сыпать шутками, подстебывая друг друга, а могли и молчать, чувствуя себя при этом комфортно. Матсукава понял, что влюбился в коллегу, на третий месяц их знакомства, что они провели бок о бок в одном помещении. Он не стал утаивать это, сразу же признавшись, в ответ получив тихий с хрипотцой смех и горящие счастьем глаза.       Они были вместе почти три года, ведя затворнический образ жизни. Никогда не ели в общей столовой и без надобности не покидали свой отдел. За это время они сдружились всего с парой человек. Кенма начал к ним захаживать, когда узнал, что Матсукава может прокачать его оборудование. Спокойный, тихий парень, который иногда сидел на их диване и играл в приставку, слушая шуточные перепалки Матсукавы с Ханамаки, вставляя при этом забавные комментарии. Координатор был кладезем информации, он мог рассказать о предпочтениях в оружии или технике каждого наемника, что часто облегчало работу Отдела технического обслуживания.       С Ойкавой же они подружились практически на пятый день их нахождения на базе. Они только закончили обставлять рабочее помещение, когда к ним зашел красивый, улыбчивый парень, притащивший два кофе и свою Беретту М92, у которой были какие-то проблемы с магазином. Ойкава терроризировал Макки несколько дней, пока тот не сдался и не подогнал любимый ствол Ойкавы полностью под него. Ойкава эти дни задабривал их кофе с шоколадками и без умолку болтал, рассказывая об организации и ее членах.       Матсукава с Ханамаки не афишировали свои отношения, даже друзьям не говорили. Но Ойкава, чертяка прозорливый, догадывался, всегда пытаясь вывести на чистую воду. Матсукава на его попытки только усмехался, а Ханамаки — весело смеялся.       Ойкава вошел в просторное помещение и ногой прикрыл дверь, сразу же направляясь к Матсукаве.       — Из тренировочного зала идешь? — Матсукава на кресле откатился от стола и с благодарностью принял кофе с шоколадкой.       Они оба посмотрели на Ханамаки, занятого работой и не обращающего на них никакого внимания. Ойкава поставил кофе для Макки на самый незасратый участок стола Матсукавы и, придвинув невысокий стул, уселся на него.       — Ага. Так заметно?       — Наливающийся на скуле синяк, и ты немного прихрамываешь на правую ногу.       — Зато я уделал Бокуто в поединке, — Ойкава довольно усмехнулся и, стянув перчатку с одной ладони, ощупал скулу. — На обратной дороге зайду в медотсек. Надеюсь, что сегодня смена Асахи, а не Тсукишимы.       Матсукава хмыкнул, наблюдая за другом и радуясь, что им с Макки не часто приходится иметь дело с Тсукишимой, который, пока выдаст обезболивающее, обольет сарказмом и иронией с ног до головы. Матсукава бы с удовольствием посоревновался с этим парнем в красноречии, но когда он приходил в медотсек, у него совсем не было настроения для этого.       — Он разрывные пули делает, да? — Ойкава с неприкрытым интересом смотрел на Ханамаки. — Засранец, ни разу не позволил поближе понаблюдать за процессом.       — Макки не любит, когда ему мешают работать. И прибить ненароком может, — Матсукава усмехнулся, вспомнив, как получил по лбу, решив поцеловать Ханамаки в шею, когда тот был поглощен работой.       — Знаю, — шумно вздохнув, Ойкава перевел взгляд на техника и разочарованно вздохнул. — Я бы просто посмотрел.       — Он же со взрывчаткой работает. Хоть в малых пропорциях, но меры безопасности и блаблабла, — Матсукава двумя укусами уничтожил шоколадку и всего одним вопросом отвлек Ойкаву от Макки. — Как у вас с Иваизуми?       Ойкава застонал, с грустью глянув на Матсукаву, своим видом вызывая желание подойти и погладить по взлохмаченным волосам.       — Без изменений. Вообще не ведется на мои попытки соблазнить его, — Ойкава шумно вздохнул, упираясь локтями в колени и низко склоняя голову.       Матсукава знал, как Ойкава не любит проигрывать, а с Иваизуми тот из раза в раз терпел поражение. Удивительно было то, что как бы Ойкава ни злился, ни расстраивался, ни отчаивался временами — он не сдавался. Шел напролом или же пытался хитрить, но неизменно натыкался на стену.       — Так ты сам его завали, чего только провоцируешь?       — Ага. И мы снова подеремся, а не потрахаемся.       Матсукава хмыкнул. Иваизуми он знал плохо, лишь со слов Ойкавы и из тех коротких разговоров, когда Иваизуми сам приходил за оружием или гарнитурой. Выглядел Иваизуми суровым. Был полной противоположностью вечно улыбающемуся Ойкаве. Казалось, что у последнего нет и шанса на взаимность.       — Может, он импотент? — шутка была тупой, Матсукава это знал, но хотел заставить смениться эмоции на лице Ойкавы. Обреченность тому не шла. Сработало на ура. Ойкава вскинул голову и возмущенно проговорил, щуря при этом глаза:       — Сам ты импотент!       — Нет. Макки, подтверди.       Ханамаки не среагировал, зато Ойкава аж с места подскочил, полыхая гневным взглядом.       — Вот! Я же говорил, что вы вместе. Бесите, — Матсукава засмеялся, смотря на тихо ругающегося друга. Ойкава выглядел забавно. Его эмоции сменялись слишком быстро, от чего лицо всегда было подвижным, а глаза переливались разными оттенками карего. — Только идиот не понял бы, что вы пара. Ваши вот эти вот типа нечаянные прикосновения друг к другу, все эти взгляды, голубые шуточки. Тч.       Ойкава возмущенно размахивал рукой, рисуя только ему понятную картину событий. Матсукава ржал, не подтверждая ничего, но и не опровергая.       — Короче, вы счастливые засранцы. Я рад за вас, но сейчас вы меня бесите.       Ойкава пошел на выход, уже у двери махнув рукой и без раздражения в голосе добавил:       — Макки привет передай.       Когда за Ойкавой закрылась дверь, Матсукава повернулся к рабочему столу, отправляя в мусорную корзину смятый стаканчик и фантик. Сбоку зашевелился Ханамаки. Он отъехал от стола и встал, вытягивая руки над головой и смачно потягиваясь. Матсукава улыбнулся.       — Знаешь, Матсун, меня восхищает Ойкава.       Матсукава выгнул левую бровь, смотря на снимающего защитный халат и перчатки Ханамаки. Матсукава всегда работал в потертых джинсах и футболке, а вот Макки приходилось надевать халат, когда он занимался разрывными пулями. Ханамаки нравился Матсукаве в любом виде — в халате, в свободной толстовке или вообще без ничего.       — Мне стоит начинать беспокоиться? — ухмыляясь, Матсукава наблюдал за Макки, который неторопливо приближался к нему. Парень тормознул лишь у остывшего кофе, выпив его в два глотка, и, подойдя вплотную, он забрался к Матсукаве на колени. Ханамаки погладил его обеими руками по волосам и обнял за шею, удобнее устраиваясь на жестких бедрах. Матсукава огладил напряженную спину и забрался ладонями под кофту, замирая на пояснице.       — Нет. Меня восхищает его способность не сдаваться. Сколько уже лет он любит этого хмурого мужлана?       — Хмм… Ну, как он сказал, он любил его всегда, с самого детства. А понял, что влюблен, — лет в шестнадцать.       Ханамаки кивнул, явно довольный тем, что все верно запомнил из чужих рассказов, и коротко поцеловал Матсукаву в губы.       — Он же наш ровесник? — Матсукава шумно вздохнул, кайфуя от ладоней, массирующих заднюю часть его шеи, на выдохе отвечая:       — Да…       — Десять лет, Матсун. Десять лет любить человека, не получая никакого отклика на свои чувства. Добиваться его, — горячие губы коснулись щеки. — Провоцировать, — Макки повел приоткрытыми губами по его скуле. — Соблазнять, — нежный поцелуй пришелся за ухо, Матсукава окончательно потерял интерес к разговору. — А в ответ ничего. Вот совсем ничего. И он не сдается. Это невероятно.       Ханамаки хрипло выдохнул и уткнулся лицом в шею Матсукавы, который медленно скользил ладонями под кофтой. Его повело от пары поцелуев Макки, от его тяжести на коленях, от жаркой близости и сексуального голоса, а Иваизуми, по рассказам Ойкавы, ни на что подобное не реагировал. Но и не отказывал, жестко, категорично, чтоб наверняка. Ситуация Ойкавы заставляла ценить то, что было у них с Макки. Матсукава понял, к чему вел его партнер. Понял и крепче обнял, все говоря без слов. Благодаря за то, что Макки появился в его жизни.       — Поцелуй меня, Иссей, — шепот коснулся уха, Матсукава еле заметно улыбнулся, поворачивая голову вбок и находя чужие губы своими.       Ханамаки любил целоваться, а Матсукава любил его целовать, постепенно повышая градус чувственной ласки. Он неторопливо сминал податливые губы, обласкивая их, посасывал нижнюю и языком любовно оглаживал верхнюю, лишь после этого углубляя поцелуй. Макки прерывисто выдохнул носом и, сильнее сжав коленями бедра Матсукавы, приоткрыл рот, встречая его язык своим.       Съехав ладонями на задницу, Матсукава подхватил Ханамаки и осторожно встал с кресла. Пушинкой Макки не был, они были почти одного роста и схожей комплекции, но Матсукава не отказывал себе в том, чтоб потаскать партнера на руках. Обычно он носил Ханамаки до ближайших удобных поверхностей, где они могли бы или быстро перепихнуться, или же неторопливо, предельно нежно и чувственно заняться сексом. Сегодня было время нежностей.       Матсукава опустил партнера на кожаный диван и осторожно лег сверху. Макки сразу же ухватился за его футболку на спине, сгребая ее пальцами и стягивая с широких плеч. Высвободившись из ткани, Матсукава медленно погладил Ханамаки по бокам, запуская руки под кофту и переводя ладони на поясницу. Склонившись, он чувственно поцеловал Макки в шею. Матсукава целовал неторопливо, влажно, выгибая партнера к себе и притираясь пахом к паху.       — Матсун, давай разденемся, — Ханамаки хрипло шептал, впиваясь подушечками пальцев в мышцы спины, и буквально сводил с ума, голосом, касаниями, всем собой.       Матсукава балдел от голоса своего Макки. Казалось, он выполнит все, что тот не попросит. Раздеться было самым простым действием. Он нехотя поднялся на колени, отстраняясь от желанного тела, и начал стягивать с Ханамаки одежду, прерываясь лишь на то, чтоб поцеловать очередную родинку или слабо укусить за особо чувствительное место, заставляя Макки подрагивать и довольно жмуриться. Целуя колено, обеими ладонями массируя стопу полностью обнаженного Ханамаки, Матсукава смотрел на его улыбающееся лицо, чувствуя, как по венам разливается нежность.       Кто бы мог подумать, что они, два преступника, которых от тюрьмы спас счастливый случай, смогут наслаждаться жизнью и так сильно друг друга любить. Матсукава раньше, до Макки, о таком даже не думал. Его волновали только собственные изобретения и люди, которые их купят за хорошую цену. Отношений он не заводил, были лишь девочки или мальчики на ночь, когда после очередной выгодной сделки Матсукава укуривался почти до бессознанки.       Макки о своем прошлом не рассказывал, но Матсукава был уверен, оно особо не отличается от его собственного. Иначе его умный, хитрый Хиро не попался бы в руки организации. Матсукава ни за что бы не признался, но был рад, что Ханамаки завербовали сюда, чтоб снабжать самым лучшим оружием элитный отряд наемников. Макки был рядом. Жадный до физического контакта, страстный или ласковый, всегда разный, но всегда невероятный.       — Ты чего завис, Иссей? — Ханамаки прошептал, гладя его по волосам, и слегка повел бедрами, потираясь голым задом о скрипучий диван.       — Тобой любуюсь, детка, — мягко поцеловав внутреннюю сторону бедра смеющегося Макки, Матсукава встал, издевательски медленно начиная раздеваться под голодный взгляд партнера.       Тяжелые ботинки, носки, ремень, штаны, все это он снимал, не прерывая зрительного контакта, ощущая приятный жар, щекочущий тело. Матсукава опустил взгляд вниз, прослеживая движение руки Макки, бесстыдно себе надрачивающего. Усмехнувшись, Матсукава стянул белье, сразу же возвращаясь на диван, к Ханамаки, который был чертовски сексуальным, возбуждающим.       — Дрочишь на меня, Макки? — шепча в улыбающиеся губы, Матсукава сжал оба члена ладонью, медленно водя вверх-вниз, совсем не принося облегчения, только сильнее распаляя.       — Ага. Ты же все никак меня не трахнешь.       Матсукава засмеялся и, убрав ладонь от крепких стояков, поднес пальцы к губам Ханамаки. Прижав партнера к дивану, он медленно двигал бедрами, чуть ли не высекая искры от скольжения тела о тело, и трахал рот Макки пальцами. Ханамаки идеально имитировал минет, вылизывал кончики пальцев, скользил по фалангам языком и плотно смыкал губы, ртом вбирая по основание. Диван поскрипывал при каждом движении Матсукавы, но он был полностью поглощен Макки, пошло причмокивающим губами, когда выпускал пальцы изо рта, чтоб перевести дыхание.       — Нравится наблюдать? — Ханамаки прикусил мизинец, широко улыбаясь, и медленно облизал каждый палец, поочередно принимая их в рот.       — Очень, — Матсукава замер, смотря на влажные, покрасневшие губы Ханамаки, подушечкой большого пальца ведя по чужому языку. — Смотрел бы и смотрел.       Ханамаки болезненно его укусил, заставив одернуть руку, и изогнул губы в самодовольной улыбке.       — Не сегодня, Матсун. Хочу, чтоб ты меня трахнул.       Матсукава ничего не ответил, поцеловал, в это время немного отстраняясь и просовывая руку между ног Ханамаки. Он не стал дразнить, сразу же надавил средним пальцем на проход, плавно вводя его до конца. Макки простонал ему в губы и повел бедрами. Матсукава добавил второй палец, чувствуя чужое нетерпение, разделяя его.       — Давай, Матсун. Хочу твой член.       Ханамаки смотрел в глаза и хрипло шептал, коротко целуя и двигая бедрами. Заставляя желать его сильнее, нестерпимее.       Матсукава кивнул, вынимая пальцы и устраиваясь удобнее между разведенных ног. Он подсунул колени под крепкие бедра, приподнимая таз Ханамаки, и без промедления вставил, долго, жарко выдыхая. Ханамаки прижмурился, не переставая улыбаться, и сжав ягодицы Матсукавы, теснее вжал его в себя.       — Матсун, ты так пульсируешь.       — Да, Макки…       Качнув бедрами, выходя на середину и снова проникая по яйца, Матсукава оперся руками на диван, начиная двигаться. Медленно, размеренно, проскальзывая на всю длину, каждым толчком заставляя Макки хрипло стонать и сильнее впиваться пальцами в задницу. Жар усиливался, скапливался в паху, щекотал нервы. Матсукава, не сводя взгляда с раскрасневшегося лица Макки, чувствовал, что его начало вести от удовольствия, от желания кончить, от Макки.       — Иссей… Подрочи мне.       Ханамаки приоткрыл глаза, отвечая на взгляд и чувственно улыбаясь.       — Уже? Хочешь кончить?       — Дааа…       Матсукава послушно перевел правую руку на горячий, напряженный член Ханамаки, двигая ладонью в том же темпе, в котором входил в сжимающиеся мышцы. Макки напрягся сильнее, сам начал идти навстречу толчкам, жадно нагоняя свое удовольствие. Матсукава стал настойчивее двигаться, вжимая Макки в скрипучий диван, с силой прижимаясь пахом к заду. Он ощущал, как партнер тянет его к себе, чтоб сильнее, глубже, горячее, и исполнял каждое желание, находящее отражение в собственном «хочу».       После оргазма лень было шевелиться. Матсукава всем весом вдавил Ханамаки в диван и шумно дышал ему в шею. Менять ничего не хотелось, пока в голове не зашевелилась одна мысль.       — Макки, дверь не заперта на замок.       — Я знаю, — довольство затопило чужой голос, Матсукава хмыкнул.       — Сюда могут войти в любой момент.       — И увидеть твой голый зад, ага, — засмеявшись, Ханамаки погладил Матсукаву по ягодицам, заставив и его засмеяться.       — Ты такой развратник, Макки, — поцеловав в плечо, Матсукава оперся на локти, чтоб посмотреть в бесстыжие глаза.       — О, даа… Я смаковал мысль о том, что нас могут застукать, пока ты двигался во мне, Иссей.       Матсукава смотрел с неприкрытым восторгом и улыбался, сыто, довольно, чувствуя полное удовлетворение от физического контакта и откровенных слов. Поглощенный ощущениями и близостью Макки, он не заметил, как у того сменилось настроение. Как стали серьезными обычно горящие весельем глаза.       — Ты моя доза, Матсун. Мой наркотик, — Ханамаки мягко сжал его лицо и, приблизив свое, не шептал — хрипел: — И второй раз я не справлюсь, не смогу соскочить.       Матсукава напрягся. Они никогда не говорили о прошлом так откровенно, так глубоко. А сейчас его Макки открывался, рассказывая то, что было до организации, до их знакомства.       — Я несколько лет сидел на наркотиках, Матсун. Я перепробовал все, и как не сдох — не знаю. Но без дозы я не мог. Меня убивали схемы модификации оружия, крутящиеся в моих мыслях. Я горел желанием создать что-то свое, инновационное, но получалось только усовершенствовать имеющееся, — Ханамаки перевел дыхание, но ни на секунду не отвел взгляда, доверяя не только прошлое, но и эмоции, что оно вызывало. Матсукава видел отголоски тревоги и страха. — Я вырос в мелкой группировке якудза, нехорошие люди, хоть и подобрали меня с улицы. Там я и заболел оружием. Там же и начал свои эксперименты. Сначала неудачные, а потом… Потом стало слишком хорошо. И у меня протекла крыша.       Ханамаки невесело усмехнулся, заерзал и спихнул Матсукаву с себя. Матсукава сел, наблюдая за тем, как Макки надевает его футболку и садится к нему на колени. Матсукава ничего не уточнял, не спрашивал, выжидая, пока Макки удобнее устроится и продолжит рассказ.       — Нас кто-то сдал, спецназ накрыл здание, когда там были все из этой чертовой группировки. Мне повезло, что я во время захвата валялся в бессознанке после дозы. Очнулся уже в камере. Тч, камерой это сложно было назвать. Подвал какой-то, без толчка, без окон. Я провалялся там неделю, думал, сдохну без наркоты, так меня ломало. Но как-то, — хмыкнув, Ханамаки прижался ближе, одной рукой играя с кудрями у Матсукавы на затылке. Матсукава обнимал Макки, гладил по спине, по памяти прочерчивая пальцами небольшую вязь татуировки, безмолвно поддерживая, проявляя участие. — Как-то справился. Не жрал ничего, только пил, но все равно продержался целую неделю. Пока не пришли люди из организации. Они в нашем схроне нашли оружие, пули, и кто-то из наших, которые были более вменяемыми, чем я, рассказали, кто делал модифицированные пистолеты и патроны. Тогда мне и предложили сделку. Тогда я и встретил тебя, Иссей.       — Макки, — Матсукава потянулся к парню, целуя его в губы, принимая его прошлое, наслаждаясь настоящим и желая совместного будущего. Он не думал, что Ханамаки прошел через такой ад. Справился с внутренними демонами, не потеряв способности улыбаться. Ханамаки восхищал.       — Ничего не говори, Матсун. Я просто хотел, чтоб ты знал.       — Да, Макки, теперь я знаю, как сильно ты меня любишь.       Ханамаки пихнул его в плечо и расхохотался. — Задница ты, Матсун.       Матсукава улыбнулся, смотря на Макки. Смеющегося, счастливого, потрясающего. На своего Макки.